[Лалэль]

Серия 3. Дневники Нуны: Событие из ряда вон

От редакции: Не сомневаемся, читателям было бы очень интересно перелистать вместе с нами дневник Нуны "от корки до корки", так как вы уже, наверное, поняли, что там немало интересного. Нуна добросовестно записывала все, что её в данный момент волновало – даже незначительные бытовые подробности вроде появившихся в продаже шёлковых чулок и отмены талонов на продовольствие.
Кроме того, в своем дневничке Нуна, ничуть не смущаясь, не раз подробно описывала различные случаи "из своей бандитской практики", что говорит или о крайней наивности, или о редкостном хладнокровии и даже бесстыдстве, второе вернее. Впрочем, понятно, что у неё были свои понятия о том, что хорошо и что плохо, и трудно судить её по меркам нашей, человеческой морали. Вообще, у нас сложилось мнение, что для Нуны вообще не существовало понятия: "это не для записи". Вся наша редакция умирала со смеху, читая язвительные, остроумные и крайне правдивые характеристики, которые она давала своим соседям в дневнике (хорошо, что не в глаза, иначе бы дневник закончился быстро, потому что автора кто-то удушил бы теми самыми шёлковыми чулками ). К сожалению, всего этого мы напечатать не можем, на то есть четыре причины: вышестоящая цензура, совестливость, Семья Нуны и ограниченная печатная площадь. Мы же с вами договорились, что будем печатать только избранные выдержки из дневника.
По горячим просьбам читателей и с разрешения законных представителей Нуны, в этот раз мы решили опубликовать некоторые отрывки, касающиеся её отношений с её первым мужем. Романтика всегда имела успех, знаете ли. Правда, Нуна об этом пишет мало и неохотно, видно, что эта самая человеческая сторона земной жизни доставляла ей не слишком много радости.

27 мая 1952 г.

"Сегодня Мэтью подарил мне цветы, у нас небольшой праздник, годовщина помолвки. Вроде бы так называется, когда девушка принимает от своего ухажера кольцо и они решают, что когда нибудь официально сыграют свадьбу? Ну, назовем так.

Для меня такие условности как помолвка, свадьба и т.д. значения не имеют, но видите ли, тут так принято, что мужчина и женщина, перед тем, как начать жить вместе, должны соблюсти эту условность. Где я только не побывала, нигде нет таких иезуитских законов, ну да ладно, с волками жить – по-волчьи выть.

Итак, у меня есть лишний повод задуматься том, что происходит в наших отношениях.

Я не могу назвать себя романтичной девушкой, и то, что в Стренджтауне называют любовью, и на чем построено большая часть браков, а так же любовных связей, не кажется мне достойной основой для союза. То чувство физиологической приязни, симпатия, которую тут из деликатности называют влюбленностью, а я честно называю влечением, не совсем то, чего я искала в мужчине, точнее, кроме этого мне нужно было многое другое – безопасность, надежность, душевный комфорт – основа любого прочного союза. Жених должен быть, как хорошо сшитый костюм: не должен стеснять, должен быть комфортным и удобным и защищать от солнца. Если это цинично, то еще более цинично выдавать влечение тела за потребность души. "Симпатия" на основе физиологии, связь под влиянием желания – сейчас вспомню это модное слово – секса, так это кажется, называют, прикрытого романтическими разговорами, мне представляется куда более циничной, чем добротный союз на основе здравого расчета.
Выбирая себе спутника жизни, я рассматривала разные варианты, и Мэтью показался мне самым достойным из всех знакомых мужчин. Разве это плохо? Да, он мне очень понравился, буквально с первой нашей встречи, и я не скрывала этой симпатии. Но что еще он мог от меня получить? На бурную страсть я не способна, такова уж моя природа. Надеюсь, ему довольно того, что он имеет. Ну а если нет, то, наверное, все это закончится печально, я себя переделать не в состоянии. "

5 июня.

"Очередная ссора. Бывает, что мы с ним просто не понимаем друг друга, хоть я и пытаюсь обходить все "подводные камни", иногда это просто невозможно. Начинает казаться, что у Мэтью сложился определенный образ добродетельной невесты, и он страшно обижается, почему я этому образу не соответствую. Можно ли требовать от женщины, чтобы она одновременно была общительна и мила, весела и деликатна, привлекательна и скромна, умна и терпелива? Ну, наверняка, если поискать хорошенько, то можно найти подобный образчик. Но ведь это не я! Я такая, какая есть, и это не изменить. Глупо требовать от меня, чтобы я бросила курить, носила нитяные чулки вместо шёлковых и не обнажала колени – то есть, я, конечно, начну одеваться, как чучело ( насколько смогу себе это позволить) и буду курить тайком, чтобы не расстраивать моего любезного. Но ведь от этого я не стану идеальной женой – идеальной в его понимании... Чего же он от меня хочет?"

Тут же Нуна вспоминает, что первые полгода после того, как они с Мэтью заселились в новый дом, молодые только и делали, что спорили. Подробно рассказывает о каждой ссоре – то ли анализируя, а может быть, просто от раздражения. Причин для размолвки находилось много - ей не нравилась его прическа, а ему не нравилось, что её никогда не бывает дома. Ещё ему было обидно, что все его знаки внимания – цветы, серенады, завтрак в постель – воспринимаются так холодно. Мэтью не понимал, почему так, и Нуне, как она пишет, с большим трудом удалось объяснить ему, что она просто не привыкла к таким поступкам со стороны мужчин. На их планете даже подать руку женщине, если та упала, считалось неприличным, это подчеркивало её слабость. Услышав об этом, Мэтью ужаснулся – он был воспитан старомодно. Он искренне пожалел Нуну, а та, хотя и смолчала, в глубине души была ему благодарна.
Разумеется, каждая бурная ссора кончалась не менее бурным и страстным примирением.

Постепенно, конечно, отмечает Нуна, все успокоилось и отношения стали более ровными, спокойными. Со временем она стала больше времени проводить дома, а Мэтью сменил прическу. Она старалась быть дома и накрывала на стол, когда он, уставший, приходил домой, впрочем, иногда бывало и наоборот, она задерживалась, а он готовил ужин. Мэтью вернулся к своей специальности, вместо опытов над посылаемыми в космос животными снова занялся медициной и устроился работать в больницу, скорее всего, пишет Нуна, он сделал это для того, чтобы у неё не возникло соблазна снова выпытывать у него какие-нибудь секреты. Работа это не из легких, поэтому он возвращался домой затемно, впрочем, и Нуна тоже старательно строила карьеру, и дома не сидела .Оба за день страшно уставали, но Мэтью находил в себе силы читать книги и изучать в телескоп звездное небо, а она, помыв посуду, сразу ложилась спать, даже телевизор не смотрела. Окружать друг друга романтикой в таких условиях им было просто некогда, а все возможные бытовые неурядицы, как назло, отравляли жизнь молодым все чаще. Неясно, как бы развивались их отношения дальше, если бы не одно обстоятельство, повлиявшее на всю их дальнейшую жизнь.

Впрочем, пускай Нуна сама все расскажет.

17 августа

"Я в такой растерянности, что не знаю, плакать мне или смеяться. Всё, что произошло вчера, надо описать - для истории, ну, во всяком случае, для нашей семейной истории.
Не очень хорошо помню, чем я там вчера занималась, ну, общем-то это и не важно. Скажем, это был обычный день из жизни Нуны Озирис – перестрелки, погони, драки с конкурентами. Вспомнила, что был серьезный разговор с мэром города; хорошо, что вспомнила, но речь сейчас не об этом. Вечером, после такого насыщенного денька я, как образцовая невеста, поспешила домой. Мне повезло, что у меня есть личный автомобиль, пройти такой путь пешком я бы просто не смогла. А еще мне повезло с женихом, по крайней мере, было кому окружить меня заботой и накормить горячим ужином.
До того утомилась, что заснула, слушая радио, хотя всегда стараюсь дослушать вечерние новости до конца.

Нуна и Мэтью слушают радио, 1951год. Фото из архива семьи Озирис

За ужином Мэтью рассказывал о том, как прошел его день на новой работе – его недавно назначили интерном, и он стремится как можно скорее стать практикующим врачом. Я о своих делах предпочитаю помалкивать, и он привык к этому. Мэтью, зевая, помыл посуду, и мы поднялись наверх, в спальню. Мы легли спать, я быстро заснула, и спала так крепко, что даже не заметила, когда Мэтью успел встать с постели, одеться и выйти.


Внезапно, посреди ночи я проснулась со странным предчувствием. Мэтью рядом не было, не было его и в комнате. Я позвала его, никто не ответил. Подождав немного, я позвала еще раз, погромче, и снова он не откликнулся. Тогда я начала беспокоиться, встала, сунула ноги в домашние туфли, посмотрела на часы. Начало четвертого.

Сон пропал окончательно. Я обошла весь дом, Мэтью не было. Тогда я причесалась на скорую руку, накинула пеньюар, чтобы не напугать соседей, и спустилась во двор. У меня еще была смутная надежда, что он спит на лавочке у входа, но и там его не было.
Мэтью не было нигде. Не было даже записки от него.
Я начала тихо паниковать. В голову полезли всякие мысли, одна другой ужасней.
Первая мысль была – Мэтью украли конкуренты, мне в отместку, и я даже сняла телефонную трубку, собираясь объявить общий сбор. И тут же положила её, ошарашенная другой жуткой догадкой: Мэтью мне изменил. Но тут же пришла третья догадка: он просто-напросто бросил меня. Устал от моей холодности и ушел.
Впервые в жизни я чуть не заплакала, от пустоты и ощущения глубокого одиночества. Появись Мэтью в тот момент, не знаю, что бы я ним сделала, придушила или зацеловала до потери сознания. Я даже чуть головой о стенку биться не начала, но вовремя остановилась. И вот в таком состоянии, невыспавшаяся, мрачная, полная дурных предчувствий, я просидела на диване, рядом с телефоном, до утра. Впервые, кстати, я курила дома, даже окна не открывала.

Нуна Озирис, 1951 (?) год. Фото из архива семьи Озирис

Только под утро раздался осторожный стук в дверь. Я открыла. За дверью стоял бледный, осунувшийся Мэтью, выглядел он ужасно, но больше всего меня потрясло то, что он был голый.

"Где ты был? – крикнула я и чуть тише, видя, в каком он состоянии, спросила – ты заболел?" "Да… нет…" - бормотал Мэтью, пошатываясь.
Конечно, первое, что я в этот момент подумала – измена. Разозлилась страшно, хотела устроить скандал прямо на крыльце, но посмотрела на его трясущиеся руки и передумала. Тут что-то другое, подумала я. Между тем рассветало, соседи должны были вот-вот проснуться, не хотелось, чтобы они увидели Мэтью в таком виде. Посторонилась, и Мэтью проскользнул мимо меня, буквально пулей полетел, и скрылся в душе. Послышался плеск воды. Я дождалась, когда он, завернувшись в полотенце, выйдет, предложила ему горячего чаю, заставила его сесть на диван и сделать несколько глотков.
Он сел, выпил полчашки чаю и, глядя в пол, сообщил: "Я ухожу от тебя… "Я чуть не пошатнулась, только хватило сил прошептать: "Почему?"
"Мне стыдно… - и тут Мэтью расплакался – я больше не смогу жить с тобой после этого…"
Не знаю, как у меня хватило сил пережить его истерику, не сойти с ума и постепенно, вопрос за вопросом, выжать из него правду. А уж тогда истерика началась у меня, и мы сидели и смеялись, и рыдали, как два душевнобольных".

У каждого ученого есть мечта – увидеть НЛО. Повезло ученым Стренджтауна, где эти тарелки прямо гроздьями с неба падают. Особенно в августе, во время звездопада.

И у Мэтью была такая мечта – увидеть летающую тарелку, пусть хотя бы издалека. Известно, куда заводят мечты. Ему следовало помнить, что немало ученых, исследуя звездное небо, нашли немного больше, чем ожидали. Он слышал о том, что случилось с братьями Кьюриос, но легкомысленно полагал, что его это не коснется, и каждый вечер проводил у окуляра телескопа…

В то вечер он уже собирался идти спать, как вдруг заметил некий странный объект грушевидной формы. Объект приближался, но Мэтью не мог понять, что это такое.

По спине пробежал холодок: он никогда не видел такого раньше. Это могла быть только летающая тарелка, но прежде, чем он это понял, неведомая сила оторвала его от земли и подняла в воздух. Его похитили пришельцы…


Нуна смеялась, когда слушала его. Хозяин летающей тарелки, был её старым знакомым, и она без труда догадалась, кто похитил её благоверного. Все повадки этого старичка были ей знакомы: дело в том, что он принадлежал к той расе, которой для размножения требуются земные мужчины, их они похищают и искусственно оплодотворяют. Таким образом, между нами говоря, родилась добрая половина жителей городка…

"Чуть-чуть отойдя от шока, я невольно задумалась о том, что моему району, возможно, грозит колонизация, и что мне это грозит серьезными проблемами… разве что с прытким осеменителем и его соплеменниками удастся договориться… Но Мэтью прервал мои размышления.

- Что мне теперь делать? – жалобно спросил он – что со мной будет?
Я, хихикая, в подробностях рассказала, что его ждет – и пришлось бежать за водой, потому что бедняга тут же хлопнулся в обморок. Чуть придя в себя, открыв глазки, он быстренько предложил решение проблемы:
- Может быть, мне аборт сделать?

Я, уже буквально задыхаясь от хохота, спросила его, как он себе представляет сию операцию применительно к нему. Мэтью добросовестно старался представить, минуты две, не меньше. Потом, хлопая ресницами, сказал:
- Ну а как я буду рожать?

Я представила, как – и повалилась на ковер, болтая ногами в воздухе... на этот раз Мэтью бегал за водой, успокаивать меня, потому что я от смеха буквально не могла дышать.

... И когда мы наконец-то успокоились, насколько это было возможно, я торжественно обещала моему милому, что все дальнейшие испытания мы пройдем вместе. Обещание скрепила теплыми объятиями. В конце концов, все оказалось не так плохо, как я думала... Он всего лишь забеременел хи хи хи...ой не могу...

Теперь мое чудо, после лошадиной дозы успокоительного, наконец уснуло, а я спешу сделать запись в дневнике – для истории... Не знаю, плакать или смеяться... Я и плачу и смеюсь..."

19 августа.

"У Мэтью начинается токсикоз, его постоянно тошнит и он не выносит запах моих духов. Похоже, наши худшие подозрения оправдались, у него в животе действительно развивается эмбрион. Даже не представляю, какому врачу его показывать...Приходили из больницы, я, не краснея, соврала, что он отравился несвежими гамбургерами в их кафетерии. А что, ничего удивительного, мне их кухня никогда не нравилась. Обещали устроить проверку.
Самое время подумать о будущем.

Мы обсудили разные варианты, от прерывания беременности (не знаю правда, как) до анонимных родов в другом городе с тем, чтобы отдать ребенка на тайное усыновление. Спорили до хрипоты, но пока так ничего и не решили. Впрочем, кажется, я все больше склоняюсь к тому, чтобы оставить все как есть. Дело в том, что я действительно испугалась, что Мэтью от меня уйдет. Ребенок, даже такой непонятный, какой ожидается у нас, скрепляет семейные узы, а когда мы еще соберемся завести своего ребенка? Мне, во всяком случае, долго ещё будет не до того. Инопланетянчик же не потребует столько хлопот, сколько обычные земные пискуны; чаще всего такие дети рождаются умные, сообразительные и ласковые.

Мэтью, мне кажется, хотя и протестует, но в глубине души думает о том же, детишек он любит, а от меня, как говорится, не дождешься. Его, несомненно, страшит момент родов, но ведь не он первый. Другие как-то с этим справлялись, значит, и мы справимся, уж я-то постараюсь. А если его смущает этическая сторона дела, то, что уж делать, представим дело так, будто это мой ребенок. Готова разыграть спектакль с подкладыванием подушки под одежду и так далее. Все будет хорошо".

25 октября.

"Свершилось. Вышла замуж!

Мы, конечно, говорили о том, что когда-нибудь мы оформим наши отношения, но я как то все не спешила, то не было времени, то сил устраивать свадьбу, да и не очень-то и хотелось. Брак это формальность, я считаю, единственная цель его – юридически узаконить отношения, чтобы проще было потом делить наследство. Но в данной ситуации мне просто необходимо выйти замуж за Мэтью, чтобы наш ребенок действительно был нашим общим ребенком. Правда, фамилию я оставила себе свою, я её придумывала, и мне она дорога как память. К тому же я оговорила, что в свидетельстве о рождении ребенок будет записан под моей фамилией, а я буду записана как его мать. Животик у Мэтью растет все заметнее, так что скоро придется начинать спектакль с подушками.

Итак, сегодня я вышла замуж. Сама удивляюсь, что я так спокойно об этом говорю. Никаких торжеств, все скромно, с утра мы расписались в мэрии, а вечером устроим маленькую вечеринку для друзей. Вот и все торжества. Не понимаю, что девушки находят в этом привлекательного? Все обычно и даже немного скучно. Все подобные истории начинаются и заканчиваются одинаково – были представлены друг другу, понравились друг другу, заключили помолвку, женились, жили долго и счастливо."

Свадебная фотография Нуны и Мэтью, 1952 год. Фото из архива семьи Озирис

Здесь Нуна, конечно, была не права, эта история получилась совсем непохожей на другие. Она и подумать не могла тогда, что, сохраняя жизнь маленькой инопланетянке, на самом деле дает жизнь целому явлению, полностью изменившему облик городка, уникальному явлению, которое так и назвали – Семья Нуны Озирис.