И только положив трубку, я осознал, что сейчас увижу ее. Сердце радостно ткнулось между ребрами, а в животе будто бы поселилась стайка наполненных гелием шариков.
В таком состоянии я кликнул такси, сел в машину и покатил по щедро залитому утренним солнцем городу.
К счастью остатков наличности хватило, чтобы расплатиться, но вот уже после того как я нажал призывно подмигивающую зелёным кнопку дверного звонка, меня посетила запоздалая мысль, что я вообще-то приперся к беременной женщине с пустыми руками. Но менять что-либо было поздно, потому что Мелодия уже открыла двери.
- Заходи, - приветливо улыбнулась она, - у тебя такой вид, будто бы ты вернулся из лимба.
- Из чего? - состроив весьма глупую рожу, удивился я.
Она отмахнулась.
- Не обращай внимания, проходи.
Двинулась вглубь и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Мы оказались на кухне, где Мел усадила меня за стол и привычным жестом заглянула в глаза. Ага, она же так считывает информацию о том, что там со мной произошло. Я расслабился, радуясь представившейся возможности беспрепятственно разглядывать ее лицо.
- Ух ты... надо же. Теперь рассказывай свою версию.
И пока я сбивчиво перескакивая с пятого на десятое, попутно пытаясь уложить в собственной голове произошедшее, пытался поведать всё, что со мной было, она так мягко и почти ласково смотрела в мои глаза, что меня чуть совсем не разорвало от противоречивых ощущений.
- Ага, ну не могу сказать, что мне всё понятно, но появилось хоть что-то определённое, -
она встала из-за стола, пошла к холодильнику, попутно зажигая газ на плите, - хочу тебя покормить, ты что будешь? Оладьи или блины? Нет, не мотай головой, знаю, сейчас тебе кажется, что мало что сможет полезть внутрь, но поесть нужно – это расслабляет. Ладно, сделаю оладьи, я сама их люблю, так что поедим вдвоём.
Боже, она для меня будет готовить. Если закрыть глаза, то можно даже представить, что это самое обычное утро, мы проснулись, пришли на кухню и готовимся к завтраку.
- Тебе помочь? – очнувшись от сладких мыслей, встрепенулся я.
- Нет, спасибо, можешь разве что поддержать морально, - улыбнулась она, - хотя я люблю готовить, вот уборка – сущее наказание.
- Так давай я…
- Не надо, - хохочет, - ты в гостях, успокойся. Вот буду на седьмом месяце еле живот носить, тогда не откажусь, чтобы кто-то вместе меня побегал со шваброй наперевес, а пока садись. Ой, пожалуй, работу всё же тебе нашла, открой банку с вареньем, пожалуйста, их так запечатывают, что самостоятельно не откроешь, приходится мужа ждать, а сладенького хочется. Я пока чай поставлю на стол.
- Держи, - протягиваю ей открытую лёгким движением ладони баночку с густой тёмной субстанцией. Ох, до чего приятно быть сильным, особенно, когда это кому-нибудь может пригодиться.
- Значит так, - начала она, когда первый голод был утолён и все дифирамбы её кулинарным способностям выслушаны (надо сказать довольно равнодушно, хотя я старался), - на личность из прошлых жизней непохоже, на подселенца тоже, это что-то другое в тебе, которое иногда направляет. Понимаешь, слишком оно хорошо тебя чувствует, прошлые воплощения, обычно, без энергии сидят, они шептать могут еле слышно, что ты за собственные неясные мысли можешь воспринимать, но уж никак не вплетаться настолько органично в твою суть. Хотя это у нас так, а что там в твоём мире принято мне неизвестно, может, вы там с предыдущими жизнями за ручку ходите.
- Да вроде нет, - растерялся, - вообще-то я и не верил раньше в такое совершенно, да и сейчас мне, честно говоря, трудно всерьёз воспринимать все эти разговоры о реинкарнациях, кармах и иже с ними.
- Ну, привыкай, у нас так. Точнее не у нас, законы везде одинаковы, только реализовываются по-разному.
- Ойди, а ты сейчас на работу не ходишь?
- Нет, - удивилась она, - я же беременна, какая работа?
- У нас в мире, просто… не помню с какого месяца, но попозже дают отпуск.
- Это, наверное, потому что вашим женщинам легче выносить ребёнка. Здесь на одни нормальные роды приходится три выкидыша и одни преждевременные. Поэтому, как только становится известно о беременности, от работы освобождают сразу же.
Я смутился, зачем только вообще задавал такие вопросы, к тому же её глаза подёрнулись какой-то грустной дымкой, смотря куда-то вглубь себя. Надо выдернуть её как-то из этого состояния, но почему-то не нашёлся ничего сказать, кроме как:
- Слушай, раз уж вы так верите в карму. Вот ты говорила, что пошла работать в полицию из-за каких-то былых пригрешений. А что же ты такое страшное делала? Если честно, мне даже представить сложно.
С одной стороны это помогло – она гневно стрельнула в меня глазами, но потом будто бы с выдохом из неё вышел весь воздух.
- Извини, не хочу об этом говорить. И вообще, расспрашивать о прошлых инкарнациях считается невежливым, это личное дело каждого, что и за что он отрабатывает. А вообще я в этой жизни успела отметиться больше, чем раньше, но не будем об этом. Как там твои дела с Эстиланой?
И я принялся рассказывать, несколько смущённый предыдущей темой и гораздо более заинтригованный. Вот совершенно не могу представить Мелодию, совершающую злодейства, за которые потом приходится получать от судьбы сюрпризы.
По мере продвижения повествования об Эсти и её великом даре компьютерного убеждения, заметил, что изрядно развеселил свою собеседницу.
А после того как с животрепещущими беседами покончено, мы ещё долго просто неторопливо разговариваем под мерное тиканье кухонных часов. Темы прыгают путём свободных ассоциаций с одной на вторую-третью, все теснее сближая, по капельке открывая нам друг друга. Почти затаил дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова, произнесенного ею, не упустить втуне ни единого сладкого мгновения почти случившегося хрупкого, доверительного единства, которое так ненадежно между нами возникло. Всё ближе придвигается она ко мне, всё ярче блестят её глаза (может быть, это, конечно, игра света, но нет, мне хочется верить, что причина в другом). Взглядом то и дело осторожно исподволь ласкаю её нежную кожу и моя ладонь так органично накрывает её кисть, спокойно лежащую на столе.
- Я бы с удовольствием провёл с тобой ближайшую вечность, - это мои губы невольно озвучивают то, что полностью ли, частично ли, время от времени, но занимает мою душу на протяжении всех дней проведённых в этом мире.
Её расширившиеся глаза за долю секунды вызывают во мне гамму противоречивых чувств. Конечно же она поймёт, о чем я. Испытываю одновременно мандраж и облегчение, ведь она не убирает руку.
Но выражение её лица быстро меняется, теперь она просто смотрит мне в душу взглядом, в котором нет ни капли удивления, зато на самом-самом дне неуловимым хвостом сквозит тоска. Цепляюсь за эту эмоцию, боясь поверить, боясь даже надеяться, просто чересчур ярко чувствуя, как грудь ходит ходуном под натиском вскипевшего сердца. Я знаю, что ты замужем, я знаю про обязательства, я все это прекрасно понимаю, я сам даже не представляю, что делать в этой ситуации, но мы справимся. Веришь, мы справимся! Мы...
- Трин, - она мягко улыбается, не прекращая зрительного контакта, - я догадалась, что не безразлична тебе.
Резко вдыхаю воздух, закусываю губу и подаюсь вперёд обуреваемый массой чувств. На миг мне кажется, что если я сейчас сомкну ладони за ее спиной, а потом коснусь губ, то она вовсе не будет против.
Но она отклоняется назад и продолжает:
- Извини, но ничего хорошего из этого не получится. Никогда. Я люблю Мика, жду его ребёнка. Прости, но тебе лучше не питать ложных иллюзий и не надеяться на то, чего никогда не случится.
Сердце упало. Больно, требовательно забилось где-то в районе желудка, а острое сожаление от невозможности только что рухнувшей надежды совершенно затуманило мне мозг. Хотя я понимал, что поступаю невежливо, понимал, что она может смертельно обидеться, вплоть до того, что прекратит со мной всякое общение, я все это прекрасно понимал, когда встал из-за стола и порывисто наклонился над ней в попытке поймать губы. Но она быстро отвернулась, оставив в моём распоряжении лишь пустоту, разбавленную тонким ароматом её духов.
После этого я буквально выбежал из ее дома.
В бешенстве и отчаянии я несся по улице, совершенно не разбирая дороги, пока адреналин не иссяк, моментом оставив мое тело без поддержки. Тогда я прислонился лбом к ближайшему дереву и еле слышно застонал.
Всё кончено и испортил это я сам.
Домой я бы вернулся совершенно в разобранном состоянии, если бы не тот факт, что все пережитое последних полутора суток, на протяжении которых мне ни разу не довелось сомкнуть глаз, не вымотало меня так, что в мозгу оставался лишь один вожделенный образ - кровать! Я бы туда рухнул и пусть случается что угодно: приходит табун полуночниц, Эсти пляшет на мне тарантеллу, орут укушенные Дижоном девушки - мне все равно. Пусть считают, что я умер. Глаза норовили закрыться, тело будто бы стало весить целую тонну, едва-едва переставлял ноги, желая только одного - упасть и затихнуть.
Но осуществить лелеянные мечты мне не довелось. Дело в том, что в моей постели уже кто-то был. И их было двое.
Если бы я находился в ином состоянии, я бы удивился, но сейчас испытал только непреодолимое разочарование от того, что столь желанный сон откладывается ещё на какое-то время.
В другой ситуации я был бы гораздо более деликатен, я бы поспешил удалиться, стараясь производить как можно меньше шума. Но не теперь, когда я едва стоя на ногах, не мог, наконец, соединиться с горизонтальной поверхностью! Я кашлянул. Не могу сказать, что это произвело эффект разорвавшейся бомбы, это вообще не возымело никакого эффекта. Я кашлянул ещё раз и даже дернул за край одеяла. После этого его полог приоткрылся, явив мне испуганное лицо Эсти и довольное Дижона.
- Трин, - пробасил мой сосед, - иди-ка погуляй, пожалуйста.
Я аж задохнулся от такого непередаваемого хамства. Это, блин, моя комната! И моя постель! И ещё вопрос, кто должен отсюда выметаться.
- Тринчик, извини, пожалуйста, - закрывшись одеялом, заныла Эсти, - мы сейчас не можем вылезти.
- Да я уже понял. Ребята, очень рад за вас, но гораздо больше хочу спать, - не совсем логично, зато честно сказал я и подкрепил тираду душераздирающим зевком.
- Э-э, - Дижон изобразил полёт мысли на лице, - а давай ты возьмешь ключи у меня в кармане брюк и поспишь на моём диване. Пожалуйста, - его глаза стали как-то по-особенному умоляющи, я некстати припомнил все его проблемы с девушками. Ещё и похлеще дела гляди начнутся, если обломать эту недавнообразованную пару на взлёте.
- Ладно, - буркнул я, достал ключ из кармана, валявшихся под ее трусиками штанов и раздраженно хлопнув дверьми, удалился.
В принципе, сейчас я был готов заснуть в стогу сена, а мне-то предложили диван...
Но видимо день неудач не завершился, потому что сунутый в замочную скважину ключ напрочь отказался выполнять свои обязанности и попросту застрял. После пяти минут бесплодных дерганий его туда-сюда я совершенно отчаялся и оказался буквально сломлен такой вот маленькой незначительной досадной мелочью, которая тем не менее окончательно повергла меня в уныние.
Совершенно обесточенный упёрся лбом неподдающуюся дверь и впал в апатию, обхватив руками голову. Хорошо, хоть скулить не стал, просто несколько раз глубоко вздохнул.
- У вас какие-то проблемы? - осведомилась девушка, стоящая в проёме моей бывшей магической лаборатории.
Чёрт, я со всем этим позабыл про все на свете – квартирную хозяйку, долг, отказ от двух комнат. Удалось ли Эсти договориться? Наверное да, судя по виднеющимся чужим чемоданам близ дверей.
- Не можете открыть?
Она подошла ко мне, взялась за ключ какое-то время повозилась и, о чудо - дверь отворилась!
- Спа... спасибо, - выдавил из себя так вежливо, насколько могло это сделать мое едва существующее тело, рухнул на диван, который к счастью оказался недалеко от дверей и наконец-то покинул эту реальность. И даже последней мысли у меня не было.