Отчет 5.10
В полубессознательном состоянии меня нашла Никки – совершенно не помню, что я делал, и как меня угораздило оказаться в этом самом состоянии, но очнулся уже дома, когда она меняла очередной холодный компресс на голове. Вспомнился таксист, затаскивающий мою тушу в машину, красная шевелюра девушки, метающаяся из стороны в сторону. Помню, огни за окном светили очень ярко, в глаза, пытаясь ослепить. А еще голос этого мужчины лет тридцати, который вел такси, где на заднем сидении валялся я; он разговаривал по телефону с женщиной по имени Камила, интонации были извиняющимися и уставшими. Самих слов не помню, только общую обреченность и монотонность речи. Почему-то это казалось логичным – субботней ночью (день недели и время суток были единственным, в чем я был абсолютно уверен) везти пьяную тушу до дома не улыбается даже самым оптимистам. Да, вроде я был пьян. Причин не помню.
- Ты как? – спросила Никки, нагнувшись и обеспокоенно заглядывая в мои глаза. – Нет, лежи, тебя лихорадит, врач прописал постельный режим, - она аккуратно, но уверено схватила меня за плечи и снова уложила на подушки, когда я попытался подняться. Значит, тут был еще и врач. Сколько же я тут валяюсь…
- Что произошло? – еле выдавил я, понимая, что языка у меня нет, только мягкая и непослушная субстанция во рту. Хотелось выплюнуть эту гадость, но что-то мне подсказывало, что язык мне еще пригодится и так легкомысленно от него избавляться нерационально.
От обилия сложных слов в мыслях в глазах потемнело; к горлу подступила тошнота. Я закрыл глаза, пытаясь провалиться в бессознательное, но так голова еще сильнее разболелась. Меня знобило.
- Отдыхай, - я почувствовал прикосновение теплых рук к своей ледяной ладони.
- Нет, скажи, - даже в таком состоянии я понимал, что она избегает этой темы разговора. А еще меня не покидало ощущение, что Никки – главное действующее лицо этой истории.
Она молчала, опустив взгляд. Ее лицо выражало тысячу и одну эмоцию, но я никак не мог уловить их, они сменялись слишком быстро. Что же все-таки произошло?
- Ты напился, не отвечал на звонки, я поехала тебя искать, нашла, не знаю, как долго ты лежал на асфальте, но простудился. Врачи два дня дежурили у твоей кровати, сейчас тебе полегчало, и ты даже очнулся. Сказали, через недельку встанешь, а там до полного выздоровления недалеко.
Она говорила отрешенно, быстро, чуть тараторя, чего я за ней не замечал раньше. Никки все так же не смотрела на меня, изучая картину на стене. Не мою картину. Не на моей стене.
- Где мы? – я снова всполошился, осознав, что из знакомого в окружающей меня обстановке есть только Никки. Она настойчиво вновь уложила меня, подняла упавшее мокрое полотенце, прополоскала в тазике с водой, что стоял у кровати, и вернула на мой лоб.
- Мы… мы у меня дома, - я чувствовал неловкость в ее голосе, хотя не до конца понимал причину. Но пары оборотов головы, после которых полотенце вновь оказалось где-то на уровне шеи, оказалось достаточно, чтобы элементы мозаики, обрывочные воспоминания и непонятные предчувствия начали складываться в единую картину. Это не было домом Никки. Данное помещение скорее напоминало заброшенную комнатку в развалившемся сарае, который вот-вот должны, по идее, снести. Я же не единожды забирал и довозил ее до дома – это хороший, двухэтажный особняк четы Паульсен. Мозги все еще скрипели, пытаясь восстановить порядок произошедших событий, когда Никки, выдохнув до боли безнадежно, медленно проговорила:
- Ты все равно вспомнишь. И будешь презирать меня. Поэтому лучше я расскажу тебе сейчас.
***Неделю назад***
Я не помнил, как после звонка от Мейбель вырубил мобильник (там, где два, можно легко напороться и на третий) и поднялся к себе в комнату. Мысли сменяли друг друга, я никак не мог определиться, а чей же звонок важнее, что из сказанного правда, а что вымысел, или, может, это вообще сон. Я не обманывал себя – понимал, что меня ждет возмездие за измены Никки и ложь Мейбель. Но, в лучших традициях жанра, одно наскочило на другое, и это случилось внезапно и сразу.
Первой мыслью было рвануть к Мей и объясниться. И только тот тихий крик здравого смысла, что я вообще не знаю, в чем она меня обвиняет, может, я съел ее любимое пирожное, а она распсиховалась, заставил усидеть на месте. Делать необдуманные поступки было нелогично и неправильно, поэтому, внемля голосу разума и запихивая нервы и эмоции подальше, я стал думать, как лучше поступить и с чего начать. Конечно, в первую очередь стоило выбрать одну из них. Я плохо спал от этой мысли последние две недели, никак не понимая, с кем хотел бы связать свою судьбу на всю оставшуюся жизнь. О свадьбе речи, конечно, не шло, но было понимание, что пора обуздать себя и свои желания и научиться относится к девушкам, которые к тебе испытывают чувства, с уважением. Я устал от постоянных угрызений совести, что я подло изменяю им обеим, что обеим лгу и не отпускаю от себя, пока они мне удобны. Но выбирать сейчас было нельзя – я не был уверен, что сказанное незнакомцем по телефону про Никки было правдой, не был уверен, что Мейбель, если действительно в курсе всего, что происходило, пустит меня к себе ближе, чем на пушечный выстрел. В проигравших оставаться не хотелось. Но с чего-то надо было начинать.
Выбор пал на Никки.
- Ник, я сейчас на работу к тебе подъеду, разговор есть, - я старался говорить безэмоционально, но последнее слово получилось с истеричной ноткой, поэтому продолжить фразу из серии «Не смей никуда уезжать» не удалось. Но и без того, кажется, я произвел поразительный эффект:
- Я, это… - протараторила Никки, вмиг проснувшись. Могу поклясться, что в этот момент она ощетинилась, как кошка. – Я не на работе…
- То есть как? – визг тормозов от неожиданности; радует, что сзади никого не было, и я не попал в аварию. – А где ты?
- Я… я дома… но ко мне нельзя… давай встретимся в кафе? – проговорила она.
- Нет. Сиди дома. Я приеду туда, - отрезал я и вновь вдавил педаль газа. Стоило ли говорить, что подозрения во мне выросли раза в три.
Я припарковался около особняка, с недоверием посмотрел на стены, входную дверь и балкончик. Столько воспоминаний за три года, не хотелось верить, что это все было лживым обманом.
Когда я поднялся по лестнице, входная дверь открылась и на пороге появилась Никки. Она выглядела сдавленно, немного затравленно, что взбесило меня еще сильнее – это кто еще из нас жертва?!
Мистера и миссис Паульсен дома не было. Но не это удивило меня сильнее всего – особняк казался нежилым. Небольшой, милый бардак, который миссис Паульсен гордо называла семейной атмосферой, слишком нравился мне – сразу видно, что хозяева тут живут, работают, отдыхают, это их место, и пускай зубной пасте не совсем место около телевизора, но в том была своя прелесть. Сейчас же не было вечных флакончиков у зеркала, коврика под ногами, смешных тапочек-зайцев на дальней полке обувного шкафчика, которые никто не носит, но они милые, поэтому лежат.
- Я подтвердила твои подозрения, - продолжила рассказ Никки. – Потому что не видела смысла больше прятать – это должно было всплыть.
- То есть, - у меня до сих пор кружилась голова, хотя я не был уверен, что из-за болезни. – Ты действительно аферистка? Действительно охотилась за деньгами моего отца? С самого начала?
- Мишель, - примирительно сказала она. – Там все было гораздо сложнее, но ты же мне не поверишь. Как тогда слушать не стал, так и сейчас будешь считать мои слова выдумкой и оправданиями.
- Может, и поверю, - проговорил я, внимательно (насколько это было возможно) глядя в ее глаза.
- Поверишь, что прожженная аферистка влюбилась? – искренне удивилась Никки.
Да, я видел странности в ее поведении, замечал некоторые несостыковки, но к тому, что оказался затянутым в такую крупную аферу, был просто не готов. Я неплохо зарабатывал отныне, но целью ее было, очевидно, наследство Феллетов. Конечно, отец владел им, но прямой наследник крови все равно я, и Никки прекрасно об этом знала, и после заветной свадьбы наверняка бы давила на это. И мои нервы и нежелание ругаться точно бы потребовали с отца деньги, заработанные предками. Он бы не отказал. Все было продумано до мелочей, а мы с отцом, в итоге, остались бы ни с чем, кроме как большого клейма «идиоты». Хотя, гордым носителем был бы только я, Хейн-то тут при чем.
Резко вдавив педаль газа, я крутанул машину на пустом перекрестке обратно, нарушая все правила дорожного движения. Я настолько хотел подальше отъехать от Никки, от всей этой грязи, что на меня вылилась, подтверждая слова механического человека, что пропустил нужный поворот до дома отца Мейбель. Не помню, откуда знал, что ехать для разговора с девушкой нужно именно туда. Никогда не был внутри, только ее довозил, но нужно же с чего-то начинать.
Звонок мобильного телефона через два квартала вернул немного схлынувшее волнение. Какова вероятность, что этот звонок несет в себе негативный окрас? Судя по мурашкам по спине и натянутым нервам, примерно…
- Здравствуйте, Мишель, - достаточно суровым тоном сказал мужчина. Он никогда с нами особо не любезничал, но говорить себе столь высокомерно не позволял. – Не можете ли вы подъехать, желательно прямо сейчас? Есть очень важный разговор.
- Хорошо, - от напористости мужчины я даже растерялся. Он поспешно продиктовал несложный адрес, куда я должен был подъехать, и положил трубку, не попрощавшись. Прокручивая в голове услышанную улицу и дом, я пытался сообразить, к кому мне лучше поехать сначала и как бы делать не сильно большой крюк.
Когда до меня дошло, я с силой дал по тормозам, дернувшись на сиденье и ударившись затылком. Адрес. Я уже еду по продиктованному адресу.
- Домовладелец – отец Мейбель, - начал вспоминать я, щуря глаза от света из открытых Никки окон. Она снова сменила компресс, пальцами на шее прощупала пульс. От нее приятно пахло душистым мылом. Пальцы такие же нежные и теплые. Я постарался избавиться от наваждения.
- Да, - подтвердила она. – И именно ее отец рассказал ей, что ты из себя представляешь. Про нас рассказал. Он всегда тебя недолюбливал из-за твоего образа жизни – ну все мы прекрасно видели, что одной дамы сердца тебе мало, - сказала Никки и пугливо посмотрела на меня, видимо сомневаясь, обидела или нет. – И, когда дело коснулось его дочери, сделал то, что должен был.
- Что он сделал? – не понял я.
- Наорал на тебя, забрал ключи от твоей комнаты и вышвырнул вон, - пожала плечами Никки.
Мысли обо мне в роли фермера приободрили, я все еще молод и силен, и ничего не кончено. Было жутко обидно – разочаровать одну и разочароваться в другой девушке в один день с временным промежутком в час с небольшим я не был готов. Но нужно двигаться дальше. Я поехал в ресторан – уверен, что Велари поможет мне перекантоваться первое время. Если она начнет снова делать какие-то поползновения в мою сторону, возможно, придется согласиться. Продаваться не хотелось, я так долго держал оборону, но увы, я понимаю, что иметь богатую и влиятельную девушку удобно.
Стоп! Нет! О чем я? Чем я тогда лучше Никки? Нет, никогда, и вообще, нужно Велари объяснить ситуацию. Даже если это будет стоить мне работы!
- Это стоило тебе работы, - отозвалась Никки на мой вопрос о том, объяснился ли я с Велари. – Она начала подкатывать к тебе, ты – не очень лояльно, правда – попытался объяснить, что она тебя как дама сердца не интересует. Что потом началось, - девушка картинно закатила глаза и покачала головой. – Тебя обвинили во всех смертных грехах, в том, что ты ее душу изнасиловал, дал надежду, а сам шлялся с какими-то ... , - пауза. – Ну сам понимаешь, в общем, козел ты редкостный и сволочь неприличная. Она выгнала тебя с работы и пообещала, что сделает все возможное, чтобы в Твине больше никто на твои чары не клюнул.
- Я что, совсем дурак? – хлопнул я себя по уже нагретому компрессу на лбу. – Мог же промолчать! Или вообще согласиться!
- Согласиться спать с ней за деньги? – неуверенно проговорила Никки и спрятала глаза. Казалось, она хочет еще что-то сказать, но так и не собралась с мыслями.
- Я уже не знаю, - тихо отозвался я, понимая, что она права. Я поступил правильно, но… всегда ли в этой жизни нужно поступать правильно? – Что было дальше? – мне хотелось перевести тему.
- Я толком не знаю, - неуверенно ответила Никки. – Полиция сказала, что ты напился, сел в этом состоянии за руль, разбил машину, бросил ее, и в соседнем квартале завалился спать около помойки на холодном асфальте, где и пролежал до тех пор, пока я не нашла тебя. Заболел – врачи говорили диагноз, но я запомнила только слово «лихорадка», тебя выворачивало первые два дня, я не могла справиться сама, врачи караулили, пока тебя снова не… - она замолчала, закусывая губу. – Потом стало легче, я научилась справляться, ты бредил, я тебя успокаивала. Ну вот, ты очнулся. Вот и вся история.
Я слушал это и чувствовал себя преотвратительно. Это – я? Настолько отчаялся, что напился до того, чтобы разбить машину и проваляться где-то на улице, чтобы потом вот так позориться в бессознательном состоянии перед врачами?
Это отвратительно.
Ненавижу себя.
Я уснул еще на сутки; снилась разбитая красная красавица, снился асфальт, снились Никки, Мейбель и Велари. Находясь в полубреду, в голове всплывали воспоминания, подтверждающие жуткий рассказ девушки. Она все еще сидела у моей кровати, меняла компрессы и крепко держала за руку, когда меня кидало на кровати из стороны в сторону. Может, все это мне тоже снилось.
Через два дня я смог встать. Воспоминания полностью не вернулись, но того, что было, оказалось достаточно, чтобы полностью убедиться в правдивости слов Никки. Остались забытыми события после бара, где у меня было стойкое желание напиться. Я познакомился с каким-то парнем, немного старше меня, и мы вместе жаловались на жизнь. Кто знает, может он меня и обокрал – я вспомнил, что забрал из своей комнаты накопленные деньги, но когда Никки нашла меня, их уже не было. Так что, может, добрые и тихие твинбрукцы обокрали меня, пока я валялся там, у той знаменитой помойки, не оказав помощь. Я хотел уехать из этого проклятого города как можно быстрее.
Но ехать было некуда. К отцу, который меня за мое поведение, может, и на порог не пустит? Но выбора у меня не было.
Никки, вертящаяся вокруг меня и всячески помогающая, тоже вызывала бурю мыслей и размышлений. Уже потом, когда мозги начали работать лучше, меня озаботил вопрос, а откуда она вообще знала обо всем, что со мной происходило, и как смогла так в красках рассказать. Никки призналась, что следила за мной после того, как я уехал от нее. Правда, после разговора с Велари потеряла меня из виду и нашла только уже валяющегося в отключке. Она! Следила! Это было отвратительно и унизительно вдвойне. Я задавался вопросом, а можно ли ее простить, нужно ли ее прощать, но этот факт полного недоверия, как она выразилась, к возлюбленному, оскорбил мое самолюбие. Если она так любит, почему тогда вообще вся эта история произошла!
Мое тело реагировало на нее, я хотел, чтобы она была рядом, чувства убеждали, что ее терпение и уход за мной говорят громче слов, ни одна аферистка не стала бы так мучится и тратить столько времени. Но голова упорно твердила, что Никки обманщица, преступница, и что так много неприятностей на голову одновременно без чьей-то помощи не сваливаются. Это мог быть очень красивый план по получению моих денег – раз уж я прознал, кто она, то Никки сразу стала невинной овечкой на фоне злых Мейбель и Велари, и теперь уж точно я поведу ее под венец. Поближе к желаемому состоянию Феллетов.
- Я тебе не верю, - сказал я перед тем, как покинуть ее, в лучших мыльнооперных традициях, навсегда. – Но за твою доброту я не пойду в полицию и не скажу, что ты из себя представляешь. Удачи, Никки – думаю, твои грехи найдут тебя и без моей помощи.
Я брел по улочкам Бриджпорта без цели, без смысла. Сейчас я заявлюсь к папочке, кинусь в ноги и буду просить помощи. Снова. Хотя обещал себе этого не делать. В стеклянные витрины старался не смотреть – мое лицо сейчас мне слишком отвратительно. Я растоптан, унижен и брошен на произвол судьбы. При этом свою ловушку соорудил сам, и сам себя туда загнал. Некому мстить за свои неудачи. Некого винить.
Первопричиной всему был я.
Визг тормозов около меня за два квартала от дома развеял атмосферу презрения, и я поднял голову. Черный блестящий кабриолет. И… знакомая женщина за рулем.
- Чего смотришь? – сказала она спокойно. – Садись уже, думаешь, я буду ждать, пока ты созреешь? – сказала дама строго, но все-таки смешинка чувствовалась в словах. Я не верил, что это она со мной разговаривает. Что тут происходит?
- Слушай, ты просто сядь в машину, я тебе все объясню, ок? – она тряхнула головой и снова выжидающе посмотрела на меня.
Прикинув, что мне терять мне нечего, я сел на соседнее кожаное кресло. Потрясающий запах дорогого автомобиля протрезвил. Дама хищно улыбнулась и вдавила педаль газа.
***Сообщение, присланное на электронную почту Мишеля в тот же день***
«Короче, мне там плевать чем ты занят, но мы едем к тебе в гости! Мы – это я, Лира и Эбби. Приготовь пирожки с чайком, сладенький, мы будем бить тебя по голове за то, что пропал из нашего поля зрения!
Алик»
Бонусные скриншоты
"Какого черта тут на моем раёне происходит?!"
"Да ващееее"
Не сильно-то он и болел
Мне жаль с ней прощаться. Как многие знают, я к Ник привязалась. Мы с Мишелем вместе грустим. Скрин на память останется.
На десерт - схемка
