Парни устроились на ночлег прямо возле подножия гор. Ян и Дан по очереди заступали на дежурство, давая возможность Филиппу восстановить силы. Ян прохаживался около спящих друзей, внимательно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь ко всем подозрительным звукам. Но вокруг было удивительно тихо, лишь оглушительно трещали цикады, и черная ночь укрывала небо бархатной вуалью, как лицо восточной красавицы, да лазоревая луна, нанизанная на цепочку крупных звезд, сияла, как диадема на челе принцессы.
Когда царственное солнце показало свою золотую корону над горизонтом, отдохнувшие парни, наскоро перекусив, были полны решимости продолжить путешествие. Филипп полностью восстановился, а к ноге Дана стала возвращаться чувствительность. И хотя он все еще прихрамывал, он решительно отбросил палку, ворча, что он привык передвигаться на двух или четырех конечностях, но уж никак не на трех.
Невдалеке друзья обнаружили широкую мощеную дорогу, кое-где разрушенную и заросшую травой и кустарником, вдоль которой располагались обломки чудесных статуй и колонн, и зашагали по ней в сторону Читлана.
Примерно после 3-х часовой прогулки они вошли в черту бывшего города, оказавшись на просторном прямом проспекте. По обеим его сторонам возвышались величественные руины великолепных зданий, которые даже сейчас поражали монументальной красотой и совершенством форм. Некоторые сооружения выглядели как ступенчатые конусы с усеченными вершинами и их стены, лишенные окон, сплошь покрывала ажурная каменная резьба, состоящая из странных непонятных символов и надписей, составленных из неизвестных иероглифов. Чаще всего в орнаментах встречались изображения солнца, языков пламени и птичьих голов с изогнутым клювом. Ян не мог понять назначение этих строений, он вопросительно взглянул на Филиппа, но тот сам выглядел озадаченным и удивленно рассматривал эту необычную архитектуру.
Все пространство между домами занимали гигантские деревья с гладкими белесыми стволами, такими толстыми, что трое друзей, взявшись за руки, не смогли бы их обхватить. Огромные корни выглядели, как потоки застывшей лавы, они обтекали здания и, врастая в них, казались рукотворными скульптурными деталями. Они оплетали колонны, укладывались на портики, и было трудно отличить, где заканчивался камень, а где начиналась живая древесная плоть. Некоторые деревья так плотно примыкали к строениям, что казалось, будто их фасады вырезаны прямо в стволе.
Редкие кроны с мелкими серебристыми листьями возносились высоко в небо, накрыв город полупрозрачным кружевным пологом, создавая торжественную атмосферу огромного храма.
Пораженные этой красотой и величием юноши углубились внутрь города и вышли на огромную, идеально круглую площадь. В центре нее находилась растрескавшаяся мраморная чаша пересохшего фонтана, а под ногами беспорядочно валялись обломки великолепных статуй. В дальнем конце площади виднелась гигантская лестница с выщербленными ступенями, ведущая к необыкновенно пышному дворцу, сплошь состоящему из конусообразных и пирамидальных башен разной величины. Он казался воздушно-ажурным от покрывающих его резных орнаментов, и был так огромен, что парни почувствовали себя муравьями. Приглядевшись, они заметили, что некоторые башни разрушены, окна выбиты, а во многих местах фасада и крыши зияют проломы, тем не менее, этот дворец потрясал и подавлял царственным величием и, казалось, что он предназначен для Богов.
- Очень интересно, - пробормотал Филипп, будто бы самому себе, - Видимо, все это было построено уже после того, как Варнава закрылась для путешественников.
- Этот дворец так огромен, - сказал Дан, - Мы можем неделю бродить в нем в поисках Чаши.
- Тогда не будем терять времени, - ответил Ян, решительно направляясь к лестнице.
Друзья поспешили за ним. Они поднялись по бесчисленным ступеням и вошли в колоссальных размеров зал, в котором повсюду виднелись следы разрушений и запустения.
Внезапно Ян почувствовал сильную усталость, и его ватные ноги передвигались с огромным трудом, прирастая к полу. «Зачем спешить? Куда спешить? Все вокруг лишь суета», - эти слова вливались ему в уши, заполняя сознание, и юноша не мог понять его ли это мысли или их произнес кто-то со стороны. Он медленно добрел до стены и прислонился к ней. «Все вокруг лишь бесполезная тщета, - убаюкивающе кружились в голове мысли, - Не надо никуда идти, все это не имеет никакого смысла. Покой – вот, что нужно. Не двигаться, остаться здесь навсегда, ощутить блаженство покоя». Он с трудом повернул голову, оглядываясь вокруг, и совсем рядом увидел двух людей, заторможено движущихся, как сомнамбулы. «Кто они такие? – подумал Ян, - Кажется, мы пришли вместе. Но зачем?» Он сполз по стене на пол, и его голова с закрытыми глазами опустилась на грудь. «Надо забыть обо всем, - вновь пришли не понятно откуда берущиеся слова, - Забыть. Не думать. Покой. Блаженство вечного покоя».
- Ян, очнись. Да очнись же!
Юноша открыл затуманенные глаза и увидел, что бледный Филипп энергично трясет его за плечи.
- Кажется, я задремал, - удивленно сказал Ян, пытаясь сфокусировать взгляд и ощущая сильное головокружение.
- Мы тут, брат, чуть не уснули навсегда, - пробурчал сидящий рядом Дан, изо всех сил тряся головой, - Если бы не Фил, то мы вкусили бы блаженство вечного покоя.
- Прошу прощения, - виновато ответил Филипп, - Мне стоило предупредить вас, но я не был уверен. Это лемии – бесплотные духи, обитающие здесь и питающиеся жизненной энергией живых существ. Я предполагал, что Кунинг и его окружение под воздействием Чаши Огня могли превратиться в них, но я не учел, что они ужасно голодны. Уже много веков никто не забредал во дворец, а когда мы появились здесь, они набросились так стремительно, что я едва успел блокировать их воздействие на себя и лишь потом занялся вами.
- Но что же ты с ними сделал? – спросил Ян, - Ты их уничтожил?
- Нет, мне такое не по силам, - улыбнулся маг, - Они – порождение и пленники Чаши, возможно, когда мы унесем ее отсюда, они станут свободны и уйдут на покой в Мрачные Чертоги. Я создал вокруг нас энергетическую сферу, и они не смогут проникнуть сквозь нее. Но размеры защиты не очень велики, поэтому нам надо держаться почти вплотную друг к другу.
- Нужно поскорее отыскать эту проклятую Чашу и убираться отсюда по добру, по здорову, - морщась и потирая виски проговорил Дан, - Мне решительно не нравится этот дворец.
Парни поднялись на ноги и, все еще испытывая слабость, стали обследовать помещение. Они переступали через разнообразный хлам, состоящий из обломков скульптур, лепнины, золоченых завитушек и полусгнивших фрагментов мебели, и наткнулись на лестницу, уводящую в подвал.
Друзья вопросительно переглянулись, и Ян сказал, пожав плечами:
- Это место не лучше и не хуже остальных, давайте начнем с подземелья.
Парни, согласно кивнув, стали спускаться вниз, осторожно переставляя ноги по шатающимся ступеням. «Нет! Не сметь! Вы просто глупцы! – забились в голове Яна тревожные, панические мысли, - Вы все умрете! Вы будете мертвы!»
- Надеюсь, вы слышите то же, что и я, - нервно озираясь по сторонам, спросил Дан, - Ведь я же не сошел с ума?
- Думаю, мы на правильном пути, - ответил Филипп, - Чаша в подвале, вот они и всполошились. Просто не обращайте на них внимания, они теперь не опасны, это всего лишь слова.
Парни продолжали спускаться, и голоса в голове Яна звучали все тревожнее и настойчивей. Юноша освободил мозг, отгораживаясь от них, и эти чужие мысли затихли, оставаясь фоном где-то на периферии сознания.
Друзья спустились на пять лестничных пролетов и оказались глубоко под дворцом в нешироком каменном коридоре. Филипп засветил магический шарик, и они шли вперед, следуя поворотам тоннеля. Их гигантские тени кривлялись на голых стенах, звук шагов гулко отражался от свода, и вековая пыль, как пудра, взвивалась легким облаком, потревоженная нежданными пришельцами.
Бледный Филипп шагал рядом с Яном, нервно покусывая губы, с другой стороны шел Дан, недовольно морщась и время от времени зажимая руками уши, и Ян понял, что голоса продолжают атаковать его друзей.
Коридор уткнулся в стену с рассохшейся, висящей на одной петле, дверью. Ян толкнул ее, и она рассыпалась в прах, разлетевшись древесной трухой и запорошив глаза парней. Молодые люди, дождавшись, когда рассеется облако пыли, вошли в большое помещение. Возле стен стояли полуразвалившиеся деревянные сундуки и сквозь их лопнувшие бока вытекали, сверкая и переливаясь, реки и ручейки золотых монет, нитей жемчуга, всевозможных украшений, пряжек, заколок, кубков и россыпи крупных и мелких драгоценных камней. Ян разглядел великолепные мечи, сабли и кинжалы в золотых ножнах, украшенных рубинами, сапфирами и изумрудами, чудесной работы шкатулки и табакерки, с нанесенной на них тонкой резьбой и эмалевыми картинками, серебряные охотничьи рожки и еще множество изумительных вещей, обладание даже малой толикой которых сделало бы каждого из них невероятно богатым.
- Княжеская сокровищница, - негромко проговорил Филипп, - Думаю, нам не стоит надолго задерживаться здесь.
- Да уж, - согласился Дан, - Судя по тому, как настойчиво эти бестии искушают, нам не следует ничего брать из этого барахла.
Парни прошли вглубь помещения и уткнулись в еще одну дверь. В отличие от первой, она полностью была изготовлена из железа и, хотя проржавела в некоторых местах, выглядела крепкой и внушительной. Ян толкнул ее, но она даже не дрогнула. Парни уперлись в нее плечами, но она не поддалась, оставаясь незыблемым и неподкупным стражем, исправно неся свою вековую службу.
- Дайте, я попробую, - сказал Филипп, - Придется немного пошуметь.
Он вдруг охнул, схватившись за голову, но быстро справился с собой и сказал, обернувшись к приятелям:
- Лемии неистовствуют, уверен, что за этой дверью – цель нашего путешествия.
Он подошел к стене и сделал короткое небрежное движение, будто играл в мячик во дворцовом парке с придворными фрейлинами, и от этого почти невесомого жеста в каменной кладке образовалась широкая круглая брешь, и блоки из стены обвалились внутрь с грохотом и клубами пыли.
Филипп вместе с уважительно глядящими на него Даном и Яном перешагнул пролом, и парни попали в небольшую, совершенно пустую комнату. Магический шарик света совсем побледнел, потому что в каменной нише на постаменте ярко сияла красным огнем необыкновенно прекрасная золотая Чаша. Ее подставка была усыпана черными опалами и кровавыми рубинами, держатель представлял собой прекрасного обнаженного юношу, у которого вместо рук были раскинутые крылья, широкое круглое ложе украшал ворон, держащий в клюве змею, а внутри нее плясали желто-оранжевые языки негасимого огня. Она была столь совершенна, что от нее невозможно было отвести взгляд, а исходящая от нее властность и сила внушала непреодолимое желание обладать ею.
Внезапно Дан сделал шаг вперед и, протянув руку, сжал ее в ладони и поднес совсем близко к себе. Багровые отблески пламени преобразили лицо вера, превратив его в жестокую суровую маску, совершенно лишив человечности. В его глазах загорелся жесткий, почти фанатичный огонь, и Яну вдруг показалось, что перед ним не его дорогой друг, с которым он бок о бок прошел полконтинента, а совершенно чужой и даже чуждый человек.
- Отдай Чашу, Дан, - спокойно, почти ласково попросил Филипп, протянув руку, - Она не принадлежит тебе.
Тело вера резко напряглось, ощетиниваясь острыми локтями, его губа вздернулась, обнажая зубы, и он злобно проговорил незнакомым голосом:
- Она моя!
P.S. На моем мониторе картинки выглядят гораздо светлее, чем залитые на радикал. В следующий раз я это постараюсь учесть, чтобы изображение не было таким темным.