Секундочку! Боооги, как меня давно здесь не было! Но я вернулась, и даже с бонусом. Развлекитесь хоть немного, а то я совсем вас забросила )))
З.Ы.: смотрим обновления в первом посте: баллы, штрафы и от автора.
Спасибо всем, кто был со мной!
Письма Эндрю
«Привет, Эндрю. Пишет вам Артур Шарп. Но вообще, последнее время мне кажется, что моя фамилия не Шарп, а Аддамс: отец похож на оборотня, мать на ведьму, сестра тоже с тараканами, причём, размером с хорошую лошадь эти тараканы. Но спасибо, хоть с нами не живёт.
Дело, собственно, вот в чём: я, Артур Шарп, любимый сын любящих родителей, прочитал отцовский дневник. О, ужас. Всё оказалось не так, как казалось. Ну посудите сами: все всем изменяют, и повелось это ещё до моего рождения; обстоятельства моего зачатия оставляют желать лучшего; мать каким-то неведомым чудом (полагает, магией) удерживает при себе моего отца; отец на кой-то фиг живёт с давно уже нелюбимой женщиной (боится, что шестидесятилетний оборотень, выглядящий едва ли намного старше собственного сына, никому больше не нужен); а я… А что я? Меня, конечно, воспитали. Кормили, одевали, обували: не жалуюсь. Оплачивали лучшую школу и самых крутых репетиторов: благодарен. Любили: люблю в ответ. Но, чёрт! – врали, врали постоянно, делая вид, что мы счастливая, образцовая семья! И как мне теперь с этим жить? Эндрю, я очень надеюсь, что вы мне поможете.
P.S.: фокус с зеркалами не работает.
Артур».
«Привет, мой мальчик.
Насчёт зеркал я уже в курсе, это проблема нашего мира. Ты молодец, что додумался связаться со мной хотя бы так. Знаешь, я могу помочь тебе только советом: живи, учись, люби, желай, достигай. Я с тобой. Будет совсем тяжко – поддержу, не оставлю. А твои подозрения насчёт родителей глупы и безобразны. Хоть в вашем городе полно всякой нечисти, но и Джордж, и Сун – нормальные люди, как и ты, так что выброси всю эту волшебную чушь из головы и не унижай родителей подобным. Что касается твоей выходки с прочтением чужого дневника: тебе должно быть стыдно, Артур. Писалось это много лет назад, и теперь-то, будь уверен, у твоих родителей всё хорошо: они честны друг с другом, и любят друг друга так, как только возможно представить. Пожалуйста, больше не копайся в прошлом своих родителей. Им и так многое пришлось пережить, и они с честью выдержали все испытания. Ты должен ими гордиться. Прими их в своём сердце и не обвиняй ни в чём.
Удачи тебе.
Эндрю».
«Эндрю,
я очень рад, что удалось выйти на связь с вами.
Думаю, что вы не до конца поняли суть проблемы. Если бы речь шла о прошлом, я бы не паниковал, всё-таки мне уже не пятнадцать, и я прекрасно понимаю – что было, то быльём поросло. Записи, о которых я говорю, совсем недавние; не буду раскрывать всех подробностей, но кратко: до сих пор у отца есть пара любовниц, у матери тоже есть как минимум один приятель, о котором знает отец. В прошлом месяце отец в очередной раз с сокрушением писал, что весь их брак держится только на мне, у них с матерью договорённость, что до моего совершеннолетия они «играют в любовь», чтобы не травмировать меня. Само решение кажется отцу сомнительным, и он недоумевает, почему и как на него соглашался все эти годы и согласился в этот раз; о своей ликантропии, точнее, подозрениях о ней, он тоже пишет совершенно открыто. О странностях сестры написано предельно ясно: очень хотела обучиться колдовству, доигралась с некромантией и алхимией, в полнолуние она невменяема, ест землю и пугает людей.
Очень рассчитываю на вашу действенную помощь.
Артур».
«Дорогой мой мальчик,
никак не могу понять двух вещей: о какой сестре ты постоянно твердишь и какие ещё «недавние записи», да ещё и такого странного содержания? Уверяю тебя, нет никаких любовниц и приятелей, нет никакой «игры в любовь», понимаешь? Нет и быть не может. Выброси всю эту чушь из головы. Хоть тебе и не пятнадцать, но (не обижайся, прошу) и в девятнадцать кризис подросткового возраста может быть не до конца пережит…»
Эндрю перечитал написанное, задумался ненадолго и бросил листок в пепельницу: он вдруг понял, и о ком речь, и откуда записи, и что вообще происходит. Иногда такое случается, что персонажи становятся неуправляемыми, непокорными, мир создаёт новые семьи и устанавливает родство на своё усмотрение, а симоводам только и остаётся, как наблюдать эту хаотичную, на первый взгляд, жизнь. И называется всё это великолепие тотальным глюком сейва.
- А все от того, - пробормотал едва слышно Эндрю, - что пошёл на поводу у кое-кого и поставил новые дополнения. Эх…
«Дорогой мой мальчик,
ты требуешь от меня действенной помощи, и ты её получишь. Только не жалуйся потом, потому что серьёзные вмешательства в ход мироздания могут иметь весьма непредсказуемые последствия, на которые даже я, Симовод, не смогу повлиять. Вмешиваясь в прошлое, я меняю настоящее, корректируя сознание в настоящем, я вынужден вмешиваться в прошлое, понимаешь, какая замкнутая сама на себе цепь? Подумай, Артур, стоит ли твой эгоизм всех этих жертв? Стоит ли твой каприз самого факта твоего существования?
Надеюсь на твоё верное решение.
Искренне твой, Эндрю».
Прочитав письмо, Артур с сожалением покачал головой: Эндрю так и не понял, что именно беспокоит его. И совсем это не эгоизм, и уж тем более не каприз. Артур искренне любил своих родителей и желал им только счастья. И пускай они будут не вместе, и пускай даже его самого не будет – уж лучше так, чем жить ценой их жертв, невозможности их жизней.
Ни капли не сомневаясь в верности своего решения, Артур твёрдо вывел на бумаге одно лишь слово: «Да».