Почему-то я никогда не задумывалась над тем, почему начала мошенничать с экзаменами. Нет, я отдавала себе отчет в том, что это небезопасно, понимала, что родители не одобрят, если узнают (особенно мама – папа в отличие от нее был более бесшабашным и жил по принципу «победителей не судят»), знала по крайней мере с десяток других способов заработать на жизнь будучи студентом – та же Стефани приносила весьма неплохие деньги из того бара, но я даже ни разу не задумывалась над тем, что бы сменить, так сказать, род деятельности. Отказаться – да, но выбрать еще что-то взамен…да черта с два. Именно поэтому я и сидела сейчас в огромной главной аудитории и сосредоточено грызла ручку, гадая, стоит ли добавить еще одну запись или исправление. Черные волосы, тщательно начесанные падают на лицо, непривычно яркий макияж, короткое клубное платье и листы с тестовыми заданиями, заполненными где-то на две трети, пятая часть из которых была заведомо неправильной. Нетипично для меня, но в верхнем левом углу значилось «Лесли Хаффингтон» - одно это объясняло мои странности лучше всего. Добавив еще одну правильную букву, я покосилась на приемную комиссию, в которой не было ни одного преподавателя университета. Конечно, это облегчало мою задачу, но чем дольше я находилась в аудитории, тем яснее понимала – Хаффингтон нужно было послать.
Собственно говоря, именно это я поначалу и сделала: перебила тараторившую девушку на середине увлекательного, тщательно заготовленного рассказа, хмыкнула «Ты не туда обратилась, Хаффингтон» и снова углубилась в свои записи, всем своим видом демонстрируя, что разговор окончен. Но…либо Лесли такая настырная, либо дура, либо все вместе…ставлю на третий вариант. В общем, сдаваться она не собиралась.
- Ты не понимаешь, как это важно! – будь я более впечатлительной, то действительно поверила бы в тщательно скрываемое отчаяние – у нас, в ГСУ, оказывается, очень хорошая актерская школа, - Бриана Апшот ненавидит меня! Она пойдет на все, лишь бы я не стала главой Три-Вата после нее! Выдумала даже это дурацкое требование…
Требование Брианы, точнее ее желание не оставлять общество на дуру, на мой лично взгляд дурацким не было, особенно если вспомнить тщательно скрываемые старые слухи о том, что старшая сестра Лесли (или старшая кузина – не помню, да и вспоминать не хочу) Виктория в свое время активно третировала ее. Не одну Бриану Апшот, конечно, но из всех жертв самолюбия и дурости звезды ГСУ президентом самого крутого женского общества стала именно она. Слухи, сплетни, секреты…давно я этим интересуюсь? Тетрадь с пухлым блокнотом и телефоном вернулись в сумку – с тяжелым сердцем приходиться признавать свою капитуляцию. Что ж такое?!
- Я не занимаюсь политическими переворотами в студенческих обществах, - резко перебила я назойливую девицу, - и мошенничеством тоже. За это вылететь можно, знаешь ли…
- Тиффани и Мэри-Элла рассказывали, что пару месяцев назад ты считала иначе…
- Мне плевать, что рассказывали тебе Тиффани и Мэри-Элла, - я отодвинула стул, схватила сумку и, бросив сверху вниз не требующий перевода и объяснений взгляд, хмыкнула, - впрочем, если не оставишь свою идиотскую затею и решишь рискнуть – желаю удачи.
- Плачу пять тысяч долларов.
Именно эти слова и заставили меня затормозить тогда и сидеть здесь сейчас. А между тем, время отведенное на экзамен подходило к концу и у преподавательских столов уже собиралась толпа. Пора. Одернув юбку, я продефилировала к столу приемной комиссии, всеми силами стараясь скрыть от ее членов пристальное свое внимание. Впрочем, им было плевать: один заполнял какие-то ведомости, второй, как и полагается творческой личности, витал в облаках, единственная женщина, оценив длину платья неодобрительно хмыкнула, а четвертый негодования своей коллеги не разделял. Что ж, в любой другой ситуации я бы возмутилась, но сейчас…пусть лучше запомнят мои ноги, а не мое лицо. Полчаса спустя я уже была в заранее оговоренном месте встречи – женском туалете студсовета – и в подробностях рассказывала Лесли о пройденной операции, попутно смывая косметику с лица.
- Значит, никаких проблем? – взволновано переспросила Хаффингтон, и лучисто улыбнулась, получив в ответ утвердительный кивок, - спасибо тебе огромное! Ты не представляешь, как ты меня выручила!
- Рассчитаемся – может, представлю, - хмыкнула я, швырнула очередную салфетку в ведро и сняла очки. Надеюсь, что все поверили, что это – маскарад с целью закосить под интеллектуалку, а не насущная необходимость плюс попытка скрыть настоящий цвет глаз. С воспоминаниями о прошедшем экзамене появилась дрожь. Почему все нормальные люди нервничают до и во время, а я – после, когда уже все закончилось и миновало? Все уже закончилось, все. Осталось только получить причитающийся гонорар и вернуться к своим делам…было только одно небольшое «но» - действительно, небольшое, потому что…
- Помниться, мы с тобой договаривались на пять тысяч.
- Разве? – широко распахнутые глаза и хлопающие ресницы очевидно были призваны изображать высшую степень удивления и наивности, - ничего подобного не помню. Можешь, конечно подать на меня в суд…
- Ну зачем сразу суд? – недобро усмехнулась я, - я просто позвоню Бриане Апшот и расскажу ей, как ты сдавала аттестационные тесты. То есть, как я их сдавала вместо тебя.
Маска милой и наивной принцессы живо сползла с лица Хаффингтон. Но ненадолго.
- Можно, конечно, - грустно произнесла она, отводя взгляд и поправляя прическу, - вот только когда моя мама узнает, что президентом Вата-Вата-Вата стала не Хаффингтон, она закатит такой скандал…и, конечно потребует объяснений. И Бриана их даст – и моей маме, и ректору Цукерману. Впрочем, если ты не оставишь эту идиотскую затею и решишь рискнуть – желаю удачи!
Ослепительная улыбка победительницы, цокот каблуков о кафельный пол…и только громко хлопнувшая о косяк дверь привела меня в чувство. Полторы тысячи! Когда меня в последний раз так…со мной так…я так…да какая разница – никогда! Ох, Лесли Хаффингтон даже не представляет, как ей повезло, что я не сразу поверила в ее такую наглость и не показала сразу растерявшей страх и совесть дуре что я такое в гневе. Даже не знаю теперь, в чем мне было бы более стыдно признаться перед родителями – в том, что я зарабатываю жульничеством или же в том, что при этом любая расфуфыренная фифа запросто может обвести меня вокруг пальца, заручившись поддержкой моей собственной жадности. Второго бы мне мама точно никогда не простила.
Но на то, что бы всласть отругать себя за глупость, попутно продумывая план страшной мести Хаффингтон времени у меня не было – аттестация подкатилась к нашим корпусам, мигом образовав не один десяток неотложных дел, от которых легко можно было откреститься, не отзовись я с таким восторгом почти уже четыре года назад на предложение стать старостой группы, как-то забыв про то, что староста – это такой человек, который отвечает за все и всех. И если Фила Олсена и его сломанную ногу я еще готова простить, то Дорис Клифтон, уехавшую на примерку свадебного платья сестры, свадьба которой будет через три недели…отдельной историей был Сэм Гринвуд, но этим героям футбола всегда нужно особое приглашение. К тому же…
- Нет, нет, мистер Гринвуд, - сказала строгая дамочка из комиссии, - садитесь на этот ряд. Рядом с вашей старостой как раз есть свободные места.
Оторвавшись от собственных мыслей я в шоке вытаращилась на «Гринвуда». По-дурацки зачесанные светлые а не осветленные волосы, спортивная куртка, висевшая на слишком худых для спортсмена плечах и тень точно такого же шока…да что там шока – почти что ужаса в зеленых глазах…как там говорят русские – муж и жена – одна сатана? Надеюсь, это не знак свыше.
- Прекрати на меня пялиться, - тихо произнес Макс, усаживаясь рядом и укладывая на стол стопку листов, - в конце концов, мы оба это делаем…
- За полтора месяца Сэм Гринвуд был на занятиях раза три, так что не переживай, - нервно усмехнулась я, - ты какого черта творишь? Ты хоть понимаешь, чем это может для тебя закончиться?
- Если ты сейчас прекратишь меня палить – закончиться тем, что я сдам эти тесты и получу свои законные две с половиной тысячи, - никогда не работая с ним бок о бок я даже не подозревала, что мой парень может быть таким серьезным.
- Откинься на стул и закинь ногу на колено.
Математик, наравне с юристами сдающий их тесты – это сильно. К тому же, в отличие от меня Макс по именам знал всех членов приемной комиссии, о чем не преминул меня просветить по мере возможности.
- А это - мистер Дарвин, председатель комиссии, - говорил Вейд, кивая на растрепанного, чуть небритого шатена в дорогом костюме, поразительно мне кого-то напоминавшего, - присутствует на экзаменах самых популярных факультетов.
Профессионал, блин. Стоп. Актерское мастерство – популярный факультет? Или это – мои нервы и там сидел совсем другой человек? Спокойствие, он же даже не смотрел на меня.
- Ого, - Дарвин выхватил мою работу из общей стопки и пролистал, - неплохо…простите, я вас встречал раньше?
- Вряд ли, - слишком поспешно отмахнулась я и поспешила добавить, - разве что на доске почета ГСУ.
- Ну да, конечно, - расслабленная, чуть растерянная улыбка успокаивали, но, обернувшись у самого выхода я заметила на другом краю стола, в стороне от остальных ровных и не очень стопок, одиноко белеющие листы бланков. Моих бланков. Вот и все…надо поменять очки. Нашла, о чем думать!
- Эй, Беа, чего застряла? – радостная Стефани, хлопнувшая меня по плечу возникла рядом слишком неожиданно.
- Похоже, кто-то вечно спокойный и хладнокровный все-таки перенервничал, - улыбнулась Бернадетт, потирая украдкой плечо, - пошли, это место плохо влияет на душевный баланс.
Сестра осторожно подхватила меня под локоток и потянула к выходу. Как к выходу? Зачем? Меня тут запороть собираются, а они меня к выходу тащат?! Ну нет!
- Вы идите, я вас догоню, - заговорила я, осторожно освобождая руку, но, вопреки ожиданиям, Бернадетт только сильнее сжала мою руку, и Фани от нее не отставала, - эй, вы чего?!
Совместными усилиями Стефани и Бернадетт все-таки выволокли меня из аудитории. Последнее, что я успела заметить – это Макс, решительным шагом направившийся к мистеру Дарвину. Что они творят…
***
- А теперь колись, - безапелляционно заявила Стефани, вперив в меня тяжелый взгляд «плохого полицейского». Недоставало только света в глаза и наручниками к табуретке приковать. «Хороший полицейский» - Бернадетт - была где-то здесь – бродила между вешалок, разглядывая платья. Вот сейчас она вернется и…ничего, ничего, моя фамилия тоже Муратти, так что еще посмотрим, кто кого переупрямит. Рассказывать сестрам о том, что происходило на аттестации я не собиралась…по крайней мере, сейчас. Мне пока вполне хватало нотации Макса.
- Давно нужно было рассказать тебе, как меня на втором курсе кинул Кристиан Питс, - вздохнул он, усаживаясь рядом.
- При чем здесь Питс? – удивилась я. И было чему – про аттестацию Лесли и обещанные ей за это пять тысяч я и рассказать не успела.
- При том, что он такой же как Хаффингтон и с ними обоими нельзя иметь дела. Дай два пива, Стэн, - обратился он к бармену, вытаскивая из кармана джинсов смятую банкноту и не обращая внимания на мои вытаращенные глаза, - не смотри на меня так. Просто я слышал, что Хаффингтон хотела кого-нибудь нанять, а из всех моих таких знакомых девушек ты похожа на нее больше всего. И – вот совпадение – только ты запомнилась Дарвину.
Элементарная статистика. Студ.городок ГСУ – это большая деревня, в которой все друг друга знают…однокурсников уж точно. И однокурсники эти – примерно 25% от всего студенчества – делятся на четыре группы: первая видела меня и Хаффингтон вместе в кафетерии, вторая догадывается, что за определенную сумму я могу рискнуть и сдать что-то вместо них, третьей доподлинно известно, что Лесли Хаффингтон искала такого человека (и не просто искала, а нашла и обдурила), а четвертая достаточно сообразительна, что бы узнав все сложить два и два и прийти к правильным выводам. И, как назло, сестры мои относятся именно к той, последней категории…
- Отстань ты от нее, - перебила кузину сестра, послав мне сочувствующий взгляд, - в конце концов, рано или поздно сама расскажет. Лучше оцени…
Ох…со всей этой свистопляской с экзаменами я совсем забыла рассказать о великой радости, сотрясшей недавно наше семейство – наш с Бернадетт кузен и старший брат Стефани Джеймс собрался жениться. И не просто решил, а уже сделал предложение, познакомил родителей и младших братьев с невестой и ее родителями и в свободное от работы время совместно с будущей супругой активно планирует торжество и интерьер будущей квартиры.
Что же до нас, то свое свободное время мы проводили, выбирая себе наряды, благо карточка и повод позволяли. В этом радостном событии была лишь одна капля…дегтя? О, нет, никак не дегтя – скорее неприятного, горького лекарства, необходимого, но тем не менее…возвращаться домой ни мне, ни Бернадетт не хотелось (Стефани, честно говоря, тоже, но у нее более прозаичные причины, так что об этом потом), но и дружелюбное предложение Алисы остаться на ночь у них принять было невозможно – может быть, для нее, Дейла, серьезного старшего сына, единственной взбалмошной дочери и двух мелких шумных мальчишек их дома еще и хватало, но для супружеской пары и двух бесшабашных подростков места там было впритык. Серьезный старший сын вместе с невестой благоразумно снимал небольшую квартирку в соседнем районе, а дочь…
- Я еще подумаю над тем, что бы сбежать к вам, - посмеивалась Фани, косясь на невозмутимо болтавших о каких-то архиважных школьных делах младших братьев, сравнявшихся за три года по росту со старшей сестрой. Интересно, мы в тринадцать лет тоже были такими?
- Если что – звони, - потребовала Бернадетт, - Алиса, спасибо за обед. Пожалуй, мы поедем…
- Я сейчас позвоню в охранную компанию, насчет сигнализации и наблюдения, - мигом отозвался Дейл и направился к кабинету.
После уютного коттеджа Дейла и Алисы, наполненного шумом, смехом и жизнью, стены собственного дома казались особенно пустыми и мертвыми. Почему мы раньше не замечали, насколько огромен этот особняк? Впрочем, ни времени, ни сил на грустные думы у нас не оставалось – уставшее тело требовало отдыха после долгого пути. Бернадетт не стала спорить с организмом и уже полчаса как спала, на автопилоте добравшись из ванной до кровати. Я же не торопилась подвинуть ее из объятий морфея. Вместо этого я ходила по пустым комнатам, слушала тихий стук паркета под ногами, рассматривала фотографии и сувениры на полках, а покопавшись в остатках творческого беспорядка отца нашла немало благодарственных писем, дипломов и просто вырезанных из газет и журналов статей на имя мамы. А она была красивая…даже и не скажешь, что когда-то носила иракез и неизвестное количества пирсингов. А как ругала Бернадетт, когда та пыталась спросить разрешения на прокол носа…убрав все обратно в стол, я поспешила наверх. Пора в душ и на боковую…вот только хлещущие по спине струи воды согнали сон прочь. Именно поэтому я и смогла услышать, как на первом этаже хлопнула входная дверь. Так, без паники…без паники, кому сказала! Может, это просто Стефани, в очередной раз разругавшаяся с отцом?
Осторожно прикрыв дверь, я юркнула в гостевую спальню, бывшую когда-то комнатой Гарри, отчаянно надеясь на то, что он не стал забирать бейсбольную биту. Знаю, знаю, гораздо разумнее вызвать полицию и спрятаться где-нибудь, но оба стационарных аппарата были на первом этаже, мобильный «сдох», а запасной аккумулятор покоился на дне чемодана, оставленного в шкафу прихожей, так что оставалось надеяться только на собственные силы в прямом и переносном смысле. Бита была старой, ступеньки скрипели, сердце стучало, а таинственный грабитель вместо того что бы в спешке обыскивать дом в поисках скрытых сейфов и прочих ценностей топтался у входа (не иначе раздумывал над тем, а не убраться ли подобру-поздорову). Наконец в холле послышались шаги и из арочного проема вынырнул рукав черной кожаной куртки, хранившей прочно въевшиеся запахи бензина, сандала и бергамота. Он быстро нашарил выключатель и уже в следующую секунду вспыхнувший свет осветил смуглую ладонь с длинными пальцами. На безымянном матово поблескивало золотое кольцо, а прямо от него наискось тянулась уродливая белая полоса старого шрама.
- Твою ж мать, - оторопело выдохнула я, уронив биту на перила и плюхнувшись на ступеньки.
- Вообще-то она – твоя бабушка, - недовольно усмехнулся папа, опираясь на косяк, - хотя, копов в случае ограбления тоже вряд ли бы стала звать.
немного технического