69. Дурак и молния.
Грохочет гром,
Сверкает молния в ночи,
А на холме стоит безумец и кричит:
"Сейчас поймаю тебя в сумку,
И сверкать ты будешь в ней
Мне так хочется, чтоб стала ты моей!"
(с)
Первый День Рождения двойняшек праздновали без гостей (как всегда я был против толпы людей в доме), но громко, по настоянию родителей и Дженни.
- У меня не так много радостей в жизни, - патетическим тоном восклицала мама, - Могу я хотя бы устроить вечеринку для любимых девочек?
Папа стоял рядом, многозначительно кивал головой и вторил маминым словам:
- В самом деле, Джолион, мы не так уж часто устраиваем праздники, сделай всем подарок! – он закашлялся, а я вдруг заметил как за последние несколько месяцев изменились родители. Оба поседели (подозреваю, что мама уже давно, но из солидарности с отцом только сейчас перестала красить волосы), папа даже как-то уменьшился в росте и лучи морщин ясно отпечатались на его лице.
- Дорогой, мы можем никого не приглашать, но пусть будут торты, свечи… - Дженни улыбнулась, ее зеленые глаза смотрели с предвкушением.
- Ладно, - в общем-то я и не собирался протестовать, просто не хотел участвовать. Еще с третьего курса я питал некую неприязнь к вечеринкам.
Тем не менее, двадцать пятого августа я стоял на кухне, глядя как мама помогает задуть свечи Амаранте.
Реми, конечно же, помогала затушить огонь Дженерис. Она покачивала малышку на руках и тихо напевала ей какую-то песню, слов которой я не знал.
Удивительно, но каким-то образов (-Возьми это, Джолион. Теперь дуй!) маме удалось заставить меня дудеть в противную пищалку и на фотографиях даже отразился энтузиазм, хотя не помню чтобы я его испытывал. В любом случае я сдался на милость победителя и развеселился, особенно когда Ремедиос залезла руками в торт, измазав новое платье Дженни.
Большую часть времени, за исключением рабочих часов, я тратил теперь на наблюдения за Урсулой. Мне нужно было изучить ее привычки, оценить характер, а так же оградить от развития в нежелательном направлении.
К огромному сожалению, дочь не слишком любила уединение и обожала проводить время в компании своих младших сестер. С тех пор как двойняшки подросли и стали пытаться ходить и разговаривать, Урсула постоянно находилась рядом с ними: они все вместе рисовали, вместе складывали кубики и неразборчиво болтали на своем детском языке.
Ремедиос и Урсуле нравились одни и те же занятия: обе любили рисовать, но конструктор и кубики предпочитали оставлять Маре, которая как раз не слишком интересовалась фломастерами и красками. Младшая и старшая дочери вообще быстро нашли общий язык и любили общаться с друг другом, тогда как средняя предпочитала держаться отдельно, да и вообще не стремилась к оживленному общению.
Меня это удивило, казалось, что двойняшек будет не разлучить с друг другом, но я ошибался, каждая из них оказалась более самостоятельной.
Периодически мне приходилось подключаться к воспитанию младших дочерей. Поскольку Дженни чаще всего занималась с Реми, то мне доставалась Мара. Упрямая девчонка категорически не желала ничему учится, выворачивалась из моих рук и упрямо выпячивала нижнюю губу. Амаранта хныкала и подгибала ноги, когда я пытался научить ее ходить, начинала изображать полицейскую сирену, оказавшись у меня на руках. Урсула, крутившаяся тут же, заливалась смехом и вообще только путалась под ногами. Словом, общего языка я и Амаранта никак не могли найти.
В противовес – Дженни, Урсула и Реми прекрасно понимали друг друга. Но когда я увидел, что к маме Амаранта радостно протягивает руки, то стало даже обидно! Она сидела в кроватке и радостно улыбалась своей бабушке, хотя стоило мне подойти как дочь раскрыла рот корытом и зарыдала. Я посчитал наилучшим решением убраться из детской подальше и отправился на кухню – контролировать приготовление питания для Урсулы, для которой я составил специальный рацион пару недель назад, наполнив его парой ингредиентов моего личного изобретения. В дверях меня встретила Дженни, на руках у нее была сонная, только что выкупанная, Ремедиос.
Дженни снова работала, зато мама проводила концерты только изредка, старалась больше общаться с внучками и целыми днями возилась с ними. Амаранта обычно с неудовольствием покидала ее руки, а потом насупившись смотрела как бабушка старается научить Реми ходить самостоятельно. Получалось, к слову, неплохо – Ремедиос была намного послушнее, а может быть и умнее, своей сестры-двойняшки, и потому охотно училась всему новому.
Полузабытые семейные ужины вновь вошли в моду. Теперь не нужно было ежеминутно бросаться наверх по первому зову радионяни – у девочек, наконец-таки, выработался режим – и все вздохнули свободнее.
В вазе со свежими фруктами лежал большой спелый ананас, сладковатый запах окутывал, по меньшей мере, половину комнаты и перебивал даже аромат стейка в моей тарелке. Я недовольно морщился (не люблю сладкое), но не комментировал, в конце концов старый Георг старался.
Разговор не клеился, долгое время мы не могли всей семьей спокойно собраться и успели отвыкнуть вести непринужденную светскую беседу.
- Как дела на работе, Дженни? – отец перегнал горошину от одного края тарелки к другому.
- О, прекрасно. Сегодня мы занимались одним исследованием… - жена с воодушевлением ухватилась за благодатную тему и принялась щебетать под звук столовых приборов, стучащих о почти пустые тарелки.
В порыве вдохновения мама заказала на популярном сайте эй-бе раритетный кукольный домик. Понятия не имею чем он так отличался от миллиона и одного точно таких же кукольных домиков, заполнявших полки детских магазинов с игрушками. Да и вообще прежний, который купила Урсуле Дженни, был по-моему абсолютно идентичным. Но домик для внучек Серафины II де Лоран обязательно должны были доставить с другого континента частным самолетом. И эта женщина блокировала мою кредитку из-за пары лишних тысяч долларов. Могу поспорить, частный самолет с окраины Розара в центр Сахо, да еще в захолустье вроде Стренджтауна стоил гораздо, горааааздо дороже! И все ради парочки пластмассовых куколок!
Справедливости ради – Урсула и Ремедиос новую игрушку быстро облюбовали, даже пытались разыгрывать какие-то сценки, хотя обычно просто пытали откусить куклам голову, руку или ногу. Амаранта энтузиазма сестер не разделяла и, как всегда отделившись, занималась старыми добрыми кубиками.
Дженни, конечно же, занималась далеко не только Реми, она успевала уделять время и Амаранте, и Урсуле. Старшая дочь, к своим двум годам, уже бойко говорившая, звала Дженерис исключительно мамой и всегда радовалась ее вниманию. Да и вообще, общаясь они выглядели вполне довольными друг другом. Иногда казалось, что Урсула все понимает: почему мама не может быть рядом все время, почему младшим нужно больше внимания, зачем я учу ее определенным словам или жестам и почему иногда еда красиво сияет голубым и зеленым. Мне очень нравился ее живой интеллект.
Я приходил с работы и старался сразу проверить верно ли исполнены все указания по ее питанию и воспитанию. Иногда родители и Георг допускали досадные ошибки: кормили ее в три часа четыре минуты, вместо трех ровно и, чаще всего, норовили положить в порцию сто двадцать пять грамм фруктового пюре, тогда как в моем меню ясно было указано – ровно сто двадцать.
Чаще всего я находил Урсулу в обществе Ремедиос – это мне нравилось. Две умненькие послушные девочки, тихо сидят и играют в настоящую девичью игру – куклы – или же рисуют свои цветные каракули. Все правильно.
Общение Урсулы с Амарантой я не поощрял, слишком она была упрямая и своевольная. К счастью, стоило мне войти в комнату, как средняя дочь тут же подскакивала и стремилась уйти в другую комнату, найти любимую бабушку.
Урсула меня радовала. Она росла точно такой, как должна была, кроме сходства со своей настоящей матерью. Пусть мой первый план провалился, но зато второй работал как часы. Я собирался вернуть себе уважение в магическом обществе и свое место в магической иерархии, а для этого мне очень пригодится маленькая Урсула. Моя дочь, моя наследница станет ключом к возвращению.