[Begvnikuda]

Отчет 1.5. Рокеры не танцуют.

Мое большое личное спасибо вам!!!

Дорогие мои читатели и комментаторы!

Вы – самые терпеливые и замечательные! Знали бы вы, сколько радости приносят мне ваши комменты, и я постараюсь хотя бы в этом посте ответить тем же. В ближайшие 10 дней меня в инете снова не будет, но зато потом я клятвенно обещаю обновляться хотя бы раз в 2 недельки – поставлю себе такую цель, и буду идти к ней, несмотря на работу и насыщеннейший график этого лета! Спасибо, что ждете, что комментируете, несмотря ни на что. Именно это вдохновляет и помогает держаться на плаву – настолько, насколько я это могу.

И спасибо вам за ваши пинки и замечания – для меня это очень важно, чтобы не пропускать в текст всякие бяки. Над бякой с «униформой театра» я сама посмеялась))) Мозг заигравшегося в симсы человека, надеюсь, излечим, и в будущем буду внимательней!

И – главное – постараюсь быть внимательней и к вам! На все-все-все комменты (даже на самые старые, пусть все забыли, но я помню – я обязательно вам отвечу в конце июля, как только вернусь из дальних странствий)))

Но, о том, о чем помню в ваших прошлых комментах, немножко скажу сейчас!

Во множестве прошлых комментариев многим понравился Адам! Что говорить – я рада, не скрываю, что он мне тоже очень нравится. Даже не знаю, как я ему такие глаза в КАСе сделать ухитрилась, повторить больше не могу, хотя и пыталась.

Ваши подозрения насчет любовных интересов Марго заставляют меня улыбаться… а вот и не скажу, почему!)))) Наверное, потому, что решать – самой Марго. Не мне.

Я рада, что среди вас много тех, кому близок рок, и хоть я и не досконально знаю эту культуру – как одеваться и что слушать, чтобы было совсем уж «тру» - но ее драйв и атмосферу я чувствую на собственной шкуре до сих пор, поэтому… я буду продолжать писать об этом.

И, конечно же, я безумно рада, что мое повествование о Марго улучшает ваше настроение и вообще дарит драйв. Я не ожидала, что это можно передавать через слова! И не ожидала, что вы так чутко это уловите – потому, что пишу я Маргошку всегда только с таким драйвовым настроением. Спасибо вам за все, я очень хочу дарить вам побольше положительных эмоций!

По-прежнему ваша, пусть и далекая от компа на новые 10 дней, Begvnikuda

Курт смотрел на беззаботно пританцовывающего Адама, и ноздри его раздувались почти хищно.
- Сейчас я вышвырну тебя отсюда! – прорычал он, делая шаг к Адаму. – Смотри мне в глаза. Или струсил?

Вместо ответа Адам улыбнулся и сжал кулаки.

Ситуация стремительно переставала быть забавной. Впрочем, она с самого начала ей не была. Гости испуганно притихли, наблюдая за развитием событий. Даже музыка, кажется, смущенно замолкла. Только одна девушка еще продолжала танцевать – по инерции, но и она ойкнула и затихла.

- Что ты творишь?! – прошипела я на Курта, встревая между ним и Адамом. – Деритесь у себя дома! А здесь вы оба – мои гости, и мне решать, как вам себя вести!

- Да ты кого только не наприглашала! – в раже взвыл Курт и вдруг начал вещать во всеуслышание. – Что за парад фриков тут собрался! Вот – гламурная киса!

И он с присущей ему исключительной деликатностью указал на Астрид, вовсе не ожидавшую такого оборота. (Боже, хуже быть не может!)

- А вот – какой-то парадный хлыщ… - почти без промедления Курт указал на Гектора. (Нет, пожалуй, может!) - Они все втираются в твое доверие, чтобы захомутать в свой мерзкий стразовый мирок!

- Курт, это продюсер и директор театра, в котором мне предстоит работать. Или… уже предстояло...

Гектор по-товарищески подмигнул мне, и… направился к выходу. Его примеру последовали и другие гости. Только Астрид застыла в полшаге от двери, и, помявшись, вышла тоже. Я поверить своим глазам не могла. Мой друг только что… испортил мне вечеринку?! И… лишил меня – и себя самого – одного из возможных шансов?!

- А вот за такое уже бьют морду! – раздался из-за моей спины опасно-вкрадчивый голос Адама, и сильная рука отодвинула меня в сторону. Теперь они стояли друг напротив друга, готовые разорвать друг друга в клочья. Как два кота, сведенных с ума весной. Только хуже – потому, что влюбленной кошки, наблюдающей за ними, не было! А была только я, Марго, ненавидящая, когда мои мечты пытаются разрушить.

- Убирайтесь! – рявкнула я и на Курта, и на Адама. – Оба – убирайтесь! И, если вы все еще хотите быть моими друзьями, то… извольте за эту ночь найти общий язык! Потому, что… с завтрашнего дня вы оба играете в «Против всех»! Мне не важно, убьете вы друг друга или покалечите, напьетесь вместе или пошлете меня нахрен и останетесь такими же ссорящимися олигофренами – завтра я жду вас у кафе «Бешеная сосиска» в 10.00! Обоих. Если вы не придете – вы мне больше не друзья!

С улыбкой кивнув мне, Адам шагнул к двери. Курт, глядя на меня умоляющими глазами, остался на месте. С него вдруг слетела его обычная агрессивная неадекватность, и он стал похож на нашкодившего младшеклассника, который не хочет идти в угол.

- Пошли! – нарушил неловкую паузу Адам, ловким и почти джентльменским движением взял Курта под руку и потащил его, упирающегося, к двери. Надо было отдать ему должное – физически Адам был сильнее, поэтому «вынос тела» ему удался. Дверь за ними захлопнулась, и в доме стало тихо. А я опустилась на диван в полной растерянности.

Ну и дела... Моя первая, долгожданная вечеринка окончилась катастрофой! Курт оскорбил мое новое начальство, и так, по-моему, с настороженностью относящееся к моим финтам! Я так давно мечтала, чтобы меня заметили и поняли, и это наконец-то произошло… неужели это закончится?

А еще – я собственноручно выгнала двух своих друзей – старого, проверенного товарища по шалостям, и… нового, с которым мне было так интересно, как давно ни с кем не было. И… явно не привыкшего играть по таким правилам. Уверенно улыбающееся лицо Адама всплыло перед моим внутренним взором.

[

Детские ультиматумы, необдуманные оскорбления, обиды и ссоры… это не было его миром – миром Адама, так уверенно и иронично смотрящего на жизнь. С ним и правда было очень здорово и легко.
И мне было было страшно, что это никогда больше не повторится. Но… что сделано, то сделано. Я стараюсь никогда не жалеть о своих поступках!

Я легла в постель, укрылась одеялом, уставилась в бледный квадрат потолка и прошептала, словно гипнотизируя сама себя. – «Я не боюсь завтра». Не боюсь. Пусть меня выгонят с работы. Пусть завтра никто не придет на мой зов. Что бы ни случилось – у меня есть я сама, и я решаю, как мне жить. Улыбаться сегодня или плакать завтра, грустить о потере или радоваться освобождению. Все, что не убивает, делает нас сильнее.

Я улыбнулась самой себе, вздохнула, и меня мгновенно накрыл сон.

Я проснулась за полчаса до будильника от того, что окно захлопнулось от ветра. За ночь теплая погода, кажется, осуществила побег из города, оставив вместо себя «заместителей» - холод и порывистый сырой ветер. Вылезая из постели, я почувствовала, как сердце бьется в горле, а по всему телу ползают мурашки. От холода, и… нет-нет, только от холода! Я улыбнулась и подмигнула своему отражению в зеркале.

Четыре бутерброда с шоколадно-арахисовой пастой и огромная чашка горячего чая согрели и подняли настроение.

Заглянув в нижний ящик холодильника, я выгребла из него пакет вкуснейших шоколадных батончиков, припасенных на какой-нибудь «случай тяжелого голода» и опустошила его в такси. Все-таки шоколад – одно из лучших лекарств для души – к месту предполагаемой встречи я подъехала с неснимаемой улыбкой.

Она мне понадобилась. Сцена около «Бешеной сосиски» была абсолютно пуста. Я посмотрела на экран мобильника. Десять ровно. Курт всегда опаздывает. Адам считает точность вежливостью королей. Впрочем, бывают же форс-мажоры… Я огляделась вокруг. Ни души. Ни звука проезжающей машины, ни нетерпеливых сигналов такси. Только ветер гнал по поверхности озера острую бликующую рябь.

Что ж, надо начинать. Так или иначе, репетиция группы «Против всех» начинается в десять, и я не потерплю опозданий. Даже если опаздываю я сама. Надо оштрафовать себя на сложное соло. Глядя на гитару, стоящую на сцене, я улыбнулась и шагнула к ней. Этот экземплярчик я тоже мечтала купить. Не только из-за его звонкого и в чем-то наглого звучания, но и из-за шикарной формы. (Ха, помню я одну басистку, которая купила себе басуху исключительно за цвет. И в тот же день вылетела из группы, потому, что гитара годилась только на дрова. Розовые, заметим, дрова!).

Я посмотрела на часы. Десять ноль восемь. Ветер подул сильнее и согнал с неба обрывки облаков. Теперь оно смотрело на Хидден своим ледяным, синим, всепонимающим взглядом.

Никто не пришел? Что ж… это было ожидаемо. Я пожала плечами. Терять время на напрасные надежды больше нельзя.

Холодный гриф гитары лег в мою руку, словно прося согреть его аккордами. Я не могла не уступить его просьбе. И правда – было холодно, но по моему телу разливался жар. Жар нетерпения начать. Жар дурного веселья. Жар полного равнодушия к окружающей пустоте.

Я начала – с места в карьер – и пальцы помчались по струнам, очень пытаясь споткнуться. Но у них не получалось. Над пустым Хидденом, вздрагивающим от холодного ветра, разнеслась мелодия – моя новая мелодия, которую я придумывала на ходу! И пусть все попытки запомнить тот или иной удачный поворот мелодии заканчивались ничем, я продолжала играть. Я закрыла глаза от удовольствия.

Но за миг до того, как мои веки сомкнулись окончательно, я увидела, как где-то на другом конце площади возникла фигура. Но издалека я не могла понять, кто это. Могла только различить, что она быстро движется ко мне, пересекая площадь. Кто же это?! Я сощурилась, но не могла понять! Фигура оставалась просто силуэтом… но силуэтом, очень спешившим ко мне… Ко мне ли?! Проклятая близорукость! Проклятые очки, в которых я уже давно вижу мутновато – зрение в год написания диплома упало, а подобрать новые очки недосуг! Черт, черт, черт!..

И почему-то – я сама не могла понять, почему, на секунду мне безумно захотелось, чтобы это был Адам.

Но, наконец, этот Кто-то вошел в зону моего фокуса, и что-то в горле сжалось, и… отпустило.

Победоносно улыбаясь, Курт быстрым шагом шел к сцене. Залихватски подмигнув мне, он прыгнул за клавиши, закивал в такт моей игре, и… умело встроился в мою импровизацию, поддерживая ее своей простой и задорной игрой.

…Так все и должно быть, - шепнул мне внутренний голос. Серьезные – к серьезным. А шуты – к шутам. Мы с Куртом – шуты. Те, кто никогда не принимает никого и ничего всерьез, даже себя самих. Мы не любим планировать – разрушать и хулиганить гораздо интереснее. Мы не умеем строить отношений с людьми – скорее, они держатся вопреки законам психологии, как хрупкий карточный домик. Мы бесим людей, и бесим друг друга. Но… в этом и заключается свой драйв. Я закрыла глаза, и почувствовала, как веселая горечь накрывает меня с головой. Старые друзья остаются со старыми, а новые знакомства, как им и положено, бывают крайне ненадежными…

Ничего не изменится.

Ничего не…

- Мы так не договаривались, - вдруг раздался с площади веселый, и… капельку ехидный голос. – Не даете мне размяться!

Я замедлила игру и открыла один глаз. Но он немедля округлился, и его примеру последовал второй. Потому, что…

По площади, прихрамывая, бежал запыхавшийся Адам. Его волосы растрепались, а смуглое лицо раскраснелось, но глаза сияли – я отчетливо увидела это, когда он подбежал ближе.

Я обернулась на Курта. Его лицо надо было видеть. Кажется, он только что увидел призрака, потому, что смотрел на Адама непонимающими глазами и что-то бормотал себе под нос.

- Привет, скандалистка! – прошуршал Адам мне в ухо, проходя мимо, и уверенно направился к бас-гитаре.

И несколько мгновений спустя в нашу музыку вплелись густые басовые аккорды. И… я тихо-тихо рассмеялась от счастья. Теперь все было правильно, как надо, Так, как я мечтала. Боже, какой это кайф – играть втроем…

Или… опять вдвоем?
Синтезатор смолк. А секунду спустя – Курт поднялся из-за него с задумчивым и грустным лицом и сделал шаг назад.

Мои пальцы на струнах дрогнули. Нет, только не сейчас. Только не тогда, когда звуки наших инструментов на несколько мгновений сплелись, и я почувствовала, что все, что хочет сказать моя душа, тихо повторяют струны Адама, и нежно обволакивают звуки клавиш Курта… Только не тогда, когда я наконец-то почувствовала – как это – играть в настоящей группе…

Шаги Курта, едва слышные, прозвучали за моей спиной.

- Чувак, бросать своих плохо, - зашипел Адам, но я мотнула головой:
- Курт, я не буду тебя умолять.
- Господи, - раздалось из-за моей спины раздраженное, - Дай мне спокойно пересесть за ударные, женщина! Не гунди! Тут тяжеляк нужен!

Ударные вступили одновременно с моим сердцем – громкие, быстрые, и… бесконечно, безмерно торжествующие…

...Три часа спустя, спустившись со сцены за заплетающихся ногах, я не могла смотреть в глаза ни Курту, ни Адаму. Мне казалось, что меня волочет над землей не поддающееся никакому измерению счастье, и я… не намерена была ему противиться. Поэтому просто пошла, куда глаза глядят…

И вдруг мое левое и правое поля зрения закрыли две уверенно идущие рядом со мной фигуры. Я все так же боялась посмотреть на моих друзей, но почему-то мне казалось, что каждый из них улыбается до ушей. Минуту мы шли молча, но затем…

- Хмырь, - хмыкнул Курт. – Если бы ты не играл так клево, я бы скинул тебя в озеро.
- Если бы ты не спрятал мои ботинки, дебил, я бы пришел вовремя, - пожал плечами Адам.
- А… как же общий язык, великое перемирие и все дела?

Курт пожал плечами:
- Никакого перемирия. Я просто на время оставил его в живых.

А Адам, небрежно отмахнувшись от него, заглянул мне в лицо:
- Знаешь… похоже, наш общий язык – это ты.

И мы одновременно, не сговариваясь, вдруг схватились за руки и побежали по ветреному Хиддену, жадно вдыхая холодный предгрозовой воздух, и – смеясь, смеясь непонятно чему. Может быть, оттого, что музыка эхом еще звучала в нас, и у нас получилось сыграть хорошо – мы это чувствовали. Может быть, оттого, что, несмотря на все наши различия, детские капризы и нелепые угрозы, мы все-таки собрались вместе. А может быть, потому, что впереди было еще почти целое лето для музыкальных экспериментов, долгих бесед и безбашенных приключений. Только теперь мы будем переживать их уже втроем!


Мы договорились отметить наше воссоединение вечером в уже проверенном нами с Адамом баре. Я, как всегда, приехала первой. На секунду мне показалось, что мои строптивые друзья снова передерутся по дороге, но тревога оказалась напрасной. Адам и Курт явились почти вовремя, в отличном настроении, а беззлобное переругивание по поводу занудства Адама и отсутствия интеллектуальных способностей у Курта можно было за конфликт и не считать. Не громят интерьер – и то хорошо!

Заказав коктейль «Дружба» за донельзя символичное название, я вручила каждому из ребят по бокалу. Глядя в их лица – внимательное Адама и капельку сонное – Курта, я горячо желала только одного. Чтобы ни наша группа, ни наша дружба не развалились. Поэтому тост получился для многословной меня неожиданно очень коротким:

«За то, чтобы мы были вместе, ребята. Всегда».

Курт самозабвенно кивнул, Адам медленно и тепло улыбнулся, а затем наши бокалы, звеня, встретились, и мигом позднее я почувствовала на своем языке лимонно-мятную прохладу коктейля. Я расплылась в блаженной улыбке.

Наконец-то я заслужила все это – радость, покой, хорошую компанию, много музыки впереди и… это непреходящее чувство веселья, которое охватывает меня на каждой тусовке. Удобно устроившись за барной стойкой, мы решили избавить этот мир еще от парочки отличных коктейлей (а я – еще и от роллов!).

И вечер покатился, побежал так, как я это больше всего люблю – в бесконечных разговорах и шутках, обещаниях и игре в ассоциации. Не думала, правда, что я ассоциируюсь у Курта с кислым апельсином, а у Адама – с ранним утром, но это не важно! Единственное, что капельку мешало – не совсем «наша» музыка в баре – легкий транс... А нашему настроению, скорее, подошло что-то потяжелее.

Где-то между пятым бокалом и часом ночи я поняла, что пора устранить это досадное упущение! Когда секьюрити клуба удалился покурить, я коршуном ринулась к ди-джейскому пульту, порылась в пачках пластинок и неожиданно выдернула из куч вполне-таки неплохой панк-рок. Секунда промедления – мои руки срывают одну пластинку и подменяют ее на другую – и вот уже стены клуба начинают ощутимо сотрясаться от дерзкого ритма и визжащей гитары.

Ребята на барных стульях расхохотались беззвучным смехом, и я, победоносно улыбаясь, вернулась на место незамеченной. Войдя, секьюрити с подозрением покосился на нас, но ничего не сказал!

Теперь все было как надо, и музыка в моей душе и музыка вокруг меня уравнялись, как сообщающиеся сосуды, и я уже было собралась заказать еще коктейля и провозгласить очередной тост, как Адам решительным движением вскочил со стула и прошептал мне на ухо:

- И под такую музыку ты собираешься сидеть?!

- Рокеры не танцуют, - удивленно ответила я.
- Конечно, нет. – подмигнул Адам. – Они колбасятся! Пошли!

Я хотела ответить, что не умею танцевать. Да более того – ненавижу! Потому, что не умею! В общем, замкнутый круг. Но Адам смотрел на меня с таким ожиданием, нетерпеливо кивая в такт музыке, что под его взглядом я молча соскользнула со стула. Крепкая рука обхватила мое запястье, я зажмурилась, и… оказалась выдернута в соседний зал, где так удачно поставленный мной панк-рок громыхал еще громче.

- Я ни хрена не умею! – прокричала я на ухо Адаму.
- Это и не важно! – рассмеялся он, взял меня за руки и вдруг запрыгал, как сумасшедший, увлекая меня за собой.

От неожиданности я расхохоталась и попыталась выдернуть руки – но это было невозможно. Адам, попавший на свою любимую песню, не реагировал на мои робкие попытки высвободиться – зажмурившись, как кот, тянущий свое утреннее душераздирающее «мяу», он подпевал словам и крепко держал мои запястья. И я… начала танцевать вместе с ним.

Сердце от скорости почти выпрыгивало из груди, дыхание сбилось, и вдруг я почувствовала, что я – смеюсь! Хохочу в весь голос! Это было так по-дурацки, так по-детски, так безумно, и так… здорово! Я никогда не пыталась выражать радость в движениях – я предпочитаю аккорды – но сейчас я чувствовала, что эту радость, это сумасшествие можно выразить только так! И я размахивала руками, делала какие-то дурацкие телодвижения и прыгала, прыгала, хотя сердце почти выскакивало из груди, а дыхание давно сбилось, а Адам уже давно отпустил руки, и я была свободна… прыгала, как ребенок на кровати в тихий час, когда воспитатель уходит из комнаты, прыгала, как псих в палате буйных… прыгала, как счастливая Марго, наконец объединившая двух клевых музыкантов в одну группу…

- Эй, вы чё, на дискотеку пришли? – перекрывая музыку, раздался сзади крайне удивленный вопль Курта.

Я обернулась на него с легким смущением. Ой… Адам увлек меня за собой так неожиданно, что я не успела его предупредить…

- Айда к нам! – крикнула я, но в эту секунду песня закончилась.
- Не. – помотал головой Курт. – У меня есть идейка получше… Айда за мной!


Место, куда привел нас Курт, и вправду было «трушным».Кирпичные стены, крутые плакаты на них, приглушенный свет, правильная музыка (без моей тому помощи), а главное – понимающая официантка, который, по-дружески подмигнув нам, уже начала смешивать что-то в своем шейкере, не успели мы войти.

И это «что-то» оказалось очень и очень вкусно. И очень крепко. Поэтому воспоминания об оставшейся части вечера у меня получились в стиле «арт-хаус» - произвольно смонтированными кусками.

...Курт жалуется, что не пьянеет. Минуту спустя – спотыкается о табурет и уверяет, что его тут не было, и это – козни Адама. Возможно, даже его замаскированная нога!

…Мы внезапно обнаруживаем, что в клубе есть помещение с игровыми автоматами и центрифугой, которую Адам немедля решает проверить на прочность. Проверяет успешно – у него даже голова не закружилась!

…Курт рассказывает официантке о своих детских психологических травмах. Например, о том, что его в детстве насильно водили на концерты классической музыки и не давали на них спать, что было ужасней всего!

…Я метаю дротики и на удивление метко попадаю, чувствую себя неимоверно крутой, а на меня с завистью смотрит – кто бы вы думали – тот самый надменный блондин-басист, встреченный мною в первый день.

Кажется, я даже выражаю ему все, что о нем думаю, и, довольная собой, решаю побороться с центрифугой…

Пожалуй, это воспоминание оказалось самым ярким и запоминающимся за вечер, ибо центрифугу, сперва бодро болтавшую меня по всему внутреннему диаметру, неожиданно заклинило моим телом. Я ощутила невесомость, приятное чувство полета, поняла, что наслаждаюсь им, и… оказалась на полу. Под гадкий смех надменного басиста, которому Курт после этого пообещал метнуть дротик в мягкие ткани.

Последним, что я помню, были голоса Адама и Курта:
- Рраз-два, взяли!
И снова – чувство невесомости…

Когда я проснулась утром, я поняла две вещи.

Во-первых, вместо головы у меня чугунный котел от паровоза. Но при этом чугун способен ощущать боль. И… что я больше никогда, никогда в жизни не буду больше так «масштабно» отмечать что бы то ни было.

Во-вторых, я проспала работу и опоздала на нее уже на два часа!!!

На третьей космической я выскочила из дома и через дождь, мгновенно намочивший мои волосы и превративший их в паклю, побежала к главной площади.

Я успела почти вовремя. Успела... Только для того, чтобы, подойдя к дверям театра, узнать от охранника, что мой пропуск больше не действителен.