70. Бедняжка
Нет, я не в силах ей помочь,
Мне нелегко её понять,
Мне проще удалиться прочь,
Чем что-то нужное сказать
(с)
Урсуле исполнилось пять, за последний год она сильно вытянулась, но осталась такой же похожей на свою мать. Фарида, со дня рождения моей дочери, больше ни единого раза не побеспокоила меня, чем я был вполне доволен. Урсула росла маленькой копией Рисы с самого начала и только сейчас, когда дочь подросла, я увидел отличие. Всего одно отличие, такая маленькая и большая разница – глаза. В глаза Рисы было страшно даже смотреть, годы, десятилетия, века скрывались в глубине ореховой радужки, но глаза Урсулы были иными, пожалуй, самым точным определением стало бы оленьи: большие, влажные, карие, обрамленные черной полосой ресниц. Сходства с безобидным травоядным добавлял и сам взгляд, как и положено воспитанной девочке, она никогда не смотрела в глаза, всегда чуть вниз – скромно, даже кротко.
В качестве подарка Урсула получила новую обстановку в комнате, разумеется этим занималась Дженни. Жене всегда можно было доверить оформление интерьера, она не подвела и в этот раз. Кровать с нежно-сиреневым покрывалом и высокими столбиками напоминала о сказочных принцессах, как и оставшийся рядом кукольный домик и сундук с игрушками. Зато появился письменный стол, ведь осенью дочери предстояло пойти в подготовительный класс школы, а так же комод для новой одежды. Дженерис сначала хотела поменять интерьер целиком, но Урсула попросила оставить все как есть.
В августе Амаранте и Ремедиос исполнилось четыре. Казалось, будто от дня рождения Урсулы до моей встречи с Дженни, свадьбы и появления на свет двойняшек прошла целая вечность, однако календарь не врал – разница между моими дочерями составляла чуть больше полутора лет.
Малышка Реми во всем брала пример со старшей сестры, была такой же спокойной и беспроблемной, училась всему с удовольствием и прилежанием. Мне, пожалуй, нравилась эта девочка, пару раз я пожалел о том, что не ей достался самый ценный дар – магию.
Касаемо Амаранты – я жалел, что она вообще появилась на свет.
Урсула быстро подхватила семейное увлечение маджонгом. Почему бы и нет? Хорошая игра, развивает внимательность и логическое мышление, я бы даже сказал полезная игра. Партии, одобренные мной для дочери, проходили в исключительно женской компании, состоявшей из мамы, Дженни, самой Урсулы и нашей соседки Эмили Смит. Смиты жили дальше, через несколько домов по Шоссе-В-Никуда, а мистер Смит заведовал отделом проектирования специальных объектов на Базе.
Я периодически курсировал мимо собравшийся компании, в основном приглядывал за мамой: она легко могла войти в авторитет у дочери и заразить ее своими слишком вольными взглядами. За жену и миссис Смит, которую умный и дальновидный муж держал в узде, можно было не беспокоится. У моей дочери будет исключительно правильное воспитание, и никто не посмеет влиять на нее сильнее меня самого.
Дженерис до полусмерти напугал призрак дедушки, появившийся из ниоткуда. Она как раз спускалась вниз, чтобы позвать меня к ужину, когда прямо из воздуха появился жемчужно-прозрачный силуэт, похожий на деда. Я, конечно, тут же выскочил из своего кабинета и подбежал к испуганной жене:
- Дженни, ты в порядке?
- Знаешь, Джолион, с тобой я уже и не к такому привыкла, - отдышавшись она вывернулась из моих объятий.
- О чем ты говоришь?- я нахмурился, сложив на груди руки.
- Твои методы воспитания… - начала она, но вдруг переменила тему – Ужин готов, прошу к столу.
Повернулась на каблуках и ушла.
Раньше жена никогда не пыталась мне перечить и явно не собиралась делать это вновь. Она вообще со мной не разговаривала. Родители открыто не вставали ни на чью сторону, разговаривали и со мной, и с Дженни, но я чувствовал их молчаливое неодобрение моих действий. К тому же они, кажется, задались целью не оставлять нас наедине ни в коем случае: составляли компанию за обедом, завтраком и ужином, были рядом во время возни с детьми, даже когда я уходил спать Дженни либо уже спала, либо дожидалась пока усну я. Совершенно непонятно откуда в нашей семейной жизни вдруг возникли подобные проблемы? И что такого в моих методах воспитания? Я забочусь о будущем наших детей!
И тем не менее папа упорно изображал заинтересованность старым роботехническим станком, пока я боксировал, а Дженни наматывала мили на велотренажере. Даже здесь невозможно было спокойно поговорить с собственной женой!
В остальном Дженерис вела себя как обычно. Ходила на работу (даже не пытаясь перейти на полный день), ходила с дочерями в парк, иногда плавала в бассейне, играла в маджонг и смеялась, разговаривая с моими родителями. Но между нами словно выросла стена и, конечно, это касалось и постели, что расстраивало больше всего. Надеюсь, у нее хватило благоразумия не заводить себе кого-нибудь на стороне. Убью обоих. Медленно.
Я прислонился к косяку двери, наблюдая как Дженни купает младшую в ванной - Реми очень нравилось, она заливисто хохотала и ловила руками пенные шапки. Мне тоже нравилось, жена была одета в тонкое шелковое белье, а продолжавшиеся третий месяц «семейные проблемы» давали о себе знать. Но разговаривать со мной жена так и не стала.
- А ты не думал, что слишком давишь на нее и девочек, - мимоходом заметила мама, принимая из рук Георга чашку с мятным чаем.
- Ничего подобного, - для уверенности я даже помотал головой.
- Но это правда, Джо – папа, как всегда, во всем согласен. И, разумеется, не со мной, - Твои методы воспитания…
- Да что не так с моими методами?!
- Как тебе сказать… - отец замялся.
- Это тирания, а не воспитание, - отрезала мама.
Я поднялся, намереваясь уйти из гостиной:
- Просто мои дочери не имеют права вырасти распущенными девицами, забеременеть в четырнадцать от какого-нибудь болвана и превратится в ничто. И я прилагаю все усилия, чтобы оградить их от такой судьбы.
На кухне Дженни в спортивном костюме допивала протеиновый коктейль. Впервые за долгих четыре месяца она со мной заговорила:
- Мне жаль, что от него осталось так мало.
И я знал, кого имеет ввиду моя жена. Впервые мне захотелось ее ударить.
Теперь уже я не разговаривал с ней. И с родителями заодно.
На работе образовались некоторые проблемы, пришлось слетать в пару командировок и закопаться в бумаги, да мне и не хотелось быть дома. Дженерис, пропала в своей лаборатории, а все три девочки оказались предоставлены родителям. Нет, конечно, я не настолько отвлекался от воспитания Урсулы, но ее пора было начинать обучать магии, на доступном ей сейчас уровне, а времени на это совсем не было. Так что, за исключением школы и пары дополнительных секций, она в основном занималась с младшими сестрами. Хорошо, Ремедиос и так похожа на нее, может быть и Мара поумнеет под влиянием старшей сестры. Я надеюсь.
Едва обучившись чтению Урсула с головой зарылась в книги. Один из одобренных мной клубов был литературным (хотя, разумеется, всю программу дополнительных занятий я внимательно просмотрел и заставил вычеркнуть произведения, которые не подходили для моей дочери). Дочь часто можно было заметить с книгой, больше чем читать она любила только одно – рисование. Вторая секция, которую Урсула начала посещать еще в подготовительном классе, была художественная и, не могу не признать, получалось у нее неплохо. Не то что бы я считал ее гениальной, работы были на самом деле посредственные, но я поощрял само занятие – весьма подходящее для благовоспитанной девушки.
Тем временем пришли добрые вести. Год назад я уже связывался с одной крайне уважаемой семьей из Вероны, даже совершил весьма дальнюю поездку, чтобы уточнить все детали и скрепить договор. На этот раз нужно было ехать не так уж и далеко, в отличии от предыдущего раза, поскольку Сухой Каньон находится не только в пределах нашего материка, но и даже в пределах Великой Пустыни. Всего пара часов самолетом, полчаса езды в такси – и вот я уже на пороге поместья Рэдов.
Личное знакомство, как и письменное ранее, показало что это разумные приятные люди, мы быстро пожали руки и я отправился домой. Конечно, поездка все равно заняла целый день, и вернулся я далеко за полночь.
Достигнутые договоренности привели меня в крайне позитивное расположение духа.
Проснулся я от звонкого хохота прямо под ухом, спина болела от неудобного дивана – в конце концов его купили чтобы сидеть, а не спать. В гостиной (где я теперь жил, потому что ничего так и не пришло в норму), кроме меня, были еще Урсула и Дженни, смеявшиеся над чем-то.
- Ой, мы разбудили папочку, - пискнула дочь, хватаясь за руку Дженерис.
- Ничего, детка, папочке все равно давно пора вставать на работу, - она ласково поцеловала девочку в щеку, пока я протирал заспанные глаза, - Беги, возьми вещи, автобус уже подъезжает.
- Хорошо, мама.
Урсула ушла наверх, взять свою сумку с учебниками и тетрадями, Дженни отправилась на кухню, откуда доносился манящий запах крепкого черного кофе.
- Ты не думаешь, что это уже смешно? – спросил я жену, проходящую мимо.
Она передернула плечами, но даже не остановилась.
Мы, наконец-таки, поругались.
Родители ушли на работу, Урсула в школу, так что оставались только я, Дженни и младшие дочери.
- Ты этого хочешь, да? Хочешь развода? – прошипел я ей, крепко держа за локоть.
- Отпусти меня, чокнутый идиот! - никогда не видел спокойную милую Дженерис такой сердитой, но так сверкая глазами она выглядела даже привлекательной.
- Не смей меня игнорировать! Отвечай! – я сжал пальцы сильнее, рывком повернул ее к себе, смотря прямо в лицо.
- Да! – вдохнула она, - Я устала от твоего бесконечного контроля! Но теперь, когда ты мучаешь моих детей…
- Хорошо, - я не дал ей договорить, отпустил и растянул губы в ухмылке, - Ты свободна.
Дженни опешила, не зная что ответить, но я и не собирался предоставлять ей такое право:
- Но все дети останутся со мной.
- Мерзавец, - она залепила мне пощечину и ушла.
Амаранта и Ремедиос, переводившие взгляд с меня на Дженни и обратно, тут же разрыдались. Да замолчите вы, наконец!
Я вовсе не собирался давать Дженерис развод, знал, что она не оставит детей. Моя жена достаточно умная женщина и прекрасно понимает, что ни один суд не позволит ей остаться с детьми. А с моими средствами, связями и возможностями легко устроить и лишение всех родительских прав. Она бы никогда больше никого из них не увидела. Наладить отношения, конечно, это не помогло, но ждать я умею. Рано или поздно Дженни снова будет моей.
Пятый день рождения двойняшек проходил в обстановке весьма похоронной, проще говоря радовались только сами дети в силу своей неразумности. Мара дудела в какую-то гадкую пищалку, Урсула насвистывала (и кто только научил?!) поздравительную песню, отец зажигал свечи. Мама и я были мрачнее тучи, Дженерис закрылась на работе в лаборатории.
- Очень важный эксперимент, не могу уйти, - сказала она маме по телефону.
Думаю, нам всем понадобится время, чтобы все улеглось. Отказываться от своих планов по воспитанию, между прочим тщательно разработанных и выверенных, я не собирался. А все остальные, непременно, поймут все их преимущества и смиряться. В конце концов это мои дочери и только мне решать как их воспитывать!