– Все равно меня не догонишь!
– Да ты катаешься как девчонка!
– Ты даже за девчонкой не угонишься!
Я как сейчас помню тот день.
Дэни пытался за мной угнаться, но разве под силу ему, моему дорогому тучному другу, настигнуть меня? Нет, конечно. Только вот не мог я знать, что в том месте тонкий лед. И то, что он треснет, тоже не мог знать. Хотя, догадываться стоило, но за детскими шалостями вроде догонялок как-то не думаешь про опасность. А зря, ведь это случилось, и один неосторожный шаг потянул меня в воду. Дэн, сбросив коньки, быстро подбежал к полынье, но приблизиться совсем не старался, страшно было, что лед под ним тоже провалится. Он кричал что-то типа: «Я тебя спасу!» или «Эрик, держись, я позову на помощь!», но поздно было уже что-то предпринимать. Холодная вода парализовала все мышцы и быстро попала в легкие, дыхание резко перехватило. Перед глазами сразу все так помутнело, начало раздваиваться, на голову как будто надели сдавливающий чугунный обруч… Ну я понял, что это конец. Медленно погружаясь, я видел лишь свет, просачивающийся из этой ледяной дыры, в которую меня засосало, а потом просто закрыл глаза.
И все. Вечная темнота.
***
– Эрик, иди, поиграй с мистером Джонсоном в шахматы, а то мне это все уже надоело, он мухлюет, старый плут, – причитала мадам Бэнкс, сложив руки на груди. Довольно милая толстушка, в прошлом – продавец в собственном вагончике с выпечкой. Невероятно добрая и искренняя, я редко встречаю таких людей. Ну… Или не совсем уже людей. Ее сбил пьяный водитель, когда невинная женщина спешила домой на помощь своему мужу, у которого случится инсульт. Он выжил, а вот она… нет.
– Айрис, неужели больше некому поиграть с ним?
– Надо решать быстрее, а то он опять заскучает и утроит погром в склепе, нам же все потом убирать придется.
Я просто тяжело вздохнул и сел играть с мистером Джонсоном за шахматный стол. Все-таки, надо хоть раз в день его развлекать. Он старичок буйный, ни минуты на месте не сидит, постоянно подкалывает, шутит… С ним, конечно, весело, но ужасно утомительно.
– Эй, молодой, смотри, я ведь опять выиграю, – с довольной ухмылкой на лице заметил старик и, прищурив один глаз, уставился прямо на меня. Давит. И мухлюет постоянно. Как бы случайно может бросить мою фигуру на землю или отвлечет меня, а сам передвинет что-нибудь. Один раз даже умудрился доску перевернуть, чтобы его фигуры оказались якобы на моей половине. Он у нас настоящая душа компании, хоть и когда умер, ему было восемьдесят девять. Вечное дитя.
– Конечно выиграете, – ему вообще лучше не перечить.
– Шах и мат тебе, лузер, – надсмехается еще надо мной. А ведь действительно мат поставил. Я лишь развел руками, мол, что уж поделаешь, если мне мозгов не дано от природы. Видя мой мучительный взгляд, Айрис лишь закатила глаза и сменила меня в кресле проигравших.
Я всю оставшуюся ночь просидел около своей могилы, размышляя о жизни. Завтра исполнится ровно десять лет, как меня не стало. Надо будет зайти домой, посмотреть, как там мама, как папа, как маленькая сестричка Райли… Родители взяли ее из детского дома после того, как я… Ну вы помните. Иной раз я бы все отдал, лишь бы снова зайти в этот дом, оставить кроссовки и велосипед в прихожей, почувствовать тепло маминых объятий. Иногда мне кажется, что они ощущают меня где-то рядом, но упорно убеждают себя в обратном. И вот как только наступает утро, я устало бреду по улицам Мунлайта, разглядывая счастливые или угрюмые лица прохожих. У них тоже свои проблемы, но у меня сегодня день особенный. Это как второй день рождения. Я быстро нахожу свой дом, осторожно вхожу и оглядываюсь. В моей комнате все осталось по-прежнему: тот же диван, на котором я так любил смотреть телевизор, тот же стол, за которым так и не смог когда-то понять математику, та же гитара, поцарапанная в Старлайте на выступлении. И даже пылинки нет. Они как будто все еще ждут меня. На кухне мама уже накрывает на стол, ставит мою лучшую фотографию с черной лентой в уголке, зажигает церковную свечку. Из своей комнаты выходит сонная Рай, протирает глазки и идет прямиком в ванную. Папа сидит на диване и читает свежий выпуск прессы. А еще спустя полчаса они все садятся за стол и молча едят. Мама как всегда не может сдержать слез, поэтому гробовую тишину нарушают ее редкие всхлипы. Мне кажется, она до сих пор не смирилась с тем, что меня больше нет. А я заботливо кладу одну руку ей на плечо, а другой глажу каштановые волосы уже с заметной сединой.
Сейчас они соберутся, поедут за белыми хризантемами, которые я уже успел полюбить за последнее десятилетие, а потом – на кладбище, где проведут еще около часа, чистя от пыли и старых листьев мою плиту. Я никогда не мог на это смотреть, зачем же делать себе еще хуже, поэтому лучше просто уйду и прогуляюсь. В любом случае, хочу провести этот день как-то особенно, как-то не так, как все остальные серые года.
А что произошло дальше, вы уже наверняка знаете. Пока я проходил мимо дома со старенькой обшивкой, в окно постучала одна необычная девочка, которая раз и навсегда изменила мою жизнь.