72. Воспоминания о былой любви
Дремлет за горой, мрачный замок мой.
Душу мучает порой, царящий в нем покой.
Я своих фантазий страждущий герой,
А любви моей живой все образы со мной.
Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах.
(c)
Все шло своим чередом. На работе сразу два отдела совершили, наконец-то, прорыв в исследованиях, из школы стали чуть реже звонить по поводу Мары, мама целыми днями пропадала в «Галерее», отец проводил вечера за партиями в маджонг, а Дженни возилась с детьми.
Мне очень нравились ее отношения с Урсулой, девочка неизменно звала ее мамой и вообще была привязана к Дженерис. Это явно положительно влияло на характер дочери, ведь моя жена гораздо лучший пример для подражания, чем настоящая мать Урсулы. Не то что бы я скрывал от дочери существование Фариды… Скорее просто предпочитал не заострять на этом внимания, в конце концов это не имеет абсолютно никакого значения, думаю они даже никогда и не увидятся (во всяком случае если мне сообщили верные сведения о ее «командировке»).
Родители решили отпраздновать золотую свадьбу и устроить в честь этого вечеринку. Разумеется, я был против, но в этот раз никто не стал слушать никаких возражений: махнув на меря одной рукой, второй мама уже набирала номер фирмы по устройству праздников.
- Но вы ведь не женаты пятьдесят лет! Вам сами едва исполнилось столько!
- Джолион, я живу с твоим отцом всю свою жизнь, что значит «не женаты пятьдесят лет»?
- Я бы сказал тридцать с натяжкой, да еще и разводились…
- Пф, какие мелочи. Я хочу праздник и точка!
Действительно, какие мелочи – двадцать лет, тридцать, пятьдесят - не важно! Таким образом к концу недели возле дома соорудили площадку для празднования: с большим фуршетным столом, несколькими маленькими столиками, светящимся танцполом и арендовали пульт и ди-джея в комплекте.
В качестве исключения я позволил дочерям участвовать в празднике – сейчас у них каникулы. Разумеется, за все надо платить, так что завтра время всех дополнительных занятий будет увеличено вдвое, может быть послезавтра тоже.
Не знаю каким образом это удалось Дженни, но она сумела упаковать Амаранту в платье! Что-то неслыханное, противная девчонка по-прежнему отказывалась носить положенную для ее пола одежду. Длина платья, впрочем, оставляла желать лучшего – на ладонь выше колена! – но это уже хоть какой-то прогресс! Естественно Урсула и Ремедиос были одеты как положено, в длинные официальные платья с очень красивыми пышными юбками, что делало их похожими на принцесс. С волосами, увы, ситуация никак не изменилась: воронье гнездо у Мары, аккуратно подобранные косы у Реми и красиво заколотые у Урсулы. Скрепя сердце, я признал вид дочерей удовлетворительным и допустил к гостям.
С минуты на минуту должны были появиться первые приглашенные, а мама и Дженерис никак не спускались, колдуя над нарядами. Папа бегал вокруг с фотоаппаратом, стремясь запечатлеть все от начала и до конца вечера, даже не преминул задокументировать ди-джея: престарелого «парня» с седым афро на голове. На горизонте уходящего в бесконечность Шоссе-В-Никуда уже появилась машина Стюартов, коллег отца по работе, когда из дома вышли и медленно прошествовали в центр устроенное площадки мама и Дженни. Честно сказать, ожидание было не напрасным, потому что выглядели они просто потрясающе! В ярко-красном платье на тонких бретелях мама демонстрировала свою отлично сохранившуюся форму, на моей жене было платье в пол из шелестящего атласа винного цвета, соблазнительно облегавшее тонкую фигурку, не потерявшую свою хрупкость даже после рождения двойняшек. Больше всего на свете мне захотелось утащить Дженни в нашу спальню и немедленно снять эту совершенно ненужную, хотя и очень красивую, тряпку.
Но Стюарты уже выходили из машины, издавая поздравительные возгласы, мы все еще не помирились, так что пришлось только скрипнуть зубами, но сдержаться.
Вся остальная толпа малознакомых мне людей собралась в течение часа, родители принялись кидать на меня выжидательные взгляды. Потянув резину еще минут десять, я вздохнул, взял бокал с шампанским и, притворно откашлявшись, приступил к произнесению речи. Само собой автором ее была мама, потому что у меня самого в жизни бы язык не повернулся рассказать всему миру о том, какие замечательные и прекрасные мои родители…
- … и большое спасибо им, особенно маме, - читал я воображаемый текст, смотря на понимающие улыбки гостей, - за то, что она сумела вырастить меня таким замечательным человеком…
И далее по списку еще пятьдесят благодарностей мамочке и папочке, которые не только вырастили меня, но и теперь помогают мне растить моих замечательных маленьких принцесс… Тьфу, какой бред только не скажешь, чтобы до конца вечера больше никто меня не трогал!
Временно все удовлетворились моей речью, вежливо поаплодировали и больше пока не трогали, распределившись на маленькие кучки «по интересам». Теперь мне предстояло приступить к своим прямым обязанностям, а именно внимательнейшим образом наблюдать за дочерями (особенно за Марой) и женой.
Часть гостей поздравляла родителей, уже «отработавшие повинность» подходили к Дженни, отвешивали ей комплимент по поводу платья, а потом отправлялись к накрытому поварами фуршетному столу. Женщины, впрочем, еще не редко задерживались и восхищенно отзывались об «очаровательных малышках, а Реми, дорогая, как она на тебя похожа – просто одно лицо!». Мужчины явно тоже были не против поболтать с моей женой, но из-за ее спины я смотрел достаточно красноречиво, чтобы ряды желающих мгновенно поредели.
Мама радостно беседовала с какой-то девочкой подростком, откуда только у нее такие знакомства? «Что-то в ней не так» – подумал я, рассматривая гостью внимательнее – и точно, радужные глаза, такие же необычные, как и ее аура. Обычно аура одноцветная, ну может сочетать два или три цвета у не-людей, но чтобы радужная…
- Кто это? – спросил я у отца, кивком указывая на девушку.
- Джессика Мэди МакАарон, ее семья живет здесь рядом, - папа показал рукой в сторону большого двухэтажного дома в испанском стиле, - Она школьная подруга Серафины.
- Школьная? Да она выглядит лет на пятнадцать!
- У Джей Эм свои скелеты в шкафу. Впрочем, нет, скорее в гардеробной, шкаф будет маловат.
Вот бы узнать парочку ее секретов… Но, увы, девушка избегала общаться со мной весьма недвусмысленно, так что я махнул рукой – своих дел хватает.
К слову о делах! Пока я отвлекся, Амаранта успела не только отправиться плясать на танцпол в компании сомнительных отцовских приятелей из Теха, но и утащить туда Реми! Теперь обе воодушевленно дрыгали ногами и руками (никогда не понимал прелесть танцев, какое-то откровенно глупое занятие), по их мнению, в так музыке.
- Мара, Реми! Мои золотые девочки, - принялся сюсюкать отец, присоединяясь к безумию, - Джолион, иди сюда, сейчас мы и тебя научим танцевать!
Вот уж, только этого не хватало! Я скривился, но пошел, долбанные правила приличия, никак ведь не откажешь, а то у всех разом испортится настроение и пропадет весь дух вечеринки - читаю по маминым глазам. А потом спрашивают, почему я терпеть не могу гостей в доме, да потому что тогда такое ощущение, что ты сам в гостях, приходится соблюдать всяческие правила гостеприимства, предлагать этим оккупантам все самое лучшее, бегать вокруг и развлекать. Нет, спасибо, без вас намного лучше, господа.
Определенно это первый и последний праздник для моих детей. Мало того, что две младшие ведут себя как не знаю кто, так и Урсула вторит им! Стоило отвернуться, как она уже схватила здоровенный кусок буженины, салат с майонезом и еще что-то (не успел увидеть, уже съела). Пришлось спешно бежать к столикам, отбирать пищу не входящую в ежедневный рацион: в расписании были четко указаны греческий салат, вареная куриная грудка без соли, овощной суп и половинка банана! Выбросив еду и отдав тарелку официантке, я почувствовал себя намного лучше, вот еще бы вытащить младших из толпы веселящихся на танцполе, но сейчас они в центре внимания, да и мама снова осуждающе смотрит… О, нет, она идет сюда!
- Джолион, прекрати третировать детей! – прошипела мама, не убирая с губ вежливой улыбки, - В конце концов, они твои дочери, а не обезьянки у дрессировщика.
- Разберусь без твоих советов, мамочка, - в тон ей ответил я.
Ди-джей объявил перерыв, которым я воспользовался как отличным предлогом собрать дочерей вместе и сделать им строгое внушение, относительно их неподобающего поведения:
- Еще раз увижу хоть одну на танцполе – все трое встанете в четыре, вместо шесть, а если хоть кто-то притронется к десерту всю неделю единственным блюдом будет овсянка!
- Но папа… – Мара обиженно смотрела исподлобья, две другие молча дернули ее за подол.
- Дополнительный час чтения, Амаранта. Никаких возражений. А теперь можете идти веселиться!
Воспитательная беседа подействовала в полной мере, больше ни одна из девочек не пыталась сделать ничего запрещенного (даже Мара, что странно), занимались только положенным им делом – украшали собой праздник, вызывая умиление у толпы уже безмерно надоевших мне гостей.
Солнце начало клониться к закату, наступил черед моей второй, завершающей праздник речи. Ничего особенного, все примерно то же самое, что и в первый раз, слегка пересыпанное благодарностями всем присутствующим за великолепные подарки и вообще их присутствие на сегодняшнем празднике, который все мы, без сомнения, запомним на всю оставшуюся жизнь.
Я сделал большой глоток шампанского и поддержал редкими хлопками аплодисменты и чей-то свист, призвавший родителей к продолжительному поцелую. Ну вот, теперь мне еще и кошмары будут сниться, вот спасибо!
Пока растягивалось прощание, явно утомившаяся Дженни отправилась к шезлонгу и прилегла, подставляя лицо и открытые плечи заходящему, а потому не такому жгучему, солнцу. Дети крутились вокруг нее, играя в какие-то своим, вполне тихие и приличные игры. Ремедиос подошла к маме сзади и обхватила руками за шею, обе заулыбались и я вдруг увидел насколько они одинаковые. Сегодня Дженерис сделала себе такую же прическу и сразу стало заметно, что единственное различие между ней и дочерью – это глаза. Яркие сверкающие изумруды достались Амаранте, тогда как Реми унаследовала мои самые обыкновенные серые, но ее это не портило. Так она казалась еще более хрупкой и нежной чем мать, что на мой взгляд было очень хорошо для предстоящего ей будущего.
После празднования золотой свадьбы у родителей определенно начался второй медовый месяц, я порадовался что вовремя озаботился звукоизоляцией детских. Пришлось, правда, ввести комендантский час и после десяти вечера запирать комнаты девочек на ключ, им еще рано слышать подобное… В гостиной, увы, не было такого счастья как звукопоглощающая прокладка, так что мне на диване как раз было отлично слышно все происходящее в родительской спальне. А я-то боялся ночных кошмаров! Теперь больших трудов стоило вообще уснуть…
Мама вдруг решила, что постельных упражнений для ее фигуры маловато и принялась осваивать йогу, все свободное время проводила теперь на внизу на коврике, пытаясь завязать свое тело в какой-то особенный очень хитрый узел. Надеюсь, она из него потом сможет самостоятельно развязаться, а то сейчас у нас в семье нет и не планируется врачей.
Вернувшись с работы чуть раньше обычного, я застал совершенно кошмарную картину: дочери, даже не переодевшись из школьной формы, самозабвенно играли в старую приставку! Урсула и Мара во всю мутузили друг друга виртуальными кулаками, а Ремедиос сидела рядом и болела то за одну, то за вторую сестру. Конфисковав запрещенный предмет, я провел допрос с пристрастием и отправил дочерей переодеваться, назначив в качестве наказания дополнительные два часа чтения классики «Битвы и затишья» Л. Худого ежедневно в течение восьми недель. Если Худой закончится, то разрешено было взять "В небесах" М. Сладкого. Во время чтения я поручил присматривать за девочками Дженни, которая и упустила тот момент, когда Амаранта нашла в кладовке приставку, оставшуюся еще от меня. Я запретил эти игры именно потому, что сам знаю сколь высок там уровень жестокости, и какие неприятные картины порой показываются. Лужи крови и оторванные конечности совершенно не подходят для будущих леди, да и вообще у них не должно быть времени на подобные глупости!
Без пяти десять, я как раз шел наверх, чтобы закрыть комнаты девочек на ключ, как вдруг услышал тихие всхлипы. На минуту я застыл, а потом очень тихо поднялся на пару ступенек выше, выглядывая из лестничного проема: Дженни стояла в холле и, закрыв лицо руками, очень тихо плакала. Видимо, наконец-то, и ее затронула эта глупая ссора, в которой мы живем уже больше года. Мне хотелось, как прежде, в первые месяцы после свадьбы и те, что были до, подойти обнять ее, сказать, что все хорошо, поцеловать и на руках отнести вниз, в нашу спальню. Но снова получить по лицу мне совсем не хотелось, в прошлый раз щека болела целую неделю, так что я предпочел ретироваться и закрыл дочерей на четыре минуты позднее.
Тем не менее, в эту ночь мне удалось даже пробраться в бывшую супружескую спальню, а я ведь отлично знаю, что Дженерис только притворялась спящей. Но она не выгнала меня! Впервые за очень долгое время мне удалось как следует выспаться: сюда не доносилось ни звука сверху, от родителей. Кроме того, ели утром я удачно улучу момент, то можно будет как бы во сне прижать жену к себе поближе…