Когда позвонила Полина, рассказав о беременности, сестра сначала впала в ступор, а потом в бешеную активность.
- Я рада за неё, правда, рада, но... чёрт, я завидую просто, да? Завидую тому, что не могу сама. Ри, я поеду к ней. Только одна, ладно? Я поеду и привыкну там. Хоть несколько дней побуду, как раз в Лаки выставка одного художника проходит, как раз есть повод — нужно осветить мероприятие. Я таким не занималась, но выбить задание в редакции смогу.
И, естественно, она даже не подумала об Але, который с радостью воспринял её решение пожить недельку у них. Так всё время и прошло, Мотька не отлипала от Полины, Аль от Мотьки. Ночами он, понятно, получал сестричку в полное распоряжение, чему она не противилась по известным причинам.
Вернулась она чернее тучи.
- Мне ужасно сложно и ужасно стыдно. Во-первых, могу нормально воспринимать Полину, но это только пока, ещё ведь ничего не видно, потом точно будет хуже, а во-вторых, перед уездом орали с Алем друг на друга, за это особенно переживаю, надеюсь, Полька не слишком волновалась.
Вот и всё, что удалось узнать об этой поездке.
Прошло три недели.
Услышав грохот из ванны, как будто бы половина всех имеющихся там полочек со всем содержимым разом свалилась на кафель, я отбросив книжку в сторону, выскочил из кресла и с силой рванул на себя двери. На полу в окружении рассыпанных баночек, тюбиков и коробочек, истерически воя в голос, заливалась слезами Матильда.
- Чего ты, Моть? Ну не получилось, в первый раз что ли?
Я присел к ней, погладил по голове, она судорожно ухватилась за мою руку и заглянула в глаза.
- Ты не понял. У меня ДВЕ полоски! Ты понимаешь? Две!! Я смогла, я сделала, я не умерла и не сошла с ума!
По телу разлилась блаженная теплота, губы сами собой расползлись в улыбке, и физически чувствовалось, как отступает напряжение. Чёрт, я стану дядей, а моя половинка, часть души моей, сестричка, Мотенька, Матильдушка, наконец-то, будет счастлива.
- Это Аль, да? Ты же из Лаки совсем смурная приехала и никуда не ходила или я что-то пропустил?
- Ничего ты не пропустил, это Аль. Только не вздумай сказать ни ему, ни Полине.
- Когда-нибудь придётся, а они смогут сложить два и два, точнее один и один.
- Потом, Ри. Потом, когда ребёнок укрепится, и мои нервы будут значить для него меньше, потом всё решим. Честно. Знаешь, можешь мне не верить, но вот в последнюю ночь, когда я была там я подумала, что а почему бы и нет, почему бы и не попробовать начать отношения, что я теряю, собственно. Утром, правда, всё испортила, но может, не поздно? Ребёнку нужен отец, то, что мы без него выросли, не значит, что и он должен. Блин, я мелю какую-то ерунду, да? Надо родить сначала, надо выносить, остальное потом. Ри, если я буду лезть куда-то или неразумно себя вести, ты останавливай меня, ладно? Даже если я буду брыкаться. Ты напоминай мне сразу про него, про ребёнка, хорошо? Хорошо, Ри?
В оконание этой нескончаемой тирады я помог ей подняться с пола, отвёл в комнату и уложил на постель.
- Тебе обязательно нужно пойти к врачу и не вылезать от него, ты правильно сказала — самое главное выносить и родить. Всё хорошо будет, Мотька, всё, наконец-то, будет хорошо.
Через два месяца, когда все анализы были сданы, наблюдение за развитием плода было интенсивным, но угроз вроде бы не предвиделось никаких, Матильда уже порывалась к обычным своим поползновениям, а также наотрез отказывалась сообщать отцу ребёнка. Типа, ну расчувствовалась тогда, а так никто мне не нужен, рожу, воспитаю сама и прочее бла-бла-бла.
Я, если честно, уже устал с ней носиться и все эти выбрыки порядком меня достали.
Беременность протекала нелегко, Матильда уставала, тошнило её целыми днями, а не только утром, под глазами залегли круги и казалось, она даже худеть начала.
Плюс истерики по пять раз на дню. Честно говоря, даже рад, что Миранда пока не горит желанием заводить детей, потому что двух женщин в положении просто не выдержу.
Ещё через два месяца стало совсем плохо, Мотька ходила вся зелёная, огрызалась, но самым плохим было то, что у неё появились тянущие боли и выделения, которых быть не должно. После чего она впала в совершенно мрачное состояние, лежала в больнице, смотрела в никуда и часами гладила живот.
И в один прекрасный день я не выдержал и набрал номер Аля.
Он, конечно же, был весьма удивлён, с чего бы это мне упало ему позвонить.
- Слушай, приезжай, пожалуйста.
- А что такое? - его голос был холоден и не слишком любезен, но я этому не удивился.
- Увидишь, - не рискнул говорить такое по телефону, попробовав выкрутиться.
- Риот, я не хочу больше в это играть, честно. Она мне всё сказала в последний раз, это не изменится, и я уже ничего не хочу, если честно. Всю жизнь положить к её ногам, чтобы она равнодушно развернулась и ушла, прости, у меня несколько другие планы. У меня есть девушка, и мы подумываем о свадьбе.
- Аль, я тебя понимаю, сестрица моя совершенно не подарок и душу вытрясет любому. Я скажу, в чём проблема, не я должен это тебе говорить, но сам знаешь, насколько она упряма. Она беременна, ребёнок твой, а сейчас она лежит в больнице и может его потерять. Дело твоё, но я бы приехал.
Вечером он уже стоял на пороге моего дома с одним только вопросом:
- Где?
Когда за ним закрылась дверь палаты, я облегчённо опустился на сидение. Только бы всё получилось, кто бы знал, как утомительно быть ангелом-хранителем в человеческом обличье. Настоящие ангелы хоть летают, и спать им не нужно, и терпение у них безграничное.
Аль тоже устал. Устал биться головой о бронированные двери её неприступности, устал изводиться, устал считать себя ничтожеством, устал жаждать, устал ругать себя, что каждый раз бежит, словно собачка, стоит ей только сменить гнев на милость и сейчас он входил в палату абсолютно опустошённый, не имеющий сил ни на выяснение, ни на слова, ни на признания – ни на что. В тот последний день, он дал себе слово похоронить их так и не начавшиеся отношения, так и сделал. Только какое-то волнение в глубине живота при слове «твой ребёнок» заставило его бросить работу прямо посреди дня и примчаться в Бриджпорт. А любовь... он не был уверен, что от неё хоть что-то осталось.
Бледная, измученная с ввалившимися глазами Матильда лежала, вперив взгляд в стену, поглаживала живот, едва шевеля губами, и даже хлопок открывающейся двери не заставил её переменить положение головы.
- Ри? - безучастно спросила она.
- Нет.
Но когда увидел её, понял, что всё, что бы он там ни понапридумывал не имеет абсолютно никакой силы.
- Блиииин, Мотька, я не могу тебя не любить!! Ты — дура чёртова, изломала меня вдоль и поперёк, даже про ребёнка говорить не собиралась, будто бы я вообще пустое место. Я только для зачатия был нужен, да?
- Да, - эхом повторила Тиль, - Аль, я не умею любить. Разучилась. Ничего личного. Тебе, правда, лучше уйти.
Он резко развернулся, сделал шаг по направлению к выходу, но ладонь до дверной ручки не донёс, замер, на пару миллиметров не коснувшись холодного металла.
Медленно обернулся и пошёл к её кровати.
- Да ну тебя, Мотька, на фиг. Я не уйду. Я на тебе женюсь, ты родишь и только попробуй меня потом не полюбить, тогда заставлю родить ещё одного и ещё, пока не выбью всю дурь из твоей башки. И слова не желаю слышать о том, что чего-то ты там не можешь и не умеешь. Хватит уже, можешь ты дурными своими мозгами это уяснить?
- Э, чего ты меня обижаешь?
- Да потому что комплименты на тебя не действуют!
- Не кричи тут! Мне вообще нельзя переживать, ты понимаешь, что я могу его потерять?! Ты даже не представляешь, насколько он для меня важен!
- Для нас. Привыкай теперь. Ребёнка мы сохраним, выносим и родим. Ты выйдешь за меня замуж и будет у нас нормальная полноценная семья. Это понятно? - он наклонился над ней и осторожно подхватив под плечи, аккуратно прижал к себе.
Матильда уже потеряла счёт фразам, которые проглотила. Язвительных, отталкивающих, жёстких, хлёстких, ограждающих, позволяющих как раньше замкнуться в гордом одиночестве своей личности. Но она изнутри чувствовала, что каждый такой выпад в угоду собственной гордости заставит сжаться солнечное сплетение, будет напрягать и без того не слишком приветливую для малыша матку, поэтому неимоверным усилием воли затыкала рот и только опускала глаза, чтобы не был виден полыхающий в них огонь. А потом... потом вдруг с неимоверным удивлением, поймала себя на осознании того, что уничижительные фразы в голове больше не рождаются, а происходящее ей... нравится. Открывшийся с другой стороны Аль — бескомпромиссный, указывающий, принимающий решения — её привлекает. Можно немного ослабить вожжи и не следить так пристально за дорогой, а то и вовсе передать управление другому, теперь есть кому это делать. Она посмотрела ему в глаза абсолютно другим взглядом, таким, каким никогда на него не смотрела, впервые увидела в нём не донора, без которого никак не обойтись, раз уж природа всё устроила таким способом. Она увидела в нём мужчину и осознала себя просто девочкой, которая может теперь расслабиться и даже поспать. Столько, сколько влезет, потому что теперь есть тот, кто проследит, чтобы было всё как надо.
- Аль, - заворожённо проговорила она, - Аль, я так устала, что сейчас отключусь. Ты же не уйдёшь?
- Нет, - он нежно коснулся губами её щеки, а потом бережно положил назад в постель, накрыв одеялом, пару раз проведя перед этим ладонью по животу, - спи спокойно, я только схожу твоего брата обрадую, а потом вернусь. Спи.
Через неделю их выписали из больницы, матка чудодейственным образом перестала быть в тонусе и угроза миновала. Ещё через две недели они поженились. Тихонько, никому не сказав, пошли в ратушу, расписались, и моя сестричка стала миссис Эшли.
Кольца, как оказалось, Аль спонтанно купил ещё год назад в один из своих приездов в Бридж, в тщетных попытках склонить сестру к отношениям. Из Лаки он уехал, договорился с Полиной, что та выплатит ему постепенно часть дома, который был записан на них обоих.
Моя же любовь к Поле постепенно стала забываться и вытесняться. Не могу сказать, что мне стало вдруг безразлично или что я перестал к ней что-либо испытывать, но здесь в Бриджпорте, вдалеке, мне определённо легче и проще. К тому же я женат и к Миранде питаю неимоверно тёплые нежные чувства. Пусть они не такие яркие, но так тоже неплохо.
После свадьбы Матильда сильно изменилась. Да, чёртик всё также периодически выскакивал из нее, подбивая на новые безумства, но вместе с тем, она начала будто бы лучиться изнутри мудростью и спокойствием.
Часто перезванивалась с Полиной, обсуждали проблемы и радости нынешнего состояния, причём Мотька теперь шутила, что Полька обскакала её по всем фронтам и замуж раньше выскочила и забеременела тоже раньше.
А я с чистым сердцем сдал пост ангела-хранителя и смог заняться своей семьёй, что было весьма кстати, потому что вчера моя Мирра, немного тревожась, протянула мне ещё один в моей жизни тест с двумя полосками.