Папочка посматривает на меня с неодобрением. Вероятно, все еще сердится за то, что Гордон прислал мне цветы. Шикарные красные розы сорта "папа мейян" с крупными бархатистыми бутонами и сильным сладким запахом. Я обнаружила их в ночь после премьеры, вернувшись домой из "кривых зеркал". Они стояли на обеденном столе и источали свой аромат. Рядом лежала карточка с именем отправителя. Под именем - рукописное "Дочь, какого черта?!". Человек уровня - и самомнения - мистера Стила, конечно же, не мог не подписаться. Но от кого тогда был первый букет? И какую цель преследовал таинственный отправитель? Хотел, чтобы я вывела Кристиана на чистую воду?
Мистер Берроуз собственной звездной персоной тоже здесь. Он будто свято считает себя членом семьи, едва не папиным братом, и не может удержаться и не поприсутствовать при отъезде "младшего сына лучшего друга". Седьмая вода на киселе, никто, ничто. И главное - ни к чему. Его присутствие пугает и раздражает одновременно. Нет, я не испытываю благоговейного страха или панического ужаса, больше не прячу глаза. Мне плохо, почти физически больно от одной только мысли, что этот вампир, улыбающийся моей семье, может причинить им боль. Я полна мрачной решимости. Кто бы ни был этот "доброжелатель", отправивший букет, я благодарна ему, и собираюсь вывести Кристиана на чистую воду. Убийца должен быть наказан.
Пока родители прощаются с Энджелом, Кристиан щелкает зажигалкой и направляется в сторону репетиционного зала. Недолго думая, направляюсь за ним, ощущая себя как минимум мисс Марпл. Вот сейчас я соберусь с мыслями и скажу ему, что мне все известно. Чувствую себя уверенно. Хорошо, почти уверенно. Но не это главное.
Он стоит спиной ко мне, поигрывая клавишами на синтезаторе, когда, окончательно осмелев, я выпаливаю:
- Я все знаю!
Поднимает на меня поразительно ясные глаза, несколько секунд смотрит безо всякого выражения, затем ласково улыбается:
- Смелое заявление для столь юной девушки.
Его интонации - смесь удивления и легкой иронии. Его интонации насколько бесят, что, даже не подумав о последствиях, дурочка Зои Джейн, эта юная недо-мисс Марпл, внезапно выдает все свои козырные карты, припрятанные в рукаве.
- Убивший волка да станет волком.
Могу поклясться, в первый момент ему кажется, что я выжила из ума. Затем он склоняет голову набок, словно кот, прищуривается и внимательно наблюдает за мной, дрожащей как осиновый лист, понимающей, что только что сказала, в чем его обвинила. А ведь я собиралась заставить его признаться, но, кажется, кто-то переоценил свои силы.
- И как тебя понимать?
Разумеется, он не так прост, как мне почему-то казалось. Я даже готова что-то сказать, но страх комком подобрался к горлу, и единственное, чего мне сейчас хочется - это его прочистить. Кристиан молчит, смотрит в мои перепуганные глаза. Удивительно, но это срабатывает.
- Зои Джейн, ты сейчас меня пугаешь. Что тебе известно об играх? И главное - откуда?
Об играх?
- Об играх на бессмертие.
Волки. Бессмертные. Две точки вдруг сошлись в одной плоскости, пугая и зачаровывая одновременно. Значит волки - и есть эти самые бессмертные? Так значит... и Дания...?
- Папа знает? - с трудом все же прочистив горло, грубым, потусторонним голосом интересуюсь я непонятно чем именно; во всяком случае, мой оппонент истолковывает вопрос иначе.
- Нет, - Кристиан качает головой и тушит тлеющую сигарету, едва сделав несколько затяжек. Снова этот сочувственный взгляд, словно загоняющий иглы под ногти. От него нет спасения. - Я же обещал, что никому не скажу.
Даже сейчас, спустя десять лет, его голос звучит как в ту ночь, ласково, но с каким-то надрывом. В этот миг, выныривая из пучины отчаянных воспоминаний, норовящих захлестнуть, накрыть с головой и навсегда поглотить, я ясно понимаю его интонации, как и то, что он, вероятно, прав. Он прав, а я ошиблась. Ведь записка предназначалась мне, а не ему. Он не один из них. Одна из них - я.
Кто-то знает...
Два дня я провела у станка, репетируя плие и батманы. Работала над осанкой. Работала над растяжкой. Поочередно просила Эйми и папочку выполнять поддержки. Иными словами, направила все силы в нужное русло; стараясь выматываться так, чтобы под конец светового дня забыться долгим тревожным сном. И все равно в этом сне мне снилась страшная женщина-волк с окровавленными губами и безумными глазами; мне снился Кристиан, рывком откидывающий холодный тяжелый пистолет почти к моим ногам; мне снилась рука, жмущая на спусковой крючок.
Память услужливо запечатала неприятные воспоминания, стирая, искажая, заставляя принимать за истину ту заманчивую сладкую ложь, которую преподнес родителям их лучший друг. Но где-то в глубине души занозой сидела правда:
выстрелила я. В тот момент, когда пистолет упал к моим ногам, и оба вампира бросились за ним в беспощадной схватке за право жить, мой мозг послал телу лишь один условный рефлекс: стреляй. Убей или будь убит. Самозащита, - как гордо бросают адвокаты в суде. Я знаю, что поступила правильно. Но правда поглощает изнутри, затягивая в бездну, путает карты, стирает ориентиры. Иногда мне сложно понять, что правильно, а что - нет. И эти сложности и сомнения снова и снова заставляют просыпаться по ночам в холодном поту.
Я отрабатывала серию пике, когда в дверь неожиданно и деликатно постучали. Я ненавидела, когда меня пытались отвлекать от музыки и танцев, все домашние об этом осведомлены, так что, вероятно, что-то важное, иначе кто бы посмел нарушить мое уединение? Подавив раздражение, выключила музыку и резко распахнула дверь, едва не столкнувшись с мамой нос к носу. От неожиданности мы обе даже отскочили на несколько шагов, пытаясь взять себя в руки. Да, давненько она не заходила в эту комнату. Пока я в уме пыталась прикинуть, сколько же уже не видела ее в стенах этой комнаты, ей удалось вернуть прежнюю невозмутимость и пройти внутрь.
- Занимаешься? - с легкой улыбкой поинтересовалась она, и получила лишь ошеломленный кивок. - Не хотела тебя отвлекать, просто подумала, что мы давно никуда не выбирались вдвоем.
Да, лет десять. Она на полном серьезе предлагает мне куда-то сходить? Выйти за пределы дома? Вот так просто перечеркнув все десять лет отшельничества и заботы об одном-единственном ребенке?
- Скоро ведь выпускной, да? - она снова вернула улыбку на лицо, хоть я прекрасно видела, что находиться здесь ей тяжело. - Ты уже выбрала платье?
- Платье? - эхом повторила я.
Вопрос не сразу дошел, помешала стена удивления, все еще не позволявшая рассуждать здраво.
- Н-нет, - голос все же предательски дрогнул, выдав волнение.
- Как на счет прошвырнуться по БриджМоллу и подобрать что-то достойное будущей королевы бала?
У меня в арсенале имелась целая вереница возражений - начиная от сомнений относительно ее готовности к выходу в свет, заканчивая аргументами техническими: в девять мне нужно было быть в "зеркалах", - но... признаться, мне так этого хотелось! Среди всего того ужаса, что я пережила, что вылился на меня сейчас, мне так захотелось вновь почувствовать себя живой, идущей за руку с любящей мамой. Сколько раз я мечтала, что открою глаза и вновь стану ребенком, что ужасные события окажутся страшным сном. Быть может, сейчас нам стоило попробовать перекинуть шаткий мостик через ту бездну, что разделила нас? Пока разум лихорадочно придумывал, как бы тактичнее отказаться, голова уже согласно кивала, а глаза обещали быть готовыми буквально через пять минут.
В тот вечер я снова влюбилась. Дважды. В первый раз - в это бесподобное платье от Balenciaga, которое подобрала мама. Оно совершенно не впечатляло на вешалке, и я пыталась пройти мимо, но этой удивительной женщине удалось заставить меня его примерить. Оно село идеально по фигуре, подчеркивая достоинства, скрывая недостатки; девушкам-консультантам в бутике осталось лишь скрипеть зубами от зависти и сквозь фальшивые улыбки выдавливать из себя комплименты. Это была восхитительная прогулка - еще ничто не поднимало мне так настроение, как этот совместный поход с мамой за выпускным платьем. На эти несколько часов мне действительно показалось, что я снова вернулась в счастливое безмятежное детство.
Со второй влюбленностью дело обстояло несколько сложнее...
Когда мне было пятнадцать, мне нравится мальчик по имени Джастин. Джастин Гротфорт. Я бредила им, любовалась каждый день его прекрасным греческим профилем, восхитительными кучерявыми волосами. И однажды рассказала о том, насколько он прекрасен тогда еще моей подруге Рейчел, которая до тех пор попросту не обращала внимания, не замечала его красоты. Так я потеряла подругу и Джастина, но постигла одну из истин: хочешь сохранить человека - не показывай его никому. Это распространяется на платья. И на вторую влюбленность тоже. Думаю, вы не удивитесь тому, что не услышите от меня о Нем практически ничего.
- Поставь-ка клевую музыку, - Викки плечом оттеснила меня от проигрывателя со стопкой музыкальных пластинок. - Чего позажигательнее, а то что там опять под медляки танцевать? Хочу хоть под конец рабочего дня зажечь на барной стойке.
Эйлин лениво улыбнулась: не то, чтобы она не поддерживала ажиотаж Вик, но столько танцевать в таком ритме было непривычно. Тем более сегодня, когда эта ненормальная с накладными волосами заставила нас взгромоздиться на каблуки, дескать, лишний плюс, если хочешь получить щедрые чаевые. А щедрые чаевые мне бы не помешали. Вы знали, что средняя заработная плата танцовщицы в Бриджпорте - сорок два симолеона в час? Приблизительно две фруктовые тарталетки из любимой кондитерской. Приблизительно одна десятая флакончика любимых духов. Я пребывала в ужасе. Будь у меня получше с алгеброй - обязательно бы высчитала сколько лет мне придется трудиться, чтобы получить хотя бы сережки из понравившейся коллекции, но предпочитала не задумываться на столь печальные темы. Единственное, что все еще удерживало меня от бегства из этого странного, порой неприятного места - любовь к танцам. Мне действительно казалось, что здесь я могу шагнуть вперед, получить толчок в другом направлении, который поможет мне перейти тонкую грань между просто балетом и Искусством. Так что даже не совсем трезвые ухаживания отдельных личностей не слишком-то меня нервировали. Спасибо любимому делу и Шону, нашему секьюрити.
Здесь нас знали как Тори, Джейн и Лин, и так и объявляли. Вряд ли кому-то из родителей понравился бы такой факт из биографии их дочерей как работа танцовщицей в клубе, пусть даже официально не являющимся мужским, но преимущественно с такой аудиторией. Папочке бы даже в голову не пришло сунуться в подобный вертеп.
- Ну что, limp bizkit? - Викки не дожидаясь ни согласия, ни протестов, поставила заинтересовавшую ее песню в очередь, готовая в любой момент взобраться на импровизированную сцену. - А вы чего такие хмурые? Сегодня ж отличная публика. Вот тот лысый хрен оставляет достойные чаевые. А еще за стойкой я видела пару красавчиков на любой вкус. Эй, Зои, хватит спать, вдруг там сидит мужчина твоей мечты?
Я только закатила глаза - слов не хватало, чтобы описать эмоции, которые вызывала во мне эта девушка. Слишком много всего намешано, чтобы определить ингредиенты. Она мне нравилась и не нравилась одновременно. Она меня злила и вызывала жалость. Я совершенно не могла объективно оценивать ее слова, потому что они почти всегда задевали за живое, норовя ранить в самое сердце. От необходимости что-то сказать, чтобы не упасть в глазах Эйли, спасла смена музыки. Обещанная зажигательная мелодия ожиданий не обманула, вытянув на барную стойку даже меня.
Стоило мне лишь оказаться на этой маленькой узкой сцене под изучающими взглядами десятков глаз, как усталость улетучилась, будто бы ее и не было. Заботы и проблемы отодвинулись на второй план. Сейчас, в этот момент, существовали только я и музыка. Ритм и свободные движения - резкие, импровизированные и эмоциональные. Вот она я, такая, какая я есть. Принимайте меня такой. Можете любить. Или можете ненавидеть. Но сегодня вы видите меня настоящей, без прикрас, раскрывающей перед вами душу. Возможно, не всегда изящно. Все, что я успеваю осознать во время исполнения фуэте - не надо было даже пробовать делать это здесь. В следующее мгновение я теряю равновесие и стремительно сближаюсь лицом с облицованным кафельной плиткой полом - так быстро, что даже не чувствую страха. Еще через мгновение - ощущаю сильные руки на талии, удерживающие меня от болезненного столкновения, и вижу пронзительные синие глаза, прожигающие насквозь.
Это немая сцена: глаза в глаза, во время которой словно остановилось время, планета прекратила вращение, а музыка стихла; словно никто не бежит мне на помощь, выкрикивая мое имя. Я просто тону в бездонной синеве, все еще поддерживаемая крепкой хваткой холодных рук. Единственная мысль, ясно засевшая в ватной после запоздалого испуга голове, о том, что эта стерва Мур, вероятно, была права на счет сидящего здесь мужчины моей мечты. Кажется, Жану пора в отставку.
Эйлин и Эйм поспевают к кульминации, и замирают, едва заслышав мое глупое хихиканье и еще более глупый вопрос "как на счет чаевых?". Как мне хотелось провалиться сквозь землю! К щекам тут же потоком хлынула кровь, заставляя залиться ненавистным румянцем. К счастью, в его глазах резвятся веселые чертики - мужчину мечты позабавила неумелая попытка показаться роковой женщиной. Даже с этими красными волосами и бровями, разукрашенная неоново-синими тенями, накинувшими мне лет этак пять, на сексуальную взрослую красавицу я не тянула. Его хватка ослабевает, чтобы и вовсе исчезнуть. Когда же я поднимаю глаза, в его руке зажата ровная стопка сотенных купюр - пять или шесть штук. Он просто извлек их легким движением руки из внутреннего кармана, не задумываясь, не напрягаясь, зная, что это не последние деньги, и он спокойно может отдать их понравившейся ему (во всяком случае, я на это надеюсь) девушке. Этим жестом он меня окончательно покорил. Признаюсь, как почти любая молодая особа, я была падка на красивые лица, комплименты и излишнюю щедрость в материальном плане.
- Прости, что из рук в руки, но уж не буду пытаться запихнуть тебе их в лифчик, ладно? - он наклоняется к самому уху, чтобы я могла расслышать его слова за грохотом музыки, и обдает меня смесью запахов терпкого мужского парфюма, крепкого кофе и сигарет с ментолом - последние я ненавижу, но в общем аромате даже эта нотка придает ему сексуальности.
По спине бегут мурашки, то ли от незапланированной близости, то ли от звука нежного баритона с налетом сарказма в тоне. Сердце отзывается истомой, и на этот раз вспыхивают румянцем даже уши. С Жаном все было легко и невинно, а рядом с мужчиной мечты меня обуревают совсем недетские желания. При всем этом - руку даю на отсечение! - он даже не подозревает, какие ураганы чувств вызывает во мне сейчас.
- Переодевайся, - тоном не терпящим возражений произносит он. - Я тебя подвезу до дома.
- Рабочий день еще... - окончание фразы, это "не закончен" не успевает сорваться с губ, потому что мужчина мечты, не отрывая от меня взгляда, перебивает.
- Я здесь не в первый раз, Джейн, - он усмехается уголком губ, произнося мое имя. - И знаю, во сколько заканчивается рабочий день у местных танцовщиц.
Меня коробит от его слов, в которых будто между строк читается, что предыдущих девочек он тоже подвозил до дома. Возможно, не до их дома. Коробит. Но я не подаю виду. Молча переодеваюсь и, не сказав ни слова ни брату, ни подруге, сажусь в тонированный черный ягуар, двигатель которого урчит словно довольный сытый кот. Его хозяин давит на педаль, и машина мягко трогается с места.
И остается лишь догадываться, чем закончится для меня этот вечер.