Месть. Часть вторая. Ответная.
Джонатан
Чертовы оборотни, я постоянно чувствую их присутствие, хоть и не вижу. Они даже в туалете за мной наблюдают. Как я раньше это терпел? Ах да, раньше они на меня не стукачили, а теперь каждый мой шаг докладывают этой стерве. Уверен, она знает обо мне все, включая несварение желудка, если оно у меня будет. Хотя предыдущие несколько лет я ее не особо интересовал, и в голову мне залезть оборотни не могут, так что скоро я от них избавлюсь. От них всех. И в первую очередь от нее. Но я не такой глупец, не собираюсь пытаться сделать из нее рабыню, как она поступила со мной. Мы оба умеем ждать и выжидать, и мы всегда будем мстить. Есть только одно решение – смерть кого-то из нас. И это будет ее смерть. На этот раз я прослежу, чтобы она не воскресла. На этот раз я сделаю все сам. Своими руками. Напрямую и без посредников. И наверняка.
Ванесса умная женщина. И хитрая. Но навязчивая идея о наследнике для VR затуманила ей разум. И роман с Лашансом мне на руку. Этого предателя я тоже уничтожу. Прикончу их всех. Делать все самому не намного сложнее, чем отдавать распоряжения, зато надежнее. А уничтожив клан Ренкольн, я приобрету известность и уважение в криминальном мире. Великому и ужасному Джонатану Моссу пришло время возродиться, но в иной роли. Я презирал вампиров, потому что боялся. Но теперь они могут стать моей силой, моим оружием. Я решил стать вампиром. Бессмертным и сильным убийцей.
Ванесса
«Я не люблю Сати» - да кого это волнует! Любовь – зло, ни к чему хорошему она не приводит. Взять хотя бы примеры из литературы, чем закончились все эти великие истории любви? Жили долго и счастливо Ромео и Джульетта? А Тристан и Изольда, Ланселот и Гвиневра, Орфей и Эвредика? Продолжать? Все они привели к смерти. А взять Париса и Елену - так к миллиону смертей и гибели Трои. Кому нужна эта любовь, если она приносит одни несчастья.
Столько лет прошло, а я все успокоиться не могу. Если бы не Лашанс, я настояла бы на своем. Мерзкий манипулятор.
- Кажется, ваш сын не очень-то следуют маминым планам. – Как он смеет врываться, когда я работаю.
- Что вы имеете в виду?
- Неужели мисс, ой, простите, миссис Всезнайка не в курсе, что ее сын крутит роман с очаровательной студенткой факультета искусств? – Да как он со мной разговаривает!
- Подумаешь, пусть гуляет, все равно женится на Сати. – Куда он денется.
- Я не был бы так уверен, по-моему, он влюблен.
- Пф, любовь – зло, а браки надо строить по расчету.
- То есть, вы в браке счастливы? – Что это он так внимательно смотрит?
- Конечно, у меня огромный замок, прекрасный сын, вечно молодой муж, куча денег и бриллиантовая империя. Разве этого мало для счастья? – Да сколько можно жечь меня взглядом!
- Вы кое о чем забыли. – Медленно приближается ко мне, не отрывая взгляда, и я начинаю сгорать, сгорать в пламени его глаз.
- О чем же? – Постараться дышать спокойно и размеренно, унять колотящееся сердце. Почему, почему я всегда так остро на него реагирую? Я даже слышу, как кровь несется по моим жилам. Он уже подошел вплотную, а я все еще не взяла себя в руки. Неужели я никогда не научусь себя контролировать рядом с этим мужчиной?
- Обо мне. – Сильные руки на моих бедрах, пламя в его глазах и его дурманящий запах. К черту контроль. Обвить руками его шею, запустить пальцы в непослушные черные волосы, прильнуть к его губам, наслаждаться каждым прикосновением.
- Я люблю тебя. – Сорвалось с моих губ.
Чертов Лашанс. Его взгляд в том момент я никогда не забуду. Он не сказал: «я тебя тоже». Он ничего не сказал. Он просто заставил меня дать сыну шанс быть счастливым. И я позволила ему эту слабость, я позволила эту слабость себе, я снова стала уязвимой, но стоила увидеть привычную ухмылку, как я готова была наступать на эти грабли снова и снова.
Первые роды Сиены – столько паники из ничего. Все бегают, суетятся, падают в обмороки – столько внимания. А я рожала в недостроенном доме с вампиром в роли акушера. И никто не падал в обмороки и не бегал вокруг. Никто не ходил любоваться моим ребенком, никто не сюсюкал вокруг него. Были только я и он. Я ненавижу Сиену, потому что у нее есть то, чего не было у меня. Мне безразлична подлиза Пилар. Мне нет дела до Мануэля. У меня есть Эдмунд. Пожалуй, я поторопилась, назвав его Вольфгангом. Так себе имечко. Можно, конечно, называть Вольф, я так и делала, кстати, пока зеленоглазое чудо не сказало, что это имя ему не нравится, он хочет, чтобы все звали его Эдмундом. Он так уверенно это заявил, что я не могла отказать. Еще есть Робер – единственный, кто унаследовал вздернутый носик. Но характером он слабоват для главы VR. И никакая это не навязчивая идея, как считает Лашанс, а очень даже разумная. Если я передам фирму в руки наследника, такого же сильного как я, Мосс не сможет до нее добраться, а я, наконец, смогу вернуться к любимому делу. Я хочу снова творить, создавать свою моду. Дизайн украшений меня привлекает намного меньше.
Не знала, что у полубогинь бывают мигрени. Слишком много проблем, требующих срочного моего участия. Чрез меру активный Мосс, Пилар, которая уже два года не может определиться, куда поступать, но в этом году я отправлю ее с братьями, нечего бездельничать и тратить мои деньги, есть еще Лашанс. Вот с него-то и надо начать.
Дверь без стука открывается и появляется Лашанс. Небрежной походкой он направляется к столу и усаживается прямо на него, проигнорировав стул. Огненный взгляд скользит по мне, заставляя брови подняться от изумления. Есть чему удивляться: на мне бесформенные брюки-трубы и водолазка. Безвкусица полная, но когда мое тело полностью и надежно прикрыто, я чувствую себя рядом с ним уверенней.
-
Нам предстоит серьезный разговор? – Только не ухмыляйся, мне итак трудно.
Я, молча, пододвинула к нему конверт и поспешила отдернуть руку, чтобы избежать касания с его рукой. Я этого не вынесу. Он также молча развернул конверт и вытащил чек.
-
Что это?
-
Чек. – Говорить коротко, ясно и исключительно по делу.
-
Я не слепой. С чего вдруг вы разбрасываетесь такой суммой?
-
Это плата за секс. – Больно и унизительно, но так надо.
-
То есть меня увольняют с должности любовника, а это расчет? – Зачем, ну зачем он ухмыляется? Мне ведь тоже больно.
-
Вроде того.
-
А как же прощальный секс? – Нет, не смей ко мне подходить!
Поздно, он уже стоит, оперевшись на подлокотники моего кресла. Наклоняется все ближе, а меня будто парализовало… Если он сейчас дотронется до меня, я не смогу его отпустить.
-
Хотя бы прощальный поцелуй? – Его губы так близко. Так хочется обнять, поцеловать и никогда не отпускать. Вот опять, опять я становлюсь слабой. Он делает меня слабой. Он должен уйти.
-
Забирай деньги и уходи. – Я могу смотреть ему прямо в глаза и не плакать. Я могу. Или нет… -
Просто уходи… - Все-таки отвела взгляд.
-
Хорошо. – Вот так просто, так легко уйдет? Значит, для него это был всего лишь секс…
-
Ты забыл деньги. – Он уже держался за ручку двери, когда я заметила, что чек так и лежит у меня на столе…
-
Оставь себе. Пригодятся, если снова схлестнешься с Моссом. – Он открыл дверь, сейчас он выйдет и больше никогда не зайдет обратно… -
Все, что я делал, я делал не ради денег.
Все-таки не просто секс. Догнать, обнять, просить прощения, только не дать ему уйти. Не просто секс. Не ради денег. Почему я все еще здесь? Я ведь, я ведь… Какая же я дура.
*в коридоре*
- Ты знал, что она меня прогонит?
- Знал. И ты знал. Вы оба с самого начала знали, что не перешагнете через черту «любовники».
- Зачем тебе это?
- Не задавай вопрос, если знаешь, что не услышишь ответ. Просто уходи, забудь ее. Она справится и без тебя, а вот с тобой не сможет.
И он ушел. Ушел, но не забыл.
***
Джонатан
-
Где ты был? – С каких пор я стал ее интересовать? У нее что, глаза красные? Вот это интересно.
-
Ходил по делам.
-
По каким делам?
-
По своим.
-
У тебя не может быть своих дел. Все твои дела – мои дела. Или ты говоришь сам, или я все равно узнаю от оборотней.
-
Если у тебя такие замечательные осведомители, что меня-то спрашивать? – Вообще-то не стоит ее злить, но раз у нее глаза на мокром месте, то может стерва психанет и разревется? –
Что вообще на тебе надето?
-
Не дерзи мне.
-
А то что?
-
А то пожалеешь. – В ответ я разразился громким смехом.
-
А я не боюсь тебя. Если бы ты хотела меня убить, убила бы, а унизить еще больше ты меня все равно не можешь. Так зачем мне тебя бояться?
-
А что же ты столько лет в рот мне заглядывал, слово лишнее сказать боялся?
-
Глупый был.
-
А теперь значит поумнел? Еще раз спрашиваю, где ты был.
-
Не твое дело. И сними эту отвратительную одежду, а то даже Лашанс на тебя не позарится.
Чертова стерва, она ударила меня! Это я тебе тоже припомню, когда ты будешь мучиться в предсмертных судорогах, я даже не подумаю облегчить твои страдания, наоборот, я буду смотреть, как ты корчишься от боли. Моя месть близка, я уже чувствую, как закипает во мне кровь, зубы становятся острей, а укус неистово чешется. Скоро я расквитаюсь с тобой. Кстати, всегда было интересно, что ты прячешь в потайной комнате библиотеки, самое время выяснить.
Ванесса
Мало мне было расставания с Лашансом, так еще Мосс дерзить вдруг стал. Вовремя я решила за него взяться. Итак, нужно выяснить, где и с кем он был. Определенно муженек что-то против меня задумал, иначе бы не стал рисковать. Хотя в чем-то он прав, убить бы я не смогла, пожалуй, даже приказ отдать оборотням не смогла бы. А он может. Значит, нужно приготовиться к худшему. Так, что пишут оборотни в отчете… Паола Романо? Решил завести себе любовницу? Кто такая? не припомню.
-
Вампирша. – Аид, конечно, он не мог промолчать, он же у нас все знает. Стоп, вампирша? Джонатан якшается с вампирами? Что за бред. Хотя… это объясняет его браваду, надеется на своих новых друзей.
-
Она его укусила.
ЧТО?! Джонатан решил стать вампиром? Он настроен намного серьезней, чем я думала.
Джонатан
Аид?! Так вот как ей удалось выжить. Надо было давно догадаться, откуда ветер дует. Когда-то давно он помог мне получить мою Империю. А потом, судя по всему, приложил руку к ее уничтожению. Тогда, давно, я спросил у него, что он будет иметь с моего богатства и влияния, Аид ответил, что любит помогать сильным характером людям. А я молодой и наивный дурак поверил, а потом и вовсе забыл. Но эти двое доказывают, что ничего нельзя забывать.
-
Тебе нечего опасаться, ты же бессмертная полубогиня. Ты легко можешь превратить его в жабу, например. Или кинуть каким-нибудь зельем. – Вещал Аид.
Тут я заметил, что полки заставлены разноцветными колбочками, а посреди комнаты стоит котел. Черт, да моя жена - ведьма!
-
У всех есть слабые места.
-
Но ты-то от своего избавилась, разве нет? – О каком слабом месте идет речь? Если она бессмертна, как можно ее убить?
-
Не убить, уничтожить. – Подсказал внутренний голос. Слабое место. Я знаю его. Даже два. Вольдемар и Эдмунд. И если один в универе, то второй здесь, у меня в руках, нужно только посильнее сжать кулак.
*чуть позже в супружеской спальне*
-
Что, понравилось подслушивать под дверью? – Откуда она… черт, я забыл про оборотней! –
Надеюсь, такого больше не повторится. – Не повторится. Этой ошибки я больше не совершу.
Она думает, что оборотни удержат меня. Она кое-чего не понимает. Я слишком давно нахожусь под их наблюдением, сначала они охраняли меня, потом следили, но методы их не меняются. Я успел их изучить слишком хорошо, никто и никогда не мог похвастаться такими знаниями об оборотнях. Она думает, что надела на меня кандалы, но у меня есть ключ.
Достать пистолет было несложно. Оборотни не заметили, в этом я уверен. А вот Аид может знать. Но он вряд ли станет рассказывать Ванессе. По-моему, его забавляет наша война.
***
Вольдемар
Сегодня необычный день. Мама решила провести вечер с семьей, она сидела со мной, Сиеной и Робером в гостиной, болтала и весело смеялась. Но я-то видел, что смех неестественный, в зеленых глазах была тоска. Интересно, как это связано с тем, что вчера у нее были красные глаза.
Робер тоже заметил и, кажется, решил развеселить бабушку, то есть мою маму. Забавная история, мы с Сиеной уже слышали. Роб вчера с классом ездил на экскурсию в полицейский участок, так вот мой сынок случайно запер в камере учительницу. От слов «тюрьма» и «камера» мама как-то нервно вздрагивала. Я все-таки решил не вмешиваться в разговор и подошел к жене. В этот момент в комнату зашел Мосс. Он был чем-то доволен, что еще больше напрягло маму. Он встал прямо напротив нее и хищно оскалился. Клыки, у него клыки, сероватая кожа и глаза горят. Черт, да он же стал вампиром! Но эта мысль не успела задержаться у меня в голове, потому что Мосс достал пистолет и направил на меня. Пока пуля летела прямо в сердце, я успел прожить заново всю свою жизнь. Всего несколько секунд вместили целую жизнь. Я слышал истошный мамин крик: «НЕЕЕЕТ!!!», видел фиолетовую вспышку, я понимал, что это конец. И в последний миг я хотел увидеть свою жену. Повернул голову и увидел такие родные и любимые глаза цвета весенней травы, они выражали ужас, испуг и удивление. Она смотрела на свои руки. Они были красными. Они были в крови. В ее крови. Эта пуля предназначалась мне. А оказалась в сердце моей Сиены. Любимые глаза цвета весенней травы больше не выражали удивление. В них была пустота. Пустота была и в моей душе.
Ванесса
Почему он улыбается? И где оборотни, я не ощущаю их присутствия? Мне не нравится его улыбка, он что-то задумал, но что?
А потом он достал пистолет, и я поняла, поняла, что он задумал. Истошный вопль сам вырвался из моей груди. Я не дам сыну умереть, только не мой сын. Пуля летит ему прямо в сердце, но я могу изменить путь. Я не думала, что так случится, я не желала ей смерти, я просто отбросила пулю от груди Вольдемара, я не рассчитала, я не хотела, чтобы она отскочила в Сиену. Я все еще пребывала в состоянии шока, что спасла сына ценой жизни его жены, когда пустой взгляд сына вдруг наполнился эмоциями. Гнев, боль, ярость и ненависть. Ненависть ко мне. На меня смотрел не мой сын, это был взгляд холодного убийцы, вампирские гены проявили себя именно в этот момент. Он винил меня. Но ведь стрелял Джонатан! Он кинулся на меня! Мой собственный сын хочет меня задушить! Он так силен и напорист, что я случайно могу причинить ему вред. А рядом стоял Мосс. Он снова возводил курок. В момент, когда я отключила Вольдемара, нажав на сонную артерию, прозвучал выстрел. И Джонатан упал к моим ногам. Великий и ужасный Джонатан Мосс лежит у моих ног. Мертвый. А передо мной стоит Лашанс с опущенной пушкой.
-
Чек не высылай. – Он снова ушел. А я осталась с обездвиженным сыном, истерично смеющимся внуком и двумя трупами.
***
Я не знаю, как мы пережили следующие несколько дней. Только что поступившим в университет Эдмунду, Мануэлю и Пилар пришлось вернуться. Вернуться, чтобы похоронить мать. Я никогда не видела их такими, будто всю жизнь выкачали, будто внутри нет ничего кроме огромной черной дыры, пожирающей все чувства кроме боли, ужасной, нечеловеческой боли, что отражалась в глазах детей, оставшихся без матери. Но старшие держались лучше, чем Робер. Роб то плакал навзрыд, то истерично смеялся, то начинал разговаривать сам с собой. Он пережил слишком сильный стресс, а ведь он еще слишком юн. Пришлось даже обратиться к психиатру, потому что я совершенно не знала, как нужно себя с ним вести, настроение менялось так часто, что мы не успевали реагировать. Врачи сказали, что ему придется пройти курс лечения. Но больше всех меня беспокоил Вольдемар, он не произнес ни слова за эти два дня, лишь постоянно сидел возле тела жены, он был рядом с ней постоянно, он просто сидел и держал ее за руку. Из глаз его не текли слезы, в них не было боли, в них не было ничего, красные глаза превратились в черные омуты, готовые окутать пустотой любого, кто в них заглянет.
Признаюсь честно, я растерялась, я не знала, что делать, дом атаковали журналисты, все звонили, спрашивали, что случилось, как мы, а я не могла ничего сказать. Если бы не Эд, я бы просто заперлась в своей комнате, пока весь этот кошмар не закончится. Это так на меня не похоже, но Моссу удалось выбить меня из колеи. Я была растеряна, я не знала, как замять скандал, как избавить детей от назойливых папарацци. Но внезапно все прекратилось. В утро, когда должна была проходить кремация, я выглянула в окно и поняла, что вездесущих журналистов нет. Позже я прочитала в газете статью, где говорилось, что на нашу семью напала бандитская группировка, Сиена с Джонатаном мертвы, остальные члены семьи не пострадали, подоспевшая охрана спугнула бандитов, но поймать убийц пока не удалось. На этом нашу семью оставили в покое. Я ничего не делала, Эдмунд тоже, значит сделать это мог только один человек – Лашанс. Он не звонил, не писал, не появлялся, но я знала, что именно он помогал нам.
Я нервничала, потому что не знала, как поведет себя Робер, что будет с Вольдемаром, когда придется отпустить руку жены. Я стояла у зеркала и смотрела на свое отражение, когда дверь в комнату открылась, и зашел Вольдемар.
Он смотрел мне в глаза, и мне было страшно, человек, стоявший передо мной, не мог быть моим сыном. Мой сын не мог смотреть на меня с такой ненавистью, ведь мой мальчик всегда так любил меня.
-
Можешь снять это черное платье, оно тебе не понадобится, ты не поедешь с нами. – Я хотела возразить, но не успела. –
У тебя нет права присутствовать при кремации Сиены. Это ты убила ее.
-
Нет, это сделал Джонатан! – Что он говорит, я не желала смерти Сиене!
-
Нет. – Его слова жестко хлестали меня по лицу, оставляя раны на сердце. –
Это сделала ты. Это ты затеяла месть, хотя знала, что Мосс не станет пресмыкаться всю жизнь, ты знала, что он будет мстить в ответ. Ты знала, что вся твоя семья может оказаться под угрозой. Это ты не уследила, это ты привела его в наш дом. Это ты должна быть на месте Сиены. Ты убила самого прекрасного и доброго в мире человека. Ее кровь на твоих руках. Я хочу, чтобы ты умерла.
Сказав эти жесткие слова, мужчина вышел из комнаты. Оставшись одна, женщина не смогла сдержать рыдания. Она плакала лишь однажды, совсем недавно, теперь же она рыдала, Ванесса и не думала, что умеет плакать. Но потерю любимых не в силах выдержать даже сильнейшие. Мосс не мог убить Ванессу, но он смог ей отомстить, пусть и ценой собственной жизни. Нет для женщины ничего хуже, чем ненависть своего ребенка.
***
Эдмунд
Становиться взрослым и ответственным мужчиной в восемнадцать лет довольно сложно. Хочется, как все, гулять, веселиться, развлекаться с девушками. Но о каких развлечениях может идти речь, когда в один момент ты теряешь мать, отца, брата, бабушку? Да, в прах превратилась только мама, но вместе в ней умерла вся семья. Роб сошел с ума, ему нужно серьезное лечение, которое не могут оказать в Монте-Висте. Ван заперлась в комнате и не выходит, никого не пускает внутрь, всегда считал ее сильной женщиной, но даже она может сломаться. Нет, скорее согнуться, ее можно выпрямить, просто нужен повод, но этот повод тоже обезумел. Я никогда не забуду его крик во время кремации, как будтоего рвали на куски. Хотя, наверно, так и было, душа его разрывалась на куски, все знают, как сильно он любил маму. Мне кажется, что наша боль ничто по сравнению с его. Он просто заперся в гараже и пытается из каких-то железяк соорудить машину времени, чтобы вернуться в прошлое и убить Мосса. Ему тоже необходимо лечение, серьезное психиатрическое вмешательство. Есть еще Пилар, которая постоянно плачет, и Ману, который настолько растерян, что не способ держать в руках даже вилку. Может быть, я не был с ними близок, но сейчас я чувствую, что они моя семья, что я нужен им.
Все мы одна семья, и если кто-то падает, другой его поддержит, в этом суть семьи. Вместе мы сильны, если все упали и нет сил подняться, должен быть кто-то кто поднимется сам и поможет встать остальным. Раньше такой движущей силой была Ван, теперь ей тоже нужна поддержка. И я буду этой поддержкой. Нам нужно встать, нужно продолжать идти. Нужно отправить Пилар и Ману обратно в универ, там им будет легче придти с себя. А я поеду в Бриджпорт с Робом и отцом. Я не знаю пока, как помочь Ван. Я попросил приехать Джойсов, возможно друзья смогут ей помочь, а если нет, я вернусь и сделаю это сам.
***
Коко
Этот день в году самый ее любимый – день, когда можно спуститься на землю и предаться земным утехам. Просто выпить в баре, потанцевать, пофлиртовать с красивыми и живыми мужчинами – день без забот, день без смертей. Нет, ей нравилась ее «жизнь» в Вальхалле, она знала, частью какой важной миссии является. Но когда ты верховная валькирия, на тебя ложится слишком большая ответственность. Просто обучать воинов или летать над полем битвы, исполняя приказы других. Плохо, когда этот другой ты – и тебе нужно решить, кто будет жить, а кто погибнет, кто победит, а кто проиграет, кто достоин Вальхаллы, а кто нет. Но сегодня тот день в году, когда у нее выходной, и ей позволено спустить за землю. Сегодня не нужно работать, только отдыхать.
Чем она и занималась, с наслаждением потягивая коктейль и улыбаясь бармену, который постоянно бросает взгляд на ее левый глаз. Конечно, там ведь ужасные шрамы. Говорят, что шрамы украшают мужчин, но она могла поспорить с этим – шрамы сделали ее намного сексуальней, а если добавить красную помаду и немного латекса, то не найдется в баре ни одного мужчины, который бы не бросал на нее восхищенные взгляды. Ей нравилось, когда мужчины смотрели на нее, как на женщину, как на объект вожделения, а не как на командира и учителя. Но сегодня что-то было не так. Светловолосый мужчина за дальним столиком не обращал на нее ни малейшего внимания, он смотрел сквозь нее. Этот человек потерял смысл жизни, подумала валькирия. Ей безумно захотелось помочь этому несчастному мужчине.
-
Я могу вам чем-то помочь? – Верховная валькирия подсела за столик к мужчине. Он не ответил, продолжая смотреть вперед и ничего не видеть. –
Меня зовут Коко. – Снова попыталась она привлечь внимание мужчины.
-
Вольдемар. – Скорее на автомате ответил мужчина, чем из желания познакомиться.
-
У тебя что-то случилось? – Коко подумала, что ему будет легче, если он выговорится, выплеснет боль наружу.
-
Моя мать убила мою жену. – Но она ошиблась, легче никому не стало, наоборот, мужчина потянулся за стаканом, который явно был не первым, самой же Коко стало неуютно, она пожалела, что подошла. Валькирия уже собиралась встать и уйти, но Вольдемар остановил ее.
-
Не уходи. – Коко послушно села обратно. Они молчали, вдруг мужчина заговорил. –
Я так любил их обеих. Моя мать… Сиена говорила мне, что она совсем не милая, что нам нужно съехать, а я не верил, я считал свою мать идеальной женщиной. Но Сиена была права, она убила ее, безжалостно, хладнокровно, убила мою нежную, добрую, мою самую замечательную. – Коко немного запуталась, кто есть кто, и кто кого убил, но не решалась перебить, поэтому просто слушала. А он все говорил, как ненавидит мать, какая замечательная у него была жена, что он не хочет жить, что у него нет больше смысла в жизни. Коко буквально видела, как боль кровавыми потоками вытекает из тела мужчины. Валькирии видят то, что простым смертным недоступно, она видела кровь, она видела, что вокруг мужчины витает смерть, но по какой-то неведомой причине ей ужасно хотелось, чтобы он жил. Он сказал, что у него нет в жизни смысла, но она может подарить ему этот смысл. Иногда смыслом для мужчин становятся дети, она может подарить ему ребенка, ребенка который даст ему стимул к жизни.
Она не знала, как сильно ошибается, у него уже было четыре таких «смысла», но он все равно хотел умереть.
***
Вольдемар не помнил, как очутился на пороге дома Хэмлоков. Уже рассвело, голова его болела, мысли путались. Последнее, что он помнил, как сбежал из какой-то лечебницы, куда их с Робером привез Эдмунд. Сейчас же он был в том единственном месте, где действительно хотел бы быть. Ему сейчас нужен друг, одиночество сводит с ума, а его единственный друг – Колби. Они не общались со школы, но ближе человека у Вольдемара не было, и мужчина надеялся, что друг не прогонит его, поддержит. Поэтому он смело нажал на звонок.
-
Вольдемар? – На пороге стоял Воган Хэмлок с пистолетом в руке.
-
Мам, ты не можешь просить меня остаться, там моя дочь! – Послышалось из квартиры. Воган быстро втянул нежданного гостя внутрь и закрыл дверь.
В квартире царила напряженная атмосфера. Здесь было много вампиров, они столпились вокруг стола, на котором лежала карта и оружие. Когда появился Вольдемар все взоры обратились к нему. Он узнал лишь немногих: здесь были все четверо Хэмлоков (Воган, Морриган, Белисама и Колби), Меррики полным составом (Бо, Марина и Марио), Владимир Шлик, Вольдемар узнал свою школьную любовь – Марцеллу Слэйер, которая была на последнем месяце беременности, и что еще удивительней, была человеком, были и другие вампиры, имена которых Вольдемар не помнил. У младшего Меррика зазвонил телефон.
-
Это Иззи. Она пишет, что сможет выманить их из школы.
-
Ты ей доверяешь? – Спросил Владимир.
-
На все сто процентов.
-
От нее зависят жизни наших детей. – Сказал какой-то вампир.
-
Я ей доверяю. – Повторил Марио.
-
Тогда не будем терять время. – Воган склонился над картой. –
Повторим план.
Вампиры начали проговаривать свои действия, Вольдемар же ничего не понимал.
-
Что здесь происходит? – Спросил он у Бо.
-
Война. – Ответил вампир, никак толком не прояснив ситуацию. –
Оппозиционеры провалили выборы, теперь они мстят. Она захватили в заложники нашу школу.
-
Что они хотят?
-
Убить наших детей.
-
Для надежности стоит поставить снайпера. – Вампиры продолжали обсуждать план.
-
Но у нас все расставлены по позициям, лишнего вампира нет.
-
Я могу. – Выступила вперед Марцелла.
-
Ты не можешь, ты беременна и останешься дома. Это не обсуждается. – Осадил ее пыл Колби.
-
Тебе тоже лучше остаться, ты же не вампир. – Попыталась остановить сына Морриган.
-
Зато я умею кое-что другое. И у меня есть сильная мотивация.
-
Может, обойдемся без снайпера?
-
Нет, лучше поменять кого-то на поле.
-
Мы теряем время! Они могут кого-то убить в любой момент!
-
Я могу быть снайпером. – Сказал Вольдемар. Все замолчали. Бо внимательно посмотрел на своего внука, ему хватило секунды, чтобы понять, что Вольдемар не подведет, он отдаст жизнь, если потребуется, потому что она ему больше не нужна.
-
Отлично. – Проговорил старший Меррик. –
Выдвигаемся.
Вампиры разобрали оружие и двинулись к выходу, Бо взял за руку Вольдемара.
-
Прицел здесь, нажимать сюда. – Сказал он, протягиваю винтовку. –
Смотри не попади по своим.
***
Вольдемар был в затруднительной ситуации. Взять его с собой взяли, винтовку выдали, но вот где его место в битве – никто не сказал, сам он тоже не поинтересовался, а теперь не знал, где же ему разместиться. Очевидно, что не на футбольном поле, где уже началась битва. Мужчина понимал, что снайпер должен забраться повыше, туда, где ему будет все хорошо видно, но с другой стороны, он – козырь, и его не должно быть видно, так что навес над скамейками запасных исключался. Но других возвышений поблизости не было, поэтому Вольдемар решил затаиться под этим самым козырьком, скрываемый тенью, сам он все прекрасно видел.
Коко сегодня было сложно сосредоточиться на битве, все ее мысли занимал несчастный мужчина, которого она встретила вчера в баре. Валькирия сама не знала, почему постоянно мыслями возвращается к этому блондину. Это ведь был не первый смертный, которого она соблазнила, это будет не первый ребенок для нее, но что-то было в этом мужчине, что заставляло Коко снова и снова думать о нем. Его горе? Его несчастье? Пустоту внутри него? Смерть, что витала вокруг? Она не знала и продолжала думать, хотя перед глазами у нее разворачивалась настоящая драма. Такой жестокой бойни верховная валькирия не видела давно. Вампиры против вампиров, немногочисленные создания ночи, уничтожающие друг друга, ставящие под угрозу существование самого рода. Конечно, оставшиеся в живых могут обратить сколько угодно смертных в себе подобных, но обращенные вампиры намного слабее урожденных вампирами. Не даром в Совет берут только родовитых вампиров, в которых с рождения заложены многовековые знания, которые способны многое видеть, которые сильнее физически. На свете много вампиров, но самые древние и родовитые живут в Бриджорте. И сейчас они здесь. И сейчас они могут умереть. Именно поэтому на битву отправили Коко, ей предстояла нелегкая работа: отправить в Вальхаллу сильных и храбрых воинов, но при этом сохранить вампирский род.
На футбольном поле творилась самая настоящая куча мала. Заранее продуманные позиции были забыты, разум покинут тела вампиров, ввергая их в пучину гнева, ненависти и всепоглощающего желания убивать. Свинцовые пули летали по стадиону, заставляя падать одного вампира за другим. Однако одной пули мало, чтобы убить вампира. Раненые поднимались и продолжали бойню, набрасываясь на соперников, норовя разодрать за клочья, вцепиться в шею и отделить голову от туловища.
Патроны заканчивались, и пистолеты отбрасывались за ненадобностью, вместо них появлялись ритуальные кинжалы. И вампиры снова и снова бросались друг на друга. Дикая схватка, битва за жизнь, война за власть. Вампиры против вампиров, а в самом центре побоища всего один маг, отбрасывающий от себя вампиров, поджигающий их.
Зеленая трава покрывалась кровью раненых и телами павших, а в воздухе летал неприятных запах подпаленной плоти. Все больше вампиров падало и больше не вставало, все яростней становились остальные. Не было место понятию «честь», тут и там вампиры втыкали кинжалы в спины противников, наслаждаясь хлещущей из ран кровью и видом мертвого противника.
Вот очередной вампир занес кинжал, чтобы воткнуть в спину главе Совета, но прежде, чем успел как следует размахнуться, упал замертво сам.
-
Спасибо. – Прохрипел спасенный Шлик.
Изабель кивнула в ответ и поспешила на подмогу возлюбленному, которому приходилось отбиваться сразу от двоих.
Верховная валькирия уже давно не сидела на крыше, теперь она летала над полем, усеянным трупами, ей приходилось принимать сложные решения.
Вот два члена Совета лежат на земле. Муж и жена на последнем издыхании протянувшие друг к другу руки. А над ними, бросив оружие и забыв о битве, рыдает их дочь. Жуткий вопль издает их сын, понимая, что спасет свою дочь ценою жизни родителей. Он хочет обнять сестру, но понимает, что битва еще не закончена, он старается не думать о родителях, думать о жене, которая в безопасности дома, об их будущем сыне, который не узнает бабушку с дедушкой. И все-таки горе подкашивает его, он падает рядом со старшей сестрой, сжимая ее в объятиях, и вместе роняя слезы на тела родителей.
Внезапно Коко замечает, что к ней шатающейся походкой приближается тот мужчина из бара, он падает на колени возле погибшей четы, неверяще глядя на их мертвые тела. Он бросил винтовку неподалеку, и теперь ей завладел изрядно покоцаный вампир. Не теряя времени, он прицелился прямо в Вольдемара, смерть вокруг которого стала приобретать более яркое очертание. Но он не мог умереть, она ведь подарит ему ребенка, девочку, которую уже чувствует внутри себя.
Валькирия подняла меч в воздух, и, не успев навести прицел, вампир упал замертво. Но Вольдемар успел заметить его, мужчина обезумел, в красных глазах отражалась кровь, запятнавшая газон. Вся боль утрат, весь гнев вырвались из него наружу вместе с яростным «НЕТ!» Футбольное поле обуял огонь. Пламя невероятной силы и размера пожирало все на своем пути. Тела павших окутывали языки адского пламени, навек погребая в своем костре. Живые с воплями покидали поле, убегая от погребального костра. Сотни вампиров не увидят завтра рассвет. Рассвет, окрашенный в красный – цвет их крови.
Бриджпорт ждет Великий траур.
***
Валькириям не нужно девять месяцев, чтобы выносить дитя. Им достаточно пары дней. Поэтому в день, когда Ванесса Ренкольн узнала о трагедии в Бриджпорте, на ее пороге появился сверток с маленькой девочкой внутри. Записка рядом утверждала, что это дочь Вольдемара. Зеленоглазая женщина не сразу в это поверила, разве мог ее сын, так сильно любивший свою, теперь уже покойную, жену, изменить ей? Конечно, не мог. Без зазрения совести Ванесса собиралась сдать подброшенного ребенка в детский дом, но потом увидела глаза малютки. Свои глаза только другого цвета. В этот момент ей стало не важно, кто мать ребенка, как мог Вольдемар изменить жене, мисс Ренкольн поняла, что никому не отдаст эту девочку. Миг, когда крошка с фиалковыми глазами оказалась на руках своей бабушки, изменил много судеб, помог многое осознать матери, лишившейся сына.
***
Как когда-то Бриджпорт уничтожил мою жизнь, так теперь это сделала Монте-Виста. Все очарование итальянской деревушки пропало вместе в произошедшей трагедией. Как когда-то я не хотела жить в Бриджпорте, теперь я не желаю видеть Монте-Висту. Тогда моей целью стала месть, теперь – маленький сверток у меня на руках. Дочь моего сына. Маленькое беззащитное создание, оставшееся без родителей. Она моя плоть и кровь. Пусть на меня не смотрят яркие зеленые глаза или темно-красные, нет даже вздернутого носа, зато есть массивная челюсть и упрямый подбородок. По новорожденной, конечно, сложно судить, каким будет ее внешность лет через восемнадцать, но уже сейчас в ней чувствуется стальной стержень. Яркие фиолетовые глаза смотрят на меня с такой уверенностью, какой не может быть у младенца. Говорят, фиолетовый – цвет депрессии. Что-то в этом есть, хотя бы ее рождение в траурное время.
А еще есть Эдмунд, мой дорогой мальчик, да нет, уже мужчина, поддерживающий меня все это время. И есть Мануэль, Пилар и Робер. Они такие же частички меня, как и Эд. Они лишились матери и отца, но я не оставлю их.
Добро вроде бы победило зло: главный виновник несчастий мертв, смерть породила жизнь, дети, лишившись родителей, обрели бабушку, но конец этой сказки нельзя назвать счастливым. Да и не конец это вовсе, это начало новой истории, истории о матери, оставшейся без сына, и девочке, не знающей отца. Это начало весны и новой жизни.
Послесловие Вот так вот. Сразу скажу, валькирии у меня отличаются от своих прародительниц из скандинавской мифологии. Да, только греческой мифологии мне оказалось мало.
И я, наконец, поняла, что имеют в виду авторы, когда говорят, что их герои оживают и сами пишут свои судьбы, потому что я планировала все немного не так. Но Вольдемар выбрал жизнь, а Ванесса семью.
Джо стал вампиром, а потом еще и мумией. Я планировала проклясть Сиену, но оказалось, что управляемая мумия этого не может. Поэтому перевоплощение осталось за кадром. Сиена погибла от мармеладки, а Джо от жадности.
Совсем забыла, балда! Коко - творение
.fever, за нее, Эвочка, тебе отдельное огромное спасибо!