– Один до Шам ле Сим на ближайший рейс, пожалуйста, – я протянул кассирше загранпаспорт и деньги. Она прищурилась и подозрительно на меня посмотрела, отчего мне оставалось просто отвести взгляд в сторону – на стоящую около кассы урну. Ну вот что во мне не так?
Мне почти двадцать, я работаю в научном институте на должности, которая и не снилась недавно закончившему школу парню. Получаю доступ к самым новым разработкам, оборудованию, позволяющему проводить исследования на уровне мировой передовой науки. Я из более-менее приличной семьи, без вредных привычек, выгляжу, вроде, не как немытый бомж после трехнедельного запоя. А жизнь не складывается. Еще и кассирша уставилась, как баран на новые ворота. Лучше бы она свою работу делала и быстрее мне билет продала. Хочу улететь из этого душного города, а то уже совсем трудно дышать. Во всех смыслах этого слова.
– Мистер Райдер, Ваш самолет завтра в 8:15, регистрация начнется примерно в 7 утра, – девушка протянула мне билет, паспорт и сдачу, – Счастливого пути!
На следующее утро я сидел в аэропорту на скамейке, ожидая посадки, и сжимал в дрожащих руках посадочный талон. Этой ночью я почти не спал – все думал о том, что же я скажу ей, какой будет наша встреча… Мы не виделись почти четыре года, она за это время, наверное, сильно изменилась, выросла из своего милого зеленого платьица, в котором я видел ее в последний раз... Боюсь, что если приеду, больше не увижу ту самую ее, какой она навеки врезалась в память. Снова стараюсь не накручивать себя, выбрасывать из головы ненужные мысли о том, что она уже нашла себе кого-то, что уже счастлива без меня, и что всего лишь из вежливости отвечала на мои редкие звонки. В голове постоянно всплывает образ этой маленькой невинной девчушки в сарафанчике со смешными веснушками и непослушными рыжими волосами. Помню каждую мелочь: ее смех, похожий перелив колокольчиков ранним утром, ее робкую улыбку, нежные ручки, густые ресницы, блеск в каре-зеленых глазах. Иногда мне кажется, что я даже ее запах ощущаю где-то рядом с собой. Но я никак не могу понять одну простую вещь.
Почему же между нами тысячи километров?
Расстояние. Оно убивает, но медленно, придушивает потихоньку, наслаждаясь моментом, с каждым днем все сильнее давит на горло. Давит до тех пор, пока ты не сдашься и не решишь, что хочешь дышать свободно. Тогда и начинаешь забывать о той, ради которой был готов достать звезду с неба. Но не я. За все эти годы я так и не смог забыть французскую девчонку, в которую с дури влюбился. Думал, всего лишь курортный роман. Но нет же, засела она во мне где-то глубоко, и как пластырь, залепила рану на больном сердце. Когда выяснилось, что Ариадна моя сестра, весь мир словно разрушился, разлетелся на куски, на миллион маленьких осколков, которые было уже не склеить. Однако, ей удалось. Стоило мне увязаться с группой археологов на древние раскопки, как в безликой толпе я увидел это чудо, неловко шагающее за проводником. Ее большой рюкзак явно тяжелым, казалось, что ее худенькое тельце вот-вот переломится пополам. Она, ощущая на себе мой пристальный взгляд, обернулась и тут же покраснела. А я просто не мог наглядеться. Любовь с первого взгляда? До этой встречи я не верил, что такое бывает.
Вернувшись домой, я не мог понять, что со мной творилось. Все было как в тумане. Сначала убили маму, ушла из дома Алекс, Ада стала встречаться с Беном, потом родилась Деми, папа женился… Все это просто навалилось тяжким грузом на мою голову. И только сейчас, когда я жду посадки на самолет, мне кажется, что именно любовь поддерживала во мне все это время желание жить. Я хотел жить для того, чтобы однажды вот так вот сорваться с места, бросить все дела и просто улететь в одну далекую французскую деревушку, открыть деревянную калитку и увидеть на пороге старого домика все то же рыжее солнышко, которое освещало мне путь в этой непроглядной тьме житейских проблем и неудач.
Увидеть мою Констанс.
– Объявляется посадка на рейс 263 Бриджпорт – Париж.
***
От Парижа еще час на автобусе – и вот я уже несу свою маленькую сумку по знакомым улицам. А здесь совсем ничего не изменилось, все те же деревья, тот же воздух, та же пыль на обочине у дороги.
А вдруг она там больше не живет?
Вдруг забыла меня?
Вдруг ее сейчас дома нет?
Вдруг уехала куда-нибудь в медовый месяц с красавцем-мужем?
Или вдруг сидит у окна и вяжет носочки своему сыночку или дочке?
Если я буду не нужен ей… То не знаю, что будет дальше. Наверное, я просто не смогу жить.
По памяти нахожу нужный дом, с каждым шагом становится все страшнее, сердце начинается неистово биться, а голова кружится от волны нахлынувших чувств. А я же даже не предупредил ее, что приеду, хотел сюрприз сделать… Вот дурак. Подойдя к ветхой калитке, вижу родной рыжий неопрятный пучок около курятника, и на лице сама собой всплывает счастливая улыбка. Хотя бы потому, что она жива и здорова, я готов благодарить Бога вечно. Она так смешно отмахивается от перьев, летающих вокруг, осторожно засовывает руку вглубь деревянного домика и достает оттуда яйцо, которое немедленно отправляется в пластиковый контейнер. Я стою, словно вкопанный, боясь что-либо сказать или напугать ее.
Но это невесомое мгновение всегда быстро заканчивается. Собрав все яйца, Конни развернулась и увидела меня. А я даже не успел что-то сообразить. Дыхание перехватило, и я почему-то не мог смотреть ей в глаза. В эти испуганные каре-зеленые глаза. От неожиданности момента все яйца с дребезгом полетели на землю. Ну и черт с ними. А она и правда изменилась. Передо мной стояла уже не та пятнадцатилетняя девочка, краснеющая от каждого моего прикосновения. Перед собой я увидел взрослую девушку просто неописуемой красоты, с опущенными глазами, прикрытыми густыми ресницами. Однако, веснушки остались те же, хоть они напоминали мне о той встрече, когда я, как мальчишка, влюбился.
– Привет, – наконец вымолвил я, пытаясь нарушить неловкое молчание.
– Зачем ты приехал? – голос ее дрожал, глаза она поднять на меня тоже не могла. И букву «р» так и не научилась выговаривать. Зачем я приехал? Наверное, именно этого вопроса я и боялся больше всего. Она не рада, что я здесь. Что я тогда вообще тут делаю?
– Тебя увидеть.
– Тебе не нужно быть здесь. Уходи.
– Я не уйду никуда.
– Почему?
– Потому что люблю тебя, – выпалил я, и только потом понял, что сказал. Люблю ли я ее? Я часто задавал себе этот вопрос, разглядывая идеально белый потолок в своей комнате. Возможно, я просто переключился тогда на нее, как на самый первый подвернувшийся под руку вариант, но потом выключатель сломался. И так и остался в положении «влюблен».
Ее прекрасные глаза блестели от подступающих слез, а потом она сказала самые страшные слова, которые ударили меня ножом в самую грудь. Чуть левее середины.
– А я тебя нет.
Знал ли я, что так будет? Догадывался. Но не знал, что будет настолько больно. Теперь и я сам разлетелся на кусочки, которые можно лишь развеять по ветру, словно пепел. Срок годности клея, наверное, истек. Как и срок годности ее чувств ко мне. Если они, конечно, были. Закрываю глаза. Как же хочется, чтобы это все оказалось лишь сном. Но нет. Передо мной стоит все та же Констанс, по щекам которой уже текут предательские слезы, по сухой земле растекаются все те же куриные яйца. Но я уже не тот. Смысла жизни больше нет.
– Прости, – неожиданно шепчу, но не узнаю ни своей интонации, ни собственного голоса.
Я уже не помню, как тогда думал о смерти, как просидел остаток дня на лавочке у какой-то забегаловки, где ночевал, что ел… Если ел вообще.
Если честно, я даже не помню, как доехал до Парижа и прилетел домой.
А все потому, что жизни внутри меня не осталось. Гребанная пустота.