- Не буду лгать, Хайдар, я делаю это ради своих друзей, - сказал Ян кузнецу, - Мне хочется помочь народу Изама, но, если бы мои друзья не попали в беду, я не стал бы ввязываться во все это.
Юноша находился в кузнице, где он отыскал своего приятеля, кузнеца Хайдара, и они уже пару часов обсуждали детали предстоящего дела.
- Мне нравится твоя откровенность, - ответил силач, вытирая мускулистые руки о чистую ветошь, и пламя из горящего горна освещало его чистое детское лицо, делая его более скульптурным, - Я бы не поверил тебе, если бы ты сказал, что хочешь сделать это ради нас, и стал бы подозревать тебя в корыстных целях. Но хорошо, что твои и наши интересы совпали. Все в Слободе знают и любят тебя, мы доверяем твоей честности и благородству, и ты идеально подходишь на роль лидера.
- Все ли готово, Хайдар? – озабоченно спросил Ян, - Сколько людей нас поддержат? И как обстоят дела с оружием? Все должно быть рассчитано наверняка, я не могу рисковать жизнями друзей.
- Слобода поддерживает тебя полностью, - уверенно заявил кузнец, - Все мужчины выйдут на площадь и будут сражаться до конца, нам некуда отступать. Кое-кто из торгового квартала тоже присоединится к нам, все кузнецы выразили свою солидарность, и уже вторые сутки во всех кузницах куется оружие. Все это приходится делать, соблюдая особую осторожность, Адисса наводнена шпионами герцога, нельзя допустить, чтобы наши намерения раскрылись раньше времени.
- Хорошо, друг, - Ян пожал руку парня, и встревожено добавил, - Я сегодня проходил мимо главной площади, там вовсю готовятся к казни, уже возвели плаху и заканчивают установку трибун для герцога и короля. Я не могу допустить, чтобы мои дорогие друзья сложили свои головы. Даже если вы передумаете, я стану в одиночку сражаться со стражниками.
- Мы не передумаем, Ян, - убежденно проговорил Хайдар, - Мы давно готовились к этому дню и теперь, когда у нас появился предводитель, мы не отступимся.
В ночь перед казнью Яну не удалось поспать, да он и не уснул бы, даже если бы ему выпала такая возможность. Он тайно встречался и вел переговоры с лидерами различных ремесленных и торговых гильдий, давая им гарантии налоговых льгот и послаблений в случае их участия в свержении режима Византа. Он проверял готовность оружия и руководил его отгрузкой и доставкой на места. Он отдавал распоряжения о размещении вооруженных отрядов возле ключевых объектов и знакомил бойцов с планом действий, добиваясь того, чтобы каждый человек знал, что ему делать завтра. Он воодушевлял сомневающихся, поддерживал колеблющихся, внушал веру в победу и поднимал боевой дух людей, которых собирался вести в бой. Он, как молния, метался по разным районам города, едва не загнав Ласточку, оказываясь, как многие думали, одновременно в нескольких местах и заражая всех своей энергией и уверенностью. Он не знал усталости, испытывая невероятный подъем и возбуждение, и за эти трое суток успел сделать столько дел, на которые у многих не хватило бы и месяца.
Ранним утром, на которое была назначена казнь, сосредоточенные и собранные люди, пряча под запахнутыми плащами оружие, заполнили главную площадь, держась ближе к лобному месту и трибунам для аристократов. Ян, отдав последние распоряжения, присоединился к ним, находясь в первых рядах. Несколько десятков вооруженных людей, маскируясь под зевак, держались возле входа в главный дворец, отсекая герцогу и его свите пути к отходу. Остальные отряды блокировали подступы к жилым дворцам на холмах, и самое многочисленное войско окружило казармы преданных герцогу солдат и его личной гвардии.
Солнце, лениво позевывая, приподнялось над горизонтом, постепенно заливая горячим теплом просыпающиеся улицы Адиссы и ярко вспыхивая на золоте куполов, крыш и фасадов выспавшихся дворцов. Разномастный люд спешил на площадь, жаждая получить, если и не хлеба, то хотя бы зрелищ. Все пространство, прилегающее к помосту для казни, запрудилось народом так плотно, что яблоку некуда было упасть. Те, кому не хватило места, заполнили впадающие в площадь улочки и облепили крыши близлежащих домов. Около полудня на площадь вышла пышная процессия, состоящая из десятка богато одетых людей. Первым гордо вышагивал разряженный в пух и прах красивый мужчина средних лет, в котором Ян сразу узнал герцога де Византа. Рядом с ним шел шаркающей старческой походкой король Саул, опустив плечи и не поднимая потухший взгляд на толпу. За этой парой следовали несколько особо приближенных аристократов, замыкали шествие вооруженные гвардейцы. Поднявшись на трибуну, герцог взмахнул кружевным платком, давая сигнал к началу казни.
Вначале на помост поднялся палач, высокий крепкий мужчина в красной одежде и в маске, полностью закрывающей его лицо. Он подошел к колоде и, взяв с нее топор, стал большим пальцем проверять остроту его лезвия. Человек двигался совершенно невозмутимо, даже, как будто рисуясь перед публикой, словно актер, вышедший на подмостки, чтобы сыграть главную роль в этом страшном спектакле.
К дальнему концу площади со стороны лобного места подъехала черная карета, и стражники, тесня толпу, провели через живой коридор двоих осужденных и вывели их на плаху.
Дан был страшно избит, оба его глаза заплыли, левая рука висела неподвижно и, очевидно, была сломана. Сквозь грязную порванную рубашку виднелись его грудь и плечи, покрытые багрово-синими кровоподтеками, но он все-таки, хоть и сильно хромая, шел самостоятельно, и его разбитые губы растянулись в усмешку, будто бы он усмехался прямо смерти в лицо. С Филиппом дело обстояло еще хуже. Хотя явных следов побоев было меньше, его золотисто-каштановые волосы свалялись от запекшейся крови, а голову кольцом обхватывала грязная повязка, почти полностью покрытая бурыми пятнами. Его глаза то и дело закатывались, и он держался на ногах только благодаря Дану, который взвалил его себе на плечо.
- Такие молоденькие! – жалостливо всхлипнула какая-то баба, и ее плаксивый голос громко взлетел над затихшей площадью.
- Убийцы! – раздалось из другой части толпы, - Позор!
Герцог поднялся на трибуне во весь рост и, повернувшись к палачу, властным голосом приказал начинать казнь.
- Пора, - негромко сказал Ян окружающим его людям. А вслед за этим он резко вскинул руку с мечом и крикнул во всю мочь легких, - Вперед, ребята! За Изам!
Толпа забурлила, как закипающее молоко, мужчины откидывали полы плащей, выхватывая мечи, топоры, косы и даже кухонные тесаки. Несколько человек вскочили на помост и расправились с палачом, на окраинах площади шло сражение с окружающим ее оцеплением. Дан, усадив Филиппа, схватил здоровой рукой топор, которым его только что собирались казнить, и яростно размахивал им, снося головы подвернувшимся стражникам и выкрикивая бешеные ругательства. Ян с Хайдаром и еще несколько слобожан пробивались к трибуне, стремясь к герцогу и его свите.
- Саула не трогать! – властно крикнул Ян, - Он – жертва герцога. А с Византом я сам разберусь, он мой.
Несколько всадников сорвались с места и поскакали к казармам сообщить о начале восстания. Личная гвардия, преданная герцогу, отчаянно сопротивлялась, но солдаты, в большинстве своем набранные из простых крестьян, переходили на сторону восставших и радостно приветствовали смельчаков.
Аристократы из свиты герцога, вытащив мечи, сражались со слобожанами, стараясь пробиться ко дворцу в надежде укрыться за его крепкими стенами, но все подступы к его входу были заранее перекрыты бунтовщиками. Ян добрался до Византа, и их мечи скрестились со звоном.
- Мальчишка! – презрительно крикнул герцог, судорожно выискивая пути отступления, и отчаянно защищаясь от атак юноши, - Ты не понимаешь, с кем решил потягаться. Он все равно сомнет тебя. Но если ты будешь покорным, ты получишь весь мир.
- Я могу взять этот мир, когда захочу, - жестко ответил Ян, - Но он и так принадлежит мне, как и всем остальным, живущим в нем. Но боюсь, ты все равно не сможешь этого понять, Визант.
С этими словами юноша без особого труда вонзил клинок по самую рукоять в грудь не очень умелого противника.
Сражение длилось еще какое-то время, войска сопротивлялись больше по инерции, но весть о том, что герцог убит, быстро распространилась по всей Адиссе. К восставшим присоединялось все больше народу, и вскоре сопротивление сторонников Византа было окончательно сломлено.
- Победа! Победа! – отовсюду разносились ликующие крики.
- Победа! – скандировала толпа на площади.
Ян с трудом пробился через массу радостных, обнимающихся людей к Дану и Филиппу.
- Я верил, что ты попытаешься нас отбить, - не очень внятно проговорил Дан разбитыми губами, - Но то, что ты ради этого устроишь революцию, такое мне даже в голову не приходило. Я твой должник, парень.
- Сочтемся, - счастливо улыбнулся юноша, обнимая своих друзей.
