77. Дорога сна
Лихая доля нам отведена...
Не счастье, не любовь. Не жалость и не боль!
Одна Луна, метель одна,
И вьется впереди Дорога Сна...
По Дороге Сна, мимо мира людей!
(с)
Сквозь открытое окно доносился веселый смех, изредка прерываемый шумом проезжающих мимо машин. Жесткий ворс ковра слегка царапал голые ноги мне и Реми, пока мы делали уроки, сидя на полу. Здесь было прохладнее, лучше думалось, особенно сейчас, когда майская жара вступила в полную силу, и палящие лучи солнца проникали всюду, заставляя воздух подрагивать от напряжения. Мы торопились, надеясь закончить до возвращения отца с работы, не хотели медленно поджариваться за рабочими столами, куда он непременно нас отправит – папа терпеть не может, когда мы делаем что-нибудь не «как положено». Амаранта, как и всегда, вообще не торопилась сесть за домашнее задание, приклеилась к своему танцевальному станку и репетировала какое-то новое движение. Упорству и бесстрашию Мэри (не помню, откуда пошло, но мы с Реми всегда называли сестру именно так) можно было только позавидовать: казалось, даже гнев отца ее ни капельки не волнует, в отличие от нас.
На последнем экзамене я получила позорную четверку – папа был ужасно недоволен, справедливо назвал меня бездарностью, но у меня в тот день так сильно болела голова, что я никак не могла вспомнить ответ на совсем простой вопрос экзаменатора и все время запиналась. Последний месяц весны и половина июня пролетели едва заметно, до выпуска из школы оставалось совсем чуть-чуть и один письменный тест.
Белая шапка пены с глухим шлепком свалилась вниз, когда Ная нетерпеливо мотнула головой -играя на улице, она вывалялась в мусоре, и мне пришлось скорее бежать отмывать ее. Светлая шерсть темнела от воды, я любила рисовать мокрыми пальцами узоры на ее шкуре, пока собака, фыркая, не погружалась в ванну – странное животное обожало купаться. В последние недели было так мало свободного времени, я уже давно не прикасалась к краскам и очень скучала по рисованию, поэтому радовалась любой возможности заняться любимым делом. Мои одноклассницы часто зарисовывали поля в тетрадях, у меня самой тоже часто руки чесались, но приходилось себя одёргивать. Однажды от отца уже влетело, когда он увидел «плетенку» рядом с тригонометрическими формулами, папа на месяц отобрал у меня кисти и краски, так что больше я не рисковала.
- Ная, фу! – собака привела меня в чувство, выпрыгнув из ванной и окатив меня мыльной водой, - теперь придется еще и самой переодеваться…
Без рисования мне всегда было очень не просто, но нельзя винить в этом папу – я сама была виновата, он всегда очень старался ради нас с сестрами, чтобы мы выросли достойными образованными людьми. Львиную долю времени папа тратил именно на нас, его вообще стоило только уважать за это, а я, к собственному стыду, любимым днем недели считала воскресенье. Однажды в этот день нам не пришлось вставать рано утром, идти на ненавистную площадку (ни я, ни Реми никогда не были особенно спортивными, это талант Мэри), на завтрак нам разрешили съесть кукурузные хлопья с молоком. А потом мама и бабушка поехали с нами на Кактусовую Аллею, где целый день можно было играть на площадке, тем вечером я впервые попробовала мороженое (вместе с Амарантой мы уплели не по одной порции). И с тех пор таким было каждое воскресенье.
Теперь впереди маячила поездка в университет, которую я одновременно хотела, не хотела и боялась. Больше всего, пожалуй, именно последнее. Папа очень беспокоился из-за моего отъезда, был вообще не очень этим доволен, хотя сам всегда настаивал на высшем образовании.
Я подавала документы во все три лучших университета – в Техуниверситет, ГСУ и Академию Ля Тур, ответы пришли в июле, предоставив мне достаточно широкий выбор между двумя последними. Отец очень рассчитывал на Тех, ведь он совсем рядом и ему было бы легче помогать мне, но им не понравилось эссе и меня отправили в лист ожидания. Не смотря на свой страх, глубоко в душе, я мечтала об Академии – оплоте искусства – и ее архитектурном факультете, но не смела сказать это вслух. Дома разгорались споры: папа настаивал на ожидании и Техе, мама возражала, потому что можно было так потерять целый год, бабушка и дедушка единогласно выбирали Академию. В результате за нас все решила судьба: из ГСУ, извинившись, сообщили, что все места уже заняты, никто не стал ждать разрешения семейных проблем.
Сентябрь приближался неумолимо, я все больше нервничала, замирая в ожидании желтого такси, которое должно будет отвезти меня в аэропорт Стренджтауна. До конца лета оставалась всего неделя, с улицы донесся протяжный гудок, дедушка помог мне дотащить до машины тяжеленный чемодан с вещами и порывисто обнял на прощание. Мама и Ремедиос, вытирая слезы, махали мне с крыльца, Мэри стиснула своими сильными руками и шепнула на ухо «Поздравляю!».
Ноги сгибались с трудом, пока я садилась в такси, едва оно двинулось вдоль Шоссе-В-Никуда, как я расплакалась, сама не зная по какой именно причине: от радости сбывшейся мечты или от предстоящей разлуки с семьей. Кажется, от всего сразу.
Быть одной оказалось очень странным ощущением, ведь меня всегда окружали сестры, мама и бабушка с дедом, это не считая всего того внимания, которое уделял отец. Прошло всего несколько часов, я выходила из здания аэропорта Бухты Беладонны и остановилась, чтобы вытащить из чемодана теплый осенний плащ – здесь было намного холоднее, чем в дома, там еще властвовала летняя жара, прекращавшаяся только к середине ноября. Прохладная подкладка приятно обняла плечи и мгновенно согрелась, я обернулась и замерла, пораженная размерами строения, в котором была буквально пару минут назад. Аэропорт Бухты был огромным, ничем не напоминая скромный терминал из трех маленьких корпусов (межконтинентальный, местный и почтовый) в Стрендже. Восхищенно разглядывая архитектуру, стараясь запомнить каждую деталь, я едва не попала под машину.
- Смотри куда идешь! – сердито выпалил водитель такси, с противным чавканьем жуя жвачку.
- Простите, - решила воспользоваться шансом я, разворачивая вырванный из записной книжки листок - Мне нужно в Академию, вот по этому адресу.
- Ладно, садись, - он надул пузырь и лопнул его, смерил меня взглядом сверху вниз - Деньги, сам вижу, есть.
Через два часа, расплатившись карточкой по счетчику, я оказалась возле светлого двухэтажного здания с табличкой «Общежитие Фата-Моргана-Плюс», внизу другим шрифтом была приписка «6 комнат».
Уже смеркалось, ветер добирался до меня даже сквозь плащ, поэтому я поспешила подняться по ступенькам и робко приоткрыла дверь. Впрочем, тут же пришлось открыт ее пошире, чтобы втащить свой багаж. Треть небольшого холла занимала деревянная лестница, перед ней стоял стол с компьютером, на который опиралась девушка, похоже немного старше меня. Она вскинула голову, услышав грохот переваливающегося через высокий порог чемодана, отвлеклась от монитора и улыбнулась мне:
- Привет, ты Урсула де Лоран?
- Да. Вы меня знаете? - от неожиданности я выпустила высокую ручку и мои вещи с шумом рухнули на пол, - Простите.
- Ничего, - девушка хихикнула, - Просто все уже въехали, ты последняя. Меня зовут Жанна Кельер, я аспирантка и по совместительству комендант Фата-Морганы.
- Приятно познакомиться, - чемодан снова принял вертикальное положение, с моей помощью, а я интересом принялась рассматривать все вокруг.
Полуциркульные окна с мелкой расстекловкой и витражами привели меня в восторг еще снаружи, но только зайдя внутрь, я поняла, что они в самом деле старинные. Стрендж – довольно молодой город, в котором почти все дома современные, а мне всегда нравился антиквариат, винтаж и вообще разные не новые вещи. Именно поэтому прошлогодняя поездка в Такемицу так меня восхитила, как и сейчас самое обыкновенное общежитие. Деревянные полы, отреставрированные и заново покрытые лаком, но явно очень старые, как и панели на стенах, окрашенные в приятный оливковый цвет. Здесь все дышало историей.
- Урсула?
- Да, - спохватилась я, встречаясь взглядом с уже слегка озадаченной Жанной, и быстро пояснила, - Здесь очень красиво!
Девушка рассмеялась жемчужным смехом, пошарила правой рукой в ящике стола и протянула мне что-то небольшое, с яркой голубой биркой:
- Это ведь просто общежитие. Вот, бери ключ, твоя комната наверху, слева от лестницы. Добро пожаловать в Академию Ля Тур!
- Спасибо, - я взяла ключ и потянула чемодан наверх.
На втором этаже студенческая жизнь уже кипела во всей красе, я даже с удивлением увидела один из талисманов команды Академии – большую бежевую ламу в синей-белой футболке. Талисман сидел (сидела?) на диване и вел светскую беседу с рыжеволосой девушкой в очках, делавшей пометки в блокноте, и молодым человеком с книгой в руках. Его фотография на соседней комнате красноречиво показала мне, что «Фата-Моргана» - смешанное общежитие. Но каким образом?! Папа всегда так тщательно следил за тем, чтобы в нашем окружении были в основном женщины, что даже платил не малые деньги за престижную школу для девочек имени Святой Октавии, а теперь позволил мне жить вместе с парнями?
Мимо простучала тяжелыми каблуками высокая брюнетка и, фыркнув, отвлекла меня от мыслей. Я посмотрела на нее, неловко улыбаясь, но губы словно парализовало, когда я встретилась с ее презрительным взглядом – вместо улыбки получилась неприятная гримасса.
- Ты мешаешь, - высоким голосом сказала она, складывая руки на груди, - Мне нужно вниз.
- Х-хорошо, минутку, - запыхаясь, я оттащила чемодан в сторону, освобождая дорогу. И в самом деле, застряла на самом проходе!
Дверь комнаты закрылась с легким щелчком, я сразу почувствовала огромное облегчение – так много новых людей и впечатлений сильно выбивали из колеи, даже не сразу нашлись силы обратить внимание на доставшуюся мне комнату. Здесь не было ничего особенного – светло-коричневый пол, бежевые стены, белый потолок и простая мебель: стол, стул, пара полок для книг и зеркало. Но шкаф! Я сразу влюбилась в огромный платяной шкаф, словно сошедший со страниц старинной сказки: беленое дерево с изящной тонкой росписью, старинные петли и ручки с керамическими вставками. Кажется, несколько минут я просто в восхищении смотрела на этот удивительный предмет, не веря своему везению, и только потом сообразила, что внутри общежития достаточно тепло и в моем плаще становится ощутимо жарко.
Я не брала много вещей, одежду потеплее, пару книг и тетрадей, любимая зеленая лягушка и несколько фотографий, поэтому не понадобилось много времени, чтобы все разложить по местам. С особым наслаждением я развесила по плечикам одежду в шкафу, а сразу после переоделась в уютные джинсы и теплый зеленый свитер - папа немедленно отправил бы меня натягивать ненавистные платья. В юбках и платьях я всегда себя чувствовала неуютно, нужно было следить за каждым своим движением, чтобы подол не задирался выше положенного приличиями, осторожно шагать и еще осторожнее сидеть, особенно в «женские» дни. Мэри была права, джинсы – это намного практичнее, но дома я не хотела расстраивать отца и получать потом нагоняй, поэтому следовала заведенному порядку.
Мельком посмотреть в зеркало, я поправила выбившуюся из тугой косы прядку, в очередной раз с неудовольствием посмотрела на свой нос – он мне всегда казался слишком большим. Честно сказать, я бы даже сделала пластику, если бы это не было чем-то из области фантастики, ведь отец никогда мне не позволит внести изменения в свою внешность таким образом, даже столь незначительные.
Единственные вещи, занимавшие много места у меня в чемодане, от которых отказаться я не смогла – две картины, написанные во время поездки в Такемицу, мои самые любимые из всех. Обычно мне не нравилось вешать свои работы, за исключением этих двух, напоминающих мне о чудесной поездке. Мне безумно понравилось путешествовать, теперь я мечтала объехать весь мир, хотя и понимала насколько это несбыточное желание – папа никогда меня не отпустит, а потом я пойду на работу, может быть, выйду замуж, времени на поездки уже совсем не останется. Сейчас же впереди меня ждала учеба в Академии, которая хоть и пугала меня, но не настолько, как посещение Бастиона Вечного Ужаса (вот уж точное название) и наставница Рената. Хорошо, что она вернется еще через несколько месяцев и первый курс я смогу учиться спокойно, не теряясь во времени от скачков в подпространственный карман Бастиона.
Следующие несколько дней я пыталась освоиться в общежитии и познакомиться с соседями. Честно говоря, получалось не очень хорошо, я никогда не умела общаться с посторонними, в основном мы с сестрами держались друг друга. Папа не разрешал приводить гостей домой или самим ходить к друзьям, поэтому все наши попытки с кем-то подружиться быстро сходили на нет. Теперь у меня был шанс изменить все к лучшему, так что каждый вечер я выходила в холл на втором этаже, где в основном все и собирались. Мне стоило большого труда побороть свою робость и заговорить с сокурсниками, на третий день я все-таки узнала все их имена.
Девушка в очках, которую я запомнила еще в первый день, представилась как Саншайн Беллинг, и она очень любила кошек:
- У меня дома их четыре! – сообщила мне соседка, прежде чем снова уткнуться в книгу.
Единственный парень в нашем общежитии – Тони Мольянне, он приехал из Вероны и собирался пойти на филологический факультет. Еще одну комнату занимала уже знакомая мне комендант Жанна Кельер, неприятная брюнетка Натали Теренс предпочитала носить юбки весьма рискованной длины и такой же высоты каблуки. Последнюю девушку, пожалуй, самую приятную из всех, звали Илона Маккой, поначалу она просто поразила меня своей яркостью! Фиолетовые волосы, чрко-салатовая туника, тяжелые ботинки и связка бус на шее, постукивающих бусинами при каждом шаге. Она налетела на меня с разбегу, широко распахнув дверь своей комнаты, когда я проходила мимо:
- О, прости пожалуйста, я такая неловкая!
- Ничего страшного, сама такая же. Кстати, меня зовут Урсула, - кажется, это был правильный момент.
- Илона, - представилась она, и тут же заявила, - Мне нравится твой цвет волос! Какая это краска?
- Это мой…
- В самом деле? Да тебе просто невероятно повезло!
Илона была шумная и удивительная, мне сразу захотелось подружиться с ней. Особенно, когда я представила реакцию на ее вид нашей строгой учительницы, миссис Давенпорт, собиравшей седые волосы в тугой пучок и всегда приходившей на работу в темно-коричневом длинном платье. Да, впрочем, отец тоже вряд ли одобрил такое, он вообще очень трепетно относился к естественности и соблюдению приличий – яркий макияж и нестандартный цвет волос точно не входили в список «правильных» вещей. Зато вот Мэри была бы в восторге, это точно!
Я помешала деревянной ложкой соус в кастрюльке и, подцепив немного, попробовала его на вкус – пожалуй, стоило еще немного потомить на медленном огне. Мне всегда нравилось готовить, чуть меньше, чем рисовать, но все же, и очень хотелось заполучить расположение своих соседей по общежитию. Такая заурядная личность как я вряд ли может чем-то заинтересовать (Илона, ни разу не заговорившая со мной после знакомства, только подтвердила эту теорию), так что я попыталась проявить себя в приготовлении вкусной пищи для всех. Еда всем понравилась и мне выразила благодарность даже Натали, которая чаще всего предпочитала на меня даже не смотреть, но пообщаться выразил желание только штатный повар, и то, мистер Патил просто хотел узнать рецепт ребрышек.
Да, меня явно нельзя назвать душой компании.
Папа звонил каждый вечер ровно в восемь, иногда Реми и Мэри улучали минутку после школы, бабушка интересовалась моими делами около десяти, вместе с ней обычно были мама и дедушка Уилл. Поэтому звонкая трель мобильного в половине девятого утра сначала привела меня в недоумение, а потом заставила резко откинуть одеяло и, поеживаясь от утренней прохлады, вскочить с кровати и ответить на звонок.
- Мисс Урсула де Лоран? – послышался бодрый женский голос из трубки.
- Д-да, - я поскорее вернулась в постель и накинула на голые ноги одеяло – приближение сентября чувствовалось здесь, в предгорье, намного острее, чем в сердце Великой пустыни.
- Администрация Академии уведомляет вас, что осталось всего два дня до окончания приема заявок на факультеты, в противном случае на осенний семестр вас зачислят вольнослушателем.
- Что я должна сделать для этого? – я знала, где хочу учиться и не желала упускать ни минутки из курса для будущих архитекторов.
- Вам нужно посетить здание Студенческого Союза Академии, там установлены специальные терминалы, где вы сможете указать желаемую специальность и получить карту студента.
- Карту студента?
- С ее помощью вы будете расплачиваться на территории студгородка, - терпеливо пояснил мне все тот же голос, - Такова традиция Академии.
- Хорошо, спасибо, непременно займусь этим сегодня.
Нажав отбой, я тут же принялась собираться и через сорок минут уже стояла внутри здания Студсоюза, невнятно объясняя двум девушкам, заваленным кипами бумаг, что мне нужно. Улыбчивая блондинка указала на роскошную деревянную лестницу на второй этаж, сказала подняться и пройти сквозь арку «а там уже сразу увидишь компьютеры».
Почему-то в присутствии незнакомых людей у меня тут же пропадает голос, так что с трудом могу объяснить что-либо, для меня всегда было большой проблемой даже просто спросить дорогу, так что в детстве я боялась потеряться на улице даже сильнее чем монстров, живущих под кроватью. Бедным девушкам снизу пришлось не меньше десяти минут потратить на меня, задерживавшую очередь прочих желающих, чтобы выяснить что именно мне нужно.
На втором этаже я легко нашла терминалы, которые выглядели как обыкновенные настолне компьютеры, но открыть там можно было только сайт Академии, войти под личным паролем (его мне выдала вторая из девушек) и посмотреть свою персональную информацию. Никаких сюрпризов не обнаружилось: Урсула де Лоран, восемнадцать лет, родной город – Стренджтаун, окончила школу для девочек имени Святой Октавии, табель моих отметок, календарик, где серым отмечены оплаченные семестры за четыре года(все), «не выбрано» на месте факультета. Не раздумывая, я щелкнула «Архитектура» в выпадающем списке и щелкнула большую зеленую кнопку «ОК». Зажужжал принтер на соседнем столе, выплюнув бумагу с пометкой, просившей передать ее все тем же девушкам внизу – вот откуда все те бумаги! Так я и поступила, мне порекомендовали подождать полчаса и получить свою студенческую карту и предложили выпить кофе в кафетерии, находящемся здесь же.
Так я и поступила, оказавшись единственной посетительницей в чистом уютном кафе. Как и во многих зданиях Академии, здесь тоже стены были оформлены крашеными деревянными панелями, в этот раз белоснежного цвета. Правда в комплексе, принадлежавшем Студенческому Союзу, полы первого этажа были частично покрыты каменными или керамическими плитками, не менее красивыми, чем традиционное дерево, в кафетерии на полу были квадратные мраморные плиты, очень чистые и красивые. Протягивая мне заказанную чашку ароматного латте, бариста доброжелательно поинтересовалась:
- Ранняя пташка, да, красавица?
- Ну, администрация… - я замялась, чувствуя как от комплимента начинаю заливаться румянцем, а женщина рассмеялась.
- Не смущайся, так, милая. Чистая правда, хотя вы, молодые, все красавицы!
Я опустила голову, уткнувшись в свой кофе, и сделала глоток, чтобы не отвечать. К счастью, удалось не закашляться, хотя и кофе было слишком много для одного раза, торопливо прикончив напиток, я выскочила за дверь и только тогда успокоилась. Ну вот, снова распереживалась из-за обыкновенного разговора с незнакомкой!
Оставшиеся двадцать минут я провела в небольшом парке, раскинувшемся прямо за зданием Студсоюза и, как и всегда, поразившем меня своей зеленью, прошло уже пять дней, но я никак не могла привыкнуть к тому, что вокруг все такое... Зеленое. Природа отдаленно напоминала Такемицу, хотя казалась мне ярче и сочнее, может быть даже чуть более правильной, чем восточные искривленные деревья и узловатые кустарники. За прошедший год воспоминания о каникулах сильно изгладились из памяти, восторг от путешествия немного померк, так что я с восхищением бродила по строго симметричным дорожкам просторного двора, выполненного в регулярном стиле. Стриженные кусты заставили меня обойти их вокруг, чтобы посмотреть со всех сторон, раньше я видела такое только на фотографиях в книгах, а они не дают полного представления. В Стрендже все вообще другое, в основном песчано-желтое, даже зеленые растения приобретают бледные оттенки, словно покрываются оранжевой пустынной пылью. Все и без того плохо растет, так что мало кому приходит в голову остричь годами лелеемые веточки, ради придания им, скажем, шарообразной формы. Может быть, конечно, за высокими заборами богатейших людей есть что-то подобное, но очень сомневаюсь – это слишком дорого для тех мест.
Наверное, я слишком много мечтаю, да? Стать архитектором, объехать весь мир, писать картины, готовить вкусные блюда… Неплохо бы еще выйти замуж за любимого мужчину и жить в маленьком домике с очаровательным фруктовым садом, вместе с нашими детьми. В самом деле, Урсула, это слишком много для одного человека, рано или поздно придется выбирать. Какое счастье, что сейчас можно просто наслаждаться хорошей погодой, сидеть на скамейке под бесконечным голубым небом и любоваться на возносящиеся вверх серебристые струи фонтана. И не думать ни о чем.