5.10 Научи меня быть счастливым
- Немедленно верни меня на землю! Миша!!! – едва мы вышли из подъезда, муж (как странно звучит…) подхватил меня на руки и закружил.
- Мы же гуляем, - улыбнулся он и чмокнул меня в ушко, - Кто вчера жаловался, что хочет на ручки?
- Ну я же не в буквальном смысле!!! – я попыталась вырваться, но он только крепче прижал меня к себе и, не слушая, бросился вперёд.
- Сегодня я выбираю дорогу, принцесса.
- Я не принцесса, - буркнула я, но покорно затихла и перестала брыкаться.
Миша тащил меня до самого места назначения и остановился только через пару кварталов, когда мы оказались на набережной. Аккуратно вернув меня на землю, он тут же закрыл мне глаза руками и легонько толкнул вперёд.
- Не бойся, - шепнул он, и даже с закрытыми глазами я знала, как он улыбается, - Я покажу тебе самый красивый закат.
Он, мягко управляя моим телом, подвёл нас к какой-то твёрдой возвышенности.
- Аккуратно, ступенька. – я послушно подняла ногу и на ощупь поднялась вверх, - Умничка. Ты готова?
Я кивнула, и он аккуратно разжал руки, опустив их мне на плечи. Я распахнула глаза, и передо мной открылся потрясающий вид на Москву-реку. Солнце медленно ползло к горизонту, а на другой стороне темнел лес с огромными, вечнозелёными соснами и пожелтевшими лиственницами. Где-то далеко, за лесом, уже скрылись в тени обычные серые высотки. Я замерла от восторга, раскрыв рот – это был не первый раз, когда мы с Мишей провожали закат, но такой красоты я ещё никогда не видела.
- Ну как? Нравится?
- Миш… очень! Почему мы раньше сюда не ходили?
- Берёг до осени, - он довольно пожал плечами, - Именно в сентябре и октябре здесь так красиво…
- Это потрясающе! – я обернулась и прильнула к его груди. Он крепко прижал меня к себе и снова подхватил на руки.
Миша оказался потрясающим романтиком – он знал все наши «важные даты» лучше меня и просто обожал отмечать их, устраивая мне сюрпризы. Например, на шесть месяцев со свадьбы он отвёз меня в горы кататься на лошадях, и это было безумно весело и увлекательно, а на год знакомства мы летали на настоящем воздушном шаре! Недалеко, правда, улетели, но я всё равно была в восторге.
Мы жили вдвоём в его огромной пятикомнатной квартире – Мишин отец, брат Ларисы, крутился в политике, а потом перешёл кому-то дорогу, и его заказали. Печальная история, но Миша в это время был в Лондоне и так толком ничего и не узнал, успел только на похороны. Мать Миши после смерти мужа ударилась в работу, и всё время, что я знала своего мужа, по-прежнему была в отъезде. Она даже не приехала на свадьбу, так что я сомневалась, что она вообще когда-нибудь появится.
Когда уже стемнело, мы со смехом ввалились в квартиру с полными пакетами продуктов (полиэтиленовыми – пришлось к ним привыкнуть) и сразу направились на кухню. Толкая друг другу и подкалывая, как два подростка, мы влетели в комнау и вдруг резко синхронно застыли и затихли.
За столом, закинув ногу на ногу и вздёрнув нос, сидела женщина средних лет и глядела на нас обоих в упор.
- Здравствуй, мама… - первым опомнился Миша, торопливо поставил пакеты и бросился к женщине. Та чмокнула его в щёку и вперила в меня взгляд, под которым мне сразу стало ужасно неуютно, - Мама, познакомься, это моя жена Ирина… Риша, это моя мать Диана.
- Очень приятно, - выдавила я.
- Не могу сказать того же, - сухо бросила Диана, тут же потеряла ко мне интерес и начала о чём-то быстро говорить с Мишей на русском. Я же пребывала в немом шоке и разглядывала её, как диковинное чудо.
Дело в том, что выглядела Диана слегка… необычно, для женщины своего возраста. Белоснежные, то ли выбеленные, то ли седые волосы были заплетены в дреды, на лице красовалась настоящая «боевая раскраска» - ярко-голубые тени, подводка, красная помада. Одета она была в неприлично короткое шерстяное платьице – если это, конечно, было платье, а не длинный свитер, - а обута в высокие грубые сапоги со шнуровкой.
В редких взглядах, которыми она меня удостаивала, читалось неприкрытое высокомерие и неприязнь. Я сразу почувствовала, какая она властная женщина, и это, честно говоря, ужасно испугало.
- В этом доме водится еда? – резкий вопрос Дианы наконец вернул меня из собственных мыслей в реальность, и я тут же засуетилась. За год я привыкла быть на этот кухне хозяйкой, и теперь впервые кто-то мог бы меня потеснить, причём на законном основании – в конце концов, это была её квартира.
Я достала из холодильника вчерашнюю рыбу и разложила на тарелке как можно более красиво, полила лимонным соком и даже украсила веточкой зеленюшки. С появлением Дианы я внезапно резко почувствовала, будто меня оценивают, каждый мой шаг, и замечают каждую ошибку… Я очень старалась сделать всё идеально, но постоянно ошибалась или роняла что-то. Миша подошёл налить воды и быстро шепнул мне:
- Не переживай так, всё будет хорошо.
Я только вымученно улыбнулась и унеслась раскладывать рыбу.
Наконец все уселись за стол. Первые десять минут трапеза проходила в тишине, но потом Миша решился её нарушить:
- Почему ты так долго не возвращалась, мам? Как твои исследования?..
- Мы сильно продвинулись, - важно заявила Диана, проигнорировав первый вопрос, - Нам почти удалось создать человека-растение. Знаешь, мы брали…
В её глазах моментально вспыхнул огонёк интереса, и она хотела, видимо, рассказать, что они с коллегами делали, чтобы создать человека-растение, но я вздрогнула, случайно выронила вилку, и она со звоном упала на тарелку.
- Аккуратнее, дорогуша. – тут же стушевалась Диана и вернулась к потреблению пищи.
- Вы… вы ставите эксперименты над людьми?.. – робко спросила я, чтобы хоть как-то загладить оплошность.
Но она только посмотрела на меня, как на идиотку, и, приподняв одну бровь, уставилась в стену перед собой. Я беспомощно взглянула на Мишу, и он незаметно от матери махнул мне рукой – мол, лучше молчи. Я так и сделала.
Когда ужин был окончен, и Диана удалилась спать, мне вдруг страшно захотелось что-то приготовить. Будто бы я хотела почувствовать себя полноправной хозяйкой этой кухни, коей, на самом-то деле, никогда не являлась – готовил в основном Миша, он же у нас повар… Да и я этим никогда особо не занималась и не сильно любила, но тут прямо ужасно захотелось.
Миша на некоторое время пропал в комнате с матерью, а потом вернулся на кухню и подошёл ко мне. Он застыл на месте, скрестив руки на груди и молча наблюдая за тем, как я с остервенением сдираю шкурку. Наконец я не вытерпела и обернулась:
- Что?
- Это должно было случиться. Это, в конце концов, её квартира.
- Я знаю. Мне всё равно, - я вернулась к готовке, но муж схватил меня за локоть и мягко повернул к себе.
- Риша, если тебе неуютно, мы можем переехать. У нас достаточно средств…
- Да, на крохотную двушку, - тихо ответила я, - Нет, Миш, всё хорошо. Правда. Мы должны быть благодарны твоей маме…
- Ты чудо, - просиял он и порывисто сжал меня в объятиях.
- Да, да, но у меня руки в рыбе…
Он весело отстранился, сияя широкой улыбкой, чмокнул меня в щёку и быстро ретировался с кухни. Мне оставалось лишь вернуться к готовке.
Диана не особо жаловала меня вниманием. Мы иногда сталкивались утром на кухне, и в такие моменты мне всегда сразу хотелось поскорее исчезнуть, но это не всегда удавалось. Разговаривали мы ещё реже – и хотя Миша уверял, что она хорошо ко мне относится, я была уверена, что наши чувства взаимны.
Утром она всегда уходила на работу в свой научный центр, где они занимались не пойми чем – то ли пытались создать человека-растения, то ли клонировать попугаев, то ли ещё что-то совсем от меня далёкое. Я в подробности не вдавалась, да и не хотела.
В свободное от работы время чаще всего Диану можно было найти на кухне с книгой и каким-то огромным журналом с чистыми страницами без строчек или клеточек, где она ежеминутно что-то записывала или зарисовывала. Как-то я мельком прочитала своеобразную аннотацию к тому самому человеку-растению, и не выдержала:
- Диана… но это же, то, что вы написали... это невозможно! это волшебство...
- Это не волшебство, - сухо ответила она, даже не взглянув на меня, - Это наука.
Больше я в её дела лезть не решилась.
Из инстаграма я узнала, что маленькая Солнышко уже не такая уж и маленькая и пошла в этом году в школу – мама вдохновлённо строчила о ней посты и постоянно разводила под фотками дискуссии о её учителях и подружках. Я бы тоже хотела поучаствовать и вставить своё слово: не ради того, чтобы обсудить современную систему образования, - это меня мало интересовало, - но ради того, чтобы хоть чуть-чуть поговорить с мамочкой, которую я так давно не слышала. Но папа запретил мне даже просто просматривать твиттер и инстаграм с собственного аккаунта – я создала чистый втайне от него и следила за всеми родственниками.
Это был мой единственный способ узнавать о них новости.
Сердце всё ещё ныло каждый раз, когда я понимала, сколько всего происходит и меняется без меня, но рана потихоньку начала затягиваться. Да и к тому же в начале октября я узнала новость, которая отвлекла меня на мою другую, русскую семью.
Я узнала,что у меня будет ребёнок.
Признаться, сначала я была не в восторге. Во-первых, это сразу же ставило крест на мою какую-никакую карьеру балерины. Во-вторых, когда я только приехала в Россию, я зареклась заводить тут детей – это ведь было всё равно, что дереву пустить корни, а я не хочу оставаться здесь навсегда!.. Ведь придёт время, папа всё-таки разберётся с этими отморозками, и я смогу вернуться, а если у меня родится ребёнок, мне придётся тащить его с собой, учить двум языкам. Да и ещё столько проблем с именами…
Но Миша, как я и предполагала, моего мнения не разделял. Едва узнав, что скоро нас станет трое – простите, четверо, считая Диану, - он бросился в магазин и купил огромный букет цветов, бутылку лимонада (шампанское мне же теперь категорически нельзя, по его версии) и плюшевого зайца. «Это тебе и нашему малышу!» - восторженно продекламировал Миша, вручил подарки и тут же рухнул на колени – ощупать мой тогда ещё плоский живот.
- Мне кажется, ты уже округлилась! – радостно сообщил он и приложился ухом, будто надеясь что-то услышать.
- Миш, можешь не стараться, я ещё плоская… - я тяжело вздохнула и опустила майку.
Ну и как ему объяснить, что я не хочу детей, когда он сияет, как начищенный таз и чуть ли не на руках меня носит?..
Первое время беременность меня не особо отягощала. Ну да, был какой-то период, когда меня постоянно тянуло поделиться своим завтраком с унитазом, но напарницы в театре приняли это за приступы булимии и не обратили внимание. А потом это резко кончилось, и я спокойненько продолжила занятия, пока однажды Миша не явился в театр с очередным букетом и не положил всему этому конец, объявив на весь зал, что «пришёл забрать самую очаровательную в мире будущую мамочку». Все тут же захлопали глазами и стали коситься друг на друга в немом вопросе, и в тот же вечер я получила официальный декретный отпуск. По этому поводу я даже позлилась немного, потому что танцы были единственным моим развлечением и каким-никаким доходом, но разве могла я долго обижаться на Мишку, который, конечно же, хотел сделать только лучше?..
Так что после этого я засела дома с фильмами и американскими форумами будущих мам. Всё это время беременность не доставляла мне особых неудобств – я ожидала чего-то более ужасного и тяжкого. Только на последних месяцах у меня вдруг жутко начала болеть спина, и живот вырос до агромадных размеров.
Детскую мы проектировали вместе – Миша, правда, постоянно теперь пропадал на работе, но выходные он полностью посвящал мне. Иногда мне казалось, что у него получается подбирать интерьер даже лучше, чем у меня, но он всегда давал мне сказать последнее слово и во всём соглашался.
А ещё он позволял мне тратить деньги направо и налево, и вообще выполнял все мои капризы, а когда из-за огромного живота я перестала спать ночью, ворочаясь на кровати, как беременный бегемот, он три дня провозился, но смастерил мне мягкий гамак. Правда, спать на животе я и в нём не смогла, но его старания приводили меня в восторг и ужасно забавляли.
А ещё в конце срока небывалый интерес к ребёнку внезапно проявила Диана. Я зашла на кухню за манговым соком, а она как обычно там вела какие-то записи, но, едва завидев меня, тут же вскочила и бросилась навстречу.
- Это мальчик или девочка? – с интересом спросила она и потянулась к животу. Я машинально загородила его рукой и чуть отшатнулась, и хотя это было не очень вежливо, меня не прельщала мысль о том, что она будет лапать мой живот. Пусть и на правах бабушки.
- Мы не стали узнавать пол… - вообще-то, я соврала, всё мы узнали…
- Что за глупости, - с раздражением сказала Диана, недовольная, что я не позволила ей потрогать, - Надо быть ко всему готовым.
Я ожидала, что она продолжил развивать эту тему, но она лишь снова уткнулась в свои книги и больше не обращала на меня никакого внимания. Я быстро схватила свой сок и поспешила скрыться.
На сороковой неделе, когда я, по идее, уже должна была родить, волновались все – Миша, Лариса, мой врач, даже Диана стала как-то чаще поднимать на меня обеспокоенный взгляд, но мне было всё равно. Родится когда родится, думала я. Кроме больной спины и невозможности спать на животе, беременность всё ещё не доставляла особых проблем, и я уж было решила, что все рассказы о невероятных муках во время родов – не более чем сказки. Но однажды ночью я проснулась от сильной боли, и все простыни были мокрые. Я стиснула зубы и что есть силы пнула Мишу – он мгновенно подскочил и, сонно моргая, уставился на меня испуганными глазами.
- Риша?.. Что… началось?..
- Не знаю, - с раздражением ответила я, - Мне раньше не приходилось рожать.
- Тебе… больно?
- Нет, блин, щекотно!.. – разозлилась я и от нового приступа боли согнулась пополам, - Звони уже куда-нибудь…
От сна в его глазах не осталось и следа. На ходу натягивая штаны и придерживая трубку ухом, Миша бросился одновременно звонить Ларисе и будить Диану, а я сделала попытку одеться – не в нижнем белье же ехать…
Чёрт, а это и вправду оказалось больно – но не так чтобы прям смертельно. То есть, конечно, было неприятно, в какие-то моменты даже очень-очень-очень неприятно, но всё это померкло, когда мне на руки впервые положили мою маленькую орущую девочку. На моих руках она вдруг сразу затихла и успокоилась, и я с опаской заглянула в её глаза.
Меня словно шибануло током в тысячу вольт!..
Боже, это были самые прекрасные, самые умные, самые добрые глаза на свете! Я сразу решила, что от родов у меня крыша поехала, потому что мне показалось, что они у неё фиолетовые, но не в этом суть! Этот крохотный синюшный комочек на моих руках в ту минуту показался мне самым важным, самым главным в моей жизни. Я забыла обо всём – об Америке и прошлой жизни, о карьере, полетевшей коту под хвост, даже о Мише, который всё это время суетился рядом. Всё померкло по сравнению с ней, моей дорогой новорождённой крошкой. Я смотрела в её глаза и не сомневалась – это настоящая, вечная любовь!..
Над именем до этого думал только Миша – мне было как-то всё равно, но в тот момент, глядя ей в глаза, я аккуратно протянула руку, погладила по головке и прошептала:
- Кэтлин… ты красавица…
Я сама дала ей имя и фамилию. Только Кэтлин, сказала я, и только Комино. На меня, конечно, смотрели, как на ненормальную все, включая собственного мужа, но я не собиралась это ни с кем обсуждать. Это я её родила, имею я право самостоятельно выбрать дочке имя или нет?! Из глубины рвался внутренний голос и аккуратно подсказывал – это опасно, давать ей такую яркую фамилию, да ещё и в России… но я отметала все сомнения. Мою дочь зовут Кэтлин Комино! И точка!
Миша, конечно, сначала был в шоке, но потом смирился и стал звать дочку Катей. Мне было всё равно – я звала своё сокровище только Кэти.
Она была чудесным, потрясающим ребёнком… В роддоме, где я рожала, было принято в первый день отдавать ребёнка в что-то типо детской, а самой отдыхать, но я совсем не чувствовала себя уставшей и никому не отдала. Я хотела быть с ней каждую минуту, смотреть, как она спит, чувствовать, как она сжимает крохотной ладошкой мой палец… я никому не позволяла уносить её больше, чем на полчаса, и даже когда Миша возился с ней, сидела рядом и пристально за ними наблюдала.
Всё время, что мы провели в роддоме, я как-то не обращала внимания на цвет глаз Кэти, хотя списать эту явную фиолетовость на помутнение мозгов после родов уже было нельзя. Я пристально вглядывалась в её маленькие умные глазки и понимала – они фиолетовые, это ясно. Остальные это тоже замечали, но стоило им только раскрыть рот, как я забирала малышку и утверждала, что с ней всё в порядке. Ну подумаешь, фиолетовые глаза! А у моей мамы всё тело в полосках, и что теперь?
В общем, я решила, что это какая-то генетическая нестрашная мутация и успокоилась, но внезапно ответ на немой вопрос пришёл сам собой. Я как раз покормила Кэти и укачивала её на руках, когда внезапно в палату зашёл Миша.
- Привет, - шёпотом поздоровалась я и чмокнула его в щёку, - Она такое чудо!.. Когда нам уже можно домой? Мне тут надоело…
- Ира, - резко оборвал меня он, и я с удивлением перевела на мужа взгляд. Он называл меня Ирой только когда говорил о чём-то очень серьёзном… Аккуратно переложив уснувшую Кэти в кроватку, я присела рядом с ним и заглянула в чистые голубые глаза.
- Что такое, Миш?..
- Я… я должен кое-что тебе рассказать… и показать, - и с этими словами он внезапно потянулся к своему глазу, надавил, и у него на пальце осталась крохотная прозрачная чашечка – линза. Я уставилась на неё с удивлением, а затем перевела взгляд на Мишин глаз и невольно вскрикнула.
- О Боже, Миш… у тебя глаз… фиолетовый!!!
- Да, - трагично произнёс он, выудил из кармана брюк контейнер, утопил там первую линзу и потянулся к другой. Через секунду на меня смотрели два больших фиолетовых глаза.
- Фиолетовые… - опять повторила я, в шоке глядя на вмиг изменившегося мужа.
- …как у Кэти. – печально сообщил он и повесил голову. И тут до меня дошло – вот почему у моей крошки такие глазки!.. Это всего лишь наследие от папочки! – Ещё до моего рождения мама обожала проводить маленькие эксперименты над собой и смотреть, как меняется её тело после них. Чаще всего всё оставалось по-прежнему, но по легенде, когда я родился и впервые посмотрел на неё, вместо ласковых слов в мой адрес она вскрикнула «Да! Сработало!!!» и тут же отключилась… Я ношу линзы лет с десяти, хотя мама всегда была против…
- Ну а что ты так грустишь? – я положила руку ему на плечо и, заглянув в глаза, улыбнулась, - И ей, и тебе очень идёт! Не понимаю, зачем ты всё время скрывал это от меня…
- Не только от тебя, от всего мира! Риш, неужели ты не понимаешь, каково это – жить с чем-то подобным?!
О, я понимала. Мама много раз рассказывала мне о своём странном детстве, и это было похлеще, чем какие-то фиолетовые глаза… Я жутко пожалела, что не могу привести ему этот пример.
- Да ладно тебе, по-моему это потрясающе! И тебе не стоит носить линзы, зачем вообще так мучиться…
- Нет, я уже привык, я их не сниму точно… И ей они тоже понадобятся, я уверен, она подрастёт и захочет скрыть это…
- …А я уверена, что не захочет! Да и сейчас ты всё равно не наденешь на неё линзы, вот вырастет и пусть решает сама. Ну, идёт?
- Идёт… - смиренно ответил Мишка.
Я видела, как он расстроен – явно он не ожидал, что это передастся его дочери - и внешне изобразила сочувствие, но внутри я ликовала. Моя дочка самая-самая лучшая, самая прекрасная, самая уникальная!.. Надеть линзы и скрывать такую красоту – что может быть глупее?.. Ах, как много раз лет десять назад я сокрушалась, что мне не достались мамины шикарные огненные волосы, зелёные глаза или умопомрачительные полоски на теле!.. У меня был самый стандартный набор – чёрные волосы, голубые глаза, светлая кожа. Вся в папочку, ха.
А моя Кэти уникальна!..
Никогда ещё я не чувствовала себя такой счастливой, такой нужной, как рядом с ней. Я чувствовала, что она – самое сладкое и важное в моей жизни. Моя девочка, моя крошка, моя красавица… Я люблю тебя сильнее всех на свете! Я клянусь, ты станешь самой счастливой, самой лучшей на свете и ни в чём не будешь знать нужды…
Моя маленькая фиолетоглазая малышка, моя самая большая любовь, моя Кэтлин Комино…
техничка В этот раз ну совсем крохотная. Зато пингвин-альбинос на закусочку!
Много технички будет в саааааамом конце, тк я в кои-то веки вспомнила о баллах и наиграла кой-какую категорию!! О как!
Ну а пока всё что могу показать
малюсенький бонус Розмарюня
О ней сейчас ничего не слышно, но она всё ещё шикарна!
Ну и беременная Ришуленька
