По уходу за ребенком любой женщине положен отпуск, даже от работ в саду, – решили мои домашние, отстранив меня от теплицы и плодовых деревьев. Собственно, я была не против.
Альберт рос резвым и любознательным ребенком, норовил везде залезть, все обнюхать и облизать. И чтобы обязательно кто-нибудь видел, какой он молодец, как продвинулся в своих исследованиях.
Например, он мог самозабвенно заниматься какой-нибудь игрушкой, не обращая на меня внимания, но стоило мне хоть на пять минут выйти из комнаты, как поднимался дикий рев; даже когда его перехватывали на полпути к лестнице или балконной двери, отвлекая от интересного путешествия, он возмущался не так бурно.
Зато вечером, набегавшись, детеныш засыпал мгновенно, стоило опустить его в кроватку.
Том и Касс нам отчаянно завидовали – их малышку каждый раз приходилось укачивать не меньше получаса.
А через некоторое время уже мы им завидовали – став старше, Эмбер не то чтобы приучилась засыпать внужное время…
просто приближались мои вторые роды, и следить за Бертом стало в разы сложнее.
Вторая беременность подарила мне непонятную аллергию – начала чесаться левая рука, иногда слегка, иногда почти невыносимо, так, что я расчесывала руку до крови.
…Я еще со школы носила браслет, подаренный подругой на Рождество;
по-видимому, чесотку вызвал пластик, из которого были сделаны бусинки. И действительно, стоило снять украшение, как зуд заметно ослаб; правда, я несколько раз надевала несчастную фенечку просто по привычке, так что всю беременность проходила с расцарапанным запястьем.
В то время я особенно любила гулять по саду без дела, благо ходьба и свежий воздух беременной женщине обязательны – и, уложив сына спать, выходила в цветущий сад; муж говорил, что я вся сияю во время этих прогулок, будто у меня внутри фонарик.
А еще мне ужасно не хватало Мордреда. Настолько, что хотелось наброситься на него в каждом укромном уголке… ну или прямо посреди двора.
Все это мелочи, конечно. Неприятные порой, но ничего не значащие по сравнению с благополучным рождением Ательстана и Гермионы.
Правда, еще долгое время мы с мужем друг другу принадлежали лишь урывками, пока малыши спят – потом все внимание должно было доставаться им и только им.
И если Стэнни готов был некоторое время посидеть спокойно, пока родители заняты… ну, его старшим братом, например, то от Гермионы такой милости ждать не приходилось. Нет, она не плакала, чтобы обратить на себя внимание – ее оружием была очаровательная улыбка, нежное воркование и неустанные попытки взобраться на ручки и пообниматься. Честное слово, против такого натиска выдержать было невозможно.
Вопреки распространенному мнению о любви пожилых людей к внукам, мама к малышам почти не подходила. Только пару раз брала на руки, чтобы рассмотреть получше, но на этом дело и кончилось.
Конечно, на ней одной в ту пору держалось все хозяйство, и потом, она, вообще-то, не любит детей(по себе знаю), но мне было несколько обидно.