Охота
- Валькирия? Нет, ты серьезно? – Подпалить еще что-нибудь мне уже не хотелось. Мне было смешно, Бернсу видно скучно и он решил потравить анекдоты. Великолепно, послушаем, посмеемся, все равно торопиться мне некуда. Я села обратно на диван, отобрала у Бернса подушки и удобно устроилась, приготовившись смеяться.
- Я похож на шутника?
- Нет, ты похож на вампира. – Ляпнуть, а потом подумать – это моя самая нелюбимая ренкольновская черта.
- Я думал, мы обсуждаем твою сущность, а не мою. – Странно, но он совсем не злится, наоборот, улыбается…
- У тебя холодные руки, клыки, рядом с тобой на подсознательном уровне зарождается страх.
- Ты не похожа на запуганного подростка, скорей на очень упрямого. – Все также с улыбкой проговорил Бернс.
- Зачем ты постоянно говоришь, что я ребенок? – Да, меня это задевает!
- Затем, что так и есть. – Он меня провоцирует!
- Я уже не маленькая. – И совсем как взрослая, я забралась к Бернсу на колени, томно вздохнула и кокетливо заморгала.
- Раз обсуждать валькирий ты не собираешься, то я пойду, у меня сегодня еще дела. – Он с легкостью поднялся, держа меня на руках, и посадил обратно на диван, а сам направился в сторону выхода! – Переночевать можешь здесь, я не вернусь до утра, так что квартира в твоем распоряжении.
Он должен был соблазниться моей близостью, как он может уйти? Надо было надеть платье. Или хотя бы топ покороче. Стоп, я не сделала этого, потому что собиралась на деловую встречу, а теперь веду себя совершенно недопустимым образом. Но он сам начал шутить о валькириях! Или не шутить?
- Подожди. – Я догнала Бернса, когда он уже собирался вызвать лифт. – Я хочу поговорить о валькириях. – Только не уходи.
- Ты же мне не поверила? – Все-таки не стал вызывать лифт.
- Согласись, «твоя мать – валькирия» звучит не совсем здраво.
- Примерно также, как твои рассуждения, что если у меня холодные руки, то я непременно вампир.
- Так ты не вампир?
- Вампир. – Ха, я была права! – А ты дочь валькирии, хочешь того или нет. – Вот опять эти сказки о мифических валькириях.
- Откуда ты знаешь?
- Имел дело с парочкой валькирий, у них такие же метки на спине, только ярче. – Как он разглядел их под одеждой?
- Ты с ними спал? – Выпалила я. Кто-нибудь, следите за моим языком!
- Разве это имеет отношение к нашему разговору?
- Да. – Вот зачем, зачем мне знать спал ли он с валькириями, в которых я даже не верю.
- Тогда мой ответ «да». Страстные дамочки. – Расплылся в улыбке Бернс. Наглец! И ничего удивительного, что вешалка загорелась.
- Имей в виду, эта вешалка включена в список твоих долгов.
- Какой еще список? – Каких еще долгов?
- Когда-нибудь узнаешь. Вернемся в гостиную, не в коридоре же разговаривать.
Я послушно проследовала в гостиную, села на диван и взяла стакан со стола, намереваясь смочить горло, чтобы убрать странный ком, там образовавшийся.
- Собираешься пить виски? – Слева донесся голос Бернса, останавливая стакан буквально в миллиметре ото рта. Точнее бокал. Бокал, из которого пил Бернс. Пил виски. Я посмотрела на столик, где мирно стоял недопитый кофе, а рядом был стакан с водой. Но мне же надо было схватить виски. И что теперь делать? Признаться мужчине, что я снова опростоволосилась? Или выпить и окончательно потерять контроль? Сидя и пялясь в стакан, я выгляжу глупо.
- Перепутала. – Невинно улыбнулась я, решив все-таки заменить бокал с виски на стакан с водой, вызвав очередную усмешку у хозяина квартиры. – Раньше у меня не было метки на спине. – Поспешила я сменить тему.
- Я тоже не видел ее в первый раз. – Я непроизвольно опустила взгляд вниз, возможно даже покраснела, потому что в этой квартире, рядом с этим мужчиной, воспоминания были очень яркими, и мне было неловко за то, что я устроила… - Но могу предположить, что появление метки связано с эмоциональным всплеском. – Я покраснела еще сильнее. – Дети валькирий и смертных – явление частое, но гены валькирий редко проявляются у детей.
- Откуда ты знаешь? Валькирии рассказывали? – Это ведь не слишком ревностно прозвучало?
- В книжках читал.
- Это где же ты такие книжки нашел?
- Места знать надо. Вот будешь хорошей девочкой, и я тебя туда отведу.
- Я хорошая… - Я точно не глотнула виски, нет? Тогда почему опять подалась ближе к Бернсу?
- Хорошим девочкам уже надо бы спать. – Он опять дал мне отворот-поворот? Мне вообще-то обидно.
- Тогда можешь отнести меня в спальню. – Флиртовать с мужчинами я не умею, факт.
- Что еще мне с тобой сделать? – По-моему, ему весело.
- Все, что захочешь… - Я вообще в своем уме?
- Ты это вампиру говоришь. – Он специально улыбнулся, обнажая клыки, но мне почему-то больше не было страшно.
- Я знаю. – И второй раз за вечер я забралась Бернсу на колени.
- Ничего ты не знаешь. – Но в спальню меня понес. Однако положив меня на кровать, собрался уходить!
- А поцеловать? – Он усмехнулся и поцеловал, слегка коснувшись своими губами моих. – Разве это поцелуй? – Прошептала я, обвив шею мужчины руками, и притягивая его к себе, намереваясь показать, как надо меня целовать.
- Неплохо. – Удивился Бернс, когда я все-таки его отпустила. Сама от себя не ожидала. – Но мне все-таки придется уйти. Сладких снов, юная валькирия.
Он ушел, оставив меня одну на большой мягкой кровати, в шикарной квартире, пропитанной его запахами, с послевкусием на губах от его поцелуя, странно, но в этот момент я поверила, что за спиной у меня режутся крылья, и что я вот-вот смогу взлететь.
***
Я уже успела проснуться, принять душ, завернуться в его полотенце (другого не нашла), сварить кофе, обнаружить пустоту в холодильнике и разглядеть все фотографии на полочке (одна мне особенно не понравилась, там он обнимал какую-то молоденькую девушку), а его все нет. У меня спина чешется, а он не держит меня за руки, ну как так? Придется пить супрастин.
- Время обеденное, а ты до сих пор не одета? – Оторвал меня от игры в угадайку, кто же на фотографии, мужской голос.
Я повернулась на голос и постаралась встать как можно сексуальнее - я специально не одевалась. На мои попытки привлечь внимание Бернс никак не отреагировал.
- Я принес тебе завтрак. – И он прошел мимо меня на кухню!
- Что за девушка рядом с тобой на фотографии? – А ведь не хотела же спрашивать.
- Моя жена. – Сказал Бернс.
- Моя жена. – Повторило эхо.
- Моя жена. Моя жена. Моя жена. – Снова и снова проносилось в моей голове.
Пусть мне это послышалось. Пожалуйста, Аид, прошу тебя, пусть мне послышалось.
- Ты женат?... – Решилась переспросить.
- Был. – От сердца отлегло. Он не женат, он свободен, он будет моим. Что за мысли вообще?
- Развелись? – Наверняка она была недостойна Ника. Я впервые назвала его по имени, это так непривычно.
- Она умерла. – В который раз за это утро меня будто стукнули по голове.
- Извини… - Пренебрежение к девушке сразу куда-то исчезло, а в сердце зародилась тоска. Ему ведь должно быть больно, я знаю, как это бывает, я понимаю… Я просто подошла и прижалась к его спине, крепко-крепко.
- Садись завтракать. И оденься.
- Хорошо. – Я буду послушной девочкой.
- Откуда ты знаешь, что я не ем мясо? – Я вернулась на кухню уже одетой и готовой возмущаться, что мясное я не ем, но ничего такого на столе не было.
- Я не знаю. – Пожал Бернс плечами, помогая мне сесть. Он такой милый. – Моя жена была вегетарианкой. – Стоит ли говорить, что аппетит у меня пропал? Но не обижать же его, он заботился, покупал мне еду, подумаешь, вспомнил о жене, она мне все равно не конкурент. И вообще, о мертвых плохо не думают. О мертвых вообще думать не надо. Тем более за едой.
Ели молча. То есть, ела я, Ник пил кофе и смотрел в окно, а я смотрела на него. Как вилку мимо рта не пронесла – не знаю. Я бы могла вечность смотреть на Бернса, разглядывая каждую черточку на его лице, но мне хотелось, чтобы при этом он меня обнимал, а значит, время завтрака должно закончиться.
- Ник, - несмело произнесла я, мужчина удивленно повернулся, ну да, я его еще так не называла, - я ведь была хорошей девочкой? – Надо же как-то разрядить атмосферу.
- Неумело пытаясь меня соблазнить? – Он все-таки заметил, уже хорошо. – Но я оценил старания, так что, мисс Ренкольн, позвольте отвести вас в библиотеку.
- Это свидание? – Ник, естественно, рассмеялся.
- Если ты так настаиваешь, то пусть будет свидание. - Настроение вмиг поднялось на отметку сто. – Но имей в виду, на первом свидании целоваться не принято. – Это мы еще посмотрим.
- Мне придется завязать тебя глаза. – Сказал Ник, когда мы сели в машину.
- Хорошо.
- Ты так легко позволишь мне увезти тебя неизвестно куда? С такой легкомысленностью удивительно, что ты дожила до пятнадцати.
- Шестнадцати. Мне исполнится шестнадцать тринадцатого июня.
- Такими темпами две недели ты не протянешь.
- А я не боюсь, со мной же будешь ты.
- Это-то тебя и должно настораживать. – Еле слышно произнес Ник, но я услышала, и проигнорировала, положив голову на холодное мужское плечо.
Не знаю, сколько мы ехали, время для меня пролетело незаметно, ведь рядом был Ник, и он позволил мне всю дорогу прижиматься к себе. И плевать, что он вампир, что он старше, что я ему неинтересна, но когда я вот так обнимаю его, я не чувствую холод, наоборот, по телу разливается тепло.
- Аккуратно. – Ник помог мне выйти из машины и не упасть, хоть я и старалась. Однако идти самостоятельно наотрез отказалась. – Добьешься, что мне надоест с тобой возиться. – Голос был недовольным, но на руки все-таки взял, благо я худая и легкая, а он такой сильный. Мое состояние блаженной невесомости длилось недолго, очень скоро меня опустили на пол, и я не смогла сдержать вздох разочарования. – Не вздумай поджечь что-нибудь. – Наставлял Ник, снимая с меня повязку. – Эта библиотека стоит уже не один век, так что контролируй себя.
Моему взору предстало огромное двухъярусное помещение с самым настоящим книжным лабиринтом на первом ярусе и удобными на вид креслами на втором. В жизни ничего более величественного не видела… Я считала, что стадионы подобные Старлайтовскому наполнены историей? Теперь я думала иначе, потому что история была здесь, в этой комнате, в этих книгах. Я всегда любила запах книг, особенно новых, когда впервые открываешь только что купленную книжку, чувствуешь запах не краски, как говорят многие, а запах самого рассказа. Когда же ты берешь в руки книгу, написанную в прошлом веке, и перелистываешь пожелтевшие страницы руки твои дрожат, ведь это не просто книга с миллионным тиражом, это одна-единственная в мире книга, она содержит знания, каких не получишь больше нигде, такая книга пахнет историей.
Ник сказал, что эта библиотека хранит в себе подлинную историю, рассказывает все без утайки и приукрашения – только правда. Правда обо всех сверхъестественных существах, населяющих планету, и о каждом в отдельности. На каждого, в чьей крови есть хоть немного магического, здесь найдется биография. Книги о живых находятся в самом центре, история жизни сама записывается на страницы этих книг, когда жизнь прерывается, книга перемещается на другую полку к другим законченным историям, на ее же месте появляется новая, ознаменованная рождением нового сверхъестественного существа. То, что здесь происходит, это настоящая магия. Невозможно не смотреть с восхищением и благоговением, как книги перемещаются из цента комнаты, как появляются новые, еще тоненькие книжки. Даже в глазах Ника можно заметить трепет перед этим зрелищем, хотя он здесь не в первый раз.
- Не думала, что ты ценитель книг. – Прошептала я, почему-то не хотелось говорить громко в этой величественной библиотеке.
- По-твоему, я увлекаюсь только женщинами? Хотя есть что-то общее между женщинами и книгами, не зря ведь говорят «женщина, как книга», ее тоже надо читать, изучать, понимать, если она не интересна – ты убираешь книгу в сторону и берешь с полки новую, погружаясь в нее, увлекаясь ей. И даже самые интересные книги мы не можем перечитывать вечность, все они однажды надоедают и возвращаются обратно на полку, разве что место занимают более почетное. – Также тихо ответил Ник, просматривая полки. – А вот и твоя. – Он указал на довольно толстую книжку в коричневом, как и все другие, переплете, на котором значилось «Валькери Ванесса Ренкольн». – Немало дел ты за пятнадцать лет наворотила. – Усмехнулся Ник. И правда, моя книга была почти такой же по толщине как «Вольфганг Эдмунд Ренкольн», хотя он меня лет на восемнадцать старше. Неужели я и правда такой пакостницей в детстве была, как говорит Ван? Но развить эту мысль я не успела, взгляд упал на два тома, лежащих между моим и Эда. Первый назывался «Ванесса Ренкольн». Я не удивилась, обнаружив здесь книги Пилар, Эдмунда, Робера, Ману, Дестини, ведь в их жилах течет кровь Мерриков – вампирская кровь, но что здесь делает Ванесса? Давно нужно было догадаться, что она не просто человек, ведь ей лет семьдесят пять уже, а выглядит она на двадцать. Только глаза выдают, что она уже давно не маленькая девочка. Но рука моя потянулась совсем к другому тому. «Вольдемар Ренкольн». Сейчас я все о нем узнаю, смогу понять, может быть, принять его ко мне отношение.
- Не стоит этого делать, пока не научишься себя контролировать. – Плевала я на чертову библиотеку, я хочу все знать о своем отце! Когда моя рука была уже в миллиметре от заветного тома, Бернс резко развернул меня к себе и поцеловал. Так нежно, так ласково, но так чувственно, что я вмиг забыла обо всем.
Когда я очнулась, то поняла, что мы стоим совсем у другой полки.
- А ты говорил – никаких поцелуев на первом свидании. – Я напрочь забыла, зачем мы здесь, самодовольно улыбаясь, что все-таки свое получила.
- Экстренные меры. – Улыбнулся Ник, одной рукой придерживая меня за талию, а второй беря с полки книгу.
- Верховная валькирия. – Прочитала я с обложки.
- Ты оказалась не простой валькирией, а дочерью верховной.
- То есть книга из меня вышла интересная? – Мне очень хотелось узнать о своей матери. С одной стороны. А с другой, мне ужасно хотелось заинтересовать Ника, чтобы он подольше со мной «возился».
- Можно и так сказать.
- Стоп, ты что, открывал мою книгу? – Я не хочу, чтобы он знал, какой вредной и своенравной я была! Или есть…
- В отличие от некоторых, я еще помню, что наша цель – найти твою мать, а не сорвать запретный поцелуй.
- А разве не может быть две цели? – Коварно улыбнулась я, забирая у Ника книгу и кладя его освободившуюся руку себе на талию. Мужчина картинно закатил глаза, но руку не убрал.
- Ты разве не знаешь, что книги принято читать с первой страницы? – Сказал Ник, когда я приготовилась открыть книгу с конца, точнее не книгу, а огромный том, даже не знаю, как Ник держал его одной рукой, я двумя-то еле удерживаю. – Помочь?
- Нет. – Поспешно заявила я, ведь тогда ему придется меня отпустить, а я не хочу. Но держать самой книгу трудновато, поэтому я облокотила ее на полку, немного придерживая, и открыла первую страницу. Там оказалась основная информация о верховной валькирии. В частности, имя: Коко, возраст: две тысячи лет, имена всех детей – их было десять, мое имя значилось последним.
- Довольно немного для валькирии. Большинство из них плодится чуть ли не каждый свой выходной, а это раз в год.
- И сколько у тебя детей от валькирий? – Я когда-нибудь научусь молчать?
- Мне бы стоило проигнорировать, но раз тебе так интересно, то ни одного. Ни от валькирий, ни от кого-либо еще. Я знаешь ли слежу за тем, чтобы не передавать свою замечательную генетику кому попало.
- А я тоже отношусь к кому попало?
- А тебе не рановато о детях думать? – А ведь он прав. Лааадно, поговорим об этом года через два. – Выходной в этом году тринадцатого июня. Остался сущий пустяк – вычислить, где она его проведет.
- Это день моего рождения. Фактического рождения. Но двенадцатого в Бриджпорте траур, наверно поэтому в паспорте мой день рождения записан на двадцать девятое июля, и праздновать его принято тогда же. Знаешь, когда мне исполнится восемнадцать, я поменяю дату на тринадцатое июня. – Зачем вообще я это говорю?
- Напрашиваешься на поздравление? – А он догадливее меня.
- Почему бы и нет, раз мы все равно увидимся. Ты ведь пойдешь со мной? – Я не на шутку разволновалась, а вдруг мы выйдем из библиотеки, и он сделает мне ручкой?
- Мы же решили, что ты интересная книга, так зачем спрашиваешь? – Потому что очень боюсь потерять. – Нам пора. – Очень вовремя остановил меня Бернс, потому что я готова была признаться в чем-то очень важном. – Тебя уже наверняка ищут. Я сам выясню, где найти твою мать и позвоню.
- А твоя книга здесь тоже есть? – Спросила я уже на выходе, когда мне снова завязывали глаза.
- Естественно. Но ты вряд ли ее увидишь.
- Почему?
- Потому что не сможешь сюда вернуться.
- Тогда обещай, что не будешь читать мою.
- Как пожелаешь.
Девушка же не знала, что Николас уже прочел и прекрасно знал, что такого важного хотела сказать юная мисс валькирия.
***
- ГДЕ ТЕБЯ НОСИЛО?! Я все больницы, все морги обзвонила, всех твоих одноклассников – тебя нигде не было! – Провожает криками, встречает криками, а еще говорит, что любит меня. Прости, Ванесса, но я вообще не верю, что ты способна любить кого-то еще кроме одного светловолосого мальчугана.
- В библиотеке была. – Неожиданно, ага, но ведь правда. Домашние даже рты раскрыли.
- Что ты там делала? – Какой глупый вопрос. Что можно делать в библиотеке? С Ником, конечно, целовалась.
- Книжки разные читала. – Небольшая пауза и финальный аккорд. – О валькириях, например.
Ванесса охнула, схватилась за сердце и села на диван. Эдмунд с Лолой недоуменно переводили взгляды с меня на нее. Отлично, значит, супруги ничего не знали, весь спрос с Ванессы. И тут мне в голову гениальная идея ударила. Я повернулась спиной к семейству и стянула топ, обнажая метку.
- Ты сделала тату?! – А о крыльях-то она не знает.
- Нет, Ван. Это крылышки. Знаешь, как у валькирий. – Я резко развернулась и посмотрела прямо в эти ядовитые зеленые глаза, пытаясь вложить во взгляд все свое презрение, ненависть, все, что думала о ней и ее поведении.
- Как ты узнала? – Тихо произнесла Ванесса, отводя взгляд.
- Уж точно не от тебя. – Больше находиться с ней в одной комнате мне не хотелось, и я направилась наверх, в свою комнату, но в дверях остановилась. – К сожалению.
***
Две недели, отделяющие меня от встречи с матерью, продолжались мучительно долго. Ник не звонил, не писал. Я тоже молчала. Было ужасно сложно оторвать от телефона свои руки, набирающие номер Ника, который я успела выучить наизусть.
Сложнее только оторвать их от спины. Так что супрастин стал моим самым лучшим другом.
Ванессу я игнорировала, а она, поняв, что нет ей прощения, просто забила на меня, переключившись на других. Конечно, какое ей дело до меня, когда вокруг так много родственников. Вот исполнится мне восемнадцать, и уеду жить к Бернсу. Остальные меня тоже не трогали, по-моему, они стали меня опасаться, очень уж неохотно находились со мной в одной комнате. У меня не паранойя!
Друзьям я ничего рассказывать не стала. Они, конечно, поинтересовались, где меня носило, но, поняв, что ничего я не скажу, занялись своими делами: парни за два дня пытались подготовиться к экзаменам, мы-то с Гло уже были готовы, хотя оценки меня сейчас вообще не волновали. И Глорию тоже.
- У нас был секс. – С горящими от возбуждения глазами заявила мне подруга, придя в гости.
- Я не хочу подробностей. – Но кого интересует мое мнение? И если мне подробности хотелось сохранить в тайне, то Глория наоборот желала поделиться чуть ли не со всем миром. Хорошо, что ограничилась только мной. Так что о первом разе Гло и ее парня я знала все до мельчайших подробностей. Я как будто свечку держала. Вообще-то, я думаю, что слишком быстро у них все случилось. Сколько они там встречались-то? Неделю, две? Но Глория считает, что так и надо. Ее дело, конечно, снова ссориться я не хочу, так что помалкиваю. Я вообще в последнее время только и делаю, что молчу. Еще чешусь и набираю смски, которые так и не отправляю.
Тем не менее, экзамены я умудрилась сдать на «отлично». Даже как-то пережила двенадцатое число. А утром тринадцатого мне принесли посылку.
«Удивительно, что ты все-таки дожила до шестнадцати. Я заеду в шесть. Платье не надевай, мы поедем в бар.» - Гласила записка. Ну и пусть не написал «поздравляю», зато вспомнил!
- Мяу. – Раздалось из корзинки, которую мне доставили. Увидев записку, я совсем забыла, о самой корзинке, а из нее на меня смотрел маленький разноцветный комочек. Как, как он узнал, что я мечтала о кошке? Наш Мерлин недавно умер, и в доме стало пусто, что поделать, собак я не очень люблю.
Аккуратно я взяла котенка на руки. На меня смотрели два умных зеленых глаза с желтой каемочкой. Котенок был черепахового окраса, говорят, такие приносят хозяевам счастье, даже носик был трехцветный.
Моему восторгу не было предела. Весь день я носилась по дому с котенком на руках, это оказалась девочка, не желая ни на минуту расставаться с комочком счастья. Иногда, правда, порывалась поблагодарить дарителя, но решила сделать это вечером, не ограничиваясь простым «спасибо».
Собраться оказалось намного труднее, чем просто на деловую встречу с Ником. Мне ведь предстояло встретиться с мамой, значит, нужно выглядеть хорошей девочкой. С другой стороны, нужно было соблазнить Ника, значит, одеться стоило под плохую девочку. А с третьей стороны, была записка «Платье не надевай». Это намек, что он все равно его снимет, или в бары принято ходить голой, или все-таки это значит, что следует надеть штаны? Котенок мирно спал на разбросанных вещах, утомившись за день. А я переводила взгляд с непонятно откуда взявшегося в моем гардеробе короткого красного платья с очень глубоким декольте на любимую майку «Jack Daniel’s», которая в свое время чуть не довела до инсульта Ванессу. По-моему, в баре ей самое место. Я как-то забыла, что мне предстоит с матерью встретится, и ей вряд ли такая надпись понравится, зато Ник точно оценит. Правда, она не очень открытая… ладно, компенсируем красной помадой и каблуками.
Ник оценил. Стоило мне сесть в машину, как взгляд его упал на надпись, ничего не сказал, но усмехнулся. Я тоже заценила «keep calm and get drunk» на его кофте. Мы идеальная пара, правда?
- Тебе понравился мой подарок?
- Очень. – Я подвинулась поближе, чтобы как следует поблагодарить, но Бернс меня остановил.
- Никаких поцелуев. От твоей красной помады не ототрешься. – Я насупилась. У меня день рождения, он должен исполнять все мои желания!
- Если бы на мои дни рождения все исполняли мои желания… Как назвала? – Переменил все-таки тему.
- Налли Мая.
- Красивое имя.
- Я знаю. – Обиделась и отвернулась. Глупая. Могла ведь всю дорогу, пусть и недолгую, обнимать его, а вместо этого пялилась на знакомые пейзажи Бриджпорта.
Однако обида забылась, когда мы вошли в бар. Сердце бешено колотилось, колени подгибались. Ник не стал ничего говорить, просто крепко прижал. Я сразу расслабилась.
- Странная ты. Обычно люди в моем присутствии напрягаются. – Я неопределенно пожала плечами. Не время говорить об этом. Лучше выпить. И я двинулась к барной стойке.
- Виски и колу. Раздельно. – Ник меня опередил.
- А тебе? – Спросила я, когда бармен поставил на стойку бокал с виски и баночку колы.
- Виски для меня. – Чуть ли не из рук у меня вырвал бокал Бернс. – А тебе кола. – Я хотело было возмущаться, но он меня остановил. – Ты трезвая-то неадекватна, что скажет твоя мать, если ты еще и выпьешь? – Это кто тут неадекватный! – Вот об этом я и говорю. Пойдем за столик, там обзор лучше.
Мы сели на диванчик лицом ко входу. Какие-то пьяные мужики неподалеку мне присвистнули. Неприятно как-то. Хорошо, что платье все-таки не надела. Ник такой замечательный, он показал мужикам свои острые клычки, что в совокупности со шрамом производит нужный эффект, и положил руку мне на плечи, показывая, что ловить им тут нечего. Я воспользовалась ситуацией и прильнула к крепкой мужской груди, одурманенная его запахом, снова расслабилась.
Зато напрягся Ник. Я проследила за его взглядом и увидела подошедшую к бару женщину. Черные как смоль волосы, ярко-красные губы, тройной шрам, пересекающий левый глаз, черный латексный костюм и нос как у меня. А когда она повернулась, на спине я увидела метку, в точности как у меня только намного ярче.
- Теперь понятно, откуда у тебя любовь к шрамам. – Усмехнулся Ник.
- А ты с ней тоже спал? – Внезапно нашло на меня озарение.
- Нет, не довелось.
- Ужасное упущение.
- Ну ничего, я однажды спал с ее дочерью.
- А мог бы и не однажды.
- Глупенькая. Радовалась бы, что я тобой не пользуюсь.
- Значит, ты ценишь меня больше других своих женщин? – Но мой вопрос так и остался без ответа. Да и волновало меня это сейчас меньше, чем женщина у барной стойки.
Еще минуту я разглядывала ее, а потом дернулась было в ее сторону, но Ник меня удержал.
- Ты ее спугнешь. – Я непонимающе уставилась на спутника. – Ты правда считаешь, что валькирии жаждут знакомства со своими детьми?
- Тогда зачем все это?... – Растерялась я.
- Действовать нужно аккуратно. Ты останешься здесь, и если кто будет приставать, разрешаю его поджечь. Но вряд ли кто-то рискнет. А я пойду обрабатывать валькирию. И убери, пожалуйста, этот ревностный взгляд.
И он ушел, оставив меня обниматься с пустотой, еще и виски забрал. Холодно, неуютно и страшно.
- Меня не интересуют знакомства с подобными тебе. – Мужчина еще не успел и рта раскрыть, как Коко решила осадить его.
- В таком случае, ты неправильное место для отдыха выбрала. – Бернс и не подумал пройти мимо.
- Другого такого мерзавца я вряд ли здесь встречу. Если такие вообще есть на свете.
- В верховных валькирий встроен измеритель степени «мерзавцев»? – Коко не собиралась разговаривать с этим типом, даже находиться с ним в одном помещении ей было неприятно. Валькирия собралась найти себе другое место, хоть этот бар и был ее любимым, однако мужчина крепко стиснул ее руку.
- Ты не похожа на других валькирий, они совсем не прочь со мной поразвлечься. Как и твоя фиолетоглазая дочь. – Как Бернс и ожидал, слова произвели нужный эффект. Естественно, прежде, чем прийти сюда, он прочитал биографию верховной валькирии, и знал, что к своей последней дочери Коко питает непонятную слабость, с которой всячески старается бороться. Бернс знал, что неоднократно валькирия хотела познакомиться с дочерью, или хотя бы просто посмотреть на нее, но не решилась, ведь валькириям нельзя привязываться к смертным.
- Откуда ты знаешь? – Беспомощно взирая на мужчину со шрамом и понимая, что из бара уже не уйдет, произнесла Коко.
- Не только ты можешь все знать. Все еще не хочешь со мной разговаривать? – Мужчина нахально улыбнулся, понимая, что выиграл.
- Что тебе нужно? – Коко понимала, что секс на данный момент ее собеседника не интересует, для этого он слишком много знает. Шантаж? Она пока не поняла.
- Ничего особенного. – Он любил такие паузы, когда на лицах собеседников отражались самые разные мысли. – Хотел познакомить с дочерью. – Он вообще любил шокировать людей.
- Да я заполучу эту девчонку за пять минут! – Раздался пьяный голос рядом с беседующими. И омерзительного вида мужчина сделал пару неустойчивых шагов в сторону одинокой Валькери. Бернс среагировал моментально.
- Тронешь ее хоть пальцем, и я тебя убью.
- Ты мне угрожаешь? – Неуверенно развернулся мужчина к Нику, чуть не упав при этом.
- Скорее констатирую факт. – Прилюдно Бернс никого, конечно, убивать не собирался, да и вообще вряд ли бы стал мараться о такое ничтожество, но ему испортили финальную речь, не дав сполна насладиться произведенным эффектом, еще и Коко заметила испуганную Валькери.
Задира почувствовал, как испортилось настроение мужчины со шрамом, от которого теперь исходил такой ледяной холод и опасность, и постарался незаметно скрыться, что ему совершенно не удалось. Бернс однако потерял интерес к уползающему мужчине и внимательно следил за Коко.
Верховная валькирия сначала очень удивилась, что Бернс решил ее защищать, а потом решила посмотреть в сторону, куда только что смотрел вампир. Да так и замерла. На диванчике сидела хрупкая девушка и смотрела прямо на нее. Немного испуганные, но в тоже время очень уверенные фиолетовые глаза неотрывно следили за каждым движением Коко. Матери не нужно говорить, что перед ней ее ребенок, она чувствует его. Даже такая нерадивая мать, как валькирия.
И мать, и дочь, встретившись взглядами, напрочь забыли о существовании всего остального мира. Между ними вмиг зародилась связь, которая бывает только между матерью и дочерью, им не нужны были слова, они итак все чувствовали.
- Привет, мам. – Одними губами прошептала Валькери, когда Коко подсела к ней на диван.
- Привет, дочь. – Произнесла валькирия.
Бернс внимательно наблюдал за воссоединением матери и дочери и видел, как Валькери подняла на него полные благодарности глаза и прошептала «спасибо». Он кивнул и направился к выходу, успев заметить недовольный взгляд валькирии. Усмехаясь, Николас покинул бар, понимая, что не зря потратил время на эту девочку, она не забудет, они обе не забудут, и однажды отблагодарят его.
Техничка