80. Сказка о дьяволе
Он украл с неба ясный месяц
И спустил ладьею на волны;
Он приходит с ночным приливом,
У него весло из оливы.
Ты меня ждала на причале,
Не смыкала очей ночами,
Он увидел тебя, голубка,
И забыл о вечности Дьявол.
(с)
- Постойте! Мне нужно было выйти здесь! – воскликнула я, тронув водителя за рукав, когда машина со свистом пролетела мимо здания Фата-Морганы.
- Нет, не нужно, - возразила Мэри, зевнув и прикрывая рот рукой, - Ты ведь не думала, что мы позволим тебе жить отдельно с этими твоими… соседями?
- Нууу…
Еще долгих десять минут и вот таксист уже заносит наши чемоданы в дом. Я застыла в нерешительности рассматривая утопающий в зелени двухэтажный особняк из светлого кирпича, вполне сравнимый по размеру с нашим домом в Стрэндже. Беленые рамы полуциркульных окон, как и почти везде в Академии, мелкие стеклышки в переплетах двери, кусты белых роз, мощеная камнем дорожка и наш собственный почтовый ящик!
Амаранта деловито командовала процессом перемещения всех вещей в дом, несчастный водитель (который вовсе не обязан был этим заниматься) терпеливо выполнял ее указания, Ремедиос уже скрылась внутри. Еще немного помедлив, чтобы полюбоваться маленьким балкончиком, уставленным цветочными кадками, я толкнула дверь и вошла внутрь.
Амаранта и Реми стояли в прихожей, очень чистой и явно недавно отремонтированной, хотя даже обои на стенах сохранили свой винтажный вид, похоже за ними просто тщательно ухаживали, а не переклеивали раз в пять-шесть лет. Новая полировка пола и мебель, свежевыбеленный потолок, даже цветы в горшках повсюду. Прямо напротив входа была дверь в санузел, слева от нее проход в гараж, справа – лестница наверх, еще правее – кухня-столовая.
- Снять такой дом стоит дорого, - обратилась я к старшей близняшке, - Где ты взяла столько денег, Мэри?
- О, поверь, ты не захочешь этого знать, - уклончиво ответила она, беря за руку Реми и уходя сквозь прозрачную дверь, мягко скользнувшую вбок.
Само собой отец никогда не позволил бы нам потратить столько денег на дом, мама не стала бы так открыто ему перечить, а значит это все заслуга бабушки Серафины – единственной из всех, кого совсем не волнует мнение папы.
Экскурсия
Прихожая. С зеркалом и вешалкой, входом гараж и деревянной лестницей наверх.
Столовая и кусочек кухни. Почти вся мебель в доме была не новой, хотя и в отличном состоянии. Это немного странно сочеталось с новой техникой на кухне, современными дверями и прочим, но мы быстро привыкли.
Просторная кухня, с выходом во внутренний дворик, была полностью обеспечена всем необходимым, но особенно мне понравился «остров» из рабочих столов – сразу зачесались руки приготовить что-нибудь интересное.
Небольшая ванная на первом этаже была оформлена в светлых, бирюзово-голубых и белых тонах, оснащена угловой душевой кабинкой, раковиной и унитазом – ничего особенного.
Как оказалось, гараж не пустовал – в нем лежала целая груда металлолома! Впрочем, Ремедиос так вовсе не считала, долго ходила вокруг ржавого остова легковушки, восторженно бросалась на шею у Амаранте с благодарностями и даже успела поменять местами пару каких-то деталей.
Вход в ее спальню, которую обставили чуть позже, был прямо из гаража. Ни я, ни Мэри не рвались занять эту комнату, но каждая без раздумий согласилась бы, пожелай младшая поселиться в любой из двух спален наверху. Но тут Реми оказалась достаточно предсказуемой, расположившись поближе к любимым железкам. Естественные цвета, мебель под стать всему дому не новая – приобрели ее на «гаражной распродаже» на соседней улице, там новые студенты устроили капитальный ремонт.
Холл на втором этаже был причудливой формы, совсем небольшой, но тем не менее там поместился компьютерный стол, мягкий диван перед телевизором, а позже еще любимый балетный станок Мэри и мой мольберт (включая планшеты и краски). Вообще-то, поначалу там был котел (подарок отца на шестнадцатилетие) и Книга, но их быстро пришлось заменить на более безобидные предметы по просьбе Амаранты – «ведьминские штучки» пугали ее… Гостей. Еще из холла можно было попасть в мою спальню, комнату сестры и выйти на террасу.
Комната сестры была такой же, как и она сама: яркой, волнующей, но в то же время жесткие линии мебели и границы наводили на мысли о непримиримом, жестком характере. Эта комната была самой большой из всех, честное слово, я бы постеснялась оформить свой интерьер столь откровенно, но для Амаранты не существовало понятия «слишком» - она всегда и везде казалась уместной.
Моя спальня была в спокойных зеленых тонах (мой любимый цвет), с уютным уголком рабочего стола и большим зеркальным шкафом-купе (предмет зависти Мэри). Все портили только уродливый черный трон, Книга и котел – непременные атрибуты темной ведьмы.
Ванная на втором этаже несла явный отпечаток современного ремонта, особенно это отражалось на душевой кабине, которая была просто отгорожена прозрачными стенками. Зато старинное зеркало над длинной столешницей с врезанными в нее раковинами понравилось мне с первого взгляда, как и ванна на причудливых ножках-лапах.
Сразу за дверью, ведущий из кухни-столовой во дворик, располагалось еще одно царство Мэри – бассейн, музыкальный центр, лампы с разноцветными лучами и огромная розовая джакузи, покрытая неоднозначным рисунком с сердечками.
А вот лестница, спускавшаяся с террасы на втором этаже, вдоль комнаты Ремедиос, вела прямо в мою маленькую мечту – настоящий сад! Три плодовых дерева и клочок земли для посадок – это совсем не много, но зато настоящее! Я сразу представила, как весной буду возделывать грядки, ухаживать за цветущей яблоней, а осенью собирать сочные вкусные плоды. До этого момента я еще не знала, стоит ли нам тратить столько денег на дом в студгородке, но теперь уже понимала, что ни за что не смогу отказаться от моего маленького садика.
Амаранта возликовала.
Учебный год плавно вошел в нашу жизнь, не нарушая ее размеренного течения. Поселившись вместе с сестрами я почувствовала как невидимый груз свалился с плеч: больше не нужно было беспокоится что подумают обо мне соседи, не нужно было испытывать неловкость, пересекаясь с Тони за завтраком. С учетом отсутствия в поле зрения отца все вообще заиграло новыми красками, разве только ни одна из нас так и не смогла избавиться от привычки вставать самое позднее с восходом солнца. Я вообще была той еще соней, не редко по пути из своей комнаты к ванной натыкалась на двойняшек, уже полностью одетых и занятых своими делами. Если Реми не пропадала в гараже, то можно было застать ее за компьютером, решающей очередные домашние задачки, Амаранта почти каждую свободную минутку посвящала растяжкам у станка. Сестры быстро сориентировались и выбрали специальности: Ремедиос отправилась на математический факультет, Мэри – на кафедру актерского мастерства. Папа не отказал себе в удовольствии долго отчитывать ее по телефону, но когда это она его слушала? Бросив трубку на диван сестра, напевая, отправилась выбирать наряд на сегодняшний вечер, позволив отцу надрывать легкие на том конце провода сколько ему вздумается.
Второй курс, начавшись словно неохотно и медлительно, быстро набирал темп и однажды вдруг оказалось, что домашними заданиями нас уже завалили выше головы. Я успевала все делать в срок, каждый день проводила несколько часов у мольберта, помимо занятий по расписанию, рисуя все, что видела вокруг. Мазки широкой плоской кисти ложились друг на друга, окрашивая нарисованное небо в свинцово-серый, охра и окись хрома помогли проложить поля, изумрудно-зеленым, темным, проступил вдалеке лес, который я аккуратно покрыла поверх сизо-синим туманом, в котором спрятались коттеджи из светлого камня. Мне всегда нравилось писать пейзажи, гораздо больше чем натюрморты или портреты, может быть отчасти именно поэтому я так мечтала путешествовать и, обязательно, привозить с собой по толстой пачке этюдов и пару-тройку настоящих, законченных работ. До сих пор в комнате над кроватью висела картина, нарисованная в Такемицу (вторую выпросила Реми для себя), с каждой неделей я видела в ней все больше изъянов, но так и не могла расстаться.
Почти всегда дома было тихо, никто из нас не привык сидеть без дела, только вот Мэри, самая шумная, предпочитала заниматься ими где-нибудь еще. Ремедиос и я всегда были похожи, теперь это ощущалось особенно остро: я рисовала наверху, сестра возилась в гараже со своим любимым металлоломом, надеясь поставить его на колеса к весне. Изредка снизу доносилось звяканье железа и инструментов, но обычно и этого нельзя было услышать. Реми с упоением проводила все свободное время с гаечными ключами и отвертками в руках, завела себе даже отдельную вешалку – для выпачканного мазуте и машинном масле рабочего комбинезона, хотя часто так торопилась к возлюбленной технике, что забывала даже переодеться. Амаранта каждый раз громко ругалась, получая очередной счет из химчистки, но никогда не упрекала младшую. Да и как можно? Тоненькая Ремедиос, казалось, рассыплется на тысячи осколков, если повысить на нее голос. И оставалось только удивляться, как эти белые нежные ручки умудряются вкручивать тяжеленные болты и гайки, соединять толстые провода и при этом пребывать в состоянии абсолютного счастья.
Что касается Мэри… Ну, Мэри по большей части предпочитала находиться за пределами не только нашего дома, но и кампуса Академии вообще. В поисках развлечений, сестра не стеснялась отправиться в Бухту Беладонны, до которой никак не меньше двух часов на машине, или еще какой-нибудь близлежащий городок. Едва дотерпев до конца скучных (по мнению сестры) лекций, она прыгала в заранее заказанное такси и просила отвезти в какой-нибудь бар или клуб, или «еще куда-нибудь, подальше отсюда». Ну, у нее никогда не было особого рвения к учебе.
Амаранта возвращалась за полночь, с горящими глазами и мечтательным выражением лица, рассказывала о том как выбила три страйка подряд в боулинге, крутилась в электросфере, лихо отплясывала на танцполе и болтала в джакузи на крыше с симпатичным молодым журналистом. Мы с Реми слушали ее затаив дыхание, но не смели повторить подвиги.
- Ой, да ладно вам! – закатила глаза Мэри, когда мы в очередной раз отказались поехать с ней, - Как будто бы отец об этом узнает!
- Да нет, не узнает, - ответила я, отправляя кусочек куриного филе в рот.
- Так в чем проблема? – сестра вертелась перед зеркалом в прихожей, подкрашивая губы ярко-алой помадой.
- Мы будем знать, - подсказала Реми, присаживаясь рядом со мной.
- И что?
- И то. Лгать папочке не так-то просто даже по телефону, а ты с ним вообще не разговариваешь.
- Ваша правда, - вздохнула Мэри и тут же просияла, услышав гудок подъехавшего автомобиля, - Ладно, мне пора, Джейсон ждет!
В присутствии сестер мне стало намного легче, я чувствовала себя свободнее и увереннее, ведь теперь я была уже не одна. К сожалению, это никак не повлияло на мои отношения с посторонними, я по-прежнему никогда не могла заговорить первой, а если ко мне кто-то обращался, то тут же язык становился неповоротливым и огромным, так что и двух слов сказать невозможно. Амаранта злилась из-за нашей с Реми пассивности в обществе, иногда за ужином могла даже разразиться целой речью на эту тему, в итоге обвинив во всем отца. Да, Мэри искренне была убеждена, что это и ее дело тоже, не собиралась оставлять нас «совершенно не приспособленными к жизни», при любой возможности пыталась вытащить из дома хотя бы кого-то одного. Впрочем, удавалось ей это не часто.
Ремедиос, в отличие от меня, казалось бы, и вовсе не нуждалась ни в чем подобном, ее вполне устраивал своеобразный социум барахлившего автомобильного движка и новой электроотвертки. А я не могла дождаться начала занятий по психологии, которые появились в расписании только в середине октября. Зато лекции читались в Файрфлай-холле, моем самом любимом учебном здании, которое обладало традиционной чуть помпезной архитектурой Академии, но было маленьким и уютным: всего на четыре аудитории и пару преподавательских кабинетов.
На первый урок в семестре я пришла почти за час до его начала, не могла усидеть дома, решила немного прогуляться, выпить стаканчик кофе, однако ноги сами принесли меня в кабинет, еще пустовавший в это время.
Большинство студентов подошли только к самому началу, сонно зевая и передвигаясь не быстрее зомби, они рассаживались по местам, грохоча металлическими ножками стульев. Некоторые тут же погрузились в глубокий сон, сложив руки на парте, девушки принялись оживленно обсуждать премьеру фильма с популярным актером, еще одна красила ногти ядовито-синим лаком, только я и еще пара студентов (невысоких юношей в очках) заметили вошедшего в аудиторию преподавателя. Но он не растерялся – швырнул свой портфель на стол с громким хлопком, и воцарилась тишина. Он потер ладони друг о друга, стоя к нам спиной и позволяя разглядеть длинный хвост светлых волос, а затем резко обернулся широко разводя руки в стороны:
- Доброе утро, студенты! – некоторые поморщились от бодрого тона, - Меня зовут профессор Эндерс и я буду вести у вас курс основ психологии…
Далее последовал краткий план занятий на семестр, уточнения о требованиях и оценках и прочая важная информация, скрупулезно мной законспектированная в новой тетради. Профессор понравился мне сразу, еще до того как одним эффектным жестом заставил всех обратить на себя внимание. К тому же он был довольно молодым, немного сбивала с толку борода, но наметанный глаз художника сразу распознал подвох.
- Итак, а теперь давайте подумаем, что же такое психология? – обратился к студентам преподаватель, закончив выводить на доске тему, а я жутко смутилась, вдруг осознав, о чем я сейчас думала, вместо лекции.
Всю радость от интересных лекций, к сожалению, быстро выпили занятия магией в Бастионе. Они начались примерно в одно время с психологией. С неохотой я вытащила из дальнего угла платяного шкафа «одежду настоящей волшебницы», любезно подаренную мне отцом, и натянула ее на себя. Облегченно вздохнула, обнаружив что забыла неудобную остроконечную шляпу дома, в ней я чувствовала себя еще не уютнее, чем в неудобном платье с жестким корсетом, рваной юбкой и чересчур глубоким декольте.
Проникнуть в подпространственный карман Бастиона можно было только на метле, поскольку «окно» находилось высоко в воздухе, пришлось взгромоздиться на ненавистную конструкцию – терпеть не могу летать. Это очень страшно, постоянно кажется, что вот-вот упадешь, а ведь ловить внизу будет некому! Осторожно поднявшись вверх, я направила древко метлы в сторону прохода, медленно подобралась к нему и, крепко зажмурившись, нырнула вперед.
Раньше я никогда не бывала в Черном Замке, он не понравился мне с первого взгляда. Вокруг царила вечная ночь, острые пики деформированной земли вызывали смутное беспокойство, повторяя хищные формы башен царственно раскинувшейся темной громады Бастиона. Я еле-еле ковыляла, не только из-за неудобных туфель, но и из-за желания вообще сбежать отсюда, но выхода не было и я толкнула скрипучую деревянную дверь в три моих роста. В длинном коридоре один за другим вспыхнули магические светильники, отбрасывая зловещие красноватые тени на каменные стены и пол.
- Ну здравствуй, Урсула де Лоран, - Рената темная сидела на своем черном троне заложив ногу на ногу. Сияя и переливаясь всеми оттенками противного ядовито-зеленого, она осматривала меня с ног до головы своим цепким, почти осязаемым, взглядом.
- Здравствуйте… Наставница, - помедлив ответила я.
- Не станем тянуть время, у нас его не так много, верно? Котел вон там, книга рядом, - указующий взмах изогнутой волшебной палочкой, - Покажи мне, что ты умеешь, для начала.
Рената осталась совершенно недовольна моими навыками, обозвала отца упрямой бестолочью, и выдала мне целую кипу учебников темной магии для начинающих. Благо, они имели приятную функцию уменьшения и помещались в карман, как обычная связка брелоков. Начинать пришлось с ненавистных зелий, теперь возвращаясь домой я не только смертельно уставала, но и приносила «божественный» аромат перепревших грибов, гнилого мяса и целой смеси травяных запахов. Амаранта однажды даже отбросила вилку и спешно помчалась в туалет, зажимая рот рукой. После я не меньше двух часов проторчала в душе, чуть не содрала с себя кожу мочалкой, стремясь избавиться от малейшей капли пропитавшего всю меня целиком зелья. И все равно казалось, будто бы вонь проступает сквозь нежный персиковый гель для душа.
Успокоение приносили только занятия садоводством. Я не могла рисовать после посещения Бастиона, слишком нервничала, то и дело отвлекалась, дрожали руки, так что линии выходили неровными и смазанными. Не могла сосредоточится на домашних заданиях, потому что режим полностью сбился из-за разных временных веток в Академии и «кармане», иногда я даже не понимала уже утро, еще утро или вообще, вечереет. Методичное, не требующее особых умственных нагрузок подстригание кустов и деревьев, вскапывание грядок и опрыскивание растений от паразитов – вот где было спасение!
- Амаранта! Только не снова! – звон стекла и негодующий возглас Реми, отправлявшейся на занятия, вырвал меня из собственных мыслей и заставил оторваться от поглощения утреннего омлета. Мэри сидела рядом, нарезала ножом маленькие кусочки и даже не обернулась, услышав сестру. Ремедиос вернулась и сердито, из-под челки, посмотрела на нас, - И когда это прекратится?!
- Не знаю, - пожала плечами Мэри, - Иди на занятия, я все выкину сама.
- Но ведь жалко, такие красивые! – возразила я, чуть наклонившись назад и сквозь окно, рассматривая прозрачные стеклянные вазочки с целыми композициями или одинокими розами, которыми Амаранту то и дело заваливали поклонники, следуя давней местной традиции.
- И кто будет за ними ухаживать? Купать в холодной ванне и все такое, - сестра уже доела и теперь ставила тарелку в посудомойку, - Нет, спасибо, слишком много проблем.
Безжалостно покидав роскошные букеты в черный мусорный мешок, Мэри отдала его в руки работника машины по сбору отходов, который как раз подъехал к нашему порогу.
- Никакого воображения, - пожаловалась она, возвращаясь в дом, - Все как один считают, что я без ума от красных роз! А я вообще-то предпочитаю лилии, неужели так трудно поинтересоваться?
Мэри была как магнит, она притягивала к себе не только мужчин (и не только), которые теряли голову после первого же свидания и обрушивали на наши головы шквал звонков, подарков и букетов. Сестра же вовсе не была вдохновлена подобным энтузиазмом, каждый вечер отключала мобильник и выдергивала шнур обычного телефона их розетки, все цветы отправлялись на помойку, а подарки (благо, в Бухте принято не снимать бирки) сдавала обратно в магазины.
- Мне ведь надо на что-то жить! – отвечала Амаранта, на наши с Реми осуждающие взгляды и неслась в Сити покупать новое платье, - И не надо так смотреть! Я с ними даже не спала!
Впрочем, мы быстро привыкли к хороводу дам и кавалеров, вымаливающих у Мэри второе свидание, но так и не получавших вожделенный приз. Она всегда была ветреной и непостоянной, умудрялась закрутить роман даже в школе (а мы учились в школе для девочек!), сбегала на свидания из-под зоркого папочкиного ока. Теперь же, когда отца не было рядом, Амаранта предпочитала отрываться на полную катушку, тонко балансируя на грани дозволенного и милостиво позволяя многочисленным желающим носить ее на руках.
Зимой, правда, мне стало уже совершенно некогда думать о похождениях младшей сестры и ее моральном облике. Да и, в конце концов, это исключительно ее личное дело, в наличии головы у нее на плечах я абсолютно уверена, а папину роль надсмотрщика мне совсем не хочется примерять на себя. А пока Амаранта и Ремедиос наслаждались прелестями первого курса, который щадил студентов и не загружал их до отказа, мне приходилось работать не покладая рук. И дело было даже не столько в стандартных занятиях для второго года обучения, сколько в дополнительных курсах, которых я взяла слишком много, переоценив свои силы. Возможно, мне все давалось бы легче, но постоянные полеты в Бастион грубо вырывали из реальности, перепутав все возможные даты, дни недели и хорошо еще не месяцы в голове…
- Мисс де Лоран, задержитесь, пожалуйста, после занятия, - голос профессора Эндерса мягко вернул меня в настоящий мир, вместе со звонком, возвещающим о конце лекции.
- Да, профессор? – Я собрала свои вещи и подошла к учительскому столу.
- Мисс де Лоран, у меня есть для вас небольшое предложение, - преподаватель улыбнулся, и я вдруг почувствовала, как меня отпустил холодный кулак, всякий раз сжимающий сердце перед полетом к наставнице Ренате, - Вы единственная студентка, для которой психология является курсом не обязательным для выпуска. Строго говоря, вообще не понимаю что вы здесь делаете.
- Это личное, сэр.
- А я и не спрашивал. Просто мне нужен помощник для систематизации некоторых бумаг, но тут возникает неприятная загвоздка. Я не могу, в благодарность за помощь, поставить зачет будущему медику, но могу это сделать для вас.
- Что от меня потребуется, профессор? – не то что бы мне хотелось нагружать себя еще больше, но отказать в такой просьбе кому-либо слишком сложно. И учитель еще выглядел так, будто бы я его последняя надежда.
Теперь, каждую среду и пятницу, я приходила в кабинет с латунной табличкой «Дж. М. Эндерс» и диктовала профессору номера и заголовки документов, оценки студенческих работ и еще много всяческой странной информации. Профессор туманно ответил, что это нужно зачем-то деканату, собираются что-то там анализировать и выводить какие-то среднестатистические данные. Но времяпрепровождение оказалось намного более приятным, чем я думала по началу и, во многом, это была именно заслуга профессора Эндерса, который оказался в жизни почти таким же, как и на лекциях: жизнерадостным, позитивным и с безумно красивой улыбкой.
И однажды я вдруг поняла, что с тоской жду каждую среду и каждую пятницу, только чтобы остаться с профессором наедине. И испугалась.
К апрелю, когда сошел уже весь снег, которого я почти и не увидела, разрываясь между магическим миром и обычным, Ремедиос превратила груду железа в симпатичную серебристо-белую машинку, на которой теперь гордо рассекала по студгородку.
- И когда ты успела научиться водить, - полюбопытствовала я, - Отец же всегда был против.
- Закончила курсы осенью, уже в Академии, - просияла сестра, вытащив из кармана ламинированную карточку водительского удостоверения и помахав ей в воздухе, - Кстати, возьми зонт – дождь будет.
- Да нет, по прогнозу не обещали, - отмахнулась я.
- Ну как хочешь, - Реми пожала плечами, - Я предупредила.
И – точно, пришлось проторчать в здании мюзик-холла «Королеффа» полтора часа, да и то едва успела забежать туда, пока не промокла окончательно. Да, в чутье на погоду Ремедиос обойдет любого синоптика!
Вдобавок, на подъездной дорожке, мне встретилась Амаранта, страстно целующаяся с каким-то парнем, обладающим волосами цвета бешеного баклажана. Я мгновенно покраснела и отвела взгляд, но Мэри меня уже заметила и оторвалась от своего партнера:
- Привет, Урсула!
- Привет, Мэри, - я вопросительно посмотрела на сестру, ожидая пока она познакомит меня с новым ухажером, но ее больше занимал процесс стирания размазавшейся по щеке помады.
- Ах, да, - спохватилась Амаранта, представляя нас друг другу - Это Кантер. Кантер, это моя старшая сестра Урсула.
Черный кожаный плащ и тяжелые ботинки Кантера Стейтхорна надолго поселились в нашей прихожей. Надолго, со скидкой на непостоянство Амаранты, это примерно два с половиной месяца, по истечении которых она посчитала его «скучным неинтересным занудой» и бросила без малейшего сожаления. А пока до того счастливого дня было еще далеко, мы с Реми успели не единожды наткнуться на счастливых влюбленных в каждом уголке дома. Определенно самым любимым их местом был большой диван в холле наверху, как раз именно поэтому мне и пришлось переселить все свои «колдовские штучки» к себе в комнату по деликатной просьбе Мэри утверждавшей, что они пугают Кантера. И не смотря на все занудство и скукоту, именно Кантеру было уготовано стать первым мужчиной Амаранты, о чем она половину ночи громко «рассказывала» всему дома. А может быть еще и парочки соседних.
- Вы должны это попробовать! – одетая в одну лишь рискованно короткую красную комбинацию, растрепанная и с горящими глазами, заявила Амаранта.
- Что именно? – полностью одетая, как и я, спросила Реми, протянув руку к банке с вишневым джемом.
- Секс, разумеется! – ответ заставил нас обеих принять как раз такой же оттенок, как содержимое банки. Мое лицо, наверное, и вовсе слилось по цвету с волосами.
Взволнованно взглянув на часы, я принялась тихо пробираться к входной двери – только бы не опоздать! За окном уже было темно, зеленели свежая майская трава и листья, услышав голоса сестер из столовой я чертыхнулась, но все равно попробовала как можно незаметнее выскользнуть наружу.
- Так. И куда это ты собралась? – пригвоздил меня к полу голос Амаранты, до двери оставалось не больше полутора шагов.
- Мммм… - неопределенно отозвалась я, лихорадочно думая попытаться соврать или сказать как есть, а затем выпалила, - На свидание.
Лицо Мэри недоверчиво вытянулось, Реми застыла не донеся чашку чая до рта. Мне стало даже обидно: ну неужели свидание у меня – настолько невероятное событие? Впрочем, оказалось праведный гнев Амаранты вызвал вовсе не факт самого свидание, а нечто другое.
- На свидание?! В ЭТОМ?! – вскочила сестра со своего места и, в три шага оказавшись рядом, дернула мой старый уютный свитер, - Урсула, ты совсем ума лишилась?
- П-почему?
- Да потому, что если пойти на первое свидание в ЭТОМ, то второго не будет, - безапелляционно заявила Мэри, вцепившись в мой локоть и потащив за собой наверх.
- Но я уже опаздываю!
- Ничего, подождет, - голос сестры приобрел наставительные нотки, - для девушки приходить на свидание вовремя – это вообще почти моветон!
И зачем я только сказала им правду? Лучше бы соврала, что иду в библиотеку, все равно ни кто бы не удивился, а мне не пришлось бы переживать все ужасы макияжа и проходить процедуру накладывания лака на ногти. Да, я действительно шла на свидание, сердце трепетало в ожидании, разум никак не мог поверить в собственное счастье.
В тот вечер я осталась в студии подольше, нужно было дописать новую постановку, но стандартного времени занятий категорически не хватало. Все уже давно побросали карандаши и кисти, успели вдоволь наговориться с друг другом, резво собрать вещи и испариться из аудитории с первыми звуками звонка. Профессор Лонелли еще немного покопалась, но затем тоже накинула легкое весеннее пальто и вышла, оставив мне напутствие:
- Урсула, когда закончите, закройте кабинет и сдайте ключ на вахту. Оставлю его вам вот здесь, - миниатюрная пожилая леди показала на вешалку для одежды у двери, - Ну все, до встречи в понедельник!
- Всего доброго, профессор, - кивнула я, возвращаясь к работе.
Еще вот здесь нужно усилить тень, там размыть – не должно быть такой четкой границы на заднем плане, а тут надо слегка уменьшить рефлекс от яблока, слишком лезет в глаза… Не знаю сколько прошло времени, наверное не меньше пары часов, когда я услышала тихие шаги сзади. Похолодев, я обернулась и, тут же расслабилась:
- Профессор Эндерс? Я думала в здании уже пусто.
- Так и есть.
Он резко шагнул вперед, обхватил меня, прижав руки к бокам, и поцеловал. По-настоящему, крепко и сильно, не позволяя уклониться и совершенно не давая никакой возможности не ответить. А я и не протестовала, в голове взрывались фейерверки, сердце застучало в удвоенном ритме, моих сил хватило только на то, чтобы удержать свои выпачканные в красках руки подальше от чистого выглаженного профессорского костюма. Даже во сне мне никогда не снилось, что мои чувства – взаимны.
- Простите меня, Урсула, - он словно очнулся от забытья, - Мне не следовало этого делать.
- Профессор Эндерс… - выдохнула я, а потом вдруг сама подалась вперед и быстро поцеловала его в губы, боясь что он вот-вот уйдет из кабинета и, заодно, моей жизни.
Несколько секунд он хмурил брови, но вот его лицо озарила улыбка, та самая, в которую я влюбилась почти с первого взгляда.
- В таком случае, когда мы наедине, можете звать меня просто Энди.
- А вы можете не говорить мне «вы», - поспешно и неловко парировала я, вытирая руки тряпкой для кистей.
- И вы тоже, - засмеялся он, грея мои замерзшие пальцы в своих больших теплых ладонях, - Урсула де Лоран, ты пойдешь со мной на свидание?
- Да, - сдержанно ответила я, хотя на самом деле хотелось крикнуть это на всю Академию, а после еще спеть песню о счастье.
И вот, спустя полчаса времени (то есть я уже должна была давно стоять в назначенном месте), Амаранта подвела меня к зеркалу, которое показало красивую девушку. У нее были длинные прямые волосы, подведенные золотисто-коричневыми тенями глаза, нежно-розовая помада в тон лаку на ногтях, поверх легкого платья накинут вязаный кардиган, и эта девушка ни капли не походила на Урсулу де Лоран. Ну, разве что цветом волос, который так некстати всегда выделял меня из толпы.
- Нравится? – спросила сестра.
- Безусловно, - улыбнулась я ей, чтобы не обидеть, ведь Мэри так старалась. Ну и у меня не было еще сорока минут в запасе.
- Тогда давай, вперед! Покори его полностью!
Ветер обдувал голые ноги, мне все время хотелось натянуть платье пониже, а ведь из гардероба Амаранты оно было едва ли не самым длинным. Восхищенный взгляд професс… Энди стал мне наградой, когда я неловко ступая на непривычных каблуках подошла к дверям ресторана, опоздав почти на час.
- Выглядишь потрясающе! – всего одна фраза заставила меня просиять и забыть обо всех пережитых мучениях, - Пойдем, я уже заказал столик.
До конца семестра оставалась всего три недели, но мы не могли встречаться в студгородке, ведь социальные статусы «преподаватель» и «студентка» никто не отменял, так что нам пришлось отправиться ближайший городок. Денвилль лежал на равнине, имел население в несколько тысяч человек и мог похвастаться четырьмя небоскребами в центре, на первом этаже одного из них и располагался недавно открытый ресторан, в который мы отправились. Наш столик оказался не с отдельными стульями, а окружен удобным мягким диванчиком, так что сидели мы совсем рядом, иногда задевая локтями друг друга.
- Рекомендую взять лосось, его здесь неплохо готовят, - улыбнулся мне Энди, я кивнула и потом ела даже не замечая вкуса, потому что его рука накрыла мою.
После ужина мы отправились в парк, смотреть выставку скульптур, приехавшую вместе с автором из самых Цветущих Холмов. Я с восторгом переходила от одного экспоната к другому, оценивая качество работы и безумно красивую подсветку, но вот наши пальцы снова переплелись, и я забыла обо всем на свете.
Энди отвез меня домой ровно к одиннадцати, на прощание целомудренно поцеловал руку и укатил в темноту. Я осталась одна, немного разочарованной, но все-таки невероятно счастливой.
- Мы хотим подробностей! – хором оповестили меня сестры, едва я успела переступить порог.
И вообще, порядочные девушки на первом свидании не целуются.
- И никакой он не старый, - возразила я Реми, пока мы отплясывали возле бассейна твистл, - Энди чуть за тридцать, всего лишь на десять лет старше меня!
- Старый, старый, - мурлыкнула Амаранта, свешиваясь из джакузи за бутылкой шампанского и, одновременно давая сидевшим там парням рассмотреть свою… ммм… Заднюю часть, едва прикрытую клетчатым бикини.
- Зато у меня он один! - запальчиво ответила я сестре, но она уже не слушала, погрузившись в пузырьки и флирт.
После окончания семестра Амаранта заявила, что «с нее хватит» и закатила шумную вечеринку в честь перехода на второй курс. Пунш и шампанское лились рекой, забивая фильтры в бассейне, незнакомые люди стадами бродили по нашему дому, доедая остатки еды, даже мы с Реми не смогли остаться в стороне от праздника и, нацепив купальники, присоединились к веселящимся.
У меня с Энди было еще четыре свидания, все внутри меня горело пожаром, словно тот поцелуй в аудитории стал искрой, которая подожгла месяцами копившийся хлам. Не сразу, далеко не сразу, я поняла, что без памяти влюбилась в симпатичного молодого преподавателя психологии, к которому не только хожу на лекции, но и несколько часов сижу с ним наедине дважды в неделю. Стоило большого труда не подавать виду, не осмеливаясь даже мечтать! А теперь, когда семестр закончился, вместе с основами психологии, нам больше не нужно будет скрывать отношения, мне хотелось танцевать. Что я и делала, на радость Мэри, которая уже и не надеялась растормошить меня и Реми.
И, конечно же, другого времени для визита папа выбрать не мог. Появившись аккурат в разгар веселья, брезгливо переступил через заснувшую прямо на полу кухни парочку, он вышел к бассейну.
- Что. Здесь. Происходит, - его костюм-двойка резко контрастировал с полуголыми телами в бикини и плавках.
Вечеринка мгновенно захлебнулась, пьяно хихикая, толпа студентов двинулась вдоль улицы, на ходу натягивая на себя одежду и подгоняемая грозными воплями отца. Мы с Реми всего-то танцевали твистл, но получили нагоняй по полной программе, Амаранта же, которую пришлось вытаскивать из джакузи с тремя юношами, привела любимого папочку просто в бешенство. Он кричал никак не меньше часа, остановился только охрипнув окончательно и выдав нам указания:
- К восьми часам здесь должно быть идеально чисто. Я буду ждать вас наверху. Всех троих.
Переглянувшись, мы вздохнули и взялись за тряпки, приступая к удалению следов былого веселья. Начинались каникулы.
Ровно в восемь мы с сестрами чинно сидели на диване, отец стоял перед нами и выдерживал драматическую паузу, прежде чем с плохо скрываемым триумфом произнести:
- Амаранта, Ремедиос, я приехал специально чтобы сообщить вам эту замечательную новость. Вы выходите замуж.