Время откровений
Валькери
Я считала валькирий жестокими, беспощадными, созданиями без сердца, но моя мать оказалась совсем не такой. «Моя мать» такое непривычное сочетание, но так греющее душу. Мы поладили сразу. Не было неловкостей или вопросов, где она была все это время. Я быстро поняла, что валькириям не место на земле, что им нельзя привязываться к смертным, что сойти в мир людей они могут лишь раз в год. Теперь я знала, какой день в году будет моим самым любимый – день встречи с матерью. Она сказала, что будет давать мне знать, где и когда мы встречаемся. Спустя шестнадцать лет обрести мать – это странно, но это правильно. Ведь у всех должны быть матери. Возможно, я была слишком груба с Ванессой, она ведь действительно старалась быть мне матерью все эти годы, просто у нее не могло получиться, потому что она – не моя мать. Она мать моего отца, который не понимает, от чего отказался. Он все еще в клинике не только из-за потери жены, но и утраты матери. Он отказался от нее, желая сделать больно ей, но сделал хуже только себе. Странно, что раньше я его не понимала. Зато теперь я точно знаю, как можно вернуть его к жизни – помирить с матерью. Но для начала мне самой не помешало бы помириться с Ванессой.
Ванесса
Я закончила писать и отложила ручку. Передо мной на столике лежало два письма, они рассказывали обо всем, что произошло за день: о самочувствии Лолы и Эйприл, об успехах Эдмунда во главе компании, о повышении Мануэля, о прогулке с Пилар и Дести, о Робере, который никак не желает видеть, что Тиана им заинтересована, о Танатосе, который постарел, ветеринары говорят, что ему осталось немного, о том, как не хочу потерять еще кого-то, пусть это всего лишь питомец, но оказалось, что и к ним привязываешься так сильно, будто они члены семьи, о том, что скучаю без Мерлина, о новой кошке и, конечно, о Валькери. Она очень растаивает меня в последнее время. Слушаться она никогда не слушалась, но теперь стала просто невыносимой. Сбегать из дома, хамить – разве для этого я ее воспитывала, как свою дочь? Что я сделала не так? Где ошиблась? Никудышная из меня мать, ни сына счастливым сделать не смогла, ни внуков. Если бы ты только знал, как сильно я раскаиваюсь, как сильно сожалею. Если бы только поговорил со мной, может быть, я смогла бы рассказать, как сильно ты нужен мне, как я люблю тебя, как нужен ты своей шестнадцатилетней дочери. Но ты не хочешь меня видеть, не хочешь слышать, даже письма мои выбрасываешь, не прочитав. Но я все равно буду продолжать их писать, вдруг однажды ты все же прочтешь. Знаешь, когда я каждый вечер пишу тебе письмо, я представляю, что ты сидишь рядом, внимательно слушаешь и улыбаешься мне своей очаровательной улыбкой. Я почти забыла, как она выглядит, но я помню, как сильно любила ее, даже если никогда не говорила. Если бы ты только знал, как мы все нуждаемся в тебе. А ведь ты знаешь. Тогда почему, почему не вернешься? Не ради меня, я причинила тебе слишком сильную боль, но ради детей. Да, они уже взрослые и самостоятельные, но все еще любят тебя, все еще ждут, им так хочется рассказать о себе, о своих успехах, о своих семьях, о своих детях. Да, они уже большие, но ты все еще нужен им. И Валькери ты нужен. Я знаю, что ты коришь себя в измене, злишься, что поддался, что предал любимую, и винишь во всем девочку. Но она не виновата. Она бы все отдала, лишь бы ты взглянул на нее, улыбнулся и назвал дочерью. Я тоже отдала бы все, лишь бы увидеть, что маленькая Ванесса обрела папу. Я отдала бы жизнь за одну твою улыбку и ласковое «мама». Ведь ты отец, почему ты не хочешь понять меня? Зачем ты отказался от детей, ведь так любишь их, я знаю. Особенно Пилар, так похожую на Сиену. Знаешь, у твоей внучки – малютки Дестини – красные глаза, как и у тебя.
А Валькери такая же безобразная поджигательница. Еще она очень умная и активная девочка, пусть вредная и своенравная. Просто ей не хватает тебя. Нам всем тебя не хватает. И мне тоже… Я не прошу тебя вернуться ко мне, только верни детям отца, они итак остались без матери. Не повторяй моих ошибок, прошу тебя. Твои сердечные дела не должны влиять на твоих детей. Ты ведь знаешь, чем это закончилось в нашем с тобой случае.
Слезы. Соленые струи текут по щекам, заливая стол, колени и письма. Когда-то я думала, что не умею плакать. Теперь так думает Валькери. Как же я не хочу, чтобы однажды ей пришлось переубедиться в этом. Как бы я хотела, чтобы ей никогда не пришлось плакать. Но мне иногда кажется, что она старательно ищет способы выбить из себя слезы. Валькери. Она злится. Я понимаю, но почему она не понимает меня? Очень нелегко сказать своенравному подростку, что его мать валькирия. Кто вообще в такое поверит? Только тот, кто знает. И она узнала. Если верить Бо, а я ему верю, Валькери познакомилась с матерью, не без помощи некого Бернса – подонка, мерзавца и убийцы. Девочка моя, зачем ты с ним связалась? Он ведь заставит тебя поплакать. Не нужен тебе такой мужчина, не будешь ты с ним счастлива. Подальше нужно держаться от таких, а не бегать по дому с горящими глазами и его подарком в руках. Я тоже была молоденькой, тоже влюблялась не в тех мужчин, все мы знаем, к чему это привело. Валькери, Вольдемар, почему вы так стараетесь повторить мои ошибки?
Что делать? Как быть? Я не знаю, как все исправить, как все наладить.
Взгляд упал на второе письмо. Письмо для Вольдемара я утром отдам Роберу, который всегда заезжает ко мне прежде, чем поехать в клинику. А второе письмо займет место среди других рядом с детским альбомом Вольдемара. Письмо для Лашанса. Оно точно такое же, как и для Вольдемара, но оно никогда не покинет пределы моей комнаты. Возможно, я бы и решилась отправить, даже после своего грубого поведения, но я не знаю куда. Он пропал. Убил Мосса и исчез. Никто не знает, где он, или как с ним связаться. Отказываясь от него, я не думала, что будет все вот так. Я думала, что забуду, успокоюсь, найду себе нового, в конце концов. Я ошиблась. Снова. Шестнадцать лет без мужчины. Подвиг, достойный монашек. Я не хочу другого, мне не нужен другой. Никто не вызывает во мне тот же трепет, ту же слабость, те же чувства. Даже простого физического влечения я не чувствовала с тех пор, как выгнала Лашанса. Не прошло и дня, чтобы я не думала о нем, что было бы с нами, не прогони его тогда. Я знаю, он помог бы мне справиться. Я была бы слабой рядом с ним, но единым целым мы были бы сильней. Еще одна моя ошибка. Очередная. Сколько еще я их совершу?
***
Валькери
Чешется, чешется, чешется. Ник, где ты? Ты должен держать мои руки. А вместо этого развлекаешься с другими. Я так думаю. Ты же не пишешь. Прислал пособие для юных валькирий и доволен? Я ведь даже поблагодарить как следует не успела. Но пособие – вещь нужная, не спорю. Например, я узнала, что жуткий зуд будет продолжаться, пока крылья не прорвутся наружу, разрезая плоть и причиняя адскую боль.
Очень утешительно, не так ли? Это еще не самое приятное. Только 10% детей валькирий выдерживают это, остальные 90% умирают от боли или потери крови. Просто потрясающая статистика. И только у 5% детей валькирий вообще начинают резаться эти крылья. Мне, конечно, льстит попасть в число избранных, но, черт возьми, я не хочу умирать в шестнадцать из-за крыльев, которые почему-то решили появиться именно у меня! И это еще не все. Когда, наконец, прорежутся крылья неизвестно. Этот процесс может занять, как несколько месяцев, так и десяток лет. А пока метка просто будет нестерпимо чесаться, так, что даже супрастин не поможет. Остается только свыкнуться и перестать обращать внимание. Я так и делаю, но когда нервничаю, игнорировать зуд не в силах. Когда же крылья прорвутся наружу, и ты по счастливой случайности останешься жив, чесотка прекратится, крылья в любой момент можно «сложить», толком процесс я не поняла, но вроде они становятся частью метки, делая ее ярче. Захотел – расправил крылья, захотел – спрятал. И все это совершенно безболезненно. Заманчиво, ага. Только одна маааленькая, незначительная проблемка – надо пройти через море крови и адской боли. Всего-то. Кажется, я стала смеяться немного истерично. Это ведь нехорошо, да? Как там Лола учила дышать? Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Не помогает!! Черт. Подпалить тумбу – отличный способ помириться с Ванессой. Но я не могу больше, она ужасно чешется.
***
Ванесса
Выплакавшись, я спустилась на первый этаж, намереваясь выпить успокоительного. Домашние уже спали, однако с кухни шел запах гари. Когда я включила свет, то увидела на полу скорчившуюся Валькери и истерично чешущую спину в районе тату, то есть метки. Кухонная тумба рядом почернела и источала запах горелого. Честно говоря, я растерялась. Валькери не замечала меня, продолжая царапать спину. Я не придумала ничего лучше, чем схватить руки девочки и прижать к груди.
- Спасибо. – Осипшим голосом произнесла Валькери. – Не отпускай, пожалуйста.
- Что с тобой? – Собственный голос прозвучал очень взволнованно.
- Крылья режутся.
Еще долго мы сидели на полу в кухне, я крепко держала руки девочки, а она рассказывала мне ужасы о крыльях. Аид, я и не подозревала, какие испытание предстоят девочке, рожденной от валькирии. Как будто мало в ее жизни дегтя. За что ей такие испытания в жизни? А ведь ей не так много лет. Что же ее ждет дальше? Сколько боли она держит в себе? Не знаю, чем мои объятия помогут, но я так хочу, чтобы она знала, что не одна, что у нее есть я.
Мы говорили, впервые говорили о самом сокровенном, о самом запретном, о самом нас обеих съедающем изнутри – о Вольдемаре. Валькери такая молодая, а такая рассудительная. Она говорила, что вернуть Вольдемара к жизни смогу только я, что ничто не заменит материнскую любовь, что эта магия, настоящая магия, связывающая детей и их матерей при рождении, магия способная исцелить от любой раны. Она права. Она, конечно, права. Материнская любовь способна творить чудеса, и теперь я точно знаю, что должна делать. Как только это не пришло в голову мне раньше?
***
Валькери
Внимание, акция: поговорил с Ванессой – поговори и с Бернсом.
Честное слово, я не собиралась ему звонить. Во-первых, ночь на дворе. Он, конечно, вампир и вряд ли спит, но он же может быть с другой, а я этого не вынесу. Во-вторых, первым звонить должен мужчина, навязываться – невежливо. Другое дело, что раньше меня это не волновало. Я скучала, я хотела его увидеть, хотела прижаться к нему, хотела хотя бы услышать. Пальцы сами набрали номер, а руки поднесли телефон к уху. Сама бы я не решилась.
- Соскучилась? – Вместо приветствия произнес Ник. Очень-очень!
- Нет, просто не спится.
- И ты рассчитываешь, что я спою тебе колыбельную? – Улыбается, я это чувствую.
- Можешь просто рассказать, как дела. – Я забралась под одеяло и свернулась калачиком, звук его голоса согревал и успокаивал.
- Так себе дела. Пока водил одну вредину по библиотекам, упустил выгодного клиента. – В голосе Ника не было упрека, все тоже тепло.
- Прости. – Но мне все равно было неловко.
- О, можешь не переживать, я уже включил это в список твоих долгов.
- И когда я смогу рассчитаться? – Мне кажется, я начинаю понимать, что он имеет в виду.
- Когда перестанешь поджигать все на своем пути. Ковер, кстати, тоже в списке. – Не виноватая я, что во время нашего мммм…. знакомства, я подожгла ковер в спальне.
- А мне показалось, что тебе это понравилось…
- Огонька добавило, не спорю. – В трубке послышалась усмешка. – Но я немного переживаю, вдруг ты подожжешь меня?
- Так вот почему мне не удалось тебя соблазнить! – Мы оба рассмеялись.
- А вариант, что я жду твоего совершеннолетия, ты не рассматриваешь? – Сердце пропустило удар. Он не шутит?
- В первый раз тебя это не остановило…
- Я тогда еще не знал, что книга интересная. – Я. Ему. Нравлюсь. Я что, уже научилась летать? Или его слова так вскружили мне голову?
- Тогда берегись, вот исполнится мне восемнадцать, и я приду возвращать долги.
- И зарабатывать новые. – Улыбнулся Ник.
- Не без этого. – Улыбалась и я.
Мы говорили еще часа два. Обсуждали последний матч команды Старлайта против Мунлайта, спорили, кто был лучшим игроком матча, даже о погоде поговорили. В конце концов, я просто уснула, так и не услышав, какая у него любимая книга.
***
Ванесса
- Аид, я знаю, что ты торчишь в моей голове и ждешь этого разговора.
- Ты же меня прогнала, так что мне тут делать?
- Ты жестокий и бессердечный кукольник, играющий жизнями миллионов людей, включая меня и мою семью, я действительно не горю желанием с тобой общаться после того, что ты натворил. – Я же не глупая, я давно поняла, что стала частью какого-то гениального плана Аида. Он столкнул меня с Моссом, заварив всю эту кашу. Это он назвал Сиену королевой маскарада, я уверена, он знал, что Вольдемар без памяти влюбится. Он знал, что Мосс отомстит. Он знал, что погибнет Сиена, превратив Вольдемара в тень. Он знал, что верховная валькирия решит утешить Вольдемара, родив ему ребенка. Аид все знал, он все это организовал, умело дергая за ниточки и направляя пешки в нужную сторону. Божественные шахматы прямо-таки, только фигурки на доске не деревянные, а живые. Как я к этому пришла? Да очень просто. Ему нужен мой шестой наследник, при этом я полубогиня, мой сын наполовину вампир, обладающий редкой способностью к пиромании, его дочь рождена валькирией, при этом соединяет в себе и гены отца. Прослеживается некоторая тенденция, нет? Я не хочу быть частью плана Аида, но я уже его часть, и разрушить его мне пока не представляется возможным.
- Но при этом ты ужасно по мне скучала, согласись? – Аид уже развалился на кровати у меня в комнате.
Я не хочу спорить, ругаться и выяснять отношения. Я устала. Я просто хочу вернуть сына к жизни. Ну же, не томи, ты ведь знаешь, что мне нужно.
- Я хочу, чтобы ты сказала это вслух. – Что ж, раз ты настаиваешь…
- Я хочу заключить новый договор. Ты ведь хозяин подземного царства, повелеваешь усопшими. – Глубокий вдох. – Я хочу обменять свою жизнь на жизнь Сиены. – Вот, я сказала это.
- Даже не знаю…
- Ты ведь ничего не теряешь! Вместо обычной женщины ты получишь полубогиню, разве это не выгодный обмен?! – Я начала волноваться, что он не согласится, но другого плана возвращения Вольдемара к жизни у меня нет! Точнее, он был, да их миллион уже был, но они не сработали: ни дети, ни мать не способны помочь ему. Только жена, только его любимая Сиена.
- И что, ты так просто отдашь свою жизнь ради счастья других?
- Это не сложнее, чем отдать чужую ради собственного счастья.
- Ты лжешь. Сложнее, намного сложнее. Мне нравится это в тебе, нравится твой сильный характер, твой стальной стержень, который передался твоей внучке. Не хочу жертвовать королевой ради пешки.
– Нет, нет, нет, нет, ты не можешь мне отказать! – В отчаянии выкрикнула я.
- Но я же бог, я могу оставить и пешку, и королеву.
- Что?
- Ты не ослышалась, я верну Сиену задаром, это будет моим извинением за содеянное. Я не такой жестокий, как ты тут расписывала. – Я все еще не могла поверить своим ушам. Аид просто так собирается вернуть мою невестку? Он не шутит. Он действительно это сделает. Он дает им шанс стать счастливой семьей. В последнее время я очень люблю обниматься, вот и сейчас от счастья запрыгнула на кровать и стиснула Аида в благодарственных объятиях. – Полегче, а то я припомню тебе поцелуй. – Да я и без этого готова тебя расцеловать! Но все-таки ограничилась объятиями.
Аид не врал, он действительно собирался вернуть Сиену, но ее место должен занять кто-то другой. Королева еще не сыграла свою роль, но ведь на доске есть и другие фигуры, отыграющие свою роль уже совсем скоро.
***
Валькери
- Бо? – Я удивилась, проснувшись утром и обнаружив в своей комнате прадеда.
- Привет, Валькери. У меня к тебе серьезный разговор. – Я мало общалась с Бо Мерриком, хотя больше, чем с другими Мерриками, Гло не в счет, и я совершенно не представляла, о чем он собирается со мной говорить.
- Ты знакома с Николасом Бернсом? – Звучит больше как утверждение, чем вопрос.
- Да, немного… - Бо вопросительно приподнял бровь. Черт, Ван как-то говорила, что вампиры из совета знают все.
- Ты не должна с ним больше общаться. – Да какое он имеет право говорить мне, с кем общаться, а с кем нет!
- С чего это?
- Он тебе не друг. О трагедии вампиров знаешь? – Конечно, в Бриджпорте все знают об ужасной битве, развернувшейся возле вампирской школы, за несколько дней до моего рождения. Битве между вампирами, которая уничтожила множество хладнокровных, положив начало новой эпохи в вампирском летоисчислении. – Это люди Бернса напали на школу.
- Но Ван говорит, что Изабель тоже была на другой стороне.
- Ты не поняла. Изабель была участницей, мелкой пешкой, да и то перешедшей на нашу сторону. А Бернс – босс. Это он организовал захват школы. Это он приказал убивать детей. Но сам он сидел в своем Старлайте и попивал виски, развлекаясь с женщинами, в то время как гибли вампиры. Гибли по его вине. Валькери, Бернс зло, он хладнокровный и расчетливый убийца и манипулятор, без совести, без чести. Держись от него подальше, если тебе жизнь дорога. Не только своя, но и своих близких. Не забывай, что Глория и Маркес из семей, враждующих с Бернсами. А твой отец убил немало людей Бернса, а значит, его ожидает расплата.
Бо ушел, а я сидела на кровати и болтала головой из стороны в сторону, пытаясь то ли опровергнуть слова прадеда, то ли просто выкинуть их из головы. Не получалось ни то, ни другое. Почему, когда жизнь начинает налаживаться, кому-то обязательно нужно все испортить? Я помирилась с Ванессой, она обещала помочь отцу, у меня скоро появятся племянники, я нравлюсь Нику! Или нет. Или я просто способ отомстить отцу. «Значит, Вольдемар Ренкольн твой отец?» Меня должны были насторожить его слова. Не зря при первой встрече в голове загорелась красная лампочка. Не нужно было игнорировать ее. Не нужно было никуда идти с ним. Не нужно было приезжать к нему в Старлайт. Рядом мурчала Налли Мая. Но ведь он был таким милым. И всячески намекал, что от него нужно держаться подальше. А я не послушалась, а я … Глупая я. Уже и переехать к нему собралась и детей запланировала. Я прямо-таки наглядное пособие, как делать не надо. Уснуть счастливой и проснуться от удара дубинкой по голове, что может быть прекрасней? Только зудящая метка. Как можно не обращать на нее внимание, когда все только и норовят пошатнуть мою психику? Мои размышления прервал телефонный звонок. Бернс? С надеждой подумала я. Оказалось, Глория. Сначала я не хотела отвечать, но если Гло желает поговорить, то не отстанет, пришлось ответить.
- ВВ, ты уже знаешь, что за мерзавец со шрамом нам встретился в клубе Старлайта? Тот, с которым ты спала. Ты была права, он вампир, не просто вампир, а подлый убийца и … - на меня вылился поток ругательств в адрес Ника. Я молча выслушала. Фиговая ты подруга, Глория Гилмор, мне итак тошно, а ты спешишь напомнить, что с этим негодяем я еще и спала. Хорошо, что не успела влюбиться. Или успела. Последняя мысль вызвала очередной приступ зуда.
Потом позвонил Марк и рассказал, что, наконец, узнал имя своего главного врага, самого ненавистного вампира, по вине которого погибли его бабушка с дедушкой, а сестра чудом уцелела. Имя ему – Николас Бернс.
И, чтобы окончательно меня добить, прадед прислал на почту статью о беременной балерине, выпавшей из окна – о бывшей жене Бернса. К статье прилагалась подпись: «ты же не думаешь, что она выпала сама?». Думаю. Очень на это надеюсь. Ведь у него стоит ее фотография. Он на такое не способен. В памяти всплыли его усмешка, обнажающая острые клыки и ужасный шрам. И страх, который чудесным образом исчез во время моего последнего визита в Старлайт. Сейчас он появился снова. Мысль, что я пыталась соблазнить убийцу, навевала озноб и зуд. Бернс прав, я глупая маленькая девочка, которая не понимала, на что могла нарваться. Сейчас знаю, но это не меняет того, что меня тянет к Нику. В голове полнейшая каша – я не могу разобраться, что чувствую, не знаю, что делать. Хотелось позвонить Нику, чтобы он опроверг все эти ужасные сплетни о себе. Но я так и не решилась. А потом мне стало совсем не до этого…
***
Вольдемар
- Привет, любимый.
- Здравствуй, любимая. Я скучал, тебя давно не было. Мне нравится твое платье, тебе идет синий цвет.
- Его выбирала твоя мама.
- У меня нет матери, она предала меня.
- Это неправда. Она спасла тебя.
- Но убила тебя!
- Она ведь не специально.
- Я не хочу говорить о ней.
- Тогда поговори с ней.
- Нет. Нет. Нет.
Мое видение, моя Сиена подошла ближе и погладила по щеке. Я вздрогнул, раньше ее рука всегда проходила сквозь меня, а сейчас я чувствовал тепло ее тела. Я так сильно пытался коснуться жены, чтобы она не растворилась в воздухе, но когда это произошло, немного испугался. Мои галлюцинации становятся осязаемыми, я все больше схожу с ума, но какое это имеет значение, если я могу прикоснуться к любимой?
- Я не плод твоего воображения. Я действительна жива. Жива благодаря твоей матери.
- Я не понимаю…
- Не я должна тебе объяснять.
- Я не хочу ее видеть! Ты ведь сама говорила, что она не ангел.
- Не ангел, но кто из нас идеален?
- Ты.
- Нет, любимый, я тоже не идеальна. А она твоя мать и очень любит тебя, так сильно, как никто другой. Она готова была отдать свою жизнь взамен моей, лишь бы ты снова был счастлив.
Дверь в палату открылась, и вошла Ванесса. Они ни капли не постарела, хотя Робер из маленького мальчика успел превратиться во взрослого мужчину.
- Привет. – Робко произнесла женщина.
Я не собирался даже смотреть в ее сторону, но что-то защемило в сердце, стоило бросить мимолетный взгляд на зеленые глаза, полные боли и надежды. Сиена взяла меня за руку и подбадривающе улыбнулась.
- Привет. – Я не собирался разговаривать с Ванессой, возможно, изящные пальчики Сиены, сжимающие мою руку, так подействовали на меня.
Одно простое слово, но такое важное. Всего одно слово способно разрушить неприступную стену, положить конец холодной войне, прорвать плотину из слов и слез, накопившихся за шестнадцать лет. Одно слово, и вот Ванесса уже рассказывает сыну всю правду, на этот раз не утаивая ничего. Вольдемар сначала не верит, что совсем неудивительно, но жена из плоти и крови рядом рассеивает все сомнения. Вот они уже все втроем плачут и обнимаются, казалось бы, семья снова вместе, но для маленькой девочки по-прежнему нет места в сердце красноглазого мужчины.
Он смог простить Ванессу, но так и не смог принять меня. Я смирилась. Ведь жила же шестнадцать лет без него. Проживу и дальше.
Разное