Спешу записать всё, что произошло за последние несколько дней. Времени мало, и наверное его можно было бы потратить с большей пользой, но я не знаю, как и чем закончится сегодняшнее мероприятие. Штурм отдела полиции столь малыми силами – дело нешуточное. Но я не хочу, чтобы правда исчезла. Возможно, когда-нибудь, эти воспоминания помогут воссоздать картину происшедшего. Я надеюсь на это.
Но времени мало. Надо поторопиться. Итак.
***
На следующий день после празднования юбилея уехал дядя Саша. Никому ничего не сказал, просто взял и уехал в неизвестном направлении. Прошло 3 дня, а его всё ещё нет. И ни единая живая душа не знает, где он скрывается.
Маша и Кристиан всё ещё на гастролях. И пока пребывают в счастливом неведении.
Анна после приёма поселилась у нас. Ползает бледной тенью, пытается подружиться. Даже пару раз приготовила завтрак, только есть его никто не стал, поскольку дядя Лёша питается, похоже, святым духом, а два остальных – пакетами с кровью. Вампиры, как-никак. Хотя дядя Даня попробовал один раз её стряпню. И пошёл обниматься с унитазом. Интересно, почему это?
А я просто её игнорирую. О причинах своей нелюбви я уже писала, повторяться не хочу.
На следующий день после приёма мы до поздней ночи гуляли с Зурало. Была ясная ночь, светили звёзды, деревья ласково шелестели листьями, а луна освещала дорожки. Мы держались за руки, иногда останавливались и целовались. Это был прекрасный вечер!
Мы расстались далеко за полночь. Я знала, что дядей не будет дома, а потому разрешила Зурало проводить меня. Это был второй раз, когда он провожал меня. Но никогда не спрашивал причину, по которой я не знакомлю его с родственниками. Естественно, я никогда не говорила, ни кем они работают, ни как относятся к его народу, но Зурало – не дурак, сам догадывался об этом. Однажды я слышала от него в шутку брошенное:
- И как тебе встречаться с изгоем?
На что я засмеялась и поцеловала его в надежде, что такой ответ будет красноречивей любых слов.
В этот раз мы самозабвенно целовались на крыльце. Тишина, мерцание тусклых фонарей и шелест сливающихся губ. Мир исчез, время остановилось для нас двоих.
Скрип двери откинул нас друг от друга. Смущённая голова дяди Лёши поспешно скрылась по ту сторону. Он же должен быть на работе! Пока соображала, что делать, Зурало изучал моё озабоченное лицо.
- Похоже, нас застукали в неподходящий момент, - хихикнул он.
Я молча кивнула, не придумав ничего лучшего.
- Ладно, мне пора. До завтра, - он нежно чмокнул меня, собираясь уходить, но вдруг обернулся: - А может не оставлять тебя одну? В глазах общественности я больше виноват, не стану же убегать, бросаю свою даму сердца на растерзание.
Я покачала головой:
- Нет, спасибо. Я справлюсь.
Набрала в грудь воздуха, зашла в дом.
Тихо. Нет дяди Лёши. Нет нравоучений с его стороны. Странно. На самом деле я плохо его знаю. Точнее, не знаю совсем, как выяснилось в тот день. Мы мало общаемся, он постоянно на работе, а в выходные либо рисует, либо мечтает, создавая иллюзии своей волшебной палочкой.
Движимая любопытством, я стала искать его. На кухне, в гостиной, в саду, даже в туалете! Недоумевая, я вышла на террасу. В дальнем её конце дядя Лёша, отрешившись от всего земного, творил на холсте новый мир. Светлый, чистый, добрый новый мир.
- Что это? – спросила я.
- Моя мечта, - он снова начал водить кистью по холсту, отдавшись полностью своей фантазии. И вдруг, когда я уже собралась уходить, повернулся: - он же цыган?
- Да, - не зная, что ожидать, я ограничилась этим простым словом.
Ещё пара минут молчания, только луна и холст.
- Если любишь кого-то, не отпускай. Наплюй на общественное мнение, на возможные трудности. Наплюй на всё! – вдруг с жаром заговорил дядя Лёша.
– Любовь – это самой дорогое и ценное в нашей жизни! Она стоит того, чтобы отдать за неё эту самую жизнь, стоит того, чтобы низвергнуть целый мир!... Потому что мир на земле, а любовь – на небесах. Не слушай никого, плюй на преграды! Главное, сохрани любовь! Поверь, отказавшись от неё в угоду общественному мнению, ты потеряешь всё. И останется тебе только сожалеть и мечтать, вспоминая… - он замолчал, потупил взгляд, будто устыдившись своей пламенной речи, отвернулся.
Мне хотелось многое у него спросить, узнать, кого он потерял и почему, но… Дядя уже погрузился в мир своих красок. Мне оставалось только уйти.
***
В ту ночь я долго не могла заснуть. Какое-то тревожное предчувствие, безотчётный страх, неясное беспокойство. Наконец, уже под утро, я провалилась в тяжёлый сон.
Проснулась за полдень, в поту, уставшая, разбитая.
Еле сползла с кровати, добрела до душа. Бодрящая прохладная вода успокоила, разбудила. Начался новый день.
Я бродила по улицам, пустым и оживлённым. Смотрела, наблюдала. Кто-то спешил по своим делам, кто-то, как я, просто созерцал окружающий мир. Раньше я не замечала, как красив мой город: аккуратные домики, величественные сосны. Даже туман, промозглый, холодный, в тот день казался красивым своей загадочностью.
Вечером позвонил Зурало, предложил прогуляться. Мы встретились в парке чуть за городом, недалеко от стоянки табора. Накрапывал небольшой дождик, но ещё по-летнему тёплый, приятный.
- Уже осень, - произнёс цыган, задумчиво смотря на тёмное небо.
И будто в подтверждение его слов первый листочек оторвался от ветки, упал на плечо. Я смахнула его:
- Да, лето в Мунлайте быстротечно.
- Мы скоро уезжаем, - потупив взгляд, выдохнул он. Я молчала, ожидая продолжения. – Я не могу остаться, прости.
- И… куда вы уезжаете? – предательский ком подкатил к горлу. Резко стало холодно.
- На зиму мы уезжаем в тёплые края.
- Птицы перелётные, - хихикнула, стараясь не показывать, что расстроена. Но всё же вырвалось: - Неужели это всё?
Зурало сжал своими ладонями мои, заглянул в глаза:
- Я вернусь следующей весной, в начале марта.
- В нашем возрасте полгода – очень долгий срок.
- Я бы позвал тебя с собой, но не решаюсь.
- Отчего же?
- А ты бы поехала?
- Ты не ответила.
- Ты тоже.
- Я не могу.
- Я знаю. Потому и не зову. Они считают, что мы – дети, а значит, не имеем права распоряжаться своей жизнью.
- Они хотят уберечь нас от ошибок.
- А что может быть хуже, чем связаться с цыганом?
- Только полюбить его…
Получился почти кадр из романтического фильма: двое под деревом, держатся за руки и целуются между фраз. Сцена прощания двух влюблённых подростков. Смешно до слёз. Но смех не веселит. Горько. Кто из нас знал тогда, что произойдёт уже этой ночью.
***
Вернулась снова около полуночи. Счастливая и печальная одновременно. Ещё целая неделя есть у нас с Зурало. Или всего неделя? Теперь уже не важно.
Снились мне цыганские костры, чёрные глаза манили, обещая счастье. Потом огонь взметнулся вверх, сжигая всё. И испарился. Снова темнота, тишина… Или я просто не помню продолжения.
Проснулась от какой-то тревоги внутри, будто толчка. Часы показывали половину пятого.
Некая неведомая сила заставила вскочить и выглянуть в окно. Город спал. Ничего необычного. Темно и тихо. Но предчувствие беды всё сильнее сдавливало грудь, мешая трезво мыслить. Я начала задыхаться. Выскочила на балкон за свежим воздухом. Сконцентрировалась, впуская в лёгкие кислород, пытаясь понять свои чувства, совладать с ними.
Постепенно дышать стало легче, туман в голове рассеивался. Медленно изучая своё тело, я искала источник этой паники. Нашла. Медальон. Медальон?! Он светился, горел, пульсировал, как живое сердце. И от него шёл жар. Что за?!...
Я хотела сорвать его с шеи, но едва дотронулась до цепочки, как руку обожгло. Что делать? Зурало! Он должен знать. Может, в какой-то ещё неизвестной мне цыганской легенде говорится о подарках Хранительницы озера, живущей на таинственном острове.
Быстро одевшись, выскочила на улицу. Красться не пришлось – все спали. А если и нет, то мне было всё равно, потому что с каждой минутой медальон пульсировал всё сильнее, горел всё жарче. К тому же снова вернулась паника.
Хорошо помню, что чем дальше я шла по городу, тем тревожнее становилось. Не было никаких видимых причин, город был тихий, тёмный, сонный. Разве что слишком пустынный: не было ни припозднившихся гуляк, ни разных обитателей ночи: вампиров, оборотней и прочей нечисти. Даже яркий свет фонарей не нарушал мрака. Но может, мне всё это показалось. Из-за дальнейших событий.
К лагерю я подошла, когда уже начало светать. Я точно помню, что начинался рассвет. Там тоже было тихо и пустынно. Слишком тихо. «неужели они уже уехали?» мелькнула мысль. Но нет, кибитки на месте, в загоне пасутся лошади. Спят? Нет, в это время уже кто-нибудь из старшего поколения обычно разводят костры, кормят животных.
Шестым чувством я уже понимала, что произошло нечто ужасное, но мозг ещё искал варианты, более приемлемые сознанию. А сердце в клетке уже не просто горело, оно судорожно билось о серебряные прутья.
Осторожно шагаю вперёд. Жутко. Когда почто дошла до кибитки, где жил Зурало, под ногой хрустнула ветка. Я вскрикнула от неожиданности, потеряла равновесие и рухнула на землю.
То, что я увидела… Нет, не могу… Не стану…
Надо. Обязательно надо.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
P.s. для поднятия настроения
А Алексей, оказывается, святой. Не так я задумывал сюжет, но раз игра настаивает
Первый раз, кстати, такое вижу