[Satyavati]

Запись шестьдесят третья. Л-файлы: неприятные открытия.

Капли дождя собирались вместе и струйками стекали по иллюминатору вниз, где одетый в оранжевый жилет работник аэропорта руководил погрузкой багажа.
Я прислонилась лбом к прохладному пластику и закрыла глаза. Мне дали всего год на восстановление семьи. Вспоминая наш разговор с Марком, который прошел совсем не так, как ожидалось, я начинаю думать, что это будет совсем не так легко и просто, как казалось вначале.
- Алло!

- Марк, это Лайла. Я соскучилась по тебе.
- Отлично! Я очень рад, - с солидной долей издевки изрекли на другом конце. – И чего моя курочка желает? Денег? Славы? Познакомить тебя с коллегой?
Из всего сказанного я услышала только «моя», все остальное пропустила мимо ушей.
- Нет, я действительно, - на это слово я сделала нажим, - по тебе соскучилась. По времени, что мы проводили вместе… Может, сходим всей семьей в зоопарк?

Марк молчал какое-то время, затем осторожно спросил:
- У тебя все в порядке с головой?
- Да, - заверила я его.
- Ты обкурилась, что ли? Ты мне не жена и мать ты никудышная. Так какая семья, какой зоопарк?! Ты с Анной когда последний раз разговаривала?
- Э-э-э… Неделю назад, - нагло соврала я. На самом деле, я не помнила, когда последний раз видела её, а уж тем более общалась.
- Что тебе надо? – интонация говорила, что собеседник устал от нашего разговора и мне пора перейти ближе к делу или он отключится.
- Хочу вернуть нас, - в эти слова я вложила всю возможную искренность и страстное желание быть вместе.

- Ничего не выйдет. Не звони мне больше по всяким глупостям, - отрезал Марк и положил трубку.
Мне хотелось верить, что, отключившись, он задумался о моих словах, и огонек надежды затеплился в его израненном и остывшем было сердце... Верилось с трудом, если учесть, что прошло уже десять лет с тех пор, когда я застала его в постели с Ликой. В сущности, с тех пор мы ни разу нормально не поговорили – только ругались, пару раз даже я бросала в него чем-то, не помню: то ли мобильником, то ли пультом от телевизора.
Я закрыла глаза. Сейчас я лечу домой. И дом мой – всего лишь жилье, потому что меня там не ждут любящие люди. А не ждут, потому что я сама разогнала их, сделалa все, чтобы уничтожить атмосферу любви и заботы, которая была в Аппалузе.
Всю дорогу до Бриджпорта размышляла о том, как вернуть потерянное счастье - пора исправить свои ошибки и простить чужие. Я физически ощущала, что в моей жизни наступает период обновления. И пока у входа в аэропорт люди спешили спрятаться от дождя в такси или под крышей автобусной остановки, я смело вышагивала до долгосрочной стоянки, представляя, как дождь смывает с меня всю грязь, заставляя светиться от счастья, любви и нежности. Пришло время превратит дом в Дом.
Поскольку один в поле не воин, мне нужна была поддержка. И по традиции, моей опорой были старые друзья. Насколько я помнила из своего (назовем это сном) сна, Лика не могла прилететь ко мне в больницу, потому что готовилась к неделе моды в Париже. Закономерно решив, что найду её в ателье, направилась туда, однако мне сказали, что с прошлого понедельника её в офисе не видели. Удивившись, ведь поездку ко мне они с Соло откладывали дважды, и все из-за ответственного показа, я направилась к Лике домой.
Долго звонила в дверь и собралась уже уходить ни с чем, когда внезапно за дверью послышалось шлепанье босых ног, и передо мной в одном полотенце и с мокрыми волосами предстал Хьюго.

От неожиданности я даже дар речи потеряла и, наверно, стала бы заикаться, если бы на его лице не появилась ухмылка, сопровождаемая нарочитым поклоном и приглашением жестом внутрь, как будто к себе домой. Все это меня одновременно обескуражило и разозлило. Хьюго вальяжно развалился на диване, сгреб в охапку Лику, которая испуганно переводила взгляд с меня на него, и усадил себе на колени. Я вообще первый раз видела подругу не уверенной в себе и насмешливой, а растерянной и повинующейся.
- Что происходит? – потребовала я объяснений. Если вначале посчитала, что придет Лика, вытолкает его взашей, и мы сможем поговорить, то теперь меня мучало подозрение, что у меня за спиной происходило и теперь уже при мне происходит что-то нехорошее.
- Мы с женой, - тут он сделал паузу, чтобы насладиться реакцией, - отдыхаем. Терапия у нас.

Детали пазла стали трансформироваться в картинку, но не до конца. За последние дни я настолько погрузилась в собственные проблемы, что быстро перестроиться не получилось.
- Женой?! – тупо переспросила я. – Не понимаю.

Хьюго расплылся в довольной улыбке Чеширского кота:
- Все очень просто. Много лет назад у моей дорогой женушки, которую я подобрал на помойке и превратил в прекрасного лебедя, приключилась Большая Любовь. – Лика покраснела, как рак, и умоляюще посмотрела на бывшего, но тот лишь посмеялся. – Да ладно, пусть узнает. Милая, несчастная, беззащитная Пружинка, ни сном, ни духом не в курсе про страсть, кипящую в жилах моей детки. – Мне стало не по себе от его насмешливого тона. – Я поставил сто баксов, что она тебя не затянет в постель, - проинформировал он, как будто речь шла о погоде. - Кстати, ты так и не отдала мне выигрыш, дорогая. – Стар поджала губы и отвернулась к стене. – А как она орала на меня, чтобы я оставил тебя в покое при нашей первой встрече! Это надо было слышать! Хо-хо! – Хьюго явно наслаждался воспоминаниями. – Как и предполагал мудрый папочка, ничего у вас не вышло. Все вернулось на круги своя, Лика даже забыла, что у неё когда-то была рыжая пухленькая подруга, но нам понадобились деньги. Да-да! Не десять штук, а больше - сто, двести. Не было времени окучивать очередную невесту, поэтому мы решили пойти по легкому пути. Лика подсыпала твоему муженьку в коктейль снотворного и уложила голышом в постель, создав видимость бурной ночи. Потом я добавил тебе «радости». И вот у нас опять под боком дружелюбный и наивный мешок с деньгами. Вауля! – он сделал жест рукой, демонстрируя, насколько легко и просто меня обвели вокруг пальца.

- Почему? – прохрипела я, глядя на Лику, которая усердно прятала глаза. Пока Хьюго говорил, она порывалась пару раз уйти, но он её не пускал. Щеки симочки пылали, она выглядела униженной и пристыженной.
- Деньги, Лай, ничего больше, – за жену ответил супруг. – Исключительно бубновый интерес.

Поняв, что ни секунды больше не хочу находиться в этом доме, я пулей вылетела за дверь и понеслась к машине. Рванула прочь и остановилась только на стоянке через три квартала, чтобы осмыслить услышанное. Зазвонил телефон – Лика. Сбросила и отключила его совсем. Дрожащими руками открыла бардачок и взяла три таблетки успокоительного, которое возила с собой на всякий случай. Пригодилось, чтоб его.
Выходило, что все эти десять лет ссор и отречения от любимого человека были ценой, заплаченной за предательство. Я вспомнила удрученный вид Лики. Уверена, что она раскаивается, но мне от этого не легче. Впрочем, иметь такого «мужа» - само по себе наказание, так что пусть живет, как знает.
Решив, что умру, если немедленно не приму душ, я направила машину домой.

Звуковая дорожка:

К моему удивлению, Марк и Анна были дома. Их, если не мама и любимая, то хотя бы хозяйка дома, была вся заплаканная, с неловко размазанной косметикой, серыми кругами под глазами и слипшимися ресницами, однако никто не обратил ни малейшего внимания. Анна оторвала взгляд от учебника и тут же уткнулась в него снова. Марк мельком взглянул на меня поверх журнала и принял более удобную позицию в кресле.
- Привет! – как можно веселее приветствовала их я.
Марк не откликнулся, Анна, заметив это, прошелестела что-то одними губами. Папина дочка.
Я уселась в кресло напротив. Анна стреляла глазами в нашу сторону, видимо, готовясь к очередному скандалу. А я сидела и думала, что надо сказать Марку правду – о том, почему вела себя так, что ошибалась, что хочу все исправить, попросить прощения. Я была уверена, что расплачусь, когда сердечная боль, спрятанная глубоко все эти годы, начнет выходить наружу. Через несколько минут молчания я поняла, что заветное «прости» никак не хочет выходить наружу. А потом добавился испуг от того, что узнав обо всем, Марк назовет меня дурой и высмеет, как Хьюго только что это сделал с Ликой. Так что я струсила и промолчала. Тяжело вздохнула, заработав недоуменный взгляд поверх журнала, и пошла к себе. Но в комнате стало еще страшнее - я вспомнила о том, что меня ждет, если не смогу вернуть гармонию в семье. Как в тумане залезла под одеяло и пролежала там весь вечер, ночь, утро и следующий день. Иногда засыпала и мне снились кошмары про Лику, Марка, Анну. Иногда тупо смотрела в одну точку, зациклившись на чем-то. Вечером я буквально заставила себя встать и начать делать хоть что-то.

***

- Я продала наш дом! – радостно сообщила я, застав Марка и Анну завтракающими на кухне через месяц после возвращения из Европы. В комнате повисла тишина, затем Марк деликатно поинтересовался:
- Это последняя стадия сумасшествия такая, да? Сначала ты навязчиво повторяешь, что соскучилась по нас, затем возвращаешься и начинаешь организовывать разные никому не нужные совместные мероприятия, потом пытаешься подлизаться к ребенку и предлагаешь помочь с домашним заданием (в семнадцать-то лет и в выпускном классе!). Недавно приперлась ко мне на работу – механики до сих пор твой телефон спрашивают. Что еще? Ну конечно! Заявила журналистам, что оказывается, - он поднял палец вверх, - не прошло и сто лет, Лайла Табаско поняла, что её счастье все это время было рядом, и она приложит все усилия, чтобы вернуть свою семью. - Может, с папарацци и был перебор, но на работе и в школе я была, да. И тетрадочку выбросила. И поняла, что заставить бегать за собой толпу поклонников, пускающих слюну, гораздо легче, чем вернуть любимого человека. Тем временем Марк продолжал. – А теперь, видимо, поняв, что ничего не выгорит, решила нас выставить на улицу? – Анна опустила глаза в тарелку и молчала. В последнее время мне стало казаться, что папаша её затюкал, поэтому дочка никогда не улыбается.
- Нет! Я купила нам новый дом, гораздо лучше прежнего! И поскольку сегодня суббота, отказ посмотреть его немедленно не принимается. Чур, ты за рулем!
Я достала завтрак и принялась за еду, как будто не замечаю испуганных глаз дочери и покрутившего у виска пальцем почти мужа.
- Да он же… - воскликнула Анна, когда увидела одноэтажный домик в пригороде Бриджа, окруженный подстриженными лужайками.
- Да-да, он точь-в-точь как наша вилла в Аппалузе. Внутри тоже все точно также отделано!

Но вместо радости, на лице Марка отразился гнев:
- Зачем ты это делаешь? – он больно схватил меня за руку. – Что на тебя нашло? Нужен титул Миссис года? Рейтинги падают? Сниматься не зовут? Зачем все это?!
- Ну как ты не поймешь?! Я хочу вернуть тебя, вернуть то, что у нас было, нашу семью!
- Наша семья мертва. Ты убила все хорошее, что было, когда свалила из дома вместе со своими дружками, оставив меня с Анной. Дважды в одну реку не войти. Я другой, ты другая, Анне уже семнадцать, почти невеста, а ты все в зоопарк нас зовешь, да дома клонируешь. Пути назад нет, прошлое почило с миром! Не тревожь покойников, Лайла, - с этими словами он сел в машину и завел мотор.
- Стой, - я схватила за руку Анну, которая пыталась незаметной тенью последовать за отцом. – Послушай, тебе не обязательно все делать так, как говорит Марк. Мы можем с тобой подружиться, походить вместе по магазинам, сходить в кино.
Дочь покраснела, как помидор:
- Я делаю то, что хочу, ма-ма, - неожиданно злобно выдала она. – Поздно нам с тобой дружить. Тебя не было, когда я пошла в первый класс, тебя не было, когда у меня начались женские дела, когда я первый раз влюбилась. И знаешь, что? Вначале все дети хотели со мной дружить. Потому что моя мама – сама Лайла Табаско. А когда поняли, что с меня нет толку, перестали замечать. И, сказать по правде, быть серой мышью го-раздо лучше, чем твоей дочерью. Потому что у серой мыши есть Папа, а у дочери Лайлы Табаско – нет матери.
Анна вырвалась и села в машину.
- Можешь оставаться жить в своем кукольном домике, - крикнул на прощание Марк, и они скрылись за поворотом.

***

После этого стало еще хуже. Я перевозила вещи в клон Аппалузы, Марк и Анна собирались снимать квартиру – она подала документы на юрфак в несколько университетов в центре Бриджа и не хотела жить в общаге.
С ужасом я понимала, что в этой ситуации деньги не помогут, моё природное обаяние тоже, и что единственное, что может растопить их сердца – искреннее раскаяние. Но именно это было труднее всего – сказать вслух то, что я чувствовала. Как только я пыталась, мои старые фобии, связанные с Тао и Йонасом, выходили наружу и не давали сказать и слова. Начинало казаться, что меня засмеют и в очередной раз оттолкнут. Уже который раз я про себя нещадно покрывала ругательствами ту призрачную медсестру, которая подложила мне свинью в виде невыполнимого задания.
Вопрос «что делать?» преследовал меня уже вторую неделю, заставляя впадать в депрессию и пожирать шоколадки. Чтобы разгрузить мозг, я затеяла уборку и с не свойственной мне задумчивостью натирала вазу в гостиной, когда нашей домохозяйке позвонила знакомая. Думая, что меня, как обычно, нет дома, та принялась обсуждать нашу семью. Сначала она пожаловалась на переезд - теперь ей придется ездить в центр на работу и прочее, затем ворчала по поводу того, что я последнее время сижу дома сиднем и мешаю ей смотреть платные каналы на широкоэкранном телевизоре, а затем, когда я уже собралась было выйти из засады и прервать этот бессвязный словестный поток, она сменила тему:
- Хозяин сегодня жениться. Помнишь, я тебе рассказывала… Да-да. Ой, дай Бог память… То ли в Ривервью, то ли в Барнакл Бей… В церкви, какой ЗАГЗ, ты что!... Да, потом по телеку покажут… И Анна с ним, куда же без неё. Заодно и реферат по каким-то там черепахам напишет.
Дальше я не стала слушать. Вырвала телефон из рук домработницы и заорала:
- Ривервью или Барнакл Бей? – женщина уставилась на меня непонимающим взглядом. – Соображай быстрее, где венчание?! – Надо будет извиниться, но это потом, сейчас важно только одно – предотвратить свадьбу Марка.
Домработница усиленно терла лоб, стараясь вспомнить, я же готова была задушить её за медлительность.
- В Мунлайт Фолз, - выдала она в итоге.

Я рванула к машине и уже через пять минут неслась по шоссе на максимальной скорости. «Только бы не опоздать, только не опоздать!» - стучало в голове. Мне не хотелось думать о том, что она назвала неправильный город. Или в городе будет не одна, а несколько церквей. Дорога заняла целый нескончаемый час. Еще пятнадцать минут ушло на поиски церкви. К тому моменту, как я влетела в двери капеллы, ваша покорная слуга была в крайней степени отчаявшейся душой, отдавшейся на волю Господа. Невеста с женихом стояли у алтаря в полупустой церкви, держась за руки. Невеста была одной из тысячи смазливых моделей, которых я могла отличить с первого взгляда – их обычно приглашали на съемки, когда кто-то из продюсеров хотел познакомиться поближе. Но, надо отдать ей должное, девушка была идеально сложена, молода, голубоглаза и чиста, как ангел, чего не скажешь обо мне.
- Нет! – воскликнула я и бросилась к брачующимся. – Пожалуйста, не делай этого, не женись, Марк! Я обещаю исправиться, сделаю все, что захочешь – брошу кино, стану домохозяйкой, рожу тебе десять детей, буду печь пироги и слушаться во всем только тебя! Я очень тебя люблю! Мне было страшно признаться в этом раньше, но это так! Единственное время, когда я по-настоящему была счастлива, это наши годы в Аппалузе! Я хочу быть мамой нашей дочери, хочу готовить тебе завтрак. Я не могу жить без тебя! При одной мысли о том, что ты женишься на другой, у меня разрывается сердце. Я даже не боюсь умереть настолько сильно, как боюсь потерять тебя!
- Господи, ну что ты опять придумала, - прошипел Марк. – Уходи!
– Нет! - Я упала на колени. – Видишь, я готова даже унижаться, но только не отталкивай меня! Я, дура, подумала, что ты мне изменил с Ликой, и сбежала от вас, не выяснив правду. Но теперь я знаю, теперь я уверена на сто процентов, вы с Анной мое счастье, так скажи, что еще есть надежда, умоляю!
Вся нервотрепка последних месяцев и искренний страх потерять самого родного и любимого человека сделали то, что не смогли сделать сухие доводы разума – открыли сердце и дали волю истинным словам и чувствам.

техничка

Мы заработали 8 лимонов! А еще на портрете не только Анечка, но и четвертое поколение - Санни.