Дом семьи Эшер оказался не очень просторным, но был обставлен с любовью и дышал неповторимой атмосферой Прованса. Часть первого этажа была отведена под винный магазин, куда часто заглядывали туристы, желающие купить пару бутылочек настоящего французского вина. В подвале располагался огромный погреб, размер которого каким-то таинственным образом превосходил площадь самого дома. Здесь ровными рядами выстроились пузатые деревянные бочки с вином и старинные машины для его производства, уже вышедшие из строя, но служившие интересными экспонатами для мини-музея. Мадам Эшер проводила здесь небольшие экскурсии для особенно заинтересованных посетителей.
Перед домом был разбит небольшой садик, а слева от него земля спускалась вниз, образуя крутой склон, на котором раскинулись виноградники. Внизу этой красоты можно было увидеть полоску хозяйственных сооружений, где происходило самое интересное – из крупных спелых виноградин рождалось на свет рубиновое вино.
- Нет, Рамошка, - присвистнула Вероника, наблюдая великолепие пейзажа, окружавшего дом, - Ты меня обманывал, говоря, что ты француз только наполовину. Живя в таком месте, и австралиец заговорит по-французски.
- Значит, я могу надеяться, что за этот месяц ты выучишь язык, - довольным тоном заключил Рамон.
- Неееет, - категорично опровергла все надежды Веро, - Через две недели он мне уже будет не нужен, мы же будем в Санлите...
- Так, постойте, - прервала я щебетание друзей, - Я что-то не поняла, почему две недели?
- Да, Верош, ты ошибаешься, мы тут на месяц, а только потом едем в Санлит Тайдс.
- О, боги, Рамон! Твоя рассеянность меня доконает, ты всё перепутал! Риша, он, что и тебе про месяц в Шам ле Сим говорил? – удивлённо посмотрела на меня подруга.
- Ну да, месяц практики, а потом вы летите на море, а я еду в Париж… - произнесла я, силясь понять, в чём ошибка, и кто именно понял всё не так, как надо.
- Мне утром мадам Эшер, твоя мать, между прочим, - тыкнула Веро указательным пальцем в грудь своего благоверного, - Сказала, что они договаривались на две недели. Месяц – это всё вместе, с Санлитом, - брови подруги, будто извиняясь, поползли кверху, а Рамон привычным жестом стукнул себя по голове. Он так часто делал, когда внезапно вспоминал то, что по рассеянности забыл.
Итак, в очередной раз я стала жертвой невнимательности Рамона. Зная эту маленькую, но очень важную чёрточку одногруппника, я могла бы и догадаться о том, что следует ещё несколько раз уточнить, переспросить и перепроверить, правильно ли он всё сказал. Но я же была вся в предвкушении будущей поездки и не могла думать ни о чём другом. Как бы то ни было, я старалась не расстраиваться и получать от двух недель практики как можно больше.
И приобрела я действительно очень и очень много. С каждым днём, проведённым на виноградниках, с каждым новым знанием, которое я получала от родителей Рамона, я все больше увлекалась этим делом и проникалась вековыми традициями виноделия. Правда, как раз химией, ради которой мы сюда приехали, нас особо не загружали. Думаю, что все те, кто проходит практику, испытывают некоторое разочарование, когда вместо работы по специальности их просят сварить кофе или отксерить какие-нибудь документы.
В моём случае всё было не так запущено, и если нас с Рамоном не просили помочь в лаборатории, то мы погружались в мир ботаники и растениеводства, который мне также был очень по душе. Я узнала множество секретов и тонкостей этого дела. Открытия ждали меня на каждом шагу, и я только успевала распахивать глаза от удивления.
Думаю, что многие знают о том, что вкус будущего вина зависит от химического состава почвы, в которой рос виноград. Но кроме этого есть ещё масса других, очень важных факторов! Влияют даже ароматы, которые витают вокруг посадок, и количество солнца и росы по утрам. На виноградниках семьи Эшер всегда высаживают розы. Мне сначала казалось, что это делают исключительно для красоты. Ведь как нарядно смотрятся пышные благоухающие кусты с набухшими нежными цветами! Но, как оказалось, это лишь маленькая уловка, благодаря которой вино приобретает удивительный насыщенный аромат с лёгкими розовыми нотками.
На берегах Луары, как рассказала мне мадам Эшер, есть несколько очень известных и именитых производителей вина, которые тоже пользуются этим секретом, создавая вино с душистыми нотками лаванды, прованских трав и даже ароматом дыма. Конечно, фамильные традиции держатся в строжайшей тайне, и точно она может знать лишь то, что лежит на поверхности. Французское вино – это не просто лучшее качество, это жизнь всей страны, её любовь, культура, наследие и гордость.
Всего две недели. Целых две недели. Они были удивительны и прекрасны. Рассказы мадам Эшер глубоко запали мне в душу и навсегда остались со мной. Да, на уроках французского нам прививали любовь к этой стране, к её культуре и истории. Но только сейчас, оказавшись здесь, внутри, в эпицентре этой жизни, наполненной старинными традициями, я прониклась всем сердцем и прочувствовала всё то, о чём когда-то читала в книгах и учебниках.
- Ты точно не хочешь с нами на море? – в который раз спрашивала меня Веро. Две недели пролетели незаметно, и так внезапно настала пора прощаться.
Они ехали все вместе, мадам и месье Эшер, их сын и Вероника. Практически одна семья, ибо никто не сомневался, что в скором времени Рамон сделает предложение нашей яркой художнице. Я итак провела с ними достаточно времени, и мне не хотелось путаться под ногами во время их семейной поездки. Так что…
- Нет, точно не поеду. Отдохните хорошенько! И не забудь потом мне прислать фотки, - подмигнула я подруге.
А что я выбрала для себя? Наверное, вернусь в Сансет-Вэлли, проведу ещё две недели в родительском доме, а потом вместе с Лиз и Нэнси поедем на рандеву со столицей Франции. Да, так будет лучше всего. С этими намерениями я отправилась в аэропорт, надеясь улететь домой первым же рейсом.
- Как нет билетов? А завтра? А послезавтра? – недоуменно вопрошаю я, стоя перед окошечком авиакассы в небольшом аэропорту Шам ле Сим. В сезон отпусков бывает трудно купить билеты на ближайшие дни, но всё же я несколько удивилась такому невезению.
Я смотрела на взлётные полосы, виднеющиеся сквозь панорамное окно в холле аэропорта, на списки прибытий и отправлений, слушала объявления о посадке на рейсы до Рима и Лондона и не могла понять, что же мне теперь делать? Всё пошло как-то не так, с того момента, как Рамон ненароком спутал все планы. На долю секунды мне почудилось, будто я снова стала маленькой девочкой, потерявшейся в огромном торговом центре. Вокруг меня сновали незнакомые люди, равнодушные к моему потерянному виду и испуганному выражению в глазах. Мне хотелось, чтобы поскорее пришёл папа, успокоил и взял меня за ручку.
Я помотала головой, чтобы рассеять наваждение. Это была минутная слабость, ничего страшного ведь не произошло. А я уже взрослая и могу сама обернуть ситуацию в свою пользу. Главное не нервничать, а расслабиться, закрыть глаза и представить то, чего бы мне хотелось.
О, я знаю! Как же я сразу не подумала об этом?
Прямо из аэропорта я отправляюсь на автобусный вокзал. Если нельзя вернуться домой, то ведь можно приехать в Париж раньше? Этот вопрос я и задаю кассирше:
- Мадмуазель, подскажите, могу ли я поменять свой билет? У меня изменились планы, и вместо 28 июля я бы хотела отправиться в Париж прямо сегодня, это возможно?
- Минуточку. Да, сегодня есть свободные билеты, автобус отходит в 17:30. Только, к сожалению, на сегодня не осталось автобусов класса люкс, - произносит она, поглядывая на голограмму, переливающуюся на моём старом билете, - Поездка вам обойдётся дешевле, но уровень обслуживания будет несколько ниже, это вас устроит?
- Да, ничего страшного. Класс не имеет никакого значения. Спасибо большое! - быстро соглашаюсь я, и вновь моё сердце замирает. Только на сей раз от сладкого предвкушения моего личного знакомства с Парижем.
Не случись со мной всей этой путаницы, я бы ни за что не решилась отправиться в путешествие в одиночку. Но ведь в этом есть своя сладость, свой шарм. И пока небольшой автобус отъезжал от станции, я уже мысленно была далеко, где-то под притягательным небом французской столицы.
В уютной гостинице недалеко от площади Звезды для меня нашёлся свободный номер, и уже вечером того же дня я раскладывала свои вещи и листала путеводители, заботливо предложенные мне метрдотелем. Это ни с чем несравнимое удовольствие – видеть на карте города места, о которых я тысячу раз слышала в школе, о которых писала сочинения и эссе.
И они все теперь были рядом, их можно было увидеть из окна, прогуляться мимо, дотронуться рукой до стен, стоявших тут многие века. Невозможно сидеть на месте, когда перед тобой открываются такие горизонты! И, сгорая от нетерпения, я выскочила из номера, не желая откладывать знакомство с Парижем до утра.
Но сначала мне хотелось заглянуть в бар, который располагался на первом этаже моего отеля. Несмотря на вечернее время, было достаточно жарко, я думала заказать какой-нибудь прохладительный безалкогольный напиток, а уже потом прогуляться в окрестностях гостиницы. Но когда я подходила к барной стойке, случилось нечто такое, что перевернуло все мои планы.
Этот голос... Он притянул, привлёк моё внимание, обратил всю меня к себе, заставил забыть о планах, выкинуть из головы все мысли, которые там крутились до этого момента. Я никогда раньше такого не испытывала, я общалась со многими, но ни один голос не вызывал дрожи в моих коленках. А этот... Он пронизывал насквозь всё мое существо, он был мягким, уверенным, с лёгкой хрипотцой и при этом ласковым, терпким как хорошее французское вино. Он разливался в моей душе, и я упивалась каждым звуком.
И дело было не во французском выговоре, не в этом сладком картавом "р". Мне казалось, будто я хорошо его знала, слышала не раз, он был таким родным и таким приятным. И больших усилий мне стоило спокойным шагом пройти мимо и присесть на краешек соседнего табурета.
- Добрый вечер, карту вин, пожалуйста, - почему-то по-английски обратилась я к бармену. Что на меня нашло? Зачем мне нужна карта вин? И к чему эти английские слова? Ведь мне хотелось, чтобы незнакомец с бархатным голосом заметил меня, удивился тому, что я говорю по-французски. Сделал бы комплимент моему произношению, и между нами завязалась бы беседа. Но нет. Мне видимо нужно было разрушить весь его интерес к моей персоне на корню. А ведь когда я оказалась возле него, он заинтересованно посмотрел на меня, уголки его губ слегка поползли вверх, но едва он услышал английскую речь, как чуть заметно усмехнулся, вновь повернулся к бармену и продолжил прерванный разговор.
А я, стараясь игнорировать дрожь в коленках, заметила, что этот таинственный француз ещё и очень хорош собой. Во всяком случае, мне так показалось. В тот миг, когда он повернулся ко мне, и длинные пряди перестали скрывать лицо, я заметила точёный нос и мягкие губы в окружении жёсткой щетины. А его глаза... Они были удивительного синего цвета. Лазурь, кобальт, аквамарин переливались в его взгляде, оборачивались сапфировыми искорками и манили, притягивали к себе. Нет, это невозможно! Я встретила мужчину, который одним тембром своего голоса заставил моё сердце зайтись в бешеной пляске, но парой английских слов я напрочь убила весь его интерес ко мне. Чем я думала?! Я же с пятого класса знаю, что французы терпеть не могут англичан, их родной язык и всё, что с ними связано.
- Огюст, - обратился незнакомец к бармену после того, как тот подал мне карту вин. Они оба решили, что я не знаю французского, а потому разговаривали довольно громко, не смущаясь меня, - Вот скажи, тебе не надоело работать в этом баре при гостинице? Здесь ведь одни туристы, они не знают толк в наших винах и выбирают в лучшем случае то, что им подскажет гид. Что толку в том, что ты всё знаешь, разбираешься в лучших сортах и умеешь ценить истинное французское вино?
- Подсказки гида – это ещё не самое плохое, - состроил недовольную гримасу Огюст, - Я тут в основном мохито наливаю и виски. А юные леди просят от меня коктейль «Космополитан» и ему подобную бурду, - после этих слов они оба посмотрели на меня, а я сделала вид, что старательно изучаю карту алкогольных напитков. А ведь я и правда собиралась какой-нибудь безалкогольный коктейль заказать вроде мохито... Бармену не составило труда разгадать мои намерения. Но теперь, когда они, сами того не зная, бросили мне вызов, я попробую удивить их обоих.
- Мадмуазель, может быть вам подсказать? – радушно предложил Огюст, перейдя на английский, - Могу порекомендовать «Маргариту», «Лимонный дайкири». Или, может быть, мадмуазель желает мартини? – галантно осведомился он, от чего его собеседник едва заметно усмехнулся.
- Нет, спасибо, это всё мне неинтересно, - начала я, сгорая от желания посмотреть на реакцию синеглазого незнакомца, но это бы меня выдало, потому я, не отводя взгляд от бармена, произнесла то, чего они меньше всего ожидали услышать, - Я бы предпочла белое вино, пожалуй, с берегов Луары... Может быть, у вас есть Пуйи-Фюме?
О, готова поклясться, мой незнакомец в тот момент чуть не упал с табурета! Реакция бармена не была такой бурной, ещё бы, годы профессиональной выдержки не проходят бесследно. Он лишь вежливо кивнул и сообщил, что через несколько минут он принесёт мне Пуйи-Фюме 1983 года из погреба. Самоуверенная я решила добить их контрольным выстрелом:
- А 1979 года у вас случайно не припрятано? – самым невинным образом поинтересовалась я.
Справа от меня послышалось приглушенное кашлянье, а непробиваемый Огюст с той же показательной вежливостью объяснил, что к его величайшему сожалению вино семьдесят девятого года он предложить не может. Так как в тот год оно уродилось особого, уникального качества, и далеко не все отели могут себе его позволить. Я милостиво согласилась испробовать Пуйи-Фюме 1983, и заверила его, что я прекрасно знаю о том, что такое дорогое вино не продают на разлив, и мне придётся купить всю бутылку.
Разумеется, я знала, о чём говорю. Я нарочно выбрала то вино, которое уже однажды пробовала, и про которое нам много рассказывали на практике. Пуйи-Фюме отличается характерным лёгким ароматом дымка, на этикетке всегда виден герб производителя и маркировка "АОС", которая означает, что вино принадлежит к категории вин высочайшего качества. Так что если Огюст со своим другом решат испытать меня и подсунут что-нибудь другое, то я без труда смогу это определить. Впрочем, на обман бармен не решился и принёс мне именно то, что я просила.
Так как я не собиралась в одиночку напиваться на глазах изумлённой публики, я попросила не открывать бутылку, сообщив о том, что отнесу её в свой номер. Огюст отпустил какое-то одобрительное замечание на тему того, что столь изысканное вино требует особой атмосферы, поместил бутылку в красивый бумажный пакет и сообщил, что будет рад видеть меня снова.
Я уже собиралась удалиться с гордо поднятой головой, но снова услышала
его голос:
- Good choice, - донеслось до меня справа. Незнакомец уже давно смотрел на меня, я ощущала на себе его изучающий взгляд. И чувствовала себя хитрой лисой, которая обманом подслушала чужой разговор и теперь совершенно неожиданно поразила всех своей небывалой осведомлённостью.
- I know, - улыбнулась я, бесстыдно глядя в его глаза. Меня оправдывало то, что далеко не все туристы оказываются простыми обывателями, и далеко не все юные леди интересуются лишь тем, что им диктуют глянцевые журналы. И я не могла удержаться от соблазна разрушить парочку стереотипов.
Через несколько минут я уже была у себя в номере. И проклинала себя и свою нерешительность. Зачем было так быстро убегать? Заинтересовала, раздразнила и... сбежала! Очень умно! А ведь он явно хотел продолжить беседу, завязать знакомство. Но ведь мы-то гордые! Пришли, увидели, победили и... ушли. Нам ничего не надо, сердце-то ледяное.
Я металась по комнате, не находя себе места. Мне с того самого первого мгновения, как я услышала его голос, захотелось немедленно подойти и познакомиться. Разыгрывая спектакль с вином, я лишь хотела произвести впечатление, ждала подходящего момента, а когда он настал, почему-то сбежала.
Нет, так нельзя. Я сейчас же вернусь. Он наверняка ещё там, я что-нибудь придумаю. И с этими мыслями я кинулась вниз по лестнице.
В баре играл пианист, быстрыми пальцами он перебирал по клавишам, восхищая своей игрой немногочисленную публику. Ничего не изменилось, те же посетители сидели на тех же местах. Шустрая официантка крутилась меж столиков, разнося заказы. Огюст бумажной салфеткой протирал бокалы, полируя их до сверкающего блеска. И только Его не было. Мой незнакомец покинул этот бар, исчез, растворился, не оставив за собой и следа. И в его отсутствие это место показалось таким пустым и унылым, что мне отчаянно захотелось уйти отсюда. Музыка вдруг зазвучала тоскливо, официантка споткнулась, а бармен удалился в служебное помещение.
Как он сказал? Хорошее вино требует особой атмосферы? Он прав. И эту атмосферу некоторое время назад создавал тот таинственный француз. А теперь его нет, и особое настроение в моей душе погасло. А мне так хочется, чтоб в коленках вновь появилась дрожь, а сердце зашлось в безумной пляске...
Бонус
Технички сегодня нет, зато есть пара бонусных кадров.
Когда Рише пришлось покинуть француза и удалиться в свой номер, она встала посреди комнаты и принялась рыдать))))