- Ищешь что-то, любовь моя? - голос Логана сегодня спокоен и сосредоточен. Как и его серые глаза, внимательно наблюдающие за моими действиями.
- Таблетки.
- Я их выбросил, - следует лаконичный ответ.
Он. Их. Выбросил. Слова неприятным эхом отдаются в затылочной части головы, грозя разорвать ее на кусочки. Сосредотачиваю взгляд на муже, пытаясь принять как можно более суровую позу, насколько это только возможно при моем самочувствии, и уточняю:
- Те, которые мне прописал доктор Хоккс? - у меня лишь одни таблетки, так что вопрос скорее призван вправить Логану мозги, чем что-то уточнить. Но, как и ожидалось, этого не происходит.
- Считай, что я отменил лечение. Антидепрессанты вредят нашему сыну. Ты сильная девочка, любимая, ты справишься и без них, - он медленно приближается, бережно кладет одну руку мне на спину, а второй поднимает лицо за подбородок и, глядя мне прямо в глаза, продолжает. - Я мог заполучить любую, а выбрал тебя. За силу и самоотверженность в таком хрупком человеческом теле. Пока еще человеческом.
По спине бегут мурашки. Не хочу быть вампиром. Только не для него. Его губы касаются моих - совсем нежно, будто в первый раз, и мне снова не хватает сил сопротивляться. Никогда не хватало, а сейчас и подавно. Не в этом состоянии. Не сейчас. Холодная рука бережно ложится на еще не округлившийся живот. Губы Логана трогает легкая улыбка - совсем не такая, как обычно, именно улыбка, а не безумный оскал. В такие минуты Эл становится таким как раньше, и мне начинает казаться, будто бы на самом деле я выжила из ума и все эти убийства и угрозы - не более, чем игра моего больного воображения. В последнее время все труднее отличить сон от яви.
- Я принес... - успевает произнести Логан, прежде чем его прерывает настойчивая телефонная трель. Он кидает взгляд на экран мобильного и, помрачнев, указывает на поднос с едой на тумбочке с его стороны кровати, снимая трубку. - Да?
Он удаляется вниз по лестнице, но его голос слишком громок и возмущен, чтобы слова не долетали до меня. Кажется, все идет совсем не так, как он наметил.
- Что значит, взяла билет до Мунлайт Фолс? - почти рычит мой муж. - С чего вдруг? Я же велел держать ее подальше от Бриджпорта, и лучше в другой стране! Нет! Немедленно позвони Джейн и скажи, что если она посмеет вернуться, мы натравим на нее Севена... Это еще почему? Тогда Ганса, Фина, Верону на худой конец. Это совершенно не важно, главное - добейся, чтобы ноги ее не было в Бридже.
Раздосадованный Логан сбрасывает вызов, и я еле успеваю сделать два шага от перил, чтобы муж не заметил моей заинтересованности разговором. Кто же такая Джейн?
Именно этот вопрос три часа спустя я и задала Мэттью, своему телохранителю. Или как я должна была его именовать? Долгое время мы приглядывались друг к другу, что было непросто, ведь на его лице не отражалась ни одна эмоция, пока наконец он не застал меня, бьющуюся в судорожном припадке после передозировки медикаментов и не отвез в больницу. Позже между нами состоялся разговор, в ходе которого выяснилось, что Мэтт считает своим долгом работать на меня, а не на мистера Бернса, и мое здоровье и хорошее самочувствие являются нашими приоритетными задачами. Так я и выбила поездку на сорок седьмую авеню, куда он меня и вез в данный момент.
- Джейн? - несколько удивленно переспросил мой сопровождающий, не ставший свидетелем телефонного разговора. - Ты о Джейн, которая из темной восьмерки?
- Темной восьмерки? - на этот раз была моя очередь переспрашивать. Название звучало слишком... киношно. - Что это? Вампирский клан? Преступная группировка? Темная сторона участников саммита большой восьмерки?
Мэтт усмехнулся уголком губ, заслышав последнее предположение.
- Наемники почему-то любят громкие названия. Это лидеры волков. Самые-самые жестокие убийцы в арсенале Бернсов. Про них в определенных кругах ходят легенды, - вампир затормозил у пятиэтажки из серого камня и добавил куда серьезнее, совершенно по-отечески. - Лучше не лезь в это, Зои Джейн.
- Да я уж влезла, - со вздохом отозвалась я, отстегивая ремень безопасности. - Но спасибо за совет, Мэттью. Забери меня в девять. Нет, лучше в десять. Если Эл будет звонить - я не могу подойти, я на массаже.
Уже у лифта я внезапно сообразила, что не сообщила Кристиану о своем положении. Впрочем, это не телефонный разговор, и гораздо лучше будет рассказать при личной встрече. Вот только... Мной завладела паника. Было совершенно неясно, как он воспримет подобную новость. Беременна от другого. Конечно, я не его жена, но... но мы ведь дороги друг другу, я в это верила. Или отчаянно пыталась ухватиться за эту мысль и заставить себя в нее поверить. Он был нужен мне сейчас как воздух, как один спасительный глоток кислорода после долгого нахождения в вакуумном мире мужа. Любил Крис меня или нет - это было не так уж и важно, ведь я любила его так сильно, что моей любви хватило бы на двоих.
Крис по доброй традиции встретил прямо у лифта, и осознание того, насколько я по нему соскучилось, внезапно непомерным грузом обрушилось на плечи. Он казался таким родным, таким любимым, что я, повинуясь зову сердца, а не разума в несколько шагов оказалась рядом, припадая к сухим губам, вкладывая в поцелуй все чувства, все эмоции, всю накопившуюся тоску. Эйлин была права: шрам ничуть не портил моего ангела-хранителя, и даже наоборот, добавлял ему мужественности, пусть мне совершенно не хотелось думать о том, что получил он такое "украшение" моими стараниями. Кристиан пытался что-то возразить про папу, но в итоге сдался под моим напором, бережно обхватив руками мою талию. Меньше всего на свете сейчас хотелось думать о том, как на наши отношения отреагирует папочка. Вряд ли он будет доволен тем фактом, что его дочь связалась с женатым мужчиной, но ведь по сравнению со свадьбой с Элом сей факт казался такой ерундой! Папочка, вероятно, моего мнения не разделял: стоило только моим рукам попытаться скинуть со своего мужчины пиджак, как до боли знакомый голос строго позвал меня по имени.
- Пап? Что ты здесь делаешь? - инстинктивно попятившись назад от Криса, я в панике выдала. - Он что, знает, что мы любовники?
Злобный папочкин взгляд, обращенный к Кристиану, подсказал: вот теперь знает. Дура. Какая ж я дура. Надо же было так спалиться. А ведь Крис пытался меня предупредить. Еще и определение нашим отношениям какое громкое выбрала, просто умница!
- Ну он не был уверен, - растеряно подтвердил мои опасения Кристиан, оборачиваясь к лучшему другу. - Так, Хант, спокойнее. Ты все... не совсем правильно понимаешь.
И хотя внешне папочка оставался более или менее спокойным, вокруг него словно электризовался воздух. Никогда раньше мне не доводилось настолько вывести его из себя, на несколько секунд даже стало страшно, что сейчас лицо моего героя украсит еще парочка боевых отметин. Непроизвольный шаг вперед, чтобы встать между ними, Кристиан пресек на корню, удержав меня за плечо. Синие глаза смотрели недоуменно.
- Неужели ты действительно думаешь, что я буду прятаться за твоей спиной? - бегло поинтересовался он и обернулся обратно к папе. - Хант, ты хотел поговорить с дочерью. Давай оставим выяснение отношений на потом, - Крис сделал приглашающий жест в сторону дивана. - Располагайтесь, я сделаю кофе.
Избегая смотреть в гневные зеленые глаза, я попыталась прошмыгнуть мимо папочки к дивану, но оказалась перехвачена и спустя несколько секунд уже рыдала в объятьях, а вместе со словами из меня потоком выливались и признания - о том, что это я убила ту страшную женщину, об Эле, семейном ужине и Владимире Шлике, о ежедневных переживаниях и мыслях о суициде, о чувствах к Кристиану и о том, что он - моя последняя надежда, моя отдушина и мое спасение от тяжких мыслей. Мне не стоило выкладывать все сразу, утягивая и родных в болото отчаянья, из которого самостоятельно не удавалось выбраться, но я просто не могла остановиться пока слова, наконец, не закончились. Тогда меня усадили на диван и пообещали впредь всегда мне все рассказывать. Так, откровение за откровение, я и узнала начало безумной истории. Про погибших дедушку и бабушку, про то, как долго папа жил, будучи абсолютно уверенным, что на него наложено ужасное проклятье, про мамин неудачный брак с братом моего мужа и про его собственную одержимость Бриджит Хэмлок. Несмотря на порой излишнюю сухость, можно даже сказать черствость, Логана, я могла четко представить его одержимым, преследующим свою цель, добивающимся ее чего бы ему это ни стоило. Был ли он одержим мной? Скорее нет, чем да, либо его одержимость была эфемерной. Логан преследовал какие-то свои цели, хотя в свете открывшейся правды я даже и не могла предположить, зачем ему наследник от представителя ненавистной ему семьи. Откровения прояснили некоторые моменты, другие же погрузили в туман, развеяв мои собственные догадки.
- Не возвращайся, - попросил папа.
- Не могу. Я подставлю Мэттью, а он того не заслужил, - мне пришлось отвернуться, чтобы ни папочка, ни Кристиан не прочли на моем лице желание остаться здесь, в этой квартире, в этом моменте. - Мне не так плохо сейчас живется как раньше. Мне ничего не угрожает, ведь Эл очень хочет ребенка...
Произнося последние слова, украдкой покосилась на Криса. Тот отвернулся, уставившись в окно, будто происходящее его никоим образом не касалось, будто он вообще не слушает и находится где-то далеко отсюда. Могу себе представить. Если бы он сейчас встал и сказал, что Саманта беременна, я бы, вероятно, умерла прямо здесь от разрыва сердца.
- И что ты предлагаешь? - недоуменно поинтересовался папа, в ужасе переспросив. - Остаться с ним?
- До рождения ребенка. Заберешь меня из больницы - оставлю ребенка Логану, и, быть может, мы отделаемся минимальными потерями. Ясное дело, сын интересует его гораздо сильнее, чем жена.
- Что ты сделаешь?! - внезапно громко поинтересовался Кристиан, в возмущении прищуриваясь. - Оставишь ребенка? Собственного ребенка?
Мы даже вздрогнули и переглянулись от неожиданности. Смотря на своего возлюбленного, я даже представить не могла, что у него на уме. Не слишком он походил на любителя детей, чтобы так возмущаться. Да и полюбить ребенка своего врага он вряд ли бы смог.
- Да что ты... - он внезапно осекся, махнул на нас рукой и, засунув руки в карманы брюк, гордо удалился на кухню за очередной порцией кофеина.
- Кристиан рос без матери, - тихо прокомментировал случившееся папа. - Так что у него пунктик на неполные семьи. Вообще-то я тоже не поддерживаю эту идею, это ведь твой ребенок, частичка тебя. Просто на минуту представь, во что превратит его Логан. Не хочу, чтобы ты потом жалела. Мы с мамой заберем тебя из больницы вместе с малышом. Или малышкой. Я не понимаю, почему ты так боишься покинуть квартиру Логана, что может произойти такого, если ты вернешься домой. Но обещай, что если будет плохо, ты позвонишь мне, и мы вернемся к изначальному плану вызволения. У меня будет все наготове.
Ох, папочка. Я сама не представляю, что Эл может сотворить, если я покину стены его дома. Скольких он убьет и с кого начнет. Просто глядя в его глаза, готовые задавить своей мощью даже на расстоянии, я верю, что ему под силу превратить мою жизнь в такое адово пекло, что ощущения после убийства Шлика покажутся мне приятным теплом в морозный день. Ожидание удара в неведении - что может быть хуже? Логан был мастером любых атак, как психологических, так и физических.
- Обещаю. Только не сейчас, - внезапно вспомнив про телефонный разговор, нахожу, что информация о темной восьмерке может быть существенной и полезной. - Сейчас у Логана какие-то проблемы с лидерами волков. Одна из них, некая Джейн, вернулась в Мунлайт Фолс, что ему категорически не нравится. Боюсь, что в Бриджпорте могут нарисоваться и другие волки.
Папочка и Кристиан обмениваются многозначительными взглядами.
- Вудс вернулся в Мунлайт. Возможно из-за Джейн? Кто она вообще такая? Крис, ты знаешь какую-нибудь Джейн?
- Помнишь на концерте в Лос-Анджелесе в первом ряду стояла девушка с голубыми волосами? Думаю, это она, - мы с папой снова пришли в недоумение; он что, решил рассказывать мне о своих закулисных подружках на одну ночь в качестве мести за беременность от мужа?
- Спасибо, Кристиан, ты очень помог, - сверкнул глазами папа, поднимаясь на ноги. - Отвезти тебя?
- О, я хотела... - мне не пришлось договаривать: все равно ему не хотелось услышать остаток фразы, чего я там хотела от его друга, и он лишь резко кивнул.
Я проводила папочку до лифта, где он на прощание нежно поцеловал меня в лоб, как всегда делал в детстве. И я вдруг поняла, что многое бы отдала, чтобы вернуться в беззаботное прошлое, когда вопрос "что надеть, чтобы затмить Рейчел?" был самым важным из всех вопросов, занимавших мое сознание. И почему я только не ценила то замечательное время и все стремилась вырасти? Некоторое время я стояла, созерцая закрытые двери лифта, предаваясь воспоминаниям о детстве и мечтая все исправить. Жаль, что уже поздно.
Кристиан обнаружился на кухне. Он курил у распахнутого окна, впуская в помещение прохладу сентябрьского вечера, и выдыхал дым прямо на улицу. Мои руки сомкнулись у него на груди - затушенный о раму бычок поспешно полетел вниз, а окно захлопнулось.
- Крис... - прошептали мои губы.
Я не хотела, чтобы мой собственный голос звучал так тихо и надрывно, но он будто жил своей собственной жизнью отдельно от меня и звучал так, как ему хотелось, обнажая потаенные мысли и чувства, что я пыталась в себе сдержать.
- Обними меня.
Руки аккуратно ложатся мне на талию, совсем не так, как мне того хочется. Знаю, я говорила, что моей любви хватит и на двоих, и вовсе не обязательно, чтобы он чувствовал то же самое. Я... Я действительно так думала несколько часов назад. Но сейчас мне как никогда нужно его тепло. Хочется, чтобы он любил меня - бурно, неистово и страстно. Плотно прижимал к себе и шептал, что никому не отдаст. Но мужчина моей мечты холоден и индифферентен как глыба льда, как каменное изваяние.
- Это из-за того, что я сказала про ребенка, да? Из-за шрама? Или из-за того, что я проговорилась о нас папе? - из глаз льются слезы, я готова строить дальнейшие предположения, но чувствую, как Крис напрягается, и силой заставляю себя замолчать.
- Пожалуйста, перестань реветь, - обезоружено произносит он, пальцами вытирая соленые дорожки на щеках. - Я не знаю, что со мной. Мне не нравится этот ребенок. Мне не нравится эта ситуация. Мне совершенно не нравится твой муж и меня просто выворачивает от мысли, что ты с ним...
Крис закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Возможно уже сожалеет о сказанном. А мое сердце пропускает три удара. Раз. Два. Три. И будто бы запускается снова. Его задевает, что мы с Логаном были близки - уверена, он продолжил бы иначе, но это не меняет сути слов. Так я могу рассчитывать на взаимность?
В душе пробивает путь к солнцу крохотный росток надежды. Надежды на то, что все еще может закончиться хорошо. Моя гордость уже давно растерзана и растоптана, так есть ли смысл строить из себя гордую независимую женщину? Кристиан слишком хорошо меня знает, чтобы поверить, что в моей ситуации возможно сохранить честь и достоинство. Сбрасываю с себя платье прежде, чем Крис успевает возразить, и подаюсь к нему ближе, утыкаюсь в шею, вдыхая уже ставшие любимые запахи, целую, нежно тяну зубами за серьгу в мочке уха.
- Мне все равно, что ты обо мне подумаешь, - шепчу я сквозь поцелуи, которым он не сопротивляется, но и не поощряет. - Ты мне нужен. Я хочу быть твоей.
- Хантер меня убьет, - севшим голосом откликается мой мужчина.
В следующий момент он опрокидывает меня прямо на пол, с отчаяньем впиваясь в губы.
Где-то вдалеке часы бьют восемь раз. У нас осталось два часа только для нас двоих. Мы все еще успеем.
...так я стала его женщиной. Встречи продолжались почти до самой весны. Папа отводил глаза и делал вид, что не замечает наших отношений, за что я была ему безмерно благодарна. Рядом с Крисом, заручившись его поддержкой, мне было тепло и уютно. Нежные поцелуи действовали лучше любых антидепрессантов, даря стимул жить и бороться даже в самые трудные минуты, когда хотелось опустить руки. Логан, судя по внезапным переменам настроения, тоже догадывался о нашей тайной связи, впрочем, не предпринимая никаких попыток ей препятствовать. Я связывала это с тем, что от моего состояния напрямую зависело здоровье его сына - здесь тоже были некоторые проблемы, - но не была до конца уверена, ведь рабочие дела тоже шли слишком нервно.
Двое из темной восьмерки, угрюмый Ганс и флегматичная Верона, по очереди, а порой и вместе, дежурили у дверей нашего дома, хотя Джейн так и не появилась. Впрочем, возможно, именно поэтому она и не появилась?
Шел конец января, световой день был коротким и морозным, а Зои Джейн - огромной и неповоротливой. Жизнь текла своим чередом, временами даже казалось, что я почти счастлива. Рядом со мной находился любимый мужчина, пусть даже тайком от жены, но ведь это говорило лишь о том, что он готов меня принять любой, даже матерью-одиночкой. Не знаю, о чем говорил тот факт, что он до сих пор не подал на развод, заговаривать первой об этом не решалась, а Крис не распространялся. Мое отношение к ребенку тоже изменилось - не только благодаря Кристиану, который был категорически против чтобы малыш рос без матери, но и во многом благодаря Валькери, после свадьбы которой, мы незаметно для себя сдружились. Она не любила говорить о семье, в которой выросла, лишь коротко упоминая, что была не самым желанным подарком для своего отца, но зато с сияющими глазами рассказывала о мечте подарить Николасу сына. В такие минуты мне было тяжело не попытаться вправить ей мозги и рассказать всю правду о мамином неудачном опыте, но Кери утверждала, что о деяниях Ника она наслышана и более чем уверена в своем решении. Вскоре после нового года она сообщила радостную новость о собственной беременности, и после нашего разговора я не могла думать ни о чем другом кроме своего ребенка. Валькери была права: малыш не должен страдать из-за того, что родился не в то время или не от того мужчины.
Вот только пугающая дата "25 марта" в больничной карте настойчиво приближалась вместе с осознанием того, что роды - рубеж, после которого последует неизвестность. Логан может выкинуть что угодно, особенно увидев своего долгожданного наследника в розовых пеленках. Хорошо, что он не никогда сопровождал меня на УЗИ, и новости не дошли до него раньше.
- Как тебе имя Хезер? - поинтересовалась я, отрываясь от ноутбука и потягиваясь.
- Обожаю шторы цвета шампань, - пробормотал Кристиан. Я нахмурилась. Причем здесь вообще шторы? Это какой-то прикол? - Замечательное имя. Мне еще нравится Джорджиана. Пожалуйста, не называй так ребенка Логана.
Джорджиана... Звучит красиво. Но мне почему-то безумно важно, чтобы имя дочки начиналось именно на букву "Х", как у папочки. Хантер Брайс. И маленькая... Ханна? Хелена? Хизел? Список имен совсем не хочет мне помогать, среди представленных вариантов нет нужного, одного-единственного для моей малютки. Все имена хороши, но я чувствую, что все они совсем не для нее. Хорошо, что у меня еще есть время подумать.
Я улыбаюсь, пододвигаясь к Крису поближе, провожу рукой по светлым волосам.
- Испортишь укладку, - коротко бросает он.
- Хватит вредничать, - меня распирает от желания поговорить с ним о том, что мы могли бы назвать Джорджианой нашу общую дочку, я еле сдерживаюсь и лишь загадочно улыбаюсь. Это была бы самая красивая малютка на свете. Вместо этого я отвлекаю своего мужчину от экрана микро-новостями из нашего внутриутробного мирка. - А малышка сегодня толкалась.
Он смотрит на меня долгим изучающим взглядом, в котором читается явное нежелание говорить о чужом ребенке и выдает с холодным сарказмом:
- Потрясающе.
Нет, я не сержусь на него. Наверное. Скорее нет, чем да.
- Дай руку. Дай, не бойся. Кристиан, я беременная, а не прокаженная. Просто дай мне свою ладонь, а не то я сейчас начну расстраиваться и нервничать.
К счастью, шантаж срабатывает - бледная рука накрывает округлившийся живот. Мне нравится ощущать холодное прикосновение, я закрываю глаза, откидываясь на спинку дивана и релаксирую. Не хватает только расслабляющей музыки, например... Мысль в одночасье прерывается резким спазмом и некомфортными тянущими болями внизу живота. Не сказать, чтобы беременность протекала безболезненно и гладко, но такого раньше не было. Больно до слез, будто кто-то внутри переворачивает все внутренности, меняя их местами. Неужели моя малышка просто решила перевернуться?
- Она меня пнула, - недовольно бурчит Крис, отдергивая руку.
А как она пнула меня, милый, ты даже себе не представляешь...
- Кри-и-ис, - мой голос дрожит, когда я понимаю, что происходит. - Кажется, воды отошли.
- Какие воды? Январь на дворе, - вмиг севшим голосом произносит мой мужчина. Он такой забавный и растерянный, что в другой ситуации мне непременно стало бы смешно. - Ты что, не шутишь? Надо в больницу, да?
Воспоминания о родах практически не остались в моей голове, только мутная пелена, через которую доносились голоса врача и акушерок. Боль и свинцовая тяжесть, собственные крики, головокружение - все слилось в сплошной временной отрезок, длившийся целую вечность. Пока, наконец, палату не огласил пронзительно громкий плач.
- Поздравляем, - донесся голос акушерки до сознания, готового меня покинуть. - У вас девочка.
Девочка. Моя малышка. Уже позже, в палате, куда нас перевели из родильного отделения, из розовых пеленок на меня щурятся два серьезных не по годам зеленых глаза. Как у дедушки. И имя, то самое, которое я так давно искала, вдруг всплывает в моей голове. Зеленый цвет - цвет надежды. Так и есть. Она - моя надежда. Маленькая мисс Хоуп Брайс.