- Соплежуй, - вынесла вердикт Сью, разрезая блинчик.
Определенно, знакомство сестры с моим новым парнем успехом не увенчалось. Она кисло улыбалась в ответ на его восторженные рассказы о своей стране, и корчила мне рожи, когда он отворачивался. Нет, не то чтобы я не привыкла к подобному, мои родные редко принимали мой выбор с восторгом – но в случае с Люком я надеялась на чудо. В конце концов, он был самым нормальным из всех, с кем я когда-либо общалась.
- Тоже мне выдумала! Они там все неотёсанные необразованные болваны, - блинчик не поддавался, и Сью ещё усерднее заработала ножом, - только подумай, они считают, что люди произошли от обезьян. Ну не дикость ли? Я с трёх лет знаю, что люди произошли от Мортимера и Беллы, которых на Землю привезли инопланетяне. А ещё там дети в десять лет читать не умеют – у них в пригородах даже школ нет. Как их вообще можно пускать к цивилизованным людям?
- Вот и пусть учатся у нас, - упрямо заявила я, - разве это плохо, что они хотят учиться? Люк, между прочим, лучший на медицинском. Преподаватели разве только его фотографию перед сном не целуют.
- Я очень рада, если он такой замечательный, - Сью выдавила из себя улыбку, - но ты о себе подумала? Хочешь поселиться с ним в его пещере и жить впроголодь, пока он будет пытаться выбить себе работу?
- Он будет жить в Портленде со мной, - возразила я, - у нас его в любой клинике с руками и ногами оторвут.
- Рыжеволосого прямо так и оторвут, - Сью покачала головой, - у нас этим неандертальцам не доверяют. Я к нему, например, лечиться бы не пошла.
- Тогда он будет помогать мне с Пиковой Дамой, - парировала я, - для него там всегда найдется работа. Папа давно собирался сменить менеджера.
Сью наклонила голову набок и посмотрела на меня как на ребёнка, не понимающего очевидных вещей. Я почему-то поёжилась.
- А ты уверена, что папа вообще разрешит тебе с ним встречаться?
Я замолчала и вновь уткнулась носом в тарелку. Вопрос с папой ещё предстояло решить.
****
Экзамены наступили как-то неожиданно. За последний месяц я порядком запустила учёбу – теперь я чаще ошивалась где-то с Люком, чем торчала одна в библиотеке – и теперь мне немалых усилий стоило, чтобы подготовиться, как следует. В последнюю неделю июня, из-за постоянного чтения и хронического недосыпа, я стала напоминать красноглазых оборотней из ужастиков прошлого века. И это сразу же стало предметом шуточек в университете.
- Тебя часом не твой рыжеволосый дружок покусал? – ухмылялся скотина Гаррисон, случайно наткнувшись на меня в библиотеке, - я слышал, у дергийцев случаются приступы бешенства.
- Если не отстанешь, я попрошу его и тебя покусать, - огрызалась я и вновь утыкалась в какой-нибудь труд из списка необходимой литературы.
А в июле, расправившись с экзаменами, я уехала в Портленд – помогать папе с кофейней.
С тех пор как родители стали жить отдельно, я привыкла проводить каникулы в Пиковой Даме. Летом служащие уходили в добровольно-принудительный неоплачиваемый отпуск, и я делала ту работу, которую в другое время выполняли они: подавала клиентам кофе, протирала столы, отдраивала до блеска умывальники.
Папа смотрел на меня с гордостью, и постоянно повторял, что все большие начальники начинают с малого. Я уже даже и не пыталась возражать, что не собираюсь становиться большой начальницей. Мои мысли сейчас занимало совсем другое: папе следовало рассказать о Люке.
На самом деле, с папиным мнением я никогда особенно не церемонилась – если мне кто-то нравился, то мне плевать было, кто и что об этом думает. Но с Люком всё было совсем по-другому – может, потому что с ним у меня всё было серьёзнее, чем раньше, а может, потому что его ярко-рыжие волосы неизменно становились предметом внимания, где бы мы не находились. Получив выговор от Сью, глупо было надеяться, что папа примет Люка с распростёртыми объятьями.
Папа, в отличие от сестры, не позволял себе отпускать ехидные замечания в адрес лиц другой национальности, но тема стран Малого Континента всегда была для нас закрытой. Он с неохотой говорил о своих родителях, да и о жизни до Портленда вообще, и я никогда наверняка не знала, как он к этому относился. Но у меня почему-то каждый раз потели ладони от волнения, когда я пыталась с ним об этом заговорить.
- Что нового, Мэри? – обязательно спрашивал папа за обедом, и я судорожно вспоминала свои предварительные заготовки для серьёзного разговора:
«Ты знаешь, папа, я встречаюсь с нашим с тобой историческим врагом. Это ничего?»
«Он сказал, что хочет познакомить меня с мамой. Поэтому я, наверное, не приеду на зимние каникулы»
«Мы решили, что если у нас родиться девочка, то мы назовем её Метой. Так зовут его младшую сестру»
«У него пока нет денег, работы и жилья. Но ты ведь не будешь против, если он будет жить с нами?...»
- Ничего, пап, - неизменно отвечала я и принималась с небывалой увлечённостью разрезать отбивную.
Папа кивал и вновь заводил разговор о делах, тщетно надеясь заинтересовать меня бизнесом. Я слушала из вежливости, и даже иногда спрашивала о чём-то совершенно мне неинтересном – просто потому что ему приятно было отвечать.
Папа жил Пиковой Дамой, «горел» на работе, и вполне очевидно, видел меня успешной продолжательницей его дела, а не нищей женой безработного рыжего парня. Было бы жестоко отбирать у него надежду.
****
- Очко! – завизжала я, бросая карты на стол. Пиковая дама, которую я так удачно вытащила из колоды, фактически спасла меня – у Люка на руках был только валет и пара троек. Он улыбнулся и вновь принялся тасовать колоду. Играть он не умел совсем – только за сегодняшний вечер я выигрывала у него со счётом пятнадцать-ноль.
Мне так и не удалось придумать благовидный предлог для папы, чтобы хоть иногда возвращаться в общежитие – поэтому Люк стал иногда приезжать в Портленд на пару дней. Папа часто оставлял на меня Пиковую Даму, и, бывало, что кофейня по нескольку дней подряд была в моём распоряжении. Люк не мог позволить себе даже мотель, поэтому такие дни были единственной для нас возможностью побыть вдвоём во время каникул.
- Признайся, ты просто поддался, чтобы мне было приятно. Ну поддался же?
- Даже в мыслях не было, - рассмеялся тот, - ты просто хорошо играешь, Мэри.
Я пожала плечами.
- Я в детстве научилась. Папа часто привозил меня сюда, и приходилось как-то развлекать себя, чтобы не сдохнуть со скуки. Терпеть не могу бизнес, - я бросила карты на стол.
- Неужели тебе никогда не хотелось заниматься семейным делом? – Люк тоже отложил колоду и посмотрел мне в глаза, - это ведь то, что кормило тебя в детстве. Не обидно будет просто продать всё то, что той папа почти что по кирпичикам собирал?
- Нисколечки, - я забарабанила пальцами по столу, - я хочу заниматься кино. Папа ведь даже не спросил, чего я хочу!
- Откуда ты знаешь, что это не твоё, если ты никогда серьёзно этим не занималась? Может, стоит попробовать? Да и кофейня – не «Мебельная корпорация Гаррисона», она вовсе не будет мешать тебе заниматься сценариями.
- Ты иногда бываешь таким занудой, Освальд, - хмыкнула я, - знаешь об этом?
Люк улыбнулся, и собирался было что-то возразить – но его оборвал скрип открывающейся двери. Мы оба подскочили как вкопанные и уставились на вошедшего отца.
Тот застыл на несколько секунд в недоумении, а потом зашагал к нам. Я старалась не смотреть на него, и стала прожигать взглядом напряжённую спину Люка.
Они стояли напротив друга и молчали – как тотенбуржский генерал и дергийский пленный, готовящийся к расстрелу. Меня передёрнуло от собственных ассоциаций.
- Ник, - папа первым протянул руку. Люк бросил на меня нерешительный взгляд, а потом неуверенно пожал её.
- Я Люк. Люк Освальд. Я…
- … тот парень, который уничтожает запасы тушёнки в нашем холодильнике, - закончил за него папа. Люк покраснел, и тот рассмеялся – легко, раскатисто, и мне вдруг стало легче от этого смеха. Если папа смеется, значит, он не убьёт его прямо сейчас.
- Я ненадолго, - папа повернулся ко мне и протянул ключи, - я собираюсь уехать в столицу на несколько дней – хочу навестить старую подругу. Тебе придется кормить кошек и следить за домом всё это время.
Я кивнула и взяла ключи – руки почему-то дрожали, и я едва не уронила их, пока укладывала к себе в карман. Папа заметил это и улыбнулся.
- Парня тоже можешь кормить, если хочешь. Только не занимайтесь непотребствами в машине, узнаю – порву на дергийский флаг, - папа хлопнул красного от смущения Люка по спине и зашагал к выходу.
Я как зачарованная смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь и почти физически ощущала, как улетает и рассеивается напряжение, душившее меня последний месяц.
Взвизгнув, я сжала в объятиях ещё не опомнившегося Люка и расхохоталась. Неужели этого я так долго боялась? Вот этого? Серьёзно?
- Отомри! – крикнула я, и Люк облегчённо вздохнул.
Жизнь определённо начала налаживаться.
****
- Ты точно не против? – выдохнула я трубку, едва услышала папин голос, - он будет паинькой, я клянусь тебе. Он хорошо учится и обязательно найдет у нас работу. К тому же он всё равно не воевал с Тотенбургом – он даже лягушек на практических отказывался препарировать. Сью он, конечно, не нравится – но что она понимает в мужчинах?
- Мэри, - папа прервал мой словестный поток и вздохнул, - разве я когда-нибудь тебе что-то запрещал?
Я молчала, не зная, что ответить – и он продолжил:
- Не позволяй никому лезть со своими советами в твою личную жизнь. Даже мне, - я не видела его, но чувствовала, что он улыбается – и тоже улыбнулась, - я тоже однажды поверил советам человека, которого считал близким. И жалею об этом до сих пор. Не повторяй моих глупостей, пожалуйста.
- Я постараюсь, - пообещала я, - ты можешь на меня положиться.
Мы молчали несколько секунд, пока я, опомнившись, не добавила:
- И я хотела попросить тебя оформить бизнес на меня. Мне кажется, я готова.
- Я займусь этим сразу, как только приеду, - я снова улыбнулась в ответ на его оживший голос, - не вздумай передумать, пока меня не будет!
Я положила трубку и выдохнула.
В общежитии сейчас было пусто – почти никто ещё не приехал, но мне хотелось заселиться пораньше, пока коридоры не наполнились необременёнными интеллектом соседями. В последнее время я научилась ценить одиночество.
Я не спеша поднялась на второй этаж, чтобы смыть макияж – отсутствие очередей в душевых и туалетах было пусть и мелочью, но приятной.
Рассматривая себя в зеркале, я впервые подумала, что правы были те, кто сказал, что люди сами придумывают себе проблемы.
У меня никогда не было серьезных трудностей в жизни – меня холили и лелеяли с самого детства, но я неизменно придумывала себе повод попереживать: непонимание одноклассников, ссоры с отцом, подколки соседей по общежитию. Неужели всё это хоть чего-нибудь стоит?
Я улыбнулась своему отражению и уверенным движением стёрла тёмно-фиолетовую помаду.
Техническое
Давно хотела показать портрет основателя)
