[Anora]

От автора...

Человеки! Ужааасно хочу спать, поэтому ответки будут завтра! Пока только отчёт... Спасибо, что не забывали всё это время и пинали меня))) Всем обнимашки!!!

Файл # 005. Случайности.

− А всё ж таки, мистер, ущерб надыть возместить, − не унимается тощий старикашка с редкой щетиной на чёрном от загара, обветренном лице, теребя в руках засаленную, бывшую некогда тёмно-синей, кепку.
Блондин устало поворачивает голову, стараясь, чтобы пакет со льдом, приложенный к правому виску, не сполз, и вопросительно смотрит на нарушителя спокойствия.
− Ущерб? Что ты мелешь?! Какой такой ущерб?
− Э-э, крепко вас головой-то приложило, мистер, − сочувственно качает головой старичок, − Я ничего не мелю, мистер, не мельник я, рыбак. Джэдом прозываюсь, и лавка моя, стало быть, "Рыбацкой лачугой Джэда" зовётся, − продолжает он снисходительным тоном, − А ущерб знамо какой: электропроводка - раз, транзисторы - два, фикус фамильный через окно открытое напрочь застуженный - три, икры чёрной осетровой пять килограммов - это четыре будет…
− Джееек! − не выдерживает блондин, обессилено валясь обратно на кушетку, − Забери этого остолопа, ни секунды больше его нытья не выдержу! Это что ж, она твою контрабанду с собой прихватила, что ли?! Идиотов из нас сделать хочешь?!
Оперативно откликнувшийся на зов телохранитель стремительно входит в комнату, избавляя своего нанимателя от необходимости продолжать явно напрягающую того беседу. Владелец "Лачуги" пытается примирительно снизить количество умыкнутых килограммов ценной контрабанды до трёх, но Джек безапелляционно вытаскивает его за порог и закрывает дверь. Блондин облегчённо вздыхает.

− Рано радуешься, Стайнер, − доносится из противоположного угла комнаты ворчание мужчины в измятом чёрном костюме, откинувшегося в кресле с пакетом льда на лбу и ногой, обмотанной эластичным бинтом и уложенной на стул, − Этот старый пройдоха своего не упустит. В крайнем случае, приплюсует не политый вовремя фикус и розданную родственникам икру в раздел "за моральный ущерб" – сейчас даже последняя деревенщина в таких вопросах разбирается не хуже выпускника юридического. А вот за то, что упомянул в разговоре с ним нашу беглянку, я вычту уже с тебя, − он снова чувствует себя в своей стихии, разглагольствуя о деньгах и выговаривая работающим на него людям, и явно рад, что тема высоких технологий и сумасшедших экспериментов осталась в стороне хотя бы на время, − Старик, может, и не блещет умом, но запоминает, я думаю, хорошо. А нам лишние информированные ни к чему.
− Думаю, ты способен заплатить ему достаточно, чтобы его память резко ухудшилась, верно, Рэй? Так чего же тогда на меня наезжаешь, у меня, может, сотрясение мозга! − Стайнер, правая рука которого загипсована, неловко поправляет ею съехавший с огромной шишки на виске ледяной компресс, − Нам вообще повезло, что у меня оказался знакомый среди врачей, согласившийся оказать нам помощь без заведения историй болезни и лишних вопросов, так что будь добр, перестань ворчать.
− Заплатить?! − взрывается "босс", − Да если так будет дальше продолжаться, я разорюсь! Финансирование этих чёртовых исследований – раз, поиски сбежавшего Борна – два, аренда и оборудование помещения уже для тебя – три… Да если бы у него получилось с первого раза…
− Заразительный говорок у деда, а? − не удерживается от смешка Стайнер, − Ты ещё пальцы с умным видом позагибай!
− Да ты!..
Если бы не повреждённая нога, Рэй не поленился бы встать и разъяснить мерзкому учёнишке, как следует разговаривать с работодателем, но в сложившейся ситуации остаётся только переругиваться через комнату. Понимая, что скоро придётся возвращаться к вопросу о сбежавшей киборгше, он злится и отводит душу на склоке со Стайнером, в двадцатый раз жалея, что связался с этой братией. Он всегда считал, что все учёные – шизики, их надо изолировать и не допускать в общество, чтобы своей заумью не мешали жить обычным деловым людям вроде Рэймонда Бэннета. Но, к сожалению, порой деловым людям требуется помощь шизанутых учёных…
…Несколько часов спустя, когда привезённые Джеком лекарства уняли боль, а заказанная пицца – голод, Стайнер наконец соглашается спуститься в лабораторию и проверить компьютеры. В ожидании его возвращения Рэй потягивает колу из бумажного стаканчика, жалея, что и Джек и старикашка, в магазинчике которого они устроили временный "лагерь", оба оказались членами "Анонимных алкоголиков" и ни в какую не желали находиться в одном здании с чем-либо градусом выше кваса. Вначале Рэй стучал кулаком по подлокотнику кресла и кричал, что это бунт, но потом смирился. И тот и другой были ему ещё нужны, а оставшихся финансов на то, чтобы сделать их более сговорчивыми, не хватило бы. Чёртов проект действительно высосал практически всё, что у него было, так и не оправдавшись, а вслед за сбежавшей девчонкой, похоже, исчезла последняя надежда что-нибудь из этого выжать.
Со скрипом отворяется дверь склада, и на пороге появляется Стайнер. Держится на ногах он нетвёрдо, лицо бледное, и непонятно, почему он всё же согласился спуститься в подвал после того, как Рэй проболтался о своём близком к банкротству положении. Наверное, любопытство пересилило и боль, и жажду денег.
− Ну и что там? − приподнимается в кресле Рэй, одновременно ожидая и страшась того, что может услышать.
Учёный поднимает руку в жесте, призывающем собеседника подождать, с трудом добирается до стола и откупоривает очередную бутылку колы. Когда она пустеет, Стайнер тяжело опускается на стул и начинает:

− Есть две новости: хорошая и… ну, для тебя не очень, конечно, а так - двоякая. Хорошая в том, что всё оборудование цело, полетела только станция бесперебойного питания, приняла на себя удар, так сказать. А вторая… Девушка для нас бесполезна, Рэй. Судя по загруженным из её памяти данным, в частности, дневнику самого Борна, она больше не отвечает твоим требованиям, она – человек. Точнее, рано или поздно им станет. Процесс запущен и откату не подлежит, − на лице Стайнера вдруг появляется загадочная ухмылка, − Грег, он… Представляешь, он вбил себе в голову, что влюбился в эту девчонку, и сконструировал машину, которая превратила её в человека…
− Что-о-о?! − подскакивает в кресле Рэй, − На мои деньги?! За мой счёт развлекался, скотина? Мало того, что сбежал со всем финансированием после первой неудачи, так ещё и…
− Позволь тебя поправить, он не сбежал, − голос Стайнера вдруг приобретает стальные нотки, − Он сообщил, что ему требуется уединённое место, чтобы всё прошло успешно. И что когда всё будет готово, он даст знать.
− С какой это стати ты его защищаешь, а?! Ты же утверждал, что вы никогда не ладили!
− Во-первых, − нарочито спокойным голосом произносит блондин, − Я лишь констатирую факт. На его месте с тем же успехом мог оказаться и я, если бы был порасторопнее, когда ты пришёл в НИИ в поисках человека для своего "особого заказа". В первый раз всё обернулось катастрофой, избыточное взаимодействие "Альфы" с внешним миром на ранних стадиях проектирования привело к чрезмерной…
− Да помню я, чем всё тогда закончилось! − не выдерживает очередного наплыва терминов Рэй, − Орангутаноподобный мужик разгромил квартиру и часть оборудования, а потом выскочил на улицу и принялся крушить витрины магазинов и окна проезжающих мимо машин, пугающих его яркими красками и громкими звуками. В общем, он мне не подошёл бы. Да и всё равно вскоре угодил под колёса автобуса и неправдоподобно быстро… ммм… разложился. Ну и что из этого?
− А то, − всё так же терпеливо продолжает Стайнер, − что во второй раз у него получилось. До того, как съехать с катушек, Борн создал функционирующую оболочку, неотличимую от человека, написал потрясающие программы, делающие поведение киборга достаточно похожим на человеческое, чтобы обеспечить твои нужды, и – внимание! − сведения обо всех этапах работы сейчас находятся всего несколькими метрами ниже, в новой лаборатории, в памяти компьютера! − он делает эффектную паузу в надежде, что его собеседник продолжит мысль за него, но не дождавшись должной реакции заказчика, заканчивает сам, − Мы можем запустить производство хоть сейчас!
Рэй не может скрыть горькой усмешки, глядя в загоревшиеся предвкушением действий глаза учёного. Внезапно он чувствует жуткую усталость – то ли от событий последних суток, то ли последних двух лет…

− Это не имеет значения, − произносит он, даже не пытаясь скрыть накатившее на него безразличие, − Всё слишком затянулось, корпорация, которую я хотел превратить в мировую империю, на грани банкротства из-за финансирования экспериментов и сопутствующих трат. Армия андроидов уже не нужна, внедрять их просто некуда. Да и, честно говоря, я подумываю выйти из игры, пока не поздно, купить домик в пригороде…
− На счету Борна могли остаться деньги, − произносит блондин, и Рэй понимает, что несколько преувеличил степень собственной незаинтересованности, моментально обращаясь в слух, − И я даже знаю, кто поможет нам их оттуда забрать…

***

Надолго задумываюсь, уставившись в экран компьютера. Нужное слово всё никак не желает отыскиваться, а в таком деле, как я успела понять, не те слова могут свести на нет все предшествующие старания. Несколько дней назад во время очередной прогулки я наткнулась на библиотеку, в которой с тех пор провожу чуть ли не больше времени, чем в квартире. Чтение позволяет отвлечься от мрачных мыслей о собственном будущем, увидеть, как чужие проблемы чудесным образом решаются и поверить, что если не чудо, так случайность помогут и мне. Ибо теперь только на это я и могу рассчитывать.
На второй свой день в городе по совету Брэнды я обратилась в муниципалитет на предмет получения документов. Версий, почему их у меня нет, мы придумали несколько: от простого пожара, уничтожившего всё моё имущество, до просьбы о политическом убежище. Выбрать предполагалось по обстоятельствам. Однако на деле пришлось переделывать "легенду" на ходу. Оказалось, что Грег спланировал всё более детально, чем я предполагала. Он оставил завещание. В нём говорилось, что его квартира и счёт в банке должны перейти в распоряжение женщины чётко описанной внешности (разумеется, моей), которая может назваться его фамилией. Это будет также подтверждением того, что сам Грегори Борн мёртв.

− К сожалению, − без тени последнего сообщает блондинка за стойкой, − все денежные средства были сняты со счёта буквально пару дней назад, по доверенности. А так как, согласно завещанию, датой смерти считается дата вашего обращения, то подобная операция вполне допустима. Так что у вас остаётся только недвижимое имущество покойного в виде квартиры по адресу…
− Благодарю, адрес мне известен, − не выдерживаю я: все эти упоминания завещания мне неприятны, я по-прежнему не могу определиться с тем, что испытываю по поводу смерти Грега, но всё больше слоняюсь к мысли, что это чувство вины…
− Очень хорошо, мэм. Ваши документы? − парирует девушка, и вот тут я начинаю импровизировать…

Не помню точно, что именно я ей наплела, я была в состоянии близком к панике, потому что весь наш стройный план развалился на куски. Но судя по всему, из этих кусочков мне удалось составить нечто удобоваримое, потому что очень скоро блондинка шлёпнула в каких-то бумагах разнокалиберные печати и штампы, выдала мне гору бланков и анкет и заверила, что после их заполнения и должных проверок уже в течение месяца паспорт будет готов. Получать в понедельник и четверг в девятом окне с двух до пяти, с полтретьего до трёх обед. Брэнда сказала, что это мне ещё повезло…

Так что теперь к волнениям общего характера добавились вполне конкретные опасения того, что может случиться за этот месяц. Личность без документов в квартире практически в центре города? Даже андроиду вроде меня известно, что с такими делают – в лучшем случае выселяют.
И, видимо, все эти переживания настолько измотали мою ещё не совсем устоявшуюся нервную систему, что я почувствовала острую необходимость как-то выразить их, придать им более конкретную форму. Так и получилось, что я села за библиотечный компьютер, открыла текстовый редактор и начала писать. Сначала это были просто слова, разрозненные, ничего толком не проясняющие. А потом я поймала себя на том, что описываю всё, что произошло со мной за эти несколько дней и почти год до этого. И я поняла, что чувствовал Грег, выплёскивая накопившиеся чувства на бумагу – освобождение…
А сейчас к моему освобождению не желает подбираться слово! С досады хлопнув ладонью по клавиатуре, я откидываюсь в кресле. И тут же резко оборачиваюсь, потому что в поле зрения оказывается какая-то пожилая женщина, с лукавой улыбкой взирающая на мою реакцию.

− На вашем месте я была бы аккуратнее, всё-таки общественная собственность, − произносит она и, указав кивком на экран монитора, интересуется, − Фантастика?
− Первые шаги, − скромно улыбаюсь я, стараясь не подавать виду, в каком я на самом деле ужасе: как долго она стоит у меня за спиной?! И впервые ли удостаивает вниманием мою писанину? И кто она вообще такая?
− Хелена Хэмптон, − словно отвечая на незаданный вопрос, протягивает руку женщина; тонкая ладонь, длинные пальцы, идеальный маникюр – всё говорит о достатке и высоком социальном положении, − Хозяйка издательского дома "Сфинкс". У меня есть к вам предложение, несколько неожиданное. Мне понравились ваши образные описания, это как раз то, что нам нужно. Мы выпускаем рекламный путеводитель по Шам ле Сим, небольшой живописной деревушке в пригороде Парижа, но просто фотографий, сами понимаете, недостаточно, а человек, занимающийся такого рода текстами внезапно женился и укатил в свадебное путешествие, при этом наотрез отказался совмещать приятное с полезным, выбрав для отдыха побережье Санлит Тайдс… Так как насчёт небольшой командировки? Разумеется, все расходы издательство возьмет на себя …
− О, боюсь, при всём желании не смогу принять ваше предложение, − невольно перенимая несколько высокопарную манеру женщины, отвечаю я, − Видите ли, не так давно у меня украли сумочку с документами, а восстановление паспорта займёт немало времени, не говоря уже о визе…
Не то чтобы мне не нужна была работа, наоборот, я регулярно просматривала объявления в газетах, но неквалифицированный труд вроде уборщиц и посудомоек, на который мало кто соглашается и потому работодатель, скорее всего, закрыл бы глаза на временное отсутствие у меня документов, был сопряжён с избыточным контактом с водой, чего я хотела бы избежать по понятным причинам; но разве не странно срываться с места и ехать в другую страну по предложению совершенно незнакомой женщины? И почему она не спрашивает моего имени, кто я такая, неужели готова нанять первого встречного, пусть даже и с подходящим слогом? Почему-то в голову лезут мысли об оставленных мною в подвале ребятах: не может ли она быть каким-то образом с ними связана? Или у меня уже развивается паранойя?..
− Не беспокойтесь, у меня есть нужные связи, процесс можно ускорить, − отвечает тем временем женщина, и после короткой паузы с улыбкой продолжает: − Конечно, может показаться странным, что я предлагаю работу незнакомому человеку, но такой уж у меня характер: если я вижу что-то, что мне подходит и может положительно сказаться на бизнесе, я стараюсь это не упустить. И нет, я не умею читать мысли, − её улыбка становится шире, − Просто за свою долгую жизнь я повидала столько лиц и оттенков мимики, что слова мне уже не очень-то нужны. Я понимаю, вам нужно подумать. Как решитесь – позвоните мне, вот моя визитка. Я очень рассчитываю на ваш звонок, мисс Борн, − в завершение этого монолога она вкладывает мне в руку карточку с номером телефона, разворачивается и идёт к двери, но внезапно возвращается, − И да, ваше имя – оно в названии файла, вот тут, − улыбаясь, она указывает в верхний левый угол монитора, где красуется тщательно продуманное мною название истории – "I wasn't born" – и моя подпись…

После её ухода я ещё какое-то время сижу, словно оглушённая потоком слов, теребя в руках визитку с золотистыми надписями. Потом вздыхаю, выключаю компьютер и выхожу из библиотеки. Мне определённо нужен совет…

***
− О, Тэсс, привет! Не ждала тебя сегодня, погоди, сейчас поставлю чай, − начинает суетиться Брэнда, убирая с дороги гладильную доску и запихивая корзину с бельём под диван. Из кухни показывается недовольное лицо Стефани, измазанное мукой и кетчупом. Эта девушка не скрывает своего ко мне отношения, но ради Брэнды терпит моё присутствие и даже снисходит до разговора и совместных обедов, которые готовит всегда немного неряшливо, но вполне вкусно.
− Да нет, я на минутку. И обедать не останусь, − упреждаю я предложение подруги. С выражением явного облегчения Стеф вновь скрывается на кухне. Видимо, опять печёт пиццу в маленькой форме…
Мы с Брэндой усаживаемся на знакомый диванчик, и я пересказываю ей случившееся в библиотеке. Реакция подруги оказывается несколько неожиданной.
− Хелена Хэмптон?! − чуть не подпрыгивает она на диване, недоверчиво глядя на меня, − Не шутишь? Ну ты везучая, Тэсс, просто слов нет! − и под моим непонимающим взглядом пускается в объяснения.

По её словам, семейство Хэмптонов - самые старые обитатели города и некогда могло похвастаться безупречной репутацией и множеством мелких и не очень фирм и предприятий в своём владении. Но со временем жизнь на широкую ногу и многочисленные родственники превратили всё это в кучу долгов, и из всех отраслей бизнеса у Хмптонов осталось только издательство, в которое Хелена после смерти мужа вцепилась мёртвой хваткой как в единственный возможный источник дохода. Когда же её совсем ещё юная дочь Джоан родила ребёнка от внебрачной связи, чопорная верхушка общества окончательно отреклась от Хэмптонов, предоставив им разбираться со своими проблемами самостоятельно. Вот тогда-то издательский бизнес и пошёл в гору. Освобождённая от аристократических условностей, Хелена начала печатать скандальных авторов, безошибочно определяя, кто из них окажется на пике популярности, и за очень короткое время подняла престиж " Сфинкса" на совершенно новый уровень. Скоро в Сэнт Клэр конкуренцию ей составить не мог уже никто, и авторам, не прошедшим её строгий кастинг, приходилось довольствоваться самиздатом. Теперь филиалы фирмы есть во всех крупнейших городах, включая Бриджпорт, а долговые обязательства Хэмптонов находятся в гораздо лучшем состоянии, чем раньше.
− В общем, − завершает рассказ Брэнда, − соглашайся не задумываясь! Хелена женщина, конечно, не без причуд, но дело своё знает, и если отметила твой стиль, значит… Блин, ты даже мне не давала почитать, что за дела! − секунду Брэнда гневно смотрит на меня, а потом разражается громким смехом. Я смеюсь вместе с ней, все тревоги и сомнения, словно смытые потоком этого веселья, исчезают, остаётся только один важный вопрос.
− Ну, в таком случае… Брэн, мне понадобится платье!
− Ты же знаешь, я больше брюки люблю. А вот у Стеф может что-нибудь найтись…
С кухни слышится грохот опрокинутой кастрюли…

***

От нагретых солнцем каменных перил моста поднимаются волны тепла и тут же, подхваченные лёгким ветром с реки уплывают в сторону тихого городка, притаившегося меж холмов, поросших виноградниками. Кажется, сам воздух здесь напоен ароматом нектара и тянущихся к солнцу виноградных лоз, сморщенных, словно старческие ладони, но полных жизни и энергии. Облокотившись на тумбу моста, я смотрю на убегающую вдаль, теряющуюся среди холмов ленту реки, и выглядывающие из пышной зелени черепичные крыши небольших домиков, и думаю о том, что ещё меньше недели назад я и представить себе не могла, что окажусь в этом замечательном месте, одновременно спокойном и кипящем жизнью. На рынке ведутся бурные торги, от разнообразия нектаров, масел, роз в кадках и сувениров рябит в глазах, а уши полны гомоном голосов и звоном троекратных приветственных поцелуев. В маленьких кафе каждый столик – свой отдельный мирок, который, впрочем, с радостью вступает во взаимодействие с соседними, стоит лишь столкнуться с его обитателем случайным взглядом. Уединённая узкая улочка может в одно мгновение взорваться смехом стайки детворы, проносящейся мимо словно косяк сверкающих рыбок в бурном течении, а через секунду снова стать тихой и даже сонной. Дружелюбие здешних жителей не назовёшь открытостью, но оно достаточно искренне, чтобы не оставлять неприятного осадка при разговоре. Здесь больше чем когда-либо я почувствовала себя человеком – и даже поверила в то, что смогу рано или поздно перестать ощущать свою остаточную чужеродность. Это изгладится из памяти, сотрётся, сойдёт на нет связь живых нейронов друг с другом, и я забуду, кем была в начале пути, и смогу двигаться дальше – свободная, открытая простым чудесам этого мира… Способность забывать – порой недооцененный, чудесный дар человеку. И я когда-нибудь смогу его обрести.