- Вообще-то, обычно силу нужно распечатывать. Лет в тринадцать-пятнадцать, иногда позднее… исключения редки, и это обычно случайные всплески. Но так – осознанное колдовство в семь лет, без всякой инициации… я читал о таком, но никогда не видел.
Вот как иногда бывает – живешь себе с мужем, живешь, и вдруг узнаешь, что он – могущественный добрый волшебник. Скажем так, я была весьма раздосадована.
- Почему ты раньше не сказал, кто ты?
Он передернул плечами:
- Ну а что бы от этого поменялось – кроме того, что ты сейчас не злилась бы? Да и вообще… не слишком-то хотелось иметь дело со всем этим.
- Тогда не следовало жениться и заводить детей – ты же сам сказал, это передается по наследству.
- Э, не, не согласен, - рассмеялся Мордред. – А если серьезно – как-то странно оно передалось… вот у Альберта есть что-то, но совсем слабенькое, уровень так на первый потянет; Ательстан чист, Гермиона – ну, ты сама видишь, что Гермиона. Похоже, ее сила – это сила и здоровье деревьев; чем лучше им, тем она сильнее.
- А нельзя это как-то исправить? Ну, вырубить там, сжечь деревья…
Он посмотрел на меня как на идиотку:
- Чтобы вырубить всю растительность Цветущих Холмов, жизни не хватит – одни сады приусадебные чего стоят, не говорю уж про лес. И, кстати, наша дочь тебя за это не похвалит. Это ее жизнь, пойми. Местечковые маги – они другие…
Вот честное слово, что в них такого «другого», я не могла понять. Поведением Гермиона ничем не отличалась от брата-близнеца – они одинаково резво бегали по саду, одинаково не любили скучные уроки музыки(хотя, когда что-то получалось, – очень радовались),
с одинаковым рвением старались обыграть бабушку в маджонг.
Во всем и всегда копировали друг дружку, были не разлей вода… ну, во всяком случае, пока Ательстан не обратил внимание на яркую рыжеволосую девочку из соседнего дома.
Это была любовь с первого взгляда. С тех пор они с Эмбер почти не расставались – даже после школы постоянно ездили друг к другу в гости и задерживались допоздна, кружась по комнатам в немного неуклюжем вальсе; нам же оставалось умиляться и вспоминать собственную молодость.
- А вот когда наши дети вырастут, мы их всех друг на друге переженим, - мечтал порой Томас, отмахиваясь от дружных женских воплей «имей совесть, деспот!» Ну в самом деле, его младшие(тоже, кстати, двойняшки) еще даже до школы не доросли – как можно сказать, чего они захотят через десять-пятнадцать лет?!
Вот Диана – яркий пример того, как люди меняются. Да, после стольких лет мы снова начали общаться… ну, не общаться пока, а так, заново знакомиться.
Кое-что, конечно, я о ней слышала – город маленький, все друг друга знают, да и мама не переставала наведываться к бывшему мужу и сестре… ну, например, я знаю, что у кузины была парочка ночей в полиции(ничего особенного, мелкое хулиганство),
блестящий аттестат, мечты об университете и карьере великой киноактрисы.
Теперь она вышла замуж за бывшего одноклассника, ведет хозяйство в его огромном доме и надеется стать матерью как можно скорее, чтобы наш старенький и уже очень больной отец успел увидеть внуков.
Собственно, из-за отца мы и вспомнили, что друг другу не чужие. Он сильно сдал в последнее время – как было не сделать ему подарок в виде семейного примирения?
Прошло несколько лет; мы даже почти подружились, когда его не стало. Он не успел увидеть четвертого внука, который только-только начал толкаться.
Это случилось внезапно. Вот только что сидел, разговаривал с нами, поднялся с дивана, услышав, что Габриэль зовет за стол - и нету человека.
А дома меня встретил сияющий тринадцатилетний Альберт – отец распечатал его силу и теперь учил азам колдовства.
- А теперь делаешь вот так - и вуаля, бутерброд... Эй, ты не слушаешь!
- Твой дед сегодня умер.
- А… ну ладно.
Открывшийся дар сделал его другим. Более грубым, жестоким. Ведь можно было отреагировать иначе - хотя бы из уважения ко мне, ведь деда мои дети почти не знали.
Инквизиторы были правы. Магия - зло. Только бы она не испортила Гермиону...