[Алисса]

От автора...

Всем доброго времени суток! Вот я и пришла к вам с новой записью Ришель.
Скринов в этот раз получилось больше обычного, но мне захотелось показать их все. Надо же полюбоваться на Рафаэля напоследок)) Ой, всё, молчу и удаляюсь, пока не проболталась о чём-нибудь ещё...
Желаю приятного прочтения и просмотра!

Через две недели я встречала девочек в аэропорту. Новая я, влюблённая в Рафаэля, в Париж и в свою собственную жизнь. Счастье меня переполняло и даже выплёскивалось наружу. Иначе и не объяснить то, что подруги с первого же взгляда на меня поняли всё-всё.

- Ууууу, мать, как всё запущено! - довольно заголосила Лиззи, едва заметив моё сияющее лицо в толпе встречающих, - Энси! Готовься, мы будем весь отпуск слушать романтичные истории о французских мужчинах. Нэнси на это смущённо улыбнулась, обняла меня, приветствуя, и тихонько сказала:
- Можешь ничего не рассказывать, это же личное...

- Да ладно, какое там личное, - перебила её нетерпеливая Лиз, - Рише самой не терпится с нами поделиться, правда?
- Нууу, - неуверенно потянула я, - Для начала мне не терпится избавиться от ваших чемоданов, чтобы можно было свободно гулять по городу и показывать вам красоты Парижа. А потом мне будет ну очень не терпеться сбежать от вас на вечернее свидание, - я потупила взор и шаркнула ножкой, изображая высшую степень смущения, на что Нэнси тихонько рассмеялась, а Лиз издала улюлюкающий возглас одобрения.
- Кстати, - вдруг сказала она, - Нам ещё бы для Энси кого-нибудь найти, у твоего француза случайно нет симпатичного друга?
После этих слов Нэнси принялась отмахиваться от Лиз, безуспешно стараясь перевести разговор в другое русло. Я же заверила подруг в том, что с друзьями Рафаэля не знакома, разве что с Огюстом, барменом из нашего отеля. Но Лиззи всё равно обрадовалась и всю дорогу из аэропорта расписывала перед Нэнси неисчерпаемые благодетели бармена, которого даже никогда не видела. За этим щебетом время летело незаметно, и я была счастлива от того, что мы снова вместе.

- Ну, рассказывай, что у вас было? - многозначительно спросила Лиззи, едва нашёлся повод для такого вопроса.
- Элизабет! - строго одёрнула её Нэнси, - Ну зачем ты так, может Риша не хочет рассказывать!

Тут же девочки развернули дискуссию на тему того, какую информацию можно из меня вытягивать, а какую нельзя. А я в свою очередь мысленно вернулась в недалёкое прошлое, в сотый раз перебирая в памяти счастливейшие мгновения моей жизни...

Не помню точно, как мы очутились в его холостяцкой квартире, из окон которой открывался чарующий вид на центр французской столицы, на Эйфелеву башню, мерцающую в блеске огней. Он вновь угощал меня дорогим вином, но в этот раз оно было сухим, терпким, сложным. Женскому вкусу привычнее сладкое, фруктовое. А это было мужским, непростым, насыщенным, но в его лёгкой кислинке и крепости был свой характер, который не мог оставить меня равнодушной.

Таким же непростым был и Рафаэль. В нём сочеталось благородство и лёгкая бесшабашность. Он мог с самым серьёзным видом рассказывать мне об искусстве эпохи Ренессанс, чинно и благородно прохаживаться по залам Лувра, а потом вдруг срываться с места, подхватывать меня на руки, нести к смотровой площадке, чтобы я сию секунду увидела пленительную панораму вечернего Парижа.
Может быть, просто до этого я ни разу не была на идеальных свиданиях? На взрослых, настоящих, лишённых неумелых поцелуев на ступеньках школы, но зато полных внимания, тепла и романтики?
Лёд растаял, остатки снежной мантии расплавились под натиском новых чувств. И все мои опасения выветрились из головы.

Я не рассуждала логически, я просто не могла этого делать, когда его синие глаза были в нескольких сантиметрах от моих серых. Я доверилась ему полностью, забыв обо всех предрассудках шагнула ему навстречу, и мне не нужно было спрашивать себя: "а стоит ли?", ведь рядом с ним любые сомнения рассеивались, и казалось, что я знаю ответы на все вопросы...

- Риша! - строгий возглас Лиззи заставил меня вернуться в реальность, - Если не рассказываешь нам ничего, то хоть не улыбайся так бесстыдно! - рассмеялась подруга.
- Не могу, - честно призналась я, не в силах спрятать глупую улыбку, - Ну ладно. Уговорили. Его зовут Рафаэль...

Мы прошлись по площади Согласия, свернули в сад Тюильри и направились в сторону Лувра. Нэнси вздыхала, очарованная не то моим рассказом, не то любимыми видами Парижа. Лиззи радовалась за меня, но слыша повсюду французскую речь, стенала, что терпеть не может этот носовой прононс, от которого её уши вянут как цветы на палящем солнце. Правда, мы не принимали её ворчание всёрьез, прекрасно зная, что подруге просто обязательно нужно что-нибудь покритиковать.

Наши каникулы проходили чудесно. Утром мы с девчонками отправлялись на долгие прогулки, любовались достопримечательностями, исследовали живописные уголки города и сверкающие залы магазинов. Рассматривали картины уличных художников на Монмартре, с замирающим сердцем поднимали взоры к величественным сводам собора Нотр Дам де Пари.

А вечерами я сбегала к Рафаэлю, и утренние впечатления меркли, когда рядом оказывался он.

Но отпуск не может длиться вечно. Всё когда-то подходит к концу, будь то хороший фильм, интересная книга или бокал рубинового вина. А после остаётся послевкусие, сладкое и волнительное, которым хочется насладиться. Закрыть глаза и перевернуть в памяти последние строки романа, в последний раз вдохнуть терпкий аромат винограда, улыбнуться хитрой режиссёрской задумке. Но в нашем случае всё закончилось неправильно, нелогично, совсем не так, как я хотела.
Впрочем, я ведь и сама не знала, чего хочу. Я откладывала мысли о расставании подальше, не думала о завтрашнем дне и упивалась настоящим. Мне хотелось, чтобы наш роман длился вечно, не зависел от места проживания, от границ, таможенных постов, километров автомобильных дорог и авиабилетов. Мне хотелось. Но это были какие-то глупые мечты, оторванные от реальности и больше напоминающие фантазии маленького ребёнка о пятистах порциях мороженого.
В реальности же от мыслей об отношениях на расстоянии неприятно кружилась голова. И я ни разу так и не решилась спросить Рафаэля о том, что будет там, за горизонтом наших каникул. Да что там говорить, я и себя об этом боялась спросить. А стоило бы...

***

Этот вечер я никогда не забуду. Он слишком сильно впечатался в память, каждой черточкой, каждой незначительной деталью он отразился в моём сердце.
Мы встретились в небольшом ресторанчике, где по вечерам играла живая музыка. Хрипловатый голос вокалистки, виртуозные гитарные переборы, низкий тембр контрабаса и лёгкий, едва угадывающийся мотив танго заворожили меня с первых нот. Вдохновлённая местной атмосферой, я готова была визжать от восторга, но всё же соблюдала негласный этикет, который, как мне казалось, здесь приветствовался.
Я подошла к столику, стоявшему у самой сцены, где меня уже ждал Рафаэль. Увидев меня, он заволновался, привстал, сел, снова встал, сделал пару шагов навстречу, чтобы поцеловать меня, а затем как-то успокоился, и я подумала, что мне померещилось то волнение, что плескалось в его синих глазах пару мгновений назад.

- Ну что, прекрасная ценительница вин, что сегодня будем пробовать? - Рафаэль галантно придвинул мой стульчик и сел рядом со мной.
- Пожалуй, Розе д'Анжу. Мне оно больше всего понравилось, - это действительно было так. Может быть, приятные воспоминания придали ему особенный вкус, не знаю. Но после нашего первого свидания я не раз ловила себя на мысли, что выделяю его среди других. Рафаэль уже знал мои предпочтения, но всё равно не оставлял попыток предложить мне что-нибудь ещё.
- Ничто не ново под солнцем***

(«Rien de nouveau sous le soleil» - французская пословица)

, - демонстративно закатил глаза он, всем своим видом показывая, что нисколечко не удивлён моему выбору.
- Какая-то неправильная поговорка, - возмутилась я, - У нас она звучит иначе: "Ничто не вечно под луною".

- Очень странно, - задумался он, - У вас она обретает совершенно противоположный смысл.
- Нет, у нас как раз смысл правильный, это у вас он противоположный, - шутливо отмахнулась я, но мой собеседник был намерен донести до меня свою мысль:
- Не помню точно, как эта фраза звучит у Шекспира... Но всё же, французская интерпретация мне импонирует больше. Твоя звучит как-то безысходно. Ничто не вечно...
- Интересно, как так получилось, что одна и та же поговорка в разных странах так сильно различается? Откуда взялась эта зеркальность? - я удивилась такому открытию, - ...Но знаешь, на мой взгляд, Луна всё же более поэтична.
- Согласен, - произнёс он в задумчивости, а затем добавил с виноватым видом, - Ришель, простишь меня, если я ненадолго отлучусь?

- Конечно, - кивнула я, после чего Рафаэль отправился к сцене, и хоть мне его не было видно, я догадывалась о том, что он просит музыкантов сыграть что-то особенное.
Мне даже немножко неловко стало от такого повышенного внимания. Комплименты, цветы, подарки... И всё мне одной. И так искренне! Я знала точно, что Рафаэль не рисуется, не пытается казаться нарочито щедрым и находчивым, не ставит галочки в своём ежедневнике напротив пункта «купить букет красных роз». Он делал это от души, под влиянием момента. И, кстати, роз он мне как раз не дарил. В моём номере на прикроватном столике стоял пышный и нежный букет giroflée***

(Левкои)

. Я впервые видела эти цветы и не знала, как перевести их название, но вдыхать их душистый аромат я могла бесконечно. Нэнси даже немного опасалась, как бы у меня не началась аллергия на цветочную пыльцу...

- Ришель, - синие глаза очутились прямо передо мной, - Ты сказала, что Луна тебе кажется романтичной… Я тут сбегал кое-куда и достал тебе кусочек.
- Кусочек Луны? – не поняла я.
- Да. Только ты его получишь при одном условии.
- При каком?
- Потанцуешь со мной?
- С удовольствием.

На сцену вышла та вокалистка с хрипловатым голосом, которая пела в начале вечера. Зал её очень тепло принимал, и под постепенно умолкающие аплодисменты, под первые аккорды ещё пока незнакомой мне мелодии Рафаэль вывел меня на середину зала…

Не знаю, с чем можно сравнить те эмоции... Самые разные чувства сменяли друг друга, и казалось, что за пару минут нашего танца пролетела целая жизнь.

Уже в центре зала меня вдруг одолела паника. Я ведь не умею... Я никогда не ходила ни на какие танцевальные занятия, моих навыков хватало максимум для школьных дискотек. Потому здесь, когда Рафаэль одной рукой приобнял меня за талию, а в другой зажал мою ладошку, я немного растерялась. Мотив с лёгким намёком на танго тоже подлил масла в огонь. Я уже готова была заявить, что танцевать не умею, и попросить поставить меня на место. В смысле посадить за столик. Но мой партнёр будто почувствовал моё смятение и прошептал: "Не волнуйся, я с тобой".

Почему-то эти слова подействовали успокаивающе, и я расслабилась.
А потом... А потом я поняла, что значит выражение "дышать в унисон". Я чувствовала его рядом, интуитивно угадывала движения, знала, что будет дальше.
Он что-то говорил. Так, чтобы слышала только я.
В глазах сверкали синие искорки.
Внутри разливалось приятное тепло.
В ушах звенели французские слова, девушка на сцене пела о Луне, на которую так хочется попасть...

И все эмоции смешались в едином потоке восторга и эйфории. И это единение душ стирало все границы, разбивало в тысячи осколков любые преграды. И даже Луна казалась ближе. Вот он, тот маленький её кусочек. Частичка чего-то ценного и недосягаемого. Она была в моих руках.
И я её упустила.

Мы стояли на набережной. В тёмной синеве неба сияли звёзды. Жаль только, что Луны там не было, ведь она в этот вечер была нашей спутницей, освещавшей нам путь. Вместо неё тут и там зажигались городские фонари и отправляли своё отражение плескаться в прохладных водах Сены.

- Ришель...
Голос Рафаэля гулким эхом прокатился по улице и заставил меня вздрогнуть. Было в его тоне нечто такое, что заставляло сердце биться быстрее. Сейчас... Сейчас он скажет что-то про нас. Выпросит с меня обещание часто звонить, писать, приезжать на каникулах. Или наоборот, поблагодарит за чудесный отпуск, за яркий роман, который у нас случился. Извинится за то, что не может мне дать ничего больше. Признается, что не хочет меня отпускать, но не верит в отношения на расстоянии, и чтобы не причинять друг другу ещё большую боль... Нет, не могу продолжить...
Да, послезавтра мне улетать, и лучше решить всё сейчас, чтобы не строить лишних иллюзий. Я его уже немножко знаю, он скажет прямо, всё как есть, откровенно и без утайки...

Рафаэль притянул меня к себе и бережно прижал ладони к моим щекам. В синих глазах светилось какое-то радостное волнение:
- Ришель, милая моя почти француженка, - он улыбался, всматривался в моё лицо, и я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и из моих глаз брызнут предательские слёзы, - Знаешь, я не встречал таких как ты. Мне кажется, что это и невозможно, ты такая одна. И эти три недели были счастливейшими в моей жизни...

Мои мысли хаотично носились в голове, совсем не понимая, что здесь происходит. Рафаэль, дорогой, что же ты делаешь со мной? Зачем говорить всё это сейчас? Чтобы ещё больнее было расставаться? Чтобы я влюбилась без памяти перед тем, как ты скажешь мне "прощай"?
Мне уже больно. И холодно.
Эти тёплые, даже горячие слова заставляют с опаской заглядывать в недалёкое будущее и вызывают неприятный озноб. Но в то же время я не могу оторваться, вновь и вновь всматриваюсь в синие глаза, прижимаюсь щеками к его тёплым ладоням. Я помогаю ему мучить себя...

- Ришель, может быть, ты скажешь, что я влюблённый идиот, безнадёжный романтик, и может быть это действительно так. Но я люблю тебя. И очень хочу провести с тобой не только эти три недели, но и всю жизнь. Ты согласишься выйти за меня замуж?

Кровь мгновенно отхлынула от разгорячённых щёк. Замуж? Как замуж?
Я ничего не понимала, не верила своим ушам. Может я неправильно перевела его слова? Возможно, что это какая-то местная шутка, строчка из песни, устойчивое выражение, означающее какую-то простую фразу вроде "доброго вам здоровья"?
Словно во сне я глотала ртом воздух и не могла произнести ни слова. Разве можно предлагать такое спустя три недели знакомства? И что мне делать? Бросить учёбу, родителей, переехать в Париж и выйти замуж? Мне восемнадцать лет, я ведь ещё... Я совсем не... Как я могу... Так рано...

Мысли путались, а молчание слишком затягивалось. Рафаэль не мог не почувствовать моей растерянности, его радостное настроение улетучилось и в глазах поселилась печаль и горечь.

- Я понимаю, прости, что начал этот разговор...
- Нет, это ты меня прости! Я не хотела тебя расстраивать, я... Я тоже тебя люблю, - слова сами сорвались с моих губ, но в это мгновение они были некстати, их никто не был готов принять.
- Ришель, не успокаивай меня, я все понимаю. Не надо признаваться в том, чего нет.

- Нет, я правду сказала, - я старалась вложить в эти слова как можно больше чувств, но всё было напрасно. Рафаэль не хотел, чтобы его жалели, а мои отговорки после того красноречивого молчания казались неискренними, - Я люблю тебя, ты мне очень дорог, правда! Просто я как-то не ожидала... Мне кажется, что слишком рано...
Он взял меня за руки, посмотрел мне в глаза, с любовью и отчаянием. Будто старался запомнить мои черты, ощутить силу нашего притяжения в последний раз. Нет, нет, не делай этого...
- А для меня не рано. Мне было достаточно нескольких дней, чтобы понять, что ты для меня значишь. И жаль, что мои чувства не взаимны. Но я переживу, ты не волнуйся за меня, - лёгким движением он смахнул слезинки с моих щёк, - Буду довольствоваться тем, что было. Спасибо тебе, милая Ришель, за эти три недели.
- Нет, Рафаэль! Что ты говоришь? Ты меня совсем не слышишь! Я не хочу, чтоб тебе было плохо...
- Я знаю, милая. И я всё слышу... Ну что ты! Не плачь, не стоит меня жалеть, я сам виноват, начал всё это не вовремя...
- Пожалуйста, скажи, что мы ещё увидимся, - я терзалась смутным предчувствием. Казалось, что он успокаивает меня только потому, что я расплакалась у него на руках.
- Обязательно увидимся, - печально улыбнулся он.
- Правда?
- Правда.

Рафаэль бережно поднял меня на руки и отнёс к дверям отеля. Мы прощались на пороге, прямо как в день нашего первого свидания. Я уже плохо понимала, что происходит, кто кого утешает, и что будет дальше. Но слёзы просохли, а я прильнула к его груди, где мне было хорошо и спокойно. Он прижимал меня к себе и перебирал пальцами мои волосы. И больше всего на свете я боялась, что мой невольный отказ навсегда отвернёт Рафаэля от меня. "Он слишком гордый, он не сможет такое забыть" - проносилось в мыслях. Но он меня успокаивал, обещал, что мы ещё увидимся, и я потеряла бдительность, доверилась его словам.

Рафаэль поцеловал меня на прощание и растворился в сумраке ночи. Точно так же, как в тот первый волнительный день.
Я внушала себе, что предчувствие меня обманывает, но знала, что это не так. Рафаэль исчез насовсем. Растворился без следа, не смог простить моё равнодушие, моё жестокое молчание. Сказка закончилась. Часы пробили полночь. Из парижской Золушки я превратилась в потерявшуюся девочку, которая не знает, что ей делать.



- Решка! Прекрати лить слёзы! Надо действовать, а не терзаться тут в четырёх стенах! - призывала меня к активным действиям Лиззи на следующее утро, - Ты ему звонила?
- Да, - я поразилась тому, как глухо прозвучал мой собственный голос, - У него выключен телефон.
- Ты же знаешь, где он живёт? - подключилась Нэнси.
- Да! Ты ведь была у него! Поедем туда, у нас ещё целый день есть до отъезда, наверняка сможем его найти.

- Нет...
- Что нет? Риша, забудь о глупой гордости, ты потом себе не простишь того, что не предприняла никакой попытки.
- Да нет, я не про это. Я не знаю его адреса... Мы ехали на такси, я не следила за дорогой, - от воспоминания о той нашей поездке стало ещё тяжелее. Мы тогда не могли оторваться друг от друга, и даже смущаться таксиста было некогда.
- А Огюст? - осторожно поинтересовалась Нэнси, - Ты же говорила, что он его друг?
- Энси! Ты - гений! - всплеснула руками Лиз, - Так, вы будьте тут, я быстро сгоняю в бар, попробую его допросить, - последние слова подруга выкрикивала уже с порога.

- Риш, - тем временем продолжила Нэнси свою психотерапию, - Ты не виновата, не терзай себя. Никто не согласится выйти замуж после такого краткого знакомства. Он мог бы и подумать о твоих чувствах, прежде чем...

Мысли только сильнее путались. Эмоции быстро сменяли одна другую, не давая мне ни малейшего шанса хоть немножко разобраться в себе. Минуту назад хотелось выть от тоски при мысли о том, что я его больше не увижу. А теперь вдруг к горлу подступала обида. Как он мог делать предложение после такого краткого знакомства? Он что, заранее рассчитывал на отказ? Хотел эффектно завершить наш роман? Нет, нет, он так не мог поступить... Это я во всём виновата... Но ведь я сразу засомневалась, если бы я и правда любила, разве мне бы не хватило как и ему этих трёх недель? Я бы не раздумывая сказала "да"...
Но почему же он избегает меня? Если любишь, разве можешь вот так бросить любимого человека? Я ведь не сказала "нет", я объяснила, что сейчас слишком рано... Почему бы просто не подождать, продолжить общение, сохранить чувства, чтобы потом, когда придёт время, повторить этот важный вопрос...

- Ох, Нэнси, я сама уже ничего не понимаю...

Лиззи вернулась ни с чем. Огюст оказался не таким близким другом, он был лишь знакомым барменом, с которым Рафаэль любил поболтать о жизни.
- Он даже фамилии его не знает, - вздохнула Лиз.
- Дельвен.
- О, а ты говорила, что он студент? Где он учится?
- В Сорбонне.
- Уже что-то. Поехали, попробуем узнать что-нибудь. А факультет знаешь?
- Нет, - вздохнула я, с ужасом понимая, что почти ничего о нём не знаю, - Наверное, что-то вроде искусствоведческого...

Мы не нашли ни малейшей зацепки. Лиззи лезла из кожи вон, забыв даже про своё незнание французского. Нэнси всё переводила, они вместе расспрашивали студентов, строили глазки юношам, которые охотно мчались в деканат, чтобы узнать, числится ли там Рафаэль Дельвен. Но нет, всё напрасно. Было несколько однофамильцев: Гюстав, Анри, Пьер и ещё пара имён. Но Рафаэля не было нигде. И я уже понемногу смирилась с тем, что всё кончилось.

[IMG][/IMG]

- Девочки, спасибо вам, но не надо, - пресекла я очередной мозговой штурм, который предприняли заботливые подруги, - Не стоит. Я не хочу так... Если он меня бросил, отключил телефон, оборвал все контакты, значит он не хочет меня видеть. Он гордый, он не может принять отказ... И если даже я бы его сейчас встретила, то ничего бы не вышло...
- Ну Риша, не говори так...
- Да нет, Нэнси, всё хорошо. Правда. Я ему благодарна за чудесный отпуск. Всё ведь было замечательно! И раз я засомневалась, не поддалась порыву, не ответила ему согласием, значит не судьба. Он прав, если бы любила, то не придумывала бы отговорок...

Каникулы закончились. Мы вернулись в Сансет-Вэлли. И мне показалось, что я здесь не была как минимум год. Столько всего произошло, оборвалось, перевернулось, перегорело и зажглось вновь, что я уже была какой-то другой Ришель, новой, незнакомой, более взрослой, более печальной, но и в то же время - более счастливой.
Этот опыт открыл мне глаза на многое, разбередил мою душу, оголил нервы и всё равно подарил много прекрасного.
Я обнимала родных, рассказывала о красотах Парижа и о практике на винограднике. С ловкостью фокусника я доставала из чемодана подарки, сувениры, привезённые мной из путешествия. Мамочка с папой разворачивали пакеты с разнообразными французскими сырами, читали этикетки на бутылках вина. Ниночка бежала к зеркалу примерять серьги от Шанель, Тео усмехался, что его жена - настоящая сорока, а потом забыв обо всём с блеском в глазах рассматривал свои новые часы. Марти получил заказанные им книги, маленький Джастин протягивал ручки к шоколадной Эйфелевой башенке.

А я думала о том, что французское слово "сувенир" переводится как "воспоминание". И моими личными сувенирами стали не те милые безделушки, которые я привезла из поездки. Не магниты, не книжки и не фотографии. Даже серьги с красными камушками, которые подарил мне Рафаэль, не имели той ценности, которую несли в себе связанные с ними воспоминания.

Да, моя сказка закончилась. Случилось то, чего я больше всего боялась, и теперь я не знаю, увижу ли когда-нибудь ещё Рафаэля. Но даже несмотря на это, я приобрела очень много. Я будто почувствовала всю себя, открыла глубины своей души, стала жить полной жизнью.

Я обрела себя, и в этом мне помог он, мужчина с сапфировыми искорками во взгляде.

Техническое