[Cromachy]

- У людей это называется «или пан, или пропал».
Ревекка пожала плечами:
- Да, в случае неудачи ты умрешь. Но успех вознесет тебя на вершину славы, подумай об этом.
- Мне не нужна слава. Тому, что я делаю, она только помешает.
- О, я убеждена, что с твоим умом и опытом ничто не мешает знать все и обо всех… Подумай о том, что ты первая получишь заветное средство – разве не надоело рисковать жизнью каждый день под палящими лучами солнца? И, заметь, это не «вампиролечин», или как он там называется, – она злобно оскалилась,

- мы останемся теми, кем были, просто станем еще сильнее.
- Интересно. Безусловно, мне бы понравилось. Соглашусь, если честно ответишь, почему я.
- Потому что ты единственная, кто подходит для этой цели, - промурлыкала Ревекка. «Потому что ты достаточно устала, чтобы захотеть развеять скуку, и тебе это все не кажется отвратительным», - перевела мысленно Мюриэл и кивнула – это действительно был честный ответ.
- Вот и славно. Я приведу ведьму через три ночи; береги себя. Очень береги.
Она следовала этому совету по мере возможности, стараясь не подставляться под особенно неприятные эксперименты. В принципе, лаборанты закрывали на это глаза, особенно если потом она соглашалась выполнять их работу.

В этом были и приятные стороны – посветлела и очистилась от язв кожа, прекратился мерзкий зуд.

Это было здорово. Правда, нервозность и раздражительность остались, а может, они были вызваны предстоящей авантюрой. Или тупостью и кривыми руками молодых лаборантов, на которых постоянно приходилось шипеть и объяснять, как надо делать простейшие вещи.

Или единственной на три дня охотой – тот парень оказался пьян, и кровь его в пищу не годилась.

Зря потраченное на него время разозлило, и его тело выглядело как после нападения стаи бультерьеров.
Раздражение не ушло и после знакомства с ведьмой – совсем девчонкой, вечная ночь, да что она может-то?! Хотя Ревекка уверяла, что многое... уверяла, всеми силами удерживаясь, чтобы не кривиться при виде полудетских манер чародейки.

- Ты не могла привести никого… более опытного?
- Молодую дурочку, жаждущую славы, легче уговорить на сомнительный опыт. Представляешь, как долго я искала молодую дурочку среди темных чародеек шестого уровня?.. Брось, не злись. Даже если у нее ничего не получится, мое платье останется у тебя. В качестве компенсации.
Еще бы она не побрезговала хоть раз надеть эту тряпку после Канализационной Крысы. Впрочем, Мюриэл была не против – ее собственная одежда уже давно трещала по всем швам и не годилась не то что для приема гостей, а и для мытья полов, а то, что она мастерила себе сама из всякого мусора, на улицах города привлекло бы слишком большое внимание.
Ведьмочка долго собиралась с мыслями, еще дольше колдовала,

но в конце концов осталась вполне довольна:
- Получилось. Теперь твое тело оживет – не полностью, конечно, ненадолго и только малой частью. Чтобы поддерживать себя в таком состоянии, каждую ночь пей вот эти снадобья, - она деловито раскладывала по полочкам банки и бутылки странной формы.

– Последовательность, способ применения, дозы – все написано. Ни в коем случае не пропускай, от сегодняшней ночи до рождения ребенка ты должна оставаться живой; если лекарства кончатся раньше – сообщи, я передам новые. И помни, что такое состояние крайне опасно для тебя; постарайся зачать и родить как можно скорее… - она тараторила без умолку, видимо, сильно волновалась. Мюриэл с облегчением перевела дух, выставив ее за дверь.
На следующую ночь Ревекка привела производителя. Как и обещала, молодого, сильного и физически здорового. Парень был одурманен гипнозом настолько, что вряд ли осознавал, что происходит. Что ж, тем лучше для него. Исполнив свою функцию, он был употреблен по прямому назначению – и даже не понял, как умер.

Оставалось только ждать. И ожидание увенчалось успехом.
Беременность протекала хорошо, не доставляя никаких неудобств – кроме, может, некоторых изменений в объеме тела. Она была спокойна, добросовестно выполняла предписания юной ведьмы и терпеливо ждала завершения эксперимента.

Если верить трактатам, раскопанным где-то Ревеккой, кровь этого младенца станет последним и самым главным реагентом для зелья устойчивости к солнцу. Интересно было бы посмотреть, получится ли…
Роды, которые решено было проводить в доме Ревекки, прошли легко и быстро; ребенок родился живым. Приводя себя в порядок, Мюриэл то и дело на него косилась.
Надо же, какой смелый – в одной комнате с вурдалаком, а совсем не боится… говорят, маленькие дети чувствуют опасность… С другой стороны, зачем ему ее бояться, если совсем недавно он, кроме ее тела, ничего и не знал. Да и видеть свою «мать» он не может – все новорожденные дальнозорки… Даже лучше, что он ничего не понимает. Как пришел, так и уйдет.

Ревекка остановила свой выбор на Носферату, зная, что представители этого клана в большинстве своем на редкость уравновешенны и практичны – если убедить их в грядущей выгоде, они пойдут до конца. Спокойно, не давая воли эмоциям. Она не учла только, что отсутствие внешних проявлений чувств рождается из невозможности их проявить – уродство лишает прав на дружбу и любовь, отгораживает от нормальной жизни куда более толстой стеной, чем даже смерть. И сейчас, взяв на руки своего ребенка, Мюриэл еще пыталась мыслить логически, думать о том, что риск был оправдан и вскоре принесет плоды, но, с другой стороны…
Сейчас этот ребенок ее не боится. Зачем ему бояться потом? Когда он начнет отличать красоту от уродства, лицо матери станет для него слишком привычным, чтобы внушать ужас и отвращение. Мюриэл фон Годесберг купалась во всеобщей любви и мечтала о счастливой жизни с мужем и детьми, не представляя для себя иной доли; Мюриэл Гайер дан единственный шанс вспомнить, каково быть любимой, испытать, что такое быть матерью.
- Так ты готова? – она уже держала в руках ритуальный нож и чашу.
- Нет.
- Что? – удивление и злость отразились на ее лице мерзкой желтизной.
- Я сказала «нет», Ревекка. Ты плохо слышишь?!

…Разорванное ухо и сломанное запястье противно ныли. К скатавшейся ткани платья прилипли пряди длинных светлых волос, окрашенных почти черной мертвой кровью. Маленький Арджент, убаюканный мягкими пружинистыми шагами матери, крепко спал у нее на руках всю дорогу от вычурного особняка до скромного домика в научном городке.