Я уже плохо помню, что именно потребовалось Норин в каких-то «Светлых землях, которые немножко не здесь». Она, в общем-то, подробностей не рассказывала, просто попросила проводить. Не очень понятно, почему именно меня, но если ей так надо – мне не жалко составить племяннице компанию на несколько дней.
Я не интересовался, что это за место, но, судя по тому, что воспользовались мы порталом, а не обычным транспортом, находилось оно не в том мире, что начинается за горами. В последнее время такие путешествия перестали считаться чем-то невероятным. Редким – да, но для большинства из нас выезды во внешний мир – событие вообще не частое.
Норин занималась своими делами, а я за ней «присматривал» (в смысле был рядом на случай, если что-то пойдет не так) и по возможности разглядывал город, который видел первый и, скорее всего, последний раз в жизни. Обычная поездка… Была бы обычной, если бы однажды меня не окликнули. Молодая женщина со смутно знакомым, полузабытым за прошедшие годы лицом. Я не уверен, что вспомнил бы, кого она мне напоминает, если бы она не подошла к нам сама. «Рион? Как тебя сюда занесло?»
Этот голос я помнил. И это радостное удивление, смешинками отражающееся в знакомых глазах – тоже. Да и откуда бы местной знать детское сокращение моего имени, если за все время «путешествия» Норин меня и полным-то ни разу не назвала? В общем, узнал я ее с первых же слов. Сложнее было поверить, что передо мной действительно стоит Марин. Младшая сестренка, которую уже много лет считают если не погибшей, то уж точно пропавшей без вести и потерянной для родных.
- Тебя я хотел бы спросить о том же. Где ты была, родная? И как здесь оказалась? – о том, почему она выглядит едва не младше, чем в день нашей прошлой встречи, я спрашивать не стал.
- О, это не пятиминутный разговор… Присядем? Тут где- то было отличное место.
Норин была не против – и мы пошли за «местной».
О чем мы говорили? Это действительно долго рассказывать. Да я и не очень помню, что именно говорил. В основном про родственников. Про тех, о ком она точно знала (или могла знать) и которых помнил сам. О живых родственниках. Я помню, как в самом начале разговора Марин просила об этом: «Я понимаю, что многих уже нет в живых. Время бывает беспощадно, да и совсем уж домашних среди нас как-то не водилось… Я все понимаю, брат, но ты рассказывай мне о живых.» В этот момент – чуть не единственный раз за нашу такую короткую долгую встречу – она не улыбалась. Нет, как раз губы все так же складывались в привычное выражение, но что я, не знаю, как улыбается младшенькая? Если я еще хоть что-то понимаю в ее эмоциях, она боялась. Все понимала, но боялась услышать, что почти никого из тех, кого она знала когда-то, не осталось в живых. Поэтому я рассказывал о тех, кого знаю. Больше всего, конечно, о нас с Натальей. О нашей последней годовщине,
о детях и внуках. О том, что Ярослав наконец женился на Жанне Капко.
Как мы все ждали рождения их ребенка…
И как радовались, когда малыши появились на свет.
О том, сколько было волнений, когда Адриан и Валери первый раз пошли в школу…
И очень много рассказывал о правнуках, благо их много. Чего стоит только одна Рианлин, ставшая миссис Нарито
и родившая любимому мужу четверых детей.
И о доме Зари, после замужества Лины
превратившемся практически в детский сад: И если Ирвин, сын наших безумных ученых, ведет себя даже слишком прилично для ребенка его возраста,
а Мэтью, проникшись своей ролью старшего ребенка в семье, даже помогает следить за младшими,
то те самые младшие – недавно родившиеся у Миры и Глеба двойняшки – усиленно не дают взрослым покоя.
Да и дети Алии – Фил и Алеа – бывают еще теми чертенятами. Хотя в их возрасте это, разумеется, нормально.
Говорил в основном я. В том смысле, что Норин молчала. Нет, я понимаю, что Марин она никогда в жизни не видела и разницу в возрасте вполне представляла. Скованность, даже для двух таких общительных существ, как эти красавицы, была бы вполне естественна, но Норин ВООБЩЕ ни слова не сказала – и вот это уже было странно. Ей ведь тоже было о чем рассказать. Не о своей личной жизни, которую она и со мной не обсуждает, но хоть о братьях-то можно было. В конце концов, у нее четверо старших братьев, трое из которых женаты. И если разговоров про Клинта в нашей семье практически все избегают, то уж про недавно прошедшего обряд Оуэна можно было бы и рассказать.
Или про Ройла, у которого уже двое детей.
Или про Джаспера, про которого вообще только ленивый не болтает… Но нет же! Норин вообще обозначила свое присутствие только один раз, когда я запнулся, едва не назвав имя Николь.
- Почему ты замолчал, дядюшка? Моя мама не умерла. Она не пожелала остаться с нами после смерти отца – это верно.
Но она ушла в Чертоги через Святилище. Это не то же самое, что умереть.
Я не стал с ней спорить. Если девочке проще думать именно так – пусть. Проверить мы все равно не сможем, а такой взгляд на случившееся определенно приятнее и Норин, и последней из моих сестер.
Что рассказала мне Марин? Да тоже не так много, как хотелось бы. Рассказала, что бежала она от излишне настойчивого любовника, который почему-то искренне считал сестренку своей собственностью и готов был очень на многое, чтобы убедить в этом и остальных. Сволочь… Слишком влиятельная и слишком упрямая сволочь. Как там сказала Марин? «Если бы я попросила защиты у родичей, все могло закончиться небольшой войной в пределах нашего города. Фэйритаун мог не выдержать этого.»
Почему ушла Найрин, сестренка не знала. И куда – тоже понятия не имела. Сама Марин в конце концов осталась в этих, как она выразилась, «не очень светлых землях» и даже вышла замуж.
Подозреваю, мое лицо при этом известии было достойно фотографии. Марин, во всяком случае, смеялась от души.
Да, мне было более чем странно это слышать. Марин, только в родном городе сменившая не меньше сотни мужчин, ни с кем не продержавшаяся дольше полугода, имевшая привычку на первом же свидании предупреждать, что однажды просто попрощается – и уйдет к другому, сбегавшая от любого намека на свадьбу – и замужем? Не одного меня потрясло бы это известие. А уж когда она сказала, что браку этому уже несколько лет и у них двое детей… А она еще и добила: «Я родила бы и больше, да возраст уже не тот, к сожалению».
Выслушав мои маловразумительные удивленные возгласы, сестра как-то резко посерьезнела.
- Рион, я ведь когда-то говорила тебе, почему не хочу выходить замуж и что для меня значат все эти клятвы.
Я действительно помню. Помню, как тогда, больше столетия назад еще совсем юная Марин пыталась объяснить поклоннику, что для нее супружеская клятва перед алтарем – это как признание кого-то своим господином. А господ у слишком легкомысленной младшей не было никогда и принадлежать она никому не жалала – это я тоже очень хорошо помню. Тот разговор не привел ни к чему – и закончился тривиальным набитием лица бедному парню (мной, разумеется), а Марин перестала объяснять кому бы то ни было причины своего «странного» поведения, просто ставя парней перед фактом в самом начале близкого знакомства. Тем более странным казалось случившееся. Разве что…
- Ты думаешь, он действительно этого достоин?
- Можешь мне поверить, брат, ОН достоин гораздо большего.
Большего чуда, чем Марин? Нет, про младшую из нас можно было сказать много разного (и не всегда хорошего), но она действительно всегда была маленьким чудом. И в мужчинах, к слову, разбиралась, благо сравнивать было с кем, так что ей, наверное, и правда видней…
- А ты?
Тихое, спокойное, совершенно серьезное… Норин, оказывается умеет сказать пару слов так, чтобы сразу и насмерть обидеть человека. Впервые я был так близок к тому, чтобы поднять руку на девушку. К счастью, первой отреагировала Марин, а потом… Как-то странно обижаться мне, когда «жертва» искренне смеется в ответ на оскорбление.
- Ну он считает, что достойна. Это ведь главное? А сейчас простите, меня уже ждут. Удачи, братец. И тебе, милая. Передавай привет маме.
Марин ушла. Как по мне, так ее спутник слишком напоминал Дроу из страшноватых легенд, чтобы так без опаски с ним связываться, но Марин, наверное. И правда виднее. А с Норин мне еще предстоял долгий малоприятный разговор.
В альбом
Еще молодые Анарион и Наталья Бенсоны.
Молодая Наталья.
Дети Ярослава
Дети Рианлин и Альфреда
Старшие – двойняшки Фрида и Рианна
Рианна (мы все еще надеемся, что при взрослении хвостики сменятся на что-то путное).
Фрида
Алла
Ли-ред
Рианлин с младшеньким. Ну как смотрит-то, а.
Лина
Лина и Уилфрид
Мира с волком. Единственная чародейка среди детей Зарии.
Уилфрид с сыном.
Лина с ним же… Кажется.
Постаревший Маррел
Ирвин и Алла
Мэтью в детстве
Маленькая Алеа с мамой.
Алеа растет (хотя вот именно тут автору гораздо интереснее лицо Глеба)
Норин подросток
Норин взрослая вертится перед зеркалом (автор долго думал, во что ее наряжать и вообще активно играл в куклы)
Кира Сопко (которая жена Ройла)
Невеста Оуэна. Только не спрашивайте, как он не покалечился еще с ее-то прической…
Техническое
1. Работа.
2. Взросления.
3. Про Миру и магию. На самом деле, она не совсем чародейка… Скорее псионик. Понимание, общение с любым мыслящим существом. Пока тренируется на изначально недружелюбных животных.
4. Мэтью, как вроде бы ясно из текста, сын Миры. Вот только на руках у него не родная, а двоюродная сестренка (или братик…)
5. Подселение Виортеи
6. Детей Киры и Ройла зовут Ранда и Китон (думаю, кто из них кто – вполне понятно по скринам).
7. Не нашла, к чему это прицепить, но жена у Ярослава определенно непростая…
(нет, момент исключительно игровой, это смерть пришла за котом, а Жанна прибежала скорбеть, но какой кадр…)
8. И да, про Николь…
Вообще-то «уйти в Чертоги» иногда означает «умереть», но именно в данном случае действительно имеется в виду нечто другое.
Иногда особо приближенные жрецы (всегда старшей касты, ибо другим попросту не ответят) действительно могут попытаться уйти в Чертоги (как вполне конкретное место строго определенного мира). Если, разумеется, их покровитель пожелает видеть их в собственной свите – и если они окажутся способны выдержать нужную связь с его Источником.
В общем, если ей удалось задуманное, Николь действительно не умерла. Находится она сейчас почти там же, где Рианнон – и они даже могут иногда встречаться. Другое дело, что результат в Фэйритауне никому не известен – и официально Николь считается то ли погибшей, то ли пропавшей без вести.
И да, как следует из всего изложенного, Николь действительно стала жрицей Лесной (собственно, для нее это было просто официальным объявлением, так-то она давно вела себя именно как ее жрица). Учитывая, что случилось это всего за пару лет до вдовства, особо высокого ранга не получила, так и обреталась в младших жрицах, но каста была старшая, а ранг в данном случае не важен.
9. Анарион называет Марин «последней из нас». Это он про детей Ланы говорит, угу. На самом деле, можно было бы сделать поправку на Николь (но он не достаточно религиозен чтобы считать ее живой) и Найрин (но ее, как и Марин, он слишком давно привык считать ушедшей).