Я рисую. Сижу за детским столиком, из которого давно выросла, и старательно вывожу непослушные линии. Если бы сейчас меня увидел кто-то из взрослых, заставил бы спуститься вниз и «сесть нормально». Почему-то они думают, что долго так сидеть нельзя. Говорят, что будут болеть ноги. Не понимаю, с чего бы им болеть? Я ведь не ударяюсь – просто сижу.
- Ка-ая-а!..
Это снизу. Потому и я не хочу спускаться: внизу шумно. Вечно кто-то кого-то зовет, дергает, куда-то тянет. Иногда мне это даже нравится, но сейчас совсем не хочется в эту суету. Я рисую – и у меня почти получается никогда не удававшаяся картинка. А тете Трейси
совсем не обязательно мое присутствие рядом прямо сейчас.
- Каюшка!
Не люблю это сокращение. Я – Кай. Или Кая. Ну или полным именем, но никак не это мерзкое... Впрочем, бабушке Яре можно многое. Наверное, я бы даже спустилась, но сейчас под карандашом уже проявляется смутно знакомое лицо, а закатное солнце золотыми безделушками рассыпало свои блики по нарисованным на полу листьям, превратив комнату в настоящее царство Элис. Не пойду. А подниматься сюда никто не станет. Бабушка Яра просто не знает о старой детской, спрятанной за одной из спален, а бабушка Яриэлла
не любит эту комнату. Наверное, это потому что моя мама ушла именно в царстово Осенней. Думаю, бабушка давно переделала бы здесь все, но сначала она очень нравилась Нараяну, а потом мне. Ну и детям Трейси, конечно же.
Вообще-то мне нельзя называть Нараяна Нараяном. Его я должна называть папой, а детей Трейси – братом и сестрой. Или хотя бы младшими. Мне кажется, иногда они хотят, чтобы я и Трейси называла мамой. Нет, они не заставляют, просто очень расстраиваются, когда у меня все-таки вырывается «Нараян», «дети Нараяна» или еще что такое же. Этого я тоже не понимаю. Это ведь Нараян. Почему я должна называть его папой? Он меня любит. Почему я должна ему врать? Я же знаю, что он мне не папа. Я видела во сне… Хотя про эти сны я тоже никому не рассказываю. Про сны, в которых вижу лес, воду, и как женщина, похожая на мамин портрет в галерее, обнимается с мужчиной, похожим на осенний лист. У него такая же кожа как у меня – и кроваво-красные волосы. Я часто вижу во сне его руку совсем близко, а иногда даже могу поймать странно длинную для мужчины прядь.... Я не люблю эти сны. И существо это мне не нравится: сначала мама уходит с ним, а потом я понимаю, что ее не стало совсем. Наверное, это и есть мой папа… Почему я должна называть доброго и веселого Нараяна так же, как смерть своей мамы?
Не хочу. И вообще не хочу ни о чем думать. Я рисую. У меня наконец-то получается мамино лицо.
- Вот ты где. Кай, тебя там все обыскались.
Это Жанна, дочка бабушки Яриэллы и моя почти-почти-сестра.
Она тоже любит рисовать.
И она очень хорошая. Как Трейси и бабушка Яриэлла. А может даже лучше…
- Я знаю.
- Так идем вниз. Там бабушка Яра пришла… Может, сказку расскажет.
- Не хочу. Слушайте без меня.
Вообще-то сказки я люблю, но сейчас и правда совсем не хочется уходить: я рисую.
- Лучше все-таки спуститься, а то могут…
- Кайнорис! Где носит эту проклятую девчонку?!
- …начаться неприятности…
Да, если зовет Джулиан – это уже серьезно. Вообще-то Джулиана мне велено называть дедушкой, но мне всегда казалось, что дедушка – это кто-то теплый, мягкий и с бородой. И он должен любить внуков. Вот детей Трейси Джулиан любит, так что для них он может и дедушка, хоть и без бороды,
а я… Ну как я могу называьть дедушкой человека, который при взгляде на меня делает такое лицо, что спрятаться хочется? А когда я попробовала сделать приятное бабушке Яриэлле и все-таки назвать – это так перекосило… Так что Джулиан – это Джулиан. И лучше лишний раз его не злить. А листок я пока спрячу. Потом дорисую.
В альбом .
Кайнорис (я безумно люблю этого ребенка, угу. Вот только стараюсь не думать, что из нее вырастет).
Вот тут лицо – воплощенное «я опять чего-то не понимаю». ))
Кайнорис с бабушкой.
Дети Трейси и Нараяна
Трейси.
А вот этого не было.
Нет, вот совсем-совсем не было… Но как хороши, заразы.
Яриэлла среди волков.
Ланика с волком
1. Значки.
2. Взросление Жанны.
3. Взросление наследницы
И ее воспоминания до этого эпохального момента.
4. Призрак вампира наконец показался автору. Ура! Теперь можно спрятать могилки и не мучиться.
