[Enlil]

извинятельная отвечашка, да))

Ну, безмерно извиняюсь, как это со мной периодически бывает) спасибо большое, зайки мои, я прослезилась от гордости и душевного трепета) да, Королевна еще будет, Сильвия еще будет, морри тоже будет, куда она денется... глядишь, и еще кто промелькнет...)))

Наша машина подъехала к воротам особняка фон Вальде где то к полудню. Невиданная рань по меркам нашего семейства. Насколько я знал, в нашем роду вообще не было адекватных жаворонков, кроме Мордреда, и если дела никуда не гнали, то жизнь в особняке начиналась ближе часам к двум, да и затихала часов около трех ночи.
Однако мама уже была на ногах, бодра и деятельна.
- О, мальчики, - поприветствовала она, не оборачиваясь, будто мы виделись только вчера, воровато оглянулась по сторонам и носком туфли попридержала мячик для гольфа. – Добро пожаловать домой, мои милые мушкетеры. Полагаю Атос и Портос уже в объятиях любящих родителей. Надо будет зазвать их на ужин как-нибудь.
Мордред хмыкнул и поцеловал маму в торопливо подставленную щеку.
- Бейлон будет позже. У него там какие то разборки, вроде как кто-то что-то ему не передал… как всегда, в общем. Но к обеду он обещался быть.
- А дед где? – я обернулся, на ходу стягивая куртку, словно надеялся увидеть, как из кустов с сачком наперевес выскакивает Даламар фон Вальде. Но молчание затянулось и я перевел взгляд на маму. Она смотрела на меня серьезно и очень пристально.

- Так вы все таки не получили письмо, - наконец произнесла она и аккуратно вернула клюшку в чехол. – Дед умер прошлой осенью. Пошел сгребать листья под свадебной аркой с утра, а через пару часа сердце. Почти мгновенно и, говорят, безболезненно.
Мама больше не смотрела на нас, медленно, как то дотошно неторопливо и отрешенно разобралась с клюшками, подняла лицо к небу, невидяще уставившись в пронзительную голубую высь, тоскливо улыбнулась самым краешком губ. Мордред затих и косился на меня виновато и робко, неловко переминаясь с ноги на ногу, рыцарственная его душа рвалась сказать что-нибудь умное, утешить и успокоить. Но маму всегда было довольно проблематично утешать. Я нервно пожал плечами, а мама, наконец, повернулась и сгрузила на руки Мордреда чехол с клюшками.
- Идемте. Там Леонид специально к вашему приезду борщ приготовил. Какой то очень буржуйский и с заморским ганджубасом.

Могила деда была поодаль от нашего маленького семейного кладбища. Его похоронили под стенами Башни, рядом с Лейтон Энн Вальтерс-фон Вальде. Крупные декоративные ромашки тяжело и медлительно качали головками.
- Мне будет его не хватать, - негромко произнес Мордред, поправляя цветы в вазе. Я кивнул в ответ.
- Его будет недоставать всем.
Прощай дед. Пусть земля тебе будет пухом. Пусть все те сказки, что рассказывал нам отец, будут правдой. Будь счастлив среди тех, кого любил, с кем ждал встречи, среди зеленых холмов странных миров, куда уходят души после смерти. И когда-нибудь мы снова встретимся с тобой.

В доме с момента нашего отъезда почти ничего не изменилось. Разве что вместо одного Ноября, немолодого и поседевшего, дом оккупировали сразу четыре молодых кота. Почти еще котята, но уже здоровые, деятельные и наглые. По словам мамы, где-то недалеко обитала еще и их мать, меланхоличная белоснежная Элит, ставшая поздней страстью Ноября. Сам кот, судя по всему узрев свое многочисленное потомство, ворчащее, копошащееся и виснущее на нем с жаждой любви, не долго думая, скончался. Котята же остались, поименованные отцом, в силу его специфического юмора, Войной, Чумой, Голодом и Смертью.

- Когда я захожу сюда, мне кажется, что мне снова 17, - поделился Мордред в нашей детской. В чем то, отчасти, я был с ним согласен. Здесь и вправду осталось все, как тогда, и цветы, и книги, даже покрывала на кроватях, казалось, остались с теми же складками, которые мы оставили, вставая в последний раз.
- Ты говоришь, как древний старик, - отозвался я, то ли играя сам с собой в шахматы, толи просто пальцами изучая фигуры, словно заново чувствуя, каждый изгиб, каждую вмятину. – Тебе всего 22. 17 тебе было не так уж давно.
Мордред фыркнул и попытался отвесить мне щелбан, присаживаясь на стул напротив. От щелбана я без труда увернулся, но и Мордред не особо старался.
- Ты иногда бываешь невыносимо занудным, - миролюбиво сообщил он, я пожал плечами и брат лениво передвинул вперед серебристую пешку. – Я подал документы в полицию, - буднично сообщил он, однако я учуял в равнодушном голосе раздражение и вопросительно поднял глаза. Мордред послушно продолжил. – С предоставлением диплома о высшем образовании возникли некоторые проблемы. Мало того, что жетон академии не поддается ксерокопированию, так еще и в участке, когда я предъявил оригинал, посмотрели на меня, как на дебила.
Я не удержался, хмыкнул. Никто из нас не задумывался об этом, но этого следовало ожидать.
- И что будешь теперь делать? – я без зазрений совести съел Мордредова слона и тот лениво зевнул.
- Я поговорил с Ядвигой. Она обещала что-нибудь придумать. Сначала, наверное, меня зачислят в полицейскую академию, сдам экзамены экстерном, а там посмотрим. А ты уже придумал, чем займешься?
Я неопределенно пожал плечами и подбородком кивнул Мордреду на доску. Партия его была проиграна.

На самом деле план у меня был. Сразу по возвращению в Верону я навел кое-какие справки и выяснил существование некой организации, загадочно именуемой «Flut». Кроме названия, выяснить что-то было весьма проблематично, но ее представители были неоднократно замечены на старых кладбищах, древних капищах, местах скопления загадочных потусторонних явлений и прочей пакости. Сайта у организации, естественно, не было, свои услуги не светили, резюме прислать не предлагали. Но я подозревал, у кого можно выяснить.
В приемной мэра было удивительно пусто, только какой то непрезентабельный мужик в кресле в самом дальнем углу что то бормотал себе под нос и постоянно ронял бумажки на пол. Я аккуратно переступил через рассыпанные документы и подошел к столу секретарши, чья брюнетистая головка едва виднелась из-за монитора. Скользнув глазами по табличке с ее именем, я улыбнулся и подал голос, привлекая внимания.
- Мисс Бруно, я могу…?
- Да, конечно, я вас слу… - девушка подняла на меня глаза и дежурная улыбка на ее губах дрогнула, янтарно-карие глаза удивленно расширились. – Мордред?
Я вздрогнул и невольно попятился. За всю нашу с мордредом жизнь, несмотря на более чем очевидное сходство, нас не путали никто и никогда, даже с первого дня в школе и даже почтальоны.
- Прошу прощения, мисс…
Ее, впрочем, мое замешательство ничуть не огорошило, она только радостней, естественней улыбнулась и подскочила со стула.
- О, должно быть ты Визерис, извини. Я Келла. Келла Бруно… - глядя на мою физиономию, девушка заметно сникла. – Ты не помнишь меня. Да, это было бы странно… глупо вышло, извини. В девятом классе я пару месяцев училась в Вероне и вы с братом спасли меня от мальчишек.
Я заулыбался и закивал, но, видимо, слишком натянула, Келла Бруно фыркнула и махнула рукой.
- Ты хотел поговорить миссис Пряхо? – я торопливо кивнул, чувствуя себя идиотом, и девушка нажала на кнопку селектора. – К вам Визерис фон Вальде. Пустить?
- Пускай засранца, - донеслось ответное бурчание, Келла опустила ресницы и отвернулась, скрывая улыбку. Я же торопливо, едва не споткнувшись на пороге, ломанулся в кабинет.

Кабинет мэра выглядел дорого, стильно и без лишней вычурности. Только карандашная подставка, красная кружка с кошачьей мордой, смотрелась странно и несколько неуместно. Впрочем, сама морда смотрела невозмутимо нагло, а тетю Джульетту она нисколько не смущала. Наверное, подарок тети Такхизис, решил я.
- Присаживайся, - она кивнула на стул. – Вот уж кого, признаться, не ожидала у себя увидеть.
Джульетта Пряхо, уже лет 10 как законная супруга Такхизис Шарп, звезды спорта и благородной леди Дома фон Вальде, всегда принимала в нашей жизни участие куда более живое, чем сама тетя Такхизис. Я хорошо помнил ее с нашей последней встречи, но сейчас почти не узнал. Она постарела, заметно осунулась, на лице стало больше косметики, скрывающей лишние морщины, в глазах больше стали. Однако тетя Джульетта оставалась собой, сильной, стильной, решительной. Жесткой.
- Да и вообще не ожидала увидеть никого из вашей семейки, а уж тебя в последнюю очередь. Без обид, Виз. Чай будешь? Недолюбливаю кофе, но у меня есть прекрасный чай. Восхитительный, прям из Китая из каких то там горных плантаций. Представители «Ландграаб Инк.» недавно преподнесли в благодарность за то, что я позволила им купить участок на побережье за ту убогую цену, что они предложили. Что б им этот чай поперек горла встал. Зато через пару лет у Вероны будет собственный порт. Ты слышал, что в Вероне строится порт?
Я отрицательно замотал головой, принимая из рук заглянувшей Келлы чашку с ароматным чаем.
- Вот и я про то же. Такхизис тоже узнала об этом только спустя три месяца после начала строительства, и то только тогда, когда из проезжающего на стройку грузовика вывалилось полено и помяло нам почтовый ящик. Такхизис хотела подать в суд, но я запретила. Только судов мне сейчас не хватало. И, спорить готова, твои родители так же. У вас, фон Вальде, вечно все как здрасте среди ночи. Древние легенды, странные связи, подозрительные ритуалы. А за окнами особняка хоть трава не расти. Ты в курсе, что вы уже давно перешли в разряд городских легенд где то наравне с Купало?
Я помрачнел, наверное, слишком заметно. Тетя Джульетта на какой то короткий миг осеклась и миролюбиво, словно извиняясь, продолжила.
- Извини. Я слышала, что та девочка погибла. Ботта, кажется? Говорят, она была красавицей…
Я помрачнел еще больше, и тетя торопливо перевела тему.
- Итак, чем обязана твоему визиту?

Когда я ей объяснил, она рассмеялась. Шла третья чашка чая, и в самом деле восхитетиельного, а я развалился на диване под каким-то развесистым фикусом.
- Да, я знакома с «Flut». Ты не ошибся, они действительно занимаются всяким… всякой… в общем, тем необычным, с чем обывателям каждый день сталкиваться не приходится. Но, зная тебя, боюсь, ты будешь разочарован. «Flut» вроде как под государственным патронажем, но половина предпочитает их не замечать, четверть считает их фирмой по производству бытовой сантехники, а четверть регулярно требует у меня разогнать шарашкину контору, жрущую налоги добропорядочных граждан. Ничего героичного. Понимаешь?
- Да.
- Не уверена.
Я поморщился.
- Я просто не хочу пытаться ксерокопировать свой жетон.
Тетя снова рассмеялась, порылась в тумбочке и, после пары минут поиска, достала небольшой кусок серого картона.
- Держи, - она протянула мне картон, что-то на нем написав, при ближайшем рассмотрении оказавшийся визиткой отвратительнейшего качества и дизайна. – Арам давно требует от меня новых кадров, как будто я их сама по ночам клепаю.
Из-под корявой, размазавшейся от плохой печати надписи «Flut» на меня смотрело что-то жутковато-раскоряченное.
- Ласточка, - сообщила тетя, очевидно заметив мое замешательство. – Символ солнца и утешения.
- Больше похоже на аиста, гвоздями прибитого к потолку, - скептически отозвался я, но визитку спрятал в карман. – Спасибо. Вы мне очень помогли.
- Не сомневаюсь, - она улыбнулась, прищурившись и пристально глядя на меня. Как то очень-очень понимающе.

Уже на следующий день я стоял на пороге офиса «Flut». Бессменный руководитель, а так же, как выяснилось, единственный работник, организации, встретил меня теплыми объятиями и энергичным рукопожатием.
- Арам Абрахайм, - представился он, продолжая трясти мою руку. – Очень, очень рад! Наконец то миссис Пряхо обратила внимание на наши нужды! – я не без труда освободил ладонь и Абрахайм тут же засуетился. – Вы не стесняйтесь, присаживайтесь! Сейчас я только освобожу стул…
Один из стульев стоял у стола, видимо, самого Арама, второй, с перемотанной красной изолентой ножкой, скрывался в углу, заваленный невообразимым количеством бумаг, холодного оружия, палок, амулетов и кусков ткани с подозрительными кровоподтеками. На третьем, и последнем, стуле расположилась чашка с недопитым кофе и тарелочка с недоеденным, давно зазеленевшим, бутербродом. За него Арам и схватился, ликвидируя следы былого завтрака. Из-под тарелки, как шпион-рецедивист, выскочил здоровый рыжий таракан, на пару мгновений остановился, и в дрожании его усиков, как во взгляде, я прочитал явственное презрение. Я дрогнул.
- Спасибо, я постою.
- Кхм… пожалуй… в смысле как пожелаете. Это правильно, вся сила в ногах. В смысле… - Арам окончательно смутился и, пока я изображал из себя невозмутимый столб, схватился за папку, лежащую поверх сваленной на столе кучи. – А вас, значит, Визерис, зовут! – преувеличенно бодро сообщил он. Я кивнул, мол да, так и есть, он самый. – Шестой ранг, нейтрал, стихийник! Потрясающе! Мэр уже прислала все бумаги. Такая оперативность, прям глаз радует, с ума сойти! Кхм… У нас тут как раз одно маленькое дельце завалялось. Самое оно для первого дня. Не боитесь?
- Нет. Что за дело?
- Так, мелочь. Одного оборотня усовестить, а то совсем распоясался, паскуда.
- Что с собой брать? Оружие, зелья? Пистолет, клинки, факел, колья?
Арам воззрился на меня с таким священным ужасом в глазах, словно я предлагал ему топить младенцев в Темзе.
- Бог с вами, Визерис! Никакого оружия! Мы идем в приличное место!
Уже на самом пороге он снова остановился, обернулся и как то робко посмотрел на меня.
- И это… Визерис… вы сегодня лучше помалкивайте… хорошо?

При ближайшем рассмотрении «приличное место» оказалось церковью. Особенной религиозностью, сколько мне известно, наша семья никогда не отличалась, в чем-то тетя Джульетта была определенно права, мы всегда были себе на уме. Но некоторые представления я все же имел. В церкви, видимо, только что закончилась проповедь, молодой священник, едва ли старше меня, неторопливо перебирал бумаги на кафедре и, завидев нас, дружелюбно кивнул Араму. Прихожане, в большинстве своем женщины, кучками растеклись по уголкам, обсуждая что-то, видимо, возмутительно светское, но страшно увлекательное. Арам же, оглядевшись с пару секунд, целеустремленно направился к некоему седому джентльмену, отличающемуся благородством осанки и костюмом, строгого и дорогого покроя.
- Мистер Капулетти, - Арам деликатно кашлянул и тронул старика за плечо, отрывая от мыслей о высоком и вечном. – Можно вас на пару минут?
Мужчина кивнул и Арам аккуратно отконвоировал его за локоть в дальний уголок, изгнав оттуда стайку миловидных прихожанок.
-… ис фон Вальде, - услышал я краем уха, заглядевшись на одну, зеленоглазую, лукавую, как лиса, поглядывающую на меня поверх черного томика Библии. Однако Арам смотрел на меня выжидающе, в воздухе повисла ладонь мистера Капулетти, в которую я торопливо вцепился, стремясь загладить неловкость. Капулетти смотрел на меня с состраданием.
- Фабрицио, - вкрадчиво начал Арам и мужчина гордо вздернул подбородок. - Мы же разговаривали на эту тему всего пару месяцев назад, и вы клятвенно обещались мне больше так не делать. И что я снова вижу? Я понимаю, в самом деле, что ваша звериная натура рвется наружу, но, мистер Капулетти, вы же пожилой человек. В вашем возрасте как минимум несолидно по ночам в полнолуние заглядывать в окна женской бани. Если вы надеетесь, что девочки привыкнут и пустят вас внутрь, то, честное слово, напрасно. Не обижайтесь, Фабрицио, но харя у вас в полнолуние, только в фильмах ужасов сниматься.
Арам смотрел на него ласково и укоризненно, Капулетти на него – смущенно, я на обоих – изумленно.
- Фабрицио, вы же понимаете, в прошлый раз мы обошлись устным предупреждением. На этот раз я вынужден выписать вам штраф за нарушение общественного порядка и протокола конфидециальности. Если такой случай будет иметь место третий раз, мне придется передать документы во Дворец.
Мистер Капулетти покаянно опустил голову, Арам же напротив, развил бурную деятельность и, без малейших зазрений совести использовав мою спину, как планшет, ловко выписал квитанцию на клочке бумаги.
- Оплатит штраф вы можете через любой, удобный для вас банк, а так же в кассе бухгалтерии городской ратуши. И помните, мистер Капулетти, подглядывание в женскую баню не только уголовно-наказуемое, но и травмоопасное занятие. В следующий раз вы можете и не увернуться от металлического ковшика. А у вас ведь ревматизм.
Мужчина смущенно кивал и теребил в руках неприглядный листок штрафной квитанции.

- Итак, это именно то, чем занимается «Flut»? Нравственная инспекция престарелых оборотней?
После церкви мы прямым ходом отправились в ближайший бар, предусмотрительно оказавшийся за ближайшим углом. Видимо не один пьянчужка после бурной попойки на заплетающихся ногах брел замаливать грехи минувшей ночи, как и потом возвращался обратно, с чистой совестью обмывать очищение от оных. Мне тоже срочно требовалось врачевание душевных ран.
- Разочарован? – Арам увязался за мной, но оказался мужиком неглупым, бессмысленным трепом не надоедал и коротким жестом заказал нам обоим по стакану виски.
- Изрядно, - не стал лукавить я. – Не то, что бы я грезил о злобных драконах и прекрасных принцессах, но оборотни-вуаеристы все же было немного внезапно.
- Почему ты не пошел в орден Стражей?
- Кодекс их не понравился, - пожал плечами я. Признаваться в том, что они и не рвались принимать меня в свои ряды, особенно после визиты Эльзы Бледной, я не собирался. Кроме того, жертвенность, самоотречение и клеймо прокаженного на благородном челе, это все и правда было не ко мне.
- А Дворец?
- Темный разнесло на стройматериал для Стоунхенджа, а в Светлом мне режет глаза сияние.
Арам хмыкнул и мы глухо чокнулись стаканами. Некоторое время мы пили молча, Арам ничего не доказывал и не убеждал, трижды мы просили повторить. Наконец он засобирался и, сползши с высокого барного стула, положил передо мной ключ.
- Это на случай, если ты вдруг собираешься прийти раньше. Рабочий день начинается в 9, первым делом нужно включить кофеварку.
Я кивнул, но к ключу не притронулся. А потом Арам неожиданно спросил, потягиваясь и мечтательно, немного пьяно улыбаясь.
- Ты женат?
- Нет. Пока нет.
- А я вот женат. Сокровище, а не женщина! А какие пирожки готовит…
Когда он, наконец, ушел к жене и пирожкам, я еще долго сидел, уныло смотрел, как тает лед в стакане. Сквозь стекло и янтарные капли бликом на металлической грани мне подмигивал ключ. Вздохнув, я одним движением сгреб его в карман. Наверное, следовало вызвать такси.

Ремедиос окончательно переехала в Верону во второй половине осени. И, услышав, как за ней захлопнулась дверь особняка, я впервые почувствовал легкое раздражение.
Реми, слава всем богам, в моей опеке особенно не нуждалась. С первых мгновений своего появления, скромно пристроив сумки у порога и подняв свои серые, как лунное серебро, очи, она окончательно и бесповоротно покорила сердце нашего всегда невозмутимого и молчаливого дворецкого. С тех пор из дома исчезло все, содержащее лактозу, на которую у Реми, как выяснилось, была аллергия, потенциально содержащее лактозу, напоминающее лактозу и наводящее на мысли о лактозе, по мнению Леонида.
Не требуя от меня каких-либо героических усилий, мама взяла Реми под свое крыло, показала весь дом, сад и тайно подкармливала M&Ms и уже совсем скоро они казались закадычными подружками, дуэтом распевая за фортепиано «Улетай на крыльях ветра».
Свадьбу же, коллективным решением, включающим в себя родителей, было решено перенести до весны.

Боевое крещение Ремедиос прошла, спасши нас с отцом если не от смерти, то от преследования и многочисленных травм, как моральных, так и физических. Очередная отцовская игрушка, которую он притащил с горящими глазами от очередного контрабандиста, робот-страж, еще во времена контрабандиста, видимо, была несколько не в себе. После знакомства с фон Вальде она двинулась окончательно, обнаружила в себе скрытые мужененавистнические комплексы и регулярно настигала нас отцом в местах самых неприглядных. Неприглядные места осложнялись еше и тем, что где то в заклинившей металлической черепушке робота они автоматически ассоциировалились с уборной, в которой нас и настигали с неприятной регулярностью только для того, что бы долбануть током и смыться. Кроме того, во времена своей бурной молодости робот, которого мама ласково поименовала Падлой, по всей видимости проходил не меньше, чем военную подготовку. По крайней мере наши с отцом попытки ликвидировать врага методом тонкого колдовства и тяжелого топора не увенчались успехом и каждый поход по нужде превращался в шпионский боевик с маскировкой веточками, прыжками и кульбитами.
То, чего нам с отцом не удалось добиться коварством и силой, Реми без труда удалось женской лаской и отверткой. Видимо облепленный пластырем жених ее тоже не очень вдохновлял.

Весна в Верону в этом году пришла поздно. Распогодившись было в марта, в начале апреля снова ударили легкие заморозки, покрыв инеем ошалевшую от такого счастья листву.
Сестры де Лоран приехали за неделю до свадьбы, или около того. На фоне веронских пейзажей Урсула и Амаранта де Лоран смотрелись дивно экзотично, и кстати пошедший снежок кокетливо садился на обнаженные руки рыжей красавицы. Реми, уже успешно оверонившаяся, то есть в сапожках и шапочке, пылко облобызала сестер и предусмотрительно поторопилась завести их в дом. Каблучки летних туфель звонко хрустели по прихватившему землю слою изморози.

Девичник, судя по всему, вышел на славу. Не знаю, по каким параметрам и признакам определяют это в популярных женских журналах, но я пришел к такому выводу, спустившись на первый этаж и обнаружив у входной двери стройный ряд кокетливо выстроившихся бутылок. У лестницы я вляпался в сладкое пятно ликера на полу. Азартно дергался кончик хвоста Чумы, зарывшейся в пачку с то ли украденными, то ли подаренными чипсами, Голод тоскливо пытался содрать с шеи бант из единственного отцовского галстука, зеленого, в горошек. Мне тоже этот галстук никогда не нравился. На газетном столике в прихожей стояла почти пустая коробка из-под пиццы, единственный кусок в ней был неприкосновенен, хотя и покусан сразу в нескольких местах. Пройдя чуть дальше, я чуть не убился, споткнувшись на подвернувшейся под ногу фисташке. Порог мне преградил чей-то ярко алый кружевной лифчик, привольно раскинувшийся на полу прям посередине коридора, к нему уже примеривалась Смерть, любопытно потрогавшая его лапкой и уже пробующая его на зуб. В моей комнате меня ждали книги, шахматы и письмо от зануды Осириса. С трудом, словно загипнотизированный алым пятном на полу, я оторвал взгляд от сего женского откровения, и, развернувшись на каблуках, отправился обратно к себе. В тишину, чистоту и покой.
Из гостиной доносилось бодрое топанье и душевное девичье завывание в четыре голоса:

Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша,
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.