- Полина, - улыбающийся Ник – сама любезность, - ты хорошо себя чувствуешь? Давай я тебе сделаю чаю.
Плохо играешь, дорогой, отвратительно играешь, ты ведь прекрасно знаешь, куда я ходила и, как пить дать, прочитал по моему лицу, что неуспешно.
- Камилла встала? – режу холодом, как бритвой, но ему всё нипочём
- Давно уже, позанималась, теперь играет.
- А тебе разве не надо на работу?
- Я отпросился.
- Зачем?
- Чтобы побыть с тобой.
Превосходно. Да только мне нужен не ты!
- Ник, - к чему ходить вокруг да около, - отныне ты будешь спать в гараже, куда мы убрали кровать или в гостиной на диване, выбирай.
- Вообще-то, - он, сделав полшага, приближается ко мне, - я бы хотел спать возле тебя.
- А я бы не хотела, - шаг назад.
Настойчиво придвигается, уверенно кладёт руки мне на талию.
Я закрываю глаза и пытаюсь не дышать. Губы осторожно касаются волос, потом уха, потом шеи… Волнует, по-прежнему волнует, моё тело как и раньше откликается на его прикосновения. Его запах проникает через мои трепещущие ноздри, заволакивая разум нежным дурманом, его кожа входит в химический контакт с моей, намертво сплетаясь, его голос бархатным шлейфом вливается в мои уши, выключая сознание, заставляя рисовать картинки прошлого под закрытыми веками и еле слышно шептать его имя.
Губы неторопливо перемещаются в уголок моего полураскрытого рта, руки начинают путешествие по моему телу, сначала невесомо, но с каждой секундой всё более жадно. Чёрт, до чего сложно с этой беременностью, меня просто тошнит эмоциями, меня бросает то в одну сторону, то в другую. Но когда я почти готова сдаться на милость победителя, полураскрытые глаза выхватывают из пространства японскую куклу, стоящую на столике.
- Мир!
- Почему я так рано? Ты опять забыла, что сегодня среда. Косуль, я от склероза не лечу, могу решить проблему радикально – отрезать голову. Поэтому память тренируем самостоятельно.
- Мир, - не слушаю, что он там по обыкновению язвит, прижимаюсь к его груди, вдыхаю его запах. Даже когда он потный и пахнет больницей, мне всё равно это нравится.
- Э, подожди. Я тебе кое-что принёс, держи.
Получаю в ладони сверток, разворачиваю. Ой, какая потрясающе красивая куколка-гейша. Радостно улыбаюсь.
- Она замечательная. Спасииииибо, - тянусь к нему губами, и на несколько мгновений вселенная перестаёт существовать.
- Ну всё, - отстраняется, но по глазам вижу, как он доволен, - Камилла и так постоянно спрашивает, почему мы так часто целуемся, она столько ни в одном фильме не видела.
Взгляд, зацепленный за его подарок, оборачивается слезами, вдруг переполнившими глаза. Ник недоумённо отстраняется, не понимая, с чего я вдруг посреди поцелуя принялась рыдать. Толкаю его, может быть, грубо, но моя сущность буквально сворачивается от острого понимания того, что всё в прошлом, что этого никогда больше не будет.
Убегаю наверх, бросаюсь на кровать, в которой мы с ним… а потом мы не с ним. Почти вою в голос, кусая губы, размазывая воду по лицу солёными разводами. Ничего не вернуть.
Потом просто очень долго плачу. Мир, почему ты уехал? Лучше бы ты накричал на меня, истязал самыми язвительными из своих колкостей, натёр на тёрке пренебрежения, заморозил показным равнодушием. Я бы всё вытерпела, только бы ты простил меня. Но ты ушёл. Ты выбрал самое жестокое из наказаний – лишил себя.
Когда иссякаю, просто устаю тереть глаза и пытаться продышать нос, рядом появляется Ник.
- Поль… - растеряно гладит меня по руке, - Поленька… Не надо, успокойся, родная, тебе нельзя так плакать. Всё наладится, вот увидишь, у нас будет малыш. Ты кого хочешь, девочку или мальчика?
- Не знаю.
Да. Ребёнок. Я должна успокоиться ради ребёнка. Он прав.
Прошло ещё два месяца, у меня появился едва заметный животик. Мы с Кам ходили вместе по магазинам, и она так обрадовалась, увидев одно из платьев, что буквально заставила меня его купить. Я правда чувствую себя в нём огромным леденцом, но моя девочка так радуется, когда я его надеваю, называет меня принцессой.
Беременность протекает нормально, с Камиллушкой тоже всё в порядке. Дочка пошла в школу сразу во второй класс и естественно, нужно было уделять ей много времени. Честно говоря, я очень боялась, что она станет изгоем, как когда-то и я, ведь предпосылок к этому было много, во-первых, она год пропустила, во-вторых, ей многого нельзя из-за болезни, а в-третьих, она никогда не была раньше ни в школе, ни в детсаду и в этом тоже были свои сложности. Поэтому я с замиранием сердца ждала её рассказов о школе, но всё вроде бы как было в порядке. Не верила, пыталась выпытать, вспоминая собственную детскую неразговорчивость на эту тему, но Камушка светилась чистыми глазёнками и убеждала меня, что всё нормально, учительница объясняет интересно, а одноклассников так много и они такие разные, она с ними ещё не перезнакомилась, но ей уже понравились пару девочек и мальчик.
- Мальчик? – улыбнулась я, - Надо же.
- Ага. Но мы будем только друзьями, замуж я выйду за Рикардо.
- Что? – чуть не поперхнулась от такого заявления, - Почему это? Вам нельзя жениться, он твой двоюродный брат.
- Бра-ат? – расстроилась Ками, - А как же я тогда выйду за него замуж?
- Никак, моя дорогая. Рано тебе обо всём этом ещё думать, вот вырастешь, полюбишь, тогда и будет видно.
Она задумчиво покивала и убежала в гостиную. Замуж за Рикардо, надо же. В дочки-матери они что ли играли, пока мы были у Матильды? В принципе родственные связи между ними не так сильны, получается, что у них общий прадедушка Братишка, ведь моя мама и дядя Орландо – сводные брат и сестра.
- Привет, Поль.
Ник вернулся с работы. Устроился в конкурирующую компанию, уже начальник отдела, всё-таки жилка карьеризма в нём присутствует. Спит он в гараже, хотя не упускает ни единого шанса попытаться вернуться в спальню. Вообще у нас с ним негласная война, он периодически хочет повторить достигнутый успех и то грозит уходом, то пытается поцелуями проложить дорожку на прежние позиции. А мне почему-то постепенно становятся безразличны его прикосновения. Может быть это гормоны?
Я теперь живу двумя вещами – детьми и рисунками. Кисточка – проводник моего сердца, моя флейта, которой я играю чарующие мелодии, моё перо, выписывающее замысловатые узоры, моя страсть, моя любовь и моя отрада.
Полотна хорошо продаются, Матильда заочно организовала ещё одну выставку, написала ещё несколько статей, раскрутка определённо удалась. Треть исправно перечисляем в центр.
Болтаем с Риотом…
Чаще по телефону, хотя бывает и по скайпу, он говорит, что я от беременности просто свечусь изнутри и даже посвятил мне одну из своих мелодий, это так приятно. Хотя стала замечать, что с ним происходят какие-то не очень хорошие вещи, он стал более дёрганым и будто бы осунулся.
Камушка всё крепче дружит с Даникой, с Рэем они как-то не нашли общих точек соприкосновения, а вот Рикардо будто бы даже сторонится её несмотря на недавно озвученные матримониальные планы.
В общем, всё идёт своим чередом и было бы совсем прекрасно, если бы не тоска по Мирославу. Слишком много всего, что напоминает о нём, постоянно натыкаюсь то на его подарки, то на его вещи, то слышу его любимые выражения от Камиллы, то говорю их сама. Через интернет я его не нашла, он и раньше не жаловал соцсети, а теперь так подавно. Поиск по запросу «Мирослав Леско» выдавал только ссылки на устаревшую информацию, выпускник Бриджпортовского медуниверситета, практикующий врач, заведующий хирургией больницы города Лаки Палмз. Если он стал волонтёром в Африке, вряд ли там есть доступ к интернету.
- Полин…
Нехотя отрываю взгляд от монитора, в который раз читая вызубренную информацию его прошлого. Ник подходит ближе, кладёт руку мне на плечо.
Ник
Она его волновала. Это было странно. Ник всегда был приверженцем лёгкого пути, брал то, что само шло в руки, никого не вожделел, ни о ком не мечтал, а добивался девушки лишь в раннем возрасте и то исключительно ради денег.
А теперь по прошествии стольких лет, после всего, что было между ними всякого и разного, он с удивлением открывал для себя совершенно иную Полину. Эта женщина больше не смотрела в пол, не мямлила себе под нос и не обладала талантом бесконечного всепрощения как та, которую он знал раньше. Нет, она будоражила, пленяла и заставляла сходить с ума, сама того не подозревая. Она больше не ловила каждое его слово, напротив, в её речах появилась резкость, и даже нетерпимость и это заводило ещё больше. А ещё она стала ТАК выглядеть…
И она его не хотела. Ник давно мог помахать ручкой и удалиться в неизвестном направлении, ведь работу он, хвала небесам, всё-таки нашёл, зарплата была приличной, и на съём жилья хватило бы с лихвой, но просто не мог этого сделать.
Когда Поля, его домашняя девочка Поля, к которой он так привык, которой можно было вертеть как захочется, вернулась из Бриджпорта, он понял, что не знает о ней ничего. На третий день после возвращения, когда она сходила к этому своему бывшему хахалю, тот её небось в очередной раз послал, она прорыдалась и можно было бы приступить к окучиванию, перед ним явилась не привычная забитая Полька, он вдруг увидел перед собой диву.
Новое платье облегало её обалденное тело, новый образ манил, притягивал, будоражил, воспаляя и без того незасыпающее желание. Она стала другой, больше не наклоняла голову, не сгибала спину, не опускала глаза в пол, она стала гордой, независимой, настоящей. Она стала прекрасной в любой момент времени, даже когда её тошнило от беременности, всё, чего ему хотелось в этот момент, это повалить её на покрывало и содрать, наконец, это платье, добравшись до самого лучшего тела на свете.
И она ему отказывала. Раз за разом. Каждый день, каждый час, каждую секунду она уходила, отрицала, отмахивалась, ускользала, прогоняла, изворачивалась – она применяла тысячи способов, чтобы сказать ему «нет», но этим только сильнее разжигала его.
А потом вдруг резко перестала носить все эти умопомрачительно сексуальные вещички, облачившись в нечто более соответствующее статусу ожидающей прибавления дамы. Ник думал, что теперь его отпустит, но она явила ему иную грань прекрасного – нежную, ласковую, бесконечно далёкую и невыносимо желанную женщину, которая всё никак не становилась его.
Он делал всё, он вытерпел изгнание в гараж, он сносил все её затуманившиеся слезами взгляды, все её бесконечные мысли об этом докторишке, отчётливо читающиеся на её лице, он занимался с дочерью этими идиотскими упражнениями, которые та могла выполнять и сама, он беспрекословно исполнял всё, что она бы ни попросила, он проявлял настойчивость, проявлял уступчивость, проявлял нежность, пытался сыграть на сочувствии, пробовал разжечь чувство вины и даже хотел применить свой излюбленный приём с уходом, но вовремя остановился, уразумев, что в этот раз его могут и не останавливать.
Небеса, как же он хотел её заполучить. Невозможность обладания практически переросла в одержимость. Одержимость ею, ненасытность, неутолимость. Единственная вершина упорно не желающая покоряться.
Новая работа ознаменовалась головокружительной карьерой, прежнему работодателю нужно было крепко подумать, прежде чем выгонять его, к тому же как мужик, он должен был понять, но они сделали свой выбор, а Ник считал себя вправе переманить за собой клиентов, наработанных на предыдущем месте. Поэтому довольно скоро у него появилась должность, кабинет и личная секретарша, причём на этот раз он пересмотрел свои воззрения по поводу служебных романов, точнее… внеурочной работы.
Даже Полинин заметно выросший живот ни капли не охлаждал его. Она беременна от него, вот как, как можно ещё сильнее застолбить, привязать, предъявить права, чем это? Она его, они никуда не денется, она обязана принадлежать ему, но всякий раз, когда он вдохновлённый этой прописной истиной шёл тараном покорять крепость, натыкался на её взгляд и останавливался. Она стала сильнее, теперь к ней подступится можно было только через согласие, но она не соглашалась. Единственным что можно было урвать, это нечастые поцелуи, которые ему удавалось выудить под влиянием момента, но как только его рука требовательно ложилась на её тело, на этом всё и прекращалось.
Полина
Прозвучал звонок в двери, я пошла к ним, привычно держа руку на животе. Открываю и вижу женщину с ребёнком на руках.
- Здравствуйте, - хмуро говорит гостья, - мне нужен Ник Крей.
- А его нет, - на автомате улыбаюсь я, ребёнок же, - он в командировке. Прилетит послезавтра.
- Знаем мы эти командировки, проходили, - так же мрачно продолжает она, - к сожалению, времени до послезавтра у меня нет.
Она собралась уходить, но любопытство меня подстегнуло остановить её.
- Простите, а что вы хотели от Ника?
- Вас действительно это интересует? Ладно, могу я войти?
- Конечно, - отхожу в сторону, жестом указывая на диван. Мы садимся, она не выпускает ребёнка из рук, тот вовсю вертит головой, тихонько говорит: «Мама», указывая на двери.
- Я вас знаю, вы – Полина, первая жена Ника. И он, как вижу, решил завести ещё и третьего ребёнка.
- Извините, а вы кто и зачем вам нужен Ник? - ну да, мою беременность можно определить невооружённым взглядом, но это определённо не её дело.
- Надо же, вы даже не называете его мужем. Или вы не поженились во второй раз? Ладно, это неважно. Я — Линнет Крей, вот и познакомились. А это его сын — Жан.
- Как его сын, он же умер? - вырывается у меня, резко зажимаю рукой рот, досадуя за собственную несдержанность, но.... но как это может быть?
- Что? - в ужасе подскакивает она, её лицо искажается гневом, - Как ты можешь такое говорить про моего ребёнка? Ты! Да чтоб...
- Постой, постой, - пытаюсь схватить её за кисть, - подожди, я ничего не понимаю, Ник говорил, что вы поехали на море, малыш утонул... и ты его выгнала после этого, не смогла пережить...
- Ах, вот оно что, - она закрыла ладонью глаза, - теперь всё понятно. Ну, конечно же, он не сказал тебе правду, - вздохнула, бросила взгляд на Жана, - есть у тебя какие-нибудь детские игрушки, чтобы его занять? Не хочу при нём рассказывать, в чём там было дело, но, думаю, тебе будет интересно узнать.
Киваю.
- Да, конечно. Хотя, думаю, есть решение получше. Камилла, - кричу, и вскоре появляется блондинистая макушка, которая ураганом сносится с лестницы.
- Ух тыыыы, - она аж подпрыгивает возле Линнет с ребёнком, - а как тебя зовут?
- Зян, - смущаясь, но улыбаясь, отвечает мальчик.
- Кам, погуляешь с ним в детской, ладно?
- Да-а!! Ой, а железную дорогу ему можно показать или он ещё маленький?
- Можно. Только если будет плакать или на горшок проситься, сразу зови, хорошо?
- Канешн. Тётя, вы не беспокойтесь, я его ни за что не обижу, - глядя честными глазами на Линнет, мотает головой дочка.
Привычно сжимается сердце от любимого Мирославом слова «канешн». После того как дети определены в детскую, я готовлю чай и мы садимся за стол в гостиной.
- Значит, сказал, что сын умер? - качает головой Лин, - никогда бы не подумала, что он на такое способен. А свои отлучки по воскресеньям оправдывал тем, что ездит на могилу, да?
Я киваю. Объявить своего ребёнка мёртвым — такая ложь даже в голове не укладывается.
- Да. Он же знал, что мы с ним не поедем, У Камиллы умерла подруга по центру, лишние напоминания в виде кладбища на ней хорошо бы не сказались.
- Вот зараза, а. Ну так вот, я его выгнала совсем по другим причинам. Командировки его вообще участились, равно как и отлучки по вечерам, рассказывал, что к дочке ходит. Я ревновала, даже собралась как-то, пришла к тебе на разговор, но потом увидела как ты под ручку с мужчиной и девочкой выходишь из дома, когда Ник якобы с дочкой время проводит, поняла, что не ты. Долго думала, что делать, но потом это чудо само пришло всё рассказало. Любовь всей его жизни приехала, Белинда Сайерс, знаешь такую певичку? И так, наверное, ему дифирамбов напела, что он хвост распушил и ушёл к ней. А когда она через три дня наигралась и бросила его, вернувшись в Бриджпорт, приполз ко мне, конечно, но я ему чемодан с пожитками выдала и помахала ручкой. Удивилась, что ты его приняла, хотя теперь не удивляюсь, вот же сволочь.
Подношу руку к щеке, пытаясь переварить информацию.
- Я, собственно, почему пришла, - подала голос гостья, - просто Ник — это был последний вариант. Я — сирота, подруги мои не так ответственны, как мне бы хотелось. Думала о няньке, уже даже договорилась, но в последний момент отменила, чужой человек с сыном целых две недели, точно на нервы изойдусь. Мне нужно лечь на операцию, а Жана просто некуда деть, вот как крайний вариант думала оставить его отцу. Он недотёпа, конечно, но плохо сыну всё же не сделает, как мне раньше казалось. Теперь уже так не думаю. Ладно, позвоню передоговорюсь с няней.
- Оставь его мне, я точно лучше управлюсь с ребёнком, чем Ник.
- Нет, это какая-то странная идея, Ник хотя бы отец, а тебе что с того, зачем мне помогать?
- Просто потому, что тебе нужна помощь, - недоумённо поднимаю брови я, - и ещё потому что это брат Камиллы.
- А что будешь делать с Ником?
- Чемодан приготовлю.