[BadTouch]

Лами, спасибо, солнышко, за чудесные тюльпаны Я очень люблю эти цветы! Мне совсем не важно, чтобы поздравления прибывали день в день (я и сама, как видно, позабыла обо всем на свете), для меня ведь главное, что ты о нас с Кардьешками вспомнила! Спасибо тебе большое за теплые слова! Люблю, целую, и, собсна, дарю то, что просили НОВЫЙ ОТЧЕТ...хоть настроение у меня, в свете последних событий, ужасное, но я решила отвлечься и доскринить-таки отчет, а посему, выкладываю.
Спасибо всем, кто ждал и просил)) Не прошло и месяца, и продолжение готово. Если кому-то ситуация, описываемая в отчете, покажется тривиальной, то у меня есть любимая отговорка всех династийцев: того хотела игра, она сама так решила)) Вот, так что подобная подляночка все ее ручек дело, автору лишь оставалось привнести во все это дело небольшую долю художественности) Огромное спасибо хотелось бы сказать Наташе aka zeherita за то, что помогла с позами: сцена в книжном магазине, а также встречи с Куртом в кафе без нее бы не получились такими, какими они предстанут в отчете. Спасибо тебе ОГРОМНОЕ Под "помогала" понимать сделала специально для нас)) Ну и вот, как-то так! Тапками не кидаться, если что

«Какого чёрта он…ОНИ здесь делают?» – спросила я себя. На секунду опешив, я постаралась взять себя в руки и уже в следующее мгновение как ни в чем ни бывало восхищалась подаренными Тео розами.

Но это было не просто, ох, как не просто. Я мешкала: не идти же навстречу этой парочке. Надо было что-то придумать, пока меня не заметили. Ничего лучше, чем просто не пойти через парк, мне в голову не пришло.
– Тео, – голос звучал спокойно (хотя я жутко нервничала), – давай не пойдем через парк. И пожалуйста, не спрашивай, почему, – добавила я, заметив недоумение на его лице. – Так надо.
– Окей, – согласился он, решив не спорить со мной, и правильно сделал: я люблю понятливых парней.
***
«Итак, Курт и мой старый «приятель», вдобавок ко всему, оказались знакомы», – подумала я. «А вдруг это какой-то заговор?» – мелькнула в голове шальная мысль. Но я тут же себя осадила: представить, что в этот момент Курт в красках рассказывает Матиасу о том, что было между нами в библиотеке, было сложно. Хотя, кто его знает? «Нет-нет, об этом лучше не думать, по крайней мере, сейчас», – решила я. Да, историйка была явно с душком, но рядом с Тео, не спускавшим с меня своих красивых карих глаз, мне не хотелось думать об этих двоих, и я просто наслаждалась приятным вечером.

Мой резкий отказ пройтись по парку, конечно, мог привести Тео в замешательство, но, в конце концов, пусть он считает эту непоследовательность чем-то вроде девичьей блажи. Девушки – народ непредсказуемый, что поделать? Понятно, что красавчик не дурак и, наверное, заподозрил что-то не ладное, но пусть это останется для него загадкой.
***
Теодор – просто мечта, на самом деле! Мечта любой девушки: красивый, обаятельный, в отличной физической форме и очень веселый. Девчонки с ума по нему сходят, это факт; его личная жизнь обросла множеством сплетен и пикантных подробностей: только ленивая не перемывала ему кости в перерывах между парами. Тео знает себе цену и прекрасно понимает, что нравится девушкам, поэтому и я, (к такому выводу он мог прийти после той самой вечеринки), не стала исключением и пала жертвой его мужского обаяния.

Немного перебрав, я была не в состоянии скрывать свои эмоции, ну а потом, когда мы еще и поцеловались, играя в «Скажи или покажи», у него не осталось никаких сомнений в том, что я на него запала. Стихийные чувства, вспыхнувшие к Курту, заставили меня забыть о существовании Тео, что, должно быть, задело его самолюбие: он-то ожидал от меня активных наступательных действий, планируя, видимо, изображать из себя неприступную крепость, а вышел такой облом! Приятно, что он пришел ко мне сам; понимать, что он поступил, идя наперекор своим принципам, я стала гораздо позже. Увидев его на диване в гостиной на следующий после библиотеки день, я была сбита с толку. О своих намерениях обольстить бейсболиста я давно забыла, и мысли мои занимал только Курт и случившееся накануне. Но свидание, которое назначил Теодор, помогло мне отвлечься, и я рада, что он проявил настойчивость и сделал шаг навстречу первым.

А свидание, между прочим, прошло замечательно. И Тео был просто неотразим. Розы, шампанское, боулинг, его милые попытки меня рассмешить – все было идеально, но поцеловать на прощание я себя так и не позволила. И дело здесь не в дурацких правилах, которым следует моя младшая сестра, а, скорее, в желании проверить его на прочность. Теперь я знаю, что случается, если ты теряешь контроль над разумом и отдаешься воле чувств и эмоций. Я ведь вижу, какие черти пляшут в его глазах, когда он смотрит на меня, представляя себе не весть что. Знаю, это может оказаться опасным, но тем слаще будет поцелуй, к которому я, признаться, пока не готова (не говоря уже о чем-то большем).
Я все еще надеюсь, что наши с Куртом отношения прояснятся, и со временем все станет на свои места.
***
Помню, мне было лет четырнадцать, когда я впервые ощутила это гнетущее чувство надвигающейся беды. Все утро я места себе не находила, хотя день ничем не отличался от остальных. Все было как всегда: завтрак, школьный автобус, занятия… а потом случилось видение, в котором передо мной предстала брошенная у алтаря мама, и я почувствовала боль и отчаяние, ощутила страдания израненного предательством сердца как свои собственные.

Со временем я немного научилась контролировать подобные вещи, и они больше не застают меня врасплох, как раньше. Иногда, все же, случается мучиться ожиданием неизбежного целыми днями. А порой все случается неожиданно; впоследствии я поняла, что спонтанные образы больше связаны с чужими людьми, а длительная тревога, которую испытываешь по нескольку дней, всегда имеет отношение ко мне самой или очень близким мне людям. Бывает, при взгляде на случайного прохожего в голове начинают мелькать какие-то образы, эпизоды и обрывки из жизни совершенно незнакомых мне людей. За пару лет я даже нашла способ управлять этими потоками нежелательной информации. Я научилась распознавать первые симптомы будущих «трансляций» – это легкое головокружение и тошнота, реже – ощущение того, что земля под ногами делается мягкой, и мое тело становится невесомым. Сначала мне было очень интересно разбираться в этих обрывках чужих жизней, и я охотно пропускала фрагменты чьих-то горестей и радостей через себя, но подобные видения всегда оставляют меня без сил, и постепенно я научилась контролировать свое любопытство.

Приходить в себя после подобных «сеансов» очень тяжело, поэтому чаще всего я просто представляю, что стою на огромной поляне, залитой солнцем, со скрещенными на груди руками, словно закрываясь от нежелательной информации, и это работает. Обидно, что я до сих пор не могу вызывать подобные образы специально. Иной раз смотришь на человека, желая узнать о нем что-нибудь интересное, такое, что люди обычно не желают рассказывать о себе, и ничего не получается. Но я немного отвлеклась. А хотела я рассказать о том, что сильнейшее чувство тревоги изводило меня несколько дней так, что я места себе не находила. Предчувствие душило с той же яростной силой, что и несколько лет назад, когда это случилось впервые. Понимая, что надвигается беда, я была не в силах ни спать, ни есть. Это трудно описать словами, но что-то сродни тягостному ожиданию большой неприятности преследовало меня все время, и я изо всех сил старалась сконцентрироваться на привычных делах, но на лекциях я ничего не слышала, в кафе ничего не ела, не могла понять ни слова из того, что говорили друзья. Мне нужно было зайти в канцелярский магазин.

И, пытаясь отвлечься от своих мрачных мыслей – я все время думала о жутких вещах и ничего не могла с этим поделать – решила развеяться, потому что выбирать тетради, карандаши и ручки мне нравилось еще со школы. Дэми, моя одногруппница, как всегда, весело о чем-то щебетала, а я, слушая ее в пол-уха, рассеянно кивала, когда вдруг увидела девушку, выбиравшую что-то в нескольких шагах от нас. Смотреть на нее было больно, но в то же время я просто не могла оторвать глаз от ее спины, ощущая при этом чудовищный жар, который обжигал меня изнутри.
16+

Мне стало нехорошо, и я, облокотившись на стенд, закрыла глаза. Я видела ее в объятьях Курта, ритмично двигавшегося на шелковых простынях; он страстно целовал ее шею и губы, пшеничные волосы девушки разметались по подушке, а ее пальцы впивались в спину любовника аккуратными ноготками. Затем, подернутая легкой дымкой, передо мной предстала картина их свадьбы. Церковь, букет невесты и кольца закружились в каком-то дьявольском танце. Тёмная спальня, белеющая спина Курта, смятые простыни и пунцовые щеки девушки поплыли перед глазами… я почувствовала, как Дэми трясет меня за плечо, спрашивая, все ли в порядке.

– Извините, – с трудом выговорила я, обращаясь к незнакомке.
– Да? – она обернулась, и ее губы растянулись в милой улыбке, такой простой и добродушной.
– Вы знакомы с Куртом Лайлсом?
– Знакома, – сказала она, и улыбка слетела с ее губ. Девушка обеспокоенно нахмурилась. – Это мой муж. С ним что-то случилось? – с тревогой в голосе спросила она.

МУЖ. Это слово пронзило, словно острый клинок. Как же так?
– Нет-нет, все в порядке. Поздравляйте его с защитой диссертации, – сказала я торопливо и бросилась к кассе, позабыв про тетради и Дэми.
Незнакомка с пшеничными волосами недоуменно пожала плечами и продолжила выбирать карандаши. Хайлей Лайлс была замужем за молодым и перспективным ученым, любила его до безумия и считала самым заботливым и нежным супругом на земле.
***
– Да что случилось-то, ненормальная ты моя? – вопила Кэрри, пытаясь узнать, почему я реву.

Слезы ручьем лились из глаз и меня буквально колотило от злости и бессилия. – Иди, что происходит, в конце концов? – спросила она серьезно. – Ты можешь мне объяснить?
Разум отказывался верить в то, что я узнала полчаса назад. Жестокая насмешка судьбы, хороший урок для таких идиоток, как я.
– А что тут объяснять? – со злостью сказала я. – Я – полное ничтожество и шлюха!
– Ничего не понимаю, – сказала подруга. – Это все из-за Курта? – наконец догадалась она.

– Да, Кэрри, да! Я трахалась с женатым мужчиной, – процедила я сквозь зубы. – Курт – козел, каких свет не видывал, он изменяет женщине, которую любит, причем без малейшего зазрения совести, – выдала я.
– Откуда ты знаешь? – резонно поинтересовалась подруга.
– Знаю. Не спрашивай меня больше об этом, ладно?
***
Поплыли дни, унылые и бессмысленные, дни, в которые я вставала и засыпала с мыслью о том, как жестоко ошиблась в этом человеке. Я сама выдумала Курта, напридумывала себе такого, чего в нем и в помине не было, боготворила его, хотела ему понравиться. О, как же горько было чувствовать себя обманутой, преданной, ненужной…

Сначала я искала встречи с ним, но, даже завидев меня в коридоре, Курт делал вид, что я для него пустое место. Прошло какое-то время, и я поняла, что так даже лучше. Последствия подобных отношений мне были хорошо известны. Я не позволяла Кэрри себя жалеть, стараясь держаться, потому что получила прекрасный урок. Я извела себя, замучила Кэрри и, наконец, она, этот мягкий и очень терпеливый человек, не выдержала:
– Неужели ты собиралась за него замуж, Иди? – спросила она меня. – Вокруг чего вся эта трагедия?

Я никогда всерьез не задумывалась над тем, какое будущее может ждать нас к Куртом. Я жила своими грезами, получая неимоверную радость от того, что думаю о нем, гуляю с ним за ручку во сне и просто мечтаю о поцелуях под луной. Обманывал ли он меня? Думая об этом сейчас, я понимаю, что нет. Ведь он никогда не обещал мне золотых гор, а секс, который у нас был, ни к чему, в конце концов, не обязывает. После того, что между нами было, он так и не нашел возможности со мной связаться, позвонить или хотя бы поздороваться при встрече, и это меня сильно раздражало. Жуткое ощущение того, что для Курта все это было лишь обычной интрижкой, ранило, но я не могла решить, что именно: мою душу или самолюбие? Трудно сказать. Я не привыкла чувствовать себя брошенной и ненужной, и мысли об этом жутко меня злили. Возможно, подобное наказание было послано мне судьбой в отместку за то, что я уже успела наторить в свой жизни. Кто знает…но порой воспоминания о бедной Мириам, жене Криса, словно издеваясь, возникали из глубин памяти, и в моменты беспокойного тревожного сна мне виделось, как эта больная и убитая горем женщина, склонившись над моей постелью, жалеет меня, поглаживая мою голову своей худой рукой, тихо при этом произнося:
– Не переживай. Все наладится.
И мне становилось невыносимо стыдно.
***
– Иди, – сказала однажды Кэрри, – ты даже можешь на меня обижаться после этих слов, но я все равно скажу, что думаю: забудь об этом. Просто забудь. Иногда подобные вещи случаются.

– Я не привыкла, чтобы об меня вытирали ноги! – не выдержав, выкрикнула я. – Как он посмел?
– Посмел что? – усмехнулась подруга. – Вы оба этого хотели. Вы оба получили удовольствие, иногда за это приходится платить, знаешь ли. А если тебя злит, что воспользовалась не ты, а тобой, то в жизни так бывает! – раздраженно закончила она.
Повисла пауза. Смутившись сказанному, Кэрри неловко опустила взгляд. Она, было, хотела что-то добавить, чтобы смягчить свои слова, но я остановила ее, ведь подруга была права. И я возненавидела Курта всеми фибрами своей души. Не проходило и дня, чтобы я не вспоминала его дурным словом и не посылала про себя проклятий. Но ситуация осложнялась тем, что мне по-прежнему хотелось знать, что связывало их с Матиасом Д’Авуарье. И надо было что-то придумать, найти способ выведать все у Курта, заткнув свою гордость куда подальше, потому что сделать это с помощью своих способностей у меня, как назло, не получалось. Превозмогая отвращение к тому, кто по-прежнему занимал мои мысли, я нашла в себе силы подойти к Курту в университете. Сколько бы я ни пыталась внутренне себя настроить, говорить с ним, как будто между нами ничего не было, оказалось непросто.

– А ты не особо-то вежлив, Курт, – сказала я как можно более спокойно. – Не здороваешься при встрече, явно меня избегаешь.
– К чему все эти слова, Эделайн? – спросил он равнодушно. – Между нами ничего не может быть, кроме…
– Как поживает Хайлей? – я резко оборвала его, хотя и так понимала, что он может сказать. Однако слышать болезненную правду значило бы снова потерять спокойствие, а я должна была казаться уверенной. – И как только она не видит, что ты за человек? – усердствовала я. – Хайлей такая милая и, кажется, просто без ума от тебя.
– Откуда тебе известно? – испуганно произнес он.
Я торжествовала: что, сволочь, не ожидал? Страшная догадка осенила его:
– Ты…ты ччто, шантажируешь меня? – заикаясь, спросил Курт. – Хочешь, чтобы мы оставались любовниками?
Я расхохоталась. Черт подери, какой самовлюбленный индюк! Еще чего! Больше с тобой я спать не буду! Хотя утверждать, что этого мне совсем не хочется, тоже не могу. Увы.
– Нет, – брезгливо сказала я. – Одного раза с меня достаточно. Но если ты не хочешь разочаровать свою женушку, придется сделать мне небольшое одолженьице.

– Какое? – нахмурившись, спросил он.
– Расскажи мне, зачем Матиас Д’Авуарье приехал к тебе из Твинбрука.
Курт напрягся. После секундного колебания он торопливо произнес:
– Не знаю я никакого Матиаса. О чем ты говоришь?
У кого-то закончилась пара и из распахнувшейся двери повалили студенты, смеясь и весело что-то обсуждая.
– Не прикидывайся, Курт, – резко сказала я, – ты лучше о Хайлей подумай. Она бы очень расстроилась, узнай, что…
– Ладно, – не выдержал он, – встретимся сегодня в 7 в кофейне на площади. И без фокусов! – бросил он и деловито поспешил по своим архиважным делам.
Было очевидно, что никаких дальновидных планов на мой счет у Курта не было. Но если раньше он считал меня смазливой и слабой на передок дурочкой, с которой можно приятно провести время, то сейчас его охватила настоящая ярость: какая-то пигалица посмела его шантажировать! Но мне повезло, что Хайлей для него все-таки что-то значила. Я узнала, как зовут его жену, просмотрев телефонный справочник, в котором под фамилией Лайлс значились лишь два имени: Курт и Хайлей, чем я и воспользовалась в разговоре с ним для того, чтобы звучать как можно более убедительно.

Я зашла в кофейню ровно в семь, Курт уже сидел за дальним столиком и заметно нервничал.
Я едва его узнала: на нем было темно-зеленое пальто с высоким воротом, широкополая шляпа, надвинутая практически на самый лоб, и очки с крупными стеклами в роговой оправе. Он выглядел, как находящийся на важном задании сыщик из классических фильмов про детективов. Уж не знаю, что заставило его нарядиться подобным образом - боязнь ли быть узнанным или еще какая блажь, но о том, что мужчинам не пристало находиться в помещении в головных уборах, мистер Интеллект, видимо, никогда не слышал. Неужели он и вправду трусил? Если мужчина, который мне так нравился, оказался малодушным предателем, то его остается только пожалеть.

– Что за маскарад? – присаживаясь, спросила я. – Два капучино, пожалуйста, – попросила я официанта, заметив, что Курт сидит за пустым столиком, нервно озираясь по сторонам.
– Давай коротко и по делу, – сказал он торопливо. – Мне некогда.
– Ах, да, масса дел! – бросила я небрежно. – Ну что ж, – пододвинув стул, продолжила я, – думаю, не лишним будет упомянуть, что ты не должен ни о чем рассказывать Матиасу.
– Разумеется, это останется между нами, – кивнул он.
– Итак, я хочу знать, о чем вы говорили тогда в парке, зачем он приехал и что от тебя хотел.
– Он – старый приятель моего отца и знает меня с рождения.
Официант принес заказ, и Курт, опасаясь, что его услышат, замолчал.
– Весьма занимательно, – сделав глоток кофе, сказала я. – И?
– И приехал проконсультироваться со мной по поводу какой-то картины. Кстати, откуда ты его знаешь и почему он так тебе интересен? – взглянув на меня, спросил он. Оказывается, любопытство не чуждо и таким людям, как Курт.

Я улыбнулась:
– Курт, вопросы здесь задаю я, поэтому тебе лучше продолжить.
Он явно был не доволен сложившимся положением дел, но пришлось подчиниться:
– Дядя Матиас, – начал Курт, но тут же поспешил исправиться, – то есть мистер Д’Авуарье, как тебе, вероятно, известно, – коллекционер и большой знаток искусства. Ему в руки попало уникальное полотно, которое все искусствоведы считали утраченным. Забыл, кто художник, – посетовал Курт, – у меня нет памяти на такие вещи. Уж не знаю, как он его раздобыл, но картина, если она действительно подлинная, представляет огромную ценность. В чем, собственно, он и хотел бы убедиться, но при этом обращаться к кому-то за помощью гласно отказывается. Не знаю, – Курт, думая, что я этого не замечу, бросил красноречивый взгляд на мою грудь, – возможно, он что-то темнит. Матиас твердил о том, что не хочет давать миру ложных надежд, мол, а вдруг это подделка и все такое прочее, и что он не желает оказаться посмешищем, окажись его находка обычной фальшивкой.

– И чем же ты можешь ему помочь? – спросила я. Вот это да! Дело набирает обороты.
– Ну, – усмехнулся Курт, видимо, считая, что ответ и так лежит на поверхности, – поясню. Дело в том, что возраст подобной вещи, а, по словам Матиаса, ей около тысячи лет, можно определить только в лаборатории с помощью анализов радиоактивного углерода. И ваш покорный, – продолжал он с издевкой, – не последний человек в этой области.
– Можешь засунуть этот дурацкий тон себе в задницу, Курт, – не выдержала я. – Я прекрасно понимаю, о чем идет речь.
– Вот и славно, – ответил он. – Полагаю, на этом моя миссия выполнена, и мне можно идти?
– А он не сказал, как эта картина оказалась у него в руках? – игнорируя его попытку закончить разговор, спросила я.

– Нет. Он явно не хотел об этом говорить. Надеюсь, Эделайн, ты умеешь держать язык за зубами, потому что свою часть уговора я выполнил.
– Какого еще уговора? – невинно поднимая на него глаза, спросила я.
Курт побледнел, а на щеках его судорожно задвигались желваки.
– Ладно-ладно! – поспешила добавить я. – От меня Хайлей ни о чем не узнает, не волнуйся. Главное, не попадись еще с кем-нибудь.
Резко отодвинув стул, Курт бросил смятую салфетку на стол и, не сказав ни слова, стремительно покинул кафе. Как ни странно, но после этого разговора мне стало намного легче, и переживать из-за этого мерзавца я со временем перестала.
Домой я возвращалась одна и, медленно шагая, думала о случившемся. Было странно ловить себя на мысли о том, что я, впервые за последнее время, могла думать о чем-то, кроме Курта. Да, это наваждение отступило так же неожиданно, как и пришло. Сегодняшняя встреча помогла расставить все точки над i, и мне было совсем не жалко, что между нами с Куртом ничего не может быть. Но знакомство с ним сослужило свою службу, ведь через него судьба вновь напомнила мне о Матиасе.

Размышляя обо всем, что произошло, я все больше утверждалась только в одном: Д’Авуарье – одна сплошная загадка. Я вспомнила нашу первую встречу на ипподроме в день дерби. Грустные глаза, моментально оживившиеся, как только речь зашла о лошадях, заинтриговали меня, а их обладатель показался таким благородным и правильным, что мне и в голову не приходило сомневаться в его нравственных качествах. Теперь мне начинает казаться, что все не так однозначно, как выглядит. Хотя, наверное, я просто никогда не задумывалась над этим всерьез. Судьба не раз сводила нас и, должна признать, при довольно странных обстоятельствах. Помню его обеспокоенный взгляд, когда он забирал свою мать из старого особняка Коллинзов, в котором мы праздновали Хэллоуин, потом мы повстречались на окраине города, когда мама взяла меня с собой фотографировать. Вокруг этого человека всегда присутствовала какая-то недосказанность, и наши кратковременные встречи лишь подогревали мой интерес к нему. Но в моей жизни вечно что-нибудь приключалось, и мысли о Матиасе очень скоро переставали занимать мою голову.

Эти размышления вернули меня в прошлое, там, где у мусорных баков и обшарпанных стен меня чуть не изнасиловал какой-то ублюдок. Ходила бы я сейчас по земле, не окажись Матиас в нужном месте в нужное время? Трудно сказать…но что он делал в этом районе в такой час, да еще и с оружием? Зная о картине, я могла бы предположить, что он, возможно, встречался там с каким-нибудь негодяем. Неужели Матиас – скупщик краденого? Иначе откуда взялся этот бесценный шедевр, который считался утраченным столько лет? Неужели благородный аристократ и директор Твинбрукского театра, человек, так нежно заботящийся о матери и любящий искусство – самый обычный бандит? «Надо во что бы то ни стало узнать у Курта, что показал углеродный анализ», – сказала я себе, поворачивая ключ в замке своей съемной квартиры.
***
Несколько дней спустя у меня состоялся не очень приятный разговор с Теодором. Уж не знаю, какая птичка ему напела про мои «темные делишки», как он выразился, но только он вынес мне весь мозг своими подозрениями. Одно мне непонятно: на каких основаниях Тео решил устроить мне этот скандал?

– Тебя видели в кафе с каким-то странным типом в пальто. Кто это, Иди? – поинтересовался он как бы между прочим.
Я опешила. Во-первых, у меня не было ни малейшего желания посвящать его в курс дела – кем он себя возомнил? Мы знакомы без году неделю, а он уже сует нос не в свое дело. Во-вторых, рассказать эту историю означало также поведать о множестве ненужных деталей, а такие вещи лучше держать в тайне, в каких отношениях бы мы ни были.
– Я не должна перед тобой отчитываться, Тео, – раздраженно ответила я. – Почему тебе это так интересно?
Но Тео лишь зло сверкнул глазами, проигнорировав мой вопрос, в ответ на что я просто усмехнулась. Кэрри говорит, что я слишком жестоко с ним поступаю.
– Такие парни, как Тео, не станут кричать тебе о том, что влюбились по уши. Он и так все делает для того, чтобы наша королева, наконец, оттаяла. Он дарит розы и зовет на свидания не просто так, Иди. Тео очень гордый парень, и если задает тебе подобные вопросы, то только потому, что ты для него кое-что значишь.
– И поэтому я должна перед ним отчитываться за каждый шаг? – возмутилась я. – Ты бы видела его лицо. Тоже мне, Отелло недоделанный… «Тебя видели в кафе», – передразнила его я. – Да что он вообще о себе возомнил? Да и потом, мало ли кто чего болтает!

– Да ты и сама хороша, – улыбнулась подруга.
– Мне не нравятся эти собственнические замашки, Кэрри, – продолжала я, – и кто бы что не говорил, я не давала ему ни малейшего повода на что-то рассчитывать! Мы даже не целовались!
– Ну, не скажи, – улыбнулась она.
– Ну, вечеринка не в счет, – ответила я, – это все алкоголь.
– Бедняга! – принялась защищать его Кэрри. – Он просто на взводе. На его месте любой другой бы уже давно психанул. Представляешь: ты пытаешься добиться расположения девушки, водишь в кино и рестораны, а она тем временем пьет кофе с непонятными личностями в какой-то забегаловке.
Я фыркнула. Тоже мне, жених нашелся. Ну сходили погулять вместе пару раз – что с того?
– Отголоски прошлого, Кэрри. Я не могла упустить возможность кое-что выяснить про одного из своих старых знакомых.

– У того человека, с которым перепихнулась в библиотеке месяц назад! – продолжила Кэрри.
Ох, Кэрри, иногда мне хочется подлить тебе в чай какой-нибудь гадости, но потом я вспоминаю, что ты моя подруга.
– Но он-то об этом не знает! Да и потом, я сама офигела, когда увидела в парке Курта, мило беседовавшего с аристократом.
– Странная ты, Иди! – развела руками Кэрри. – То целоваться лезешь, я уже молчу про библиотечное похождение, то ведешь себя, как монашка.
Я пожала плечами: что поделаешь, я такая!
– Он не должен думать, что я – легкая добыча.
Кэрри расхохоталась.
– А что должен думать Курт? – не могла упокоиться она.

– Ой, да к черту этого козла женатого. Мне на них прям везет, – ляпнула я и тут же пожалела.
Мелькала у меня мысль наделать ему пакостей, прибегнув к старым-добрым средствам, но все меня что-нибудь, да останавливало: то мысли о том, что его жена тут, по сути, не при чем, то смутные догадки о том, что подобные фокусы еще не раз аукнутся. В общем, в итоге я решила пожалеть негодяя и позволить ему ходить по земле с миром.
Кэрри вскинула бровь:
– А ты еще тот фрукт! Но все же… ты уже месяц пудришь Тео мозги!
– Пусть помучается! – махнула рукой я. – С ними не угадаешь: одни тебя видеть не хотят после классного секса, другие после одного поцелуя по пьяни одолевают с утра до ночи. Пошли все они к черту!
***
Можно сколько угодно долго разбираться во всех тонкостях моих запутанных взаимоотношений, если бы не учеба, которая напоминает о себе уже изрядно накопившейся кучей долгов и заваленных тестов.

Если честно, то я даже ненавижу себя за это, ведь я всегда хорошо училась, охотно ходила на занятия и внимательно слушала преподавателей. Вся эта неразбериха, происходящая в личной жизни, грозит вылиться в одну большую проблему, имя которой отчисление. Страшное слово, и, тут я соглашусь с Кэрри, лучше его вслух не произносить. Поэтому пора браться за ум и попытаться хоть как-то спасти положение, а то еще вылечу отсюда с позором. Завязываю с вечеринками и прочей ерундой.
***
Этот день был соткан из приятных мелочей, и на душе сейчас как-то особенно хорошо. Сегодня я наконец-то сдала свой хвост по биохимии и была просто вне себя от радости. Вечером звонили девчонки и, смеясь и перебивая друг друга, рассказывали последние новости Твинбрука.

Я смотрела на их мордашки, про себя думая о том, какие они все-таки красавицы. Дома все было хорошо; мама с папой ушли в гости к Брайану, а Фурия, свернувшись клубком на кровати в моей комнате, сладко спала. Скайп рулит, что и говорить! Закончив разговор, я сидела, уставшая, но довольная собой, на диване нашей с Кэрри съемной квартиры и впервые за последнее время улыбалась…просто так. Зазвонил телефон и на дисплее высветился номер Тео.
– Мне тут сорока на хвосте принесла, что кто-то зачет сдал!
– Даааа, – довольно протянула я, – есть такое дело, но где же твои манеры, Тео? – я засмеялась. – А поздороваться?
– Привет-привет, – сказал он, улыбаясь. – Неужели ты собралась киснуть дома остаток вечера?

– А ты помнишь, как хвосты образуются? – ответила я вопросом на вопрос. – Завязывать надо с вечеринками.
– А я тебя не на вечеринку зову. Просто прогуляемся, может, зайдем куда-нибудь перекусить.
– Аааа, свидание, – с большим удовольствием произнесла я. – Так-так.
– Полчаса хватит?
– Эмм…
– Ну ладно, сорок минут, – не дождавшись ответа, – сказал Тео. Я за тобой зайду.
Собираясь на встречу с Тео, я поймала себя на мысли о том, что практически ничего о нем не знаю, а ведь мы общаемся уже месяца полтора. Но в этот вечер все изменилось. Мы много говорили о прошлом, своих мечтах и интересах, о семье и планах на будущее. Весело смеясь рассказам Тео о детстве и школе, я заметила, какими искренними огоньками светились его глаза, и в них больше не было чисто физического интереса ко мне, как это явно читалось прежде. Возможно, Кэрри права. Возможно, я ему не совсем безразлична и, кажется, он мне тоже начинает нравиться. Не его накачанное тело и рельефные мышцы, ну, точнее, не только они, а его голос, то, как он улыбается и щурит глаза, когда смеется. Черт его дери, этого Тео. Неужели он добился своего?
Стоял прохладный осенний вечер, и дул неприятный ветер, поднимая в воздух опавшие листья, но мы весело смеялись, и на погоду нам было плевать. Провожая меня домой, Тео рассказывал о своем родном городе, о том, как любил гонять на велике на реку и ловить рыбу в ее чистой прохладной воде, как вдруг его пальцы коснулись моей ладони.

Этот искренний и такой простой жест заставил меня улыбнуться, и я ответила ему, сжав его руку, такую горячую и мягкую. Это было чем-то вроде черты, которую мы все-таки переступили. И в этот вечер я позволила себя поцеловать. Что-то просыпалось в моей душе, и внутри было так непонятно и странно, что, придя домой, я какое-то время продолжала стоять возле двери, мечтательно улыбаясь. Это чувство не было похоже на простое физическое влечение, точнее, к нему примешивалось что-то невесомое и неуловимо-воздушное, такое волнительное и пугающее.
– Ну, привет, – сказала Кэрри, – королева, наконец, оттаяла?
Раньше бы я, конечно, послала ее к черту, но на этот раз ничего, кроме глупой улыбки, мне изобразить не удалось.
– Все понятно, – кивнула она на диван, предлагая присесть. – Ну рассказывай уже!
***
Думая о школьных годах, да и вообще о своей жизни в Твинбруке, я не могу вспомнить ни одного человека, которого бы смогла назвать своим другом. В университете я повстречала Марка, но наши отношения не были долгими. У меня совсем не было друзей, а компашку во главе с Коллинзом я таковыми назвать не могу. Одноклассники меня не любили, да и я их, признаться, тоже. Про меня вечно ходили какие-то сплетни, и в школе постоянно шептались за моей спиной. Поразительно, как все изменилось здесь, в кампусе: у меня полно друзей и приятелей, а Кэрри так вообще успела сделаться моей лучшей подругой. Вчера я была приятно удивлена встрече с Уолтом, тем самым шатеном, рассказавшим душещипательную историю про пса на вечеринке. Мы разговорились в кафе, в котором я познакомилась с Кэрри.
– Привет, Эделайн, сто лет не виделись! – поздоровался он. – Ты что-то совсем пропала, не ходишь на вечеринки к ребятам.
– Привет, – ответила я, приглашая его присесть. – Вот, взялась за ум, разгребаю накопившиеся долги.
– А-а-а, вот оно что, – улыбнулся Уолт, присаживаясь. – Учеба – дело важное, но отдыхать тоже нужно.

– После этого «отдыха» еще пару дней нужно в себя приходить, – засмеялась я.
За обедом мы вспоминали прошлую вечеринку, весело подкалывая друг друга. Общаться с ним было очень легко, и ощущение того, что мы знаем друг друга сто лет, не покидало меня.
– После истории про пса ты вообще мой кумир, – сказала я, – не каждый решится на подобные откровения.
Уолт был славным парнем, очень милым и улыбчивым, обладал потрясающим чувством юмора и не действовал на нервы. В университете он изучал физику и математику, собираясь связать свою дальнейшую жизнь с преподаванием этих предметов. Нам было по пути и, пообедав, мы отправились в сторону местного супермаркета (я обещала Кэрри купить кое-что из продуктов), весело болтая о каких-то пустяках. Мы славно провели время и расстались хорошими друзьями. И тем обиднее было потом выслушивать от Тео какие-то нелепые обвинения. Он мне нравится, правда, но его ревность становится просто невыносимой:
– Какого черта это значит? – спросил он, показывая мне свою новостную ленту в Симстаграме. – Иди, что это такое?

На дисплее телефона я увидела фотку с авторским комментарием «Смотрите, кого я сегодня встретил», на которой мы с Уолтом, радостно улыбаясь, стояли у входа в кафе. Я не придаю таким вещам значения, и уж, конечно, мне и в голову не могло прийти, что Тео вздумается истолковать эту дружескую, причем совершенно случайную, встречу превратно. Я не большой любитель выкладывать свои фото, но если для кого-то это стало привычкой, то мне, по большому счету, все равно.
– Это Уолт, – спокойно ответила я, – мы случайно встретились с ним сегодня в кафе.
– Я и так вижу, что это Уолт. Но как это понимать? – спросил он повышенным тоном.
Это было уже слишком. Никогда в жизни я не попадала в подобные ситуации, и видеть такую реакцию на безобидное фото мне было дико.
– Да в чем дело, Тео? – раздраженно ответила я. – Что тебя так разозлило, я не пойму!
– Я думал, что наши отношения для тебя что-то значат, – кричал он, – а ты то и дело с кем-нибудь путаешься!
– Черт возьми, Тео, следи за своим языком! – зло сказала я. – Это всего лишь дружественный снимок, а ты уже черт знает что там себе напридумывал!

– И когда ты только успеваешь встречаться со всеми этими друзьями! – проорал он, сделав особое ударение на слове «друзья». – То этот в шляпе, то Уолт!
– Да иди ты к черту, придурок! – бросила я, выйдя из себя окончательно, и, кинувшись в прихожую, распахнула входную дверь. – Пойди остынь, Тео! – прокричала я ему.
Но он уже стоял рядом и смотрел на меня бешеными глазами, в которых кипела, перемешиваясь со злостью, ревность. Больно схватив за руку, он притянул меня к себе и процедил сквозь зубы практически в самое ухо:
– Попробуй меня выгнать!

От такой наглости я даже задохнулась; бранные слова крутилась на языке, но они словно застряли в горле, потому что в следующий момент рука Тео бесцеремонно скользнула мне под платье…и прикосновения его пальцев были сродни электрическому разряду. Обжигая меня своим горячим дыханием, он принялся целовать мою шею, мочку уха и щеки. Его движения были грубыми и напористыми, дыхание отрывистым, а руки уверенно скользили по телу, возбуждая желание. Из нежного романтика, каким он был на свиданиях, Тео превратился в страстного, разъяренного ревностью любовника. Поняв, что я не в силах сопротивляться, он подхватил меня и понес на кровать. Оказавшись в постели, я взглянула в его карие глаза, которые сделались почти черными от страсти…

Бонусы

Кэрри

Пейзажи: