- Ну что, как прошло явление чуда народу? - спросила Линнет, вернувшись из больницы за сыном, когда я её накормила, и мы устроились на диване поболтать, - Выгнала?
- Да, - я немного замялась не зная как ей рассказать, в конце-концов, это и на неё сильно повлияет, - в общем, дело было так. Он приехал, я сразу повела его в детскую, хотя сопротивлялся, типа разве я дочку спящую не видел. Что во второй кровати кто-то есть заметил, но что это Жан не узнал.
- И я этому совершенно не удивляюсь.
- Темно в принципе было. Ну да ладно. Спрашивает: «Кто это». Отвечаю: «Твой воскресший сын. Притомился, лёг поспать». Ник сразу побелел, стал хватать меня за руки и обещать всё объяснить. Мы пошли в спальню, чтобы не разбудить детей, и он начал городить какую-то ерунду, я даже сейчас не могу вспомнить какую, что-то типа ты его сразу бросила и скрыла, что ребёнок выжил. Я сказала, что не верю, и пусть убирается, чемодан в прихожей. Он стал умолять, потом давить на жалость, потом кричать, - тут я понизила голос и опустила глаза, - а потом вообще полез ко мне с поцелуями, повалил на кровать. Хотел сексом добиться смягчения, наверное, уж не знаю, что им там двигало. Я сопротивлялась, но ему было уже всё равно, тогда я его... коленом... туда.
- В общем, когда он слегка пришёл в себя, то совершенно взбеленился, орал, что ноги его больше не будет в этом городе, что по моей вине у детей теперь не будет отца, потому что он уезжает в Бридж и больше никогда не вернётся. Вот так всё и было, - я виновато глянула на Линнет.
- Ой, да скатертью дорога, тоже мне большая цаца. Надо же какая козлина, беременную насиловать собрался. Ты совершенно правильно поступила, надеюсь, приложила его хорошенько.
- Как теперь дети? Ками уже переживает.
- Полин, дело, конечно, твоё, но я бы объяснила Камилле каков на самом деле её папа. Без оценок, только факты, так и скажи, что он соврал о том, что братик умер, и ты теперь не можешь ему доверять, вы поругались, и он ушёл.
- Я подумаю, - осторожно ответила я, не знаю, как поступить, но так и вправду более честно что ли.
- Как хочешь ребёнка назвать, УЗИ кого показало?
- Де-евочку, - ласково погладила живот я, - посмотрела в интернете славянские имена, хотя нашлась всего пара ссылок. Мне понравилось имя Карина. Камушка не против, хотя поначалу хотела назвать Даная, чтобы было похоже на её подружку.
- Что за славянские имена? – вскинула брови Линнет.
- Знаешь, - вздохнула, - у меня был мужчина, которого я всё равно люблю, он славянин по маме, пусть у него не может быть ребёнка, но я хочу назвать малышку в его честь. Это глупо, наверное, но мне так хочется. Ой, ладно, что мы всё обо мне, как ты вообще? Операция прошла хорошо, как я поняла. Теперь заживает? Ты не стесняйся, обращайся если нужно будет с Жаном посидеть или ешё что-нибудь понадобится, одной с ребёнком сложно.
- Да ладно, я и так должна тебе – не расплатиться, справлюсь как-нибудь.
- Не выдумывай, ничего ты мне не должна, и вообще, всё в рамках членов клуба бывших жён Ника, - улыбнулась я.
Проснулась я скорее от какой-то глубокой тревоги, чем от боли и несколько секунд ничего не могла понять, пока, наконец, до меня не дошло, что постель подо мной насквозь мокрая и тут в подтверждение живот скрутило резкой болью. Встала, включила свет, ошарашенно замерев, посмотрела на громадное мокрое пятно на простынях и тут боль пронзила меня более ощутимо. Наверное, я рожаю.
Чёрт, я ведь не готовилась, не читала как всё должно быть, я же должна только послезавтра ложиться в больницу, через неделю кесарево. Дрожащими руками беру телефон, боль снова заставляет меня замереть, широко открыв рот. Почему схватки так часто? Вызываю скорую, потом звоню Линнет. Возьми же трубку, ну пожалуйста. Я знаю, что ночь и ты спишь, возьми, пожалуйста, возьми.
- Алё? Полька? Два часа ночи...
- Лин, я знаю. Я рожаю прямо сейчас, скорую вызвала. Можешь, приехать? Ииии, - последнее вырвалось у меня абсолютно непроизвольно. Да что ж это такое?
- Поняла. Сейчас. Приеду так быстро как смогу, держись там.
Слабеющими руками беру пакет, предназначенный для больницы, как хорошо, что меня вдруг переклинило, и я собрала его заранее. Спускаюсь на первый этаж, останавливаясь из-за схватки. Я много не читала про естественные роды, скорее для ознакомления, но что-то мне кажется, что схватки слишком часты.
Перед тем как сесть на диван возле входа секунду думаю снимать ли трусы и решив, что не до стеснительности с приличиями, делаю это.
Через три схватки двери открываются, приехала скорая.
- Так, где... А, вот.
- Дамочка, вставайте, идёмте в машину. Дамочка-а-а.
Я как раз замираю от очередной схватки.
- Стой, Исшин. Девушка, как вас зовут?
- По-линааааа.
- Первые роды?
- Роды первые, ребёнок второй. Кесарево. Ааааа!
- Ложитесь, так, вот, сейчас посмотрим.
- Тимка, да что ты возишься? Сама не может, на носилках понесём, так и быть.
- Куда нести? Интервал между схватками минимальный, шейка раскрыта. Стремительные роды.
- Йииии ну ничё себе. Ох, давай позовём кого поопытнее, ты же первую неделю только. Это ж патология, головку сдавит, идиотом ребёночек будет. Вот в прошлом году...
- Исшин, заткнитесь! Полина, всё нормально, мы всё сделаем, всё будет в порядке. Ис, готовьте всё и быстро. Полина, слушайте меня внимательно, я понимаю, что больно, но нужно делать всё, что я скажу, если вы нам не поможете, навредите малышу, поэтому всё будем делать вместе. Договорились?
Слабо киваю, снова пронзённая волнами боли.
- Сейчас я сделаю укол, будет полегче. Осторожно, я переверну вас на бок, так нужно, не беспокойтесь.
В этот момент хлопают двери. Наверное, Линнет. Нет сил следить за этим, пытаюсь сосредоточиться на ускользающем голосе доктора, с трудом оставаясь в сознании.
- Всё в порядке, Полина, всё хорошо, вы молодец, продолжайте, вот так. Всё хорошо, всё будет в порядке.
- Ти-им...
- Исшин, заткнитесь. Всё в порядке, Полина. Ещё немного. Вы молодец, умничка, хорошо держитесь. Вот, уже головка. Всё, замечательная девочка.
- По-почему тихо, почему она не кричит? Что с ней? Ай! Почему... что, ещё?
- Это выходит детское место. Успокойтесь, Полина. Младенец не должен орать как резаный.
Тут я услышала тонкое: «Иииииии» и хлопнувшие в который раз входные двери.
- Исшин, вы всё-таки вызвали ещё одну бригаду?
- А что я, что я? Ты же сопля зелёная, а случай сложный.
- Да я смотрю, Тим, вы вполне справились. Поздравляю с первым ребёнком. Руки дрожат?
- Фух, не то слово.
Мою девочку положили мне на живот, я осторожно подтягиваю её к груди. Моя хорошая. Практически не чувствую боли, хотя вся нижняя половина тела казалась извергающимся вулканом. Моя девочка. Здравствуй, Каринушка, здравствуй, моя золотая.
Всё прекрасно. Понимаю, что моя эйфория вызвана какими-то там гормонами, и потом вполне может смениться депрессией, но сейчас ничего не мешает мне полностью наслаждаться происходящим. Я написала Нику смс, что родила нашу девочку, он не ответил, поэтому из роддома нас с крошкой забирали Линнет, Жан и моя драгоценная Камушка чуть ли не подпрыгивающая от нетерпения.
- Ну что, в полку никовых детей прибавление? Звонил засранец?
- Нет, на смс не ответил, - отмахиваюсь я, - как Ками?
- Великолепно. Приносила пятёрки, делала домашние задания, хорошо кушала, вовремя занималась. Ты-то как?
- Хорошо, - улыбаюсь, - у нас всё хорошо.
Я не могла насмотреться на неё и надышаться, хотелось зацеловывать крошку с утра до вечера, умилялась каждую минуту, когда на неё смотрела. Моя радость, моё золотце, замечательная девочка.
С Каринушкой было гораздо проще и спокойнее, чем с Ками. Во-первых, я уже знала, что делать, а во-вторых (хвала небесам!), она была полностью здорова, Наши с Ником гены в этот раз соединились как-то по-другому, и муковисцидоза у неё не было, плюс стремительные роды посредством которых она родилась, не повлекли за собой никаких серьёзных травм. Словом, обычная здоровая малышка.
С ней и хлопот-то было немного, привыкшая к тому, что с Камушкой должна была проводить практически 24 часа в сутки, я была морально готова к такому же режиму, но нет, крошка спала, кушала, пачкала пелёнки в пределах возрастной нормы и никаких дополнительных манипуляций не требовала. Разве что стабильно просыпалась ночью и плакала, да и то в течение часа максимум удавалось её утихомирить.
Хотя, честно говоря, это был довольно странный плач, я даже спрашивала у педиатра, но тот только пожал плечами, сказав, что со здоровьем проблем никаких, а что ей там не нравится или тревожит непонятно. Просто дочка не кричала, не хныкала, а как-то очень горько плакала. Отказывалась от груди, то есть кушать не хотела, пелёнки были сухими, вроде ничего у неё не болело, беспокойно себя не вела, просто рыдала и всё. Затихала у меня на руках, причем, когда я не делала никаких с ней процедур типа раздеваний-одеваний-попыток накормить, а просто нежно гладила, целовала в лобик, покачивала, прижимала к себе.
Со временем я приловчилась и успокаивала малышку в течение нескольких минут после первого писка. Наверное, ночью ей становилось как-то одиноко, и нужно было просто показать, что она не сама, приласкать, тогда Каринушка успокаивалась и спокойно засыпала.
Камилла очень сильно прониклась сестрёнкой. После школьных занятий сама делала все уроки и неслась мне помогать.
Её жутко интересовало всё связанное с младенцами, что с ними делать, как они себя ведут, она постоянно возле нас толклась, забывая про свои упражнения, приходилось даже напоминать ей. Я была так благодарна своей старшей дочери, даже не знаю, как справлялась бы без неё. Когда малышка не спала и приходило время игр, я полностью оставляла её на Камушку, та разыгрывала перед ней целые представления при помощи игрушек или читала вслух книжки, даже школьный материал ей пересказывала. Я же одним глазом присматривая за ними, рисовала.
Мне пришла в голову поистине гениальная идея, что можно купить ещё один мольберт и поставить его в спальне.
Собралась с силами и поговорила с дочерью.
Хотя она делала вид, что вовсе не расстроена из-за того, что папа долго не появляется. Сказала мне, что папа врёт, ленится и она на него обижается.
Правда после разговора я вовсе не успокоилась, видела же, что на самом деле ей папы не хватает. Даже не знаю, что с этим делать, телефон пожизненно недоступен, наверное, он просто выбросил сим-карту. Я-то ладно, но зачем же поступать так с Камушкой. Да и с Карусей.
К нам приходили в гости Линнет с Жаном, я созванивалась с родителями, всё было хорошо, только меня всё сильнее беспокоили Мотя и Риот. Последнего я вообще не слышала, мне объяснили это занятостью и депрессией после развода, я насильно лезть не хотела, а подруга и вовсе как-то неуловимо изменилась. Да, мы болтали о том, о сём, как и раньше, но куда-то делись её лёгкость, ироничность, беспечность, она всё чаще будто слегка выпадала из разговора, круто меняла темы и вообще я поймала себя на понимании, что она перестала звонить мне сама, только отвечала на мои звонки. А потом и вовсе перешла к односложным ответам и «извини, мне некогда».
Я переживала, что теряю друзей. Риот вообще со мной не разговаривал, не брал трубку, когда я звонила, в скайпе не появлялся, Мотя говорила, что он всё ещё переживает из-за развода и не хочет ни с кем говорить, потому что ведёт себя неадекватно. Но я чувствовала какую-то неточность, подвох, что на самом деле всё не так. Камилла говорила, что Даника, Рэй и Рикардо в Париже с мамами, проходят обучение во французской школе, язык изучают, поэтому крамольную мысль попытаться выяснить через дочкину подружку пришлось отбросить.
Я собиралась поехать к ним, чтобы выяснить всё на месте, только вот Кариночка чуть-чуть подрастёт, но вышло так, что приехать мне довелось гораздо раньше, причём по самой жуткой причине, какую только можно себе представить.
- Полина, - услышала однажды мёртвый, высохший бесстрастный голос Матильды в трубке.
- Мотя, привет! - обрадовано почти прокричала я, наконец, она позвонила сама, я уже неслабо волновалась и переживала из-за сухих «у нас всё нормально».
- Поль... извини, что я тебе расскажу, Мой братик против, но когда-то он меня тоже не спросил, я считаю, что поступаю правильно. Приезжай, пожалуйста. У Риота лейкоз, мы боролись, химиотерапия, пересадка костного мозга, вроде бы пошла ремиссия, но болезнь вернулась. Если ты сейчас не приедешь, вполне возможно, что больше никогда его не увидишь.
Утром следующего дня, я стояла перед Матильдой в больнице. Каруся и Камилла были с Алем, которому и так доводилось приглядывать за целым выводком разномастных детей включая вернувшихся из Франции. Мотя была бледной, осунувшейся, практически собственной тенью с залёгшей вокруг глазниц синевой и несходящими красными пятнами.
- Не будем долго рассусоливать, - почти жёстко сказала она, - неважно, почему я тебе не говорила, думаю, ты и так поняла почему, с болезнью Ками было ведь то же самое. Он там, только не пугайся, подготовься, пожалуйста, заранее, что выглядит он плохо. Очень плохо, - она на секунду прикрыла в жесте боли глаза, - Ну, давай, иди.
Кивнула, порывисто обняла её уже содрогающееся в слезах тело, отчаянно стараясь не разрыдаться самой.
Когда я положила ладонь на дверную ручку, Матильда приобняла меня сзади за плечи и зашептала на ухо:
- Кстати, он влюблён в тебя до безумия ещё с первого курса.
И резко открыв дверь, буквально втолкнула меня внутрь. Я по инерции прошла ещё три шага, буквально вперилась глазами в его измождённую фигуру, лежащую поверх одеяла и благодаря услышанному, первой реакцией была не жалость, не боль, не испуг, не сопереживание, а крайняя степень ошарашености.
- Поля? - неверящим голосом произнёс он, - Полина...
Я подошла совсем близко, закусив губу и стараясь открыть глаза как можно шире, чтобы не расплакаться. Почему я раньше ничего не замечала? Если честно, он всегда был для меня больше приложением к Матильде, так стыдно за это. Я всегда звонила именно ей, как-то это было более органично, что ли. Он меня любил и всё это время молчал. Осторожно касаюсь его руки, кожа бледная, тонкая, почти прозрачная. Почти совсем холодная.
- Почему ты молчишь? Я так страшно выгляжу, да? – его губы еле заметно улыбаются, но глаза лучатся теплом, - спасибо, что приехала.
Вместо ответа беру в руки его ладонь, подношу ко рту, чтобы согреть дыханием и, повинуясь внезапному порыву, нежно касаюсь губами. Риот замирает, теперь удивлённые глаза у него.
Смотрю вглубь, будто бы надеюсь увидеть что-то внутри зрачков, не отнимаю его холодные пальцы от своих горячих трепещущих губ. Я не отдам тебя смерти. Я тебя отогрею.
Кожа теплеет, чуть больше блеска появляется в глазах, слегка, едва заметно окрашиваются румянцем щёки или мне это только кажется, наверное, всего лишь игра света.
Смотрю… Риот, ты дорог мне. Я всё помню, я сейчас вспоминаю каждый день, каждое событие. Как ты отошёл от доски с расписанием, как сказал, что я тебе понравилась. Тогда же, в самый первый день, в ответ на шутливый вопрос Матильды. Как утащил меня за первую парту и посадил рядом с собой. Ты уже тогда почувствовал или позже?
Молчишь? Я тоже молчу, осторожно целуя каждую клеточку твоей кожи, не отпуская твоего взгляда. Я не буду говорить, как мне жаль, я не буду сокрушаться болезни, я не буду выяснять подробности, и не буду исполняться лживого оптимизма, утверждая, что всё будет в порядке, я просто тебя не отпущу. Знаешь, имея больную дочь, за эти годы я привыкла жить с бездной за спиной. Не моей, но так ещё труднее. Ощущать дыхание чужой смерти гораздо сложней, чем договариваться со своей. Я просто не дам тебе умереть.
Отпускаю его кисть на свободу только лишь для того, чтобы взять другую, но это у меня не получается, потому что он садится на постели и обнимает меня. Уже понимаю, что сейчас будет. Перед тем как впервые коснуться моих губ своими, он еле слышно шепчет.
- Я столько лет мечтал это сделать.
Чувствую, что ему сложно, чувствую, что он едва может поддерживать вертикальное положение, но его губы пусть и пересохшие, пусть и истончённые многомесячной болезнью так напористы, так живы, и… так желанны. Мы справимся, Ри, мы обязательно справимся.
Поцелуй прерывается тонким писком кардиомонитора, который демонстрирует сплошную линию без единого всплеска.
Испуганно пытаюсь отстраниться, но он не даёт мне этого сделать.
- Это всего лишь отвалился датчик. Никто не думал, что я ещё способен самостоятельно вставать.
Через мгновение врывается медсестра, за её спиной спешно несётся Матильда.
- У нас всё в порядке, - поднимает подрагивающую руку Ри.
«У нас», - осторожно перекатываю словосочетание у себя на языке, - «у нас»… Я готова к тому, что я и Риот теперь будем «мы». Вместе мы обязательно выберемся. Я буду в это верить.
++++++++++++++++++++++++++++++++
Ещё чуть-чуть мамочки…
Ну и попрощаемся ещё с одним персонажем до конца поколения. Пока-пока, Ник, я тебя тоже очень любила. Не скучай там))
