§ 2
Завидев вошедшую, Гаэтано только тяжко вздохнул и поскорее ретировался, дабы снова не навлечь гнев на Хо-Янг.
Отправиться он решил к своей работодательнице - Ци Ян. Обрадованная тем, что вожделенная ваза, наконец-то у неё в руках, Ци не только возместила дорожные и гостиничные расходы итальянца, но и позвонив кому-то, договорилась о гостевой визе для путешественника - теперь он, приезжая в Китай, мог оставаться в стране целую неделю, считаясь её гостем.
Почувствовав в кармане хрустящие купюры, приключенец повеселел, и заинтересованно уточнил:
- А зачем вам вещь, которую некоторые "специалисты" считают подделкой?
- Подделкой? - Ци, вдруг засомневавшись, осторожно поднесла вазу к лицу и принюхалась. Мужчина с улыбкой наблюдал за её манипуляциями - он знал, что если бы лоск старины был наведен с помощью мазута, то ваза была бы "с душком".
- Вы считаете меня таким идиотом, чтобы думать, что я принёс вам дешевую подделку? Я пошутил про специалистов.
Ци не смутилась:
- Привычка никому не доверять меня не раз выручала...
Гаэ, пользуясь моментом, решил уточнить ещё одну вещь:
- А теперь я не шучу. Скажите, кто такая Лу Цзи?
Китаянка замерла, словно загипнотизированная:
- Она... видела вазу? - голос из тонкого и нежного резко сменился на низкий и хриплый. Гаэ понял, что женщина не на шутку испугана:
- Нет. Кто она? Почему она не должна была видеть вазу?
Немного расслабившись, Ци, озираясь, сначала отнесла в дом редкость, и только потом, вернувшись, рассказала Гаэ о его преследовательнице:
- Она страшный человек - никогда не связывайтесь с ней. В Китае её имя предпочитают произносить вполголоса, это здесь, в Шанг-Симле, мы немного привыкли. Коллекционирует всё, что только может: редкости, оружие, насекомых, - Ци передёрнуло, - драгоценные камни, мужчин... И, по слухам, она не брезгует никакими методами!
Гаэ хмыкнул.
- Вы меня заинтриговали... - итальянец улыбнулся, - и как такое пугало может коллекционировать мужчин?
Девушка совершенно серьёзно ответила:
- При чём тут красота? Она одинока и после смерти мужа владеет половиной городской недвижимости. В том числе и нашим самым большим рынком. Все магазинчики - её. Все торговцы платят ей. Многие холостяки пытаются завладеть ею и её "приданым", разве вы не понимаете?
- Ясно, - успокоился мужчина, - меня это не интересует. Свобода важнее какого-то там приданого. А почему вы сказали, что её все боятся?
Голос Ци Ян упал до шёпота:
- У неё есть слуга. Говорят, он владеет синьилюхэцюань...
- Чем-чем владеет? - Гаэтано сморщился. Хорошо, что Ци Ян говорила на симлише - иначе они бы просто не смогли общаться. Китайский язык, на его взгляд, был непостижим.
- Я и так слишком много вам сказала, до свидания. И мой совет - не связывайтесь с ней.
Развернувшись, Ци Ян чуть не бегом ушла в дом.
Задумчиво посмотрев ей вслед, итальянец отправился к гостинице. Там его ждала записка от Хо-Сунга, просившего встретиться с ним.
"Ну... началось" - подумал Гаэтано, но всё же отправился снова на рынок. Кем-кем, а трусом он никогда не был.
Предположения его оказались неверными: Хо-Сунг Киму оказались необходимы драгоценные камни, которые он и предложил добыть Гаэтано за весьма приличное вознаграждение.
Итальянец подумал, что Ким просто хочет дать ему задание подальше от лавки жены. Потому что слухи, как известно, доходят быстро, и то, что итальянца стали слишком часто замечать возле Хо-Янг, не могло быть для него тайной. Якобы согласившись на поход в горы, он, обойдя вокруг рынка, снова вернулся к лавке красотки, решив, что камни для её мужа он просто купит в любой ювелирной лавке.
Зайдя внутрь, он остолбенел: вместо милой Хо-Янг в магазинчике сидела Лу Цзи, явно дожидаясь именно его.
Гаэтано сделал вид, что ошибся дверью и хотел было уйти, но женщина, окликнув его по имени, сочувствующе спросила:
- Совсем она тебе голову вскружила? Затмила собой весь мир?
Такого итальянец стерпеть не мог! Язвит! И с каким актерским мастерством! Сглупи он сейчас - и слухи будут его преследовать, пока не уедет. Он представил, как китайские кумушки разносят по дворам новость об итальянском повесе, влюблённом в замужнюю китайскую женщину и вскипел:
- Кто мне голову вскружил? С чего вы взяли? Она же замужем! - широко улыбаясь, мужчина покачал головой.
- А что же ты даришь ей цветы? Читаешь стихи? - Лу Цзи недоверчиво хмурилась.
- Dio mio! (ит. Боже мой!) Я же итальянец! Мы самая обаятельная и романтичная нация! У нас традиция - дарить женщинам цветы! Я ничем не хотел её выделить! Хотите, я и вам цветы подарю?
У Лу Цзи хватило наглости сказать "хочу" и Гаэтано, проклиная всё на свете, в особенности свой язык, вынужден был плестись за букетом. Хоть бы никто не увидел его позора... Не спеша, он прошёлся по рынку, прикупил по пути камней для Кима и и отнёс их ему. Всё надеялся, что Лу Цзи устанет ждать. не тут-то было! В магазинчике по-прежнему была только она. Цветы хозяйка рынка приняла спокойно, без улыбки и восторгов.
- А стихи? - словно издеваясь, потребовала Лу, взяв букет.
Тут уж итальянца переклинило: знающая язык Хо-Янг хотя бы понимала, что он говорит, а эта... что она может знать о итальянской поэззии? Стараясь не засмеяться, он с чувством продекламировал ей детскую считалочу:
"Ambarabà ciccì coccò
tre civette sul comò
che facevano l'amore
con la figlia del dottore
il dottore si ammalò
ambarabà ciccì coccò!"
(Вообще-то эта считалочка не несет никакого особого смысла, но вариант гугл-переводчика стоит почитать!)
Главное, что там было слово - "l'amore", он даже сделал акцент на нём - все, изучающие итальянский, узнают его одним из первых. Пусть думает, что стихи о любви.
И надо же такому случиться, что именно в этот момент в магазинчик зашла та, ради которой он сюда вообще пришёл.
Что она подумала, увидев Гаэтано, мило беседующего с владелицей лавки, ему было неведомо, но выражение лица у неё при этом сменилось на брезгливо-обиженное. Лу Цзи, довольная произведенным эффектом, демонстративно взмахнула букетом и удалилась.
Что было делать Гаэтано? Конечно, только извиняться перед своим объектом обожания и объяснять, что он, прежде всего, заботился о её репутации! А уж подарок у него был давно припасён! Одна из редкостей, добытая в той самой гробнице, была не слишком ценна в качестве добычи, но с эстетической точки зрения выглядела безупречно. Её он и преподнёс в дар Хо-Янг.
- Можешь сказать мужу, что выменяла её у меня, - добавил он.
- Спасибо! Но он спросит, на что выменяла! - китаянка вдруг обрадованно взмахнула руками и полезла под прилавок:
- Вот! Пусть это будет моим тебе подарком! А мужу скажу, что обменяла!
Роскошный, украшенный ковкой сундук оказался перед Гаэтано. В знак благодарности он сграбастал её и прижал к себе, прошептав ей на ухо:
- Ho perso la testa per te! (ит. Я теряю голову из-за тебя).
- И что это всё значит? - без малейшего звука колокольчиков в лавку зашёл Хо-Сунг.
- Ничего особенного! - выпалил итальянец, отскакивая от жены вошедшего.
- Тебе что, других женщин мало? Итальянки и француженки у вас уже не котируются? - Ким был очень сильно недоволен, - Только замужние китаянки?
Иногда жесты значат больше, чем слова. Не отвечая на провокационные вопросы и сказав "Чао!", итальянец направился к выходу, показав китайцу козу... и, не успев пройти даже пары шагов, оказался на полу. Кто бы мог подумать, что этот жест в Китае значит то же, что и в Италии - мужа-рогоносца?!