Среди ночи я проснулась от неясной тревоги.
Когда пришла в сознание, до меня дошла причина: Карина не плакала. Спешно села в постели и вдруг увидела, что кроватка пуста!
Мамочки! Где Каруся?
Выскочила за двери, не зная куда бросаться, и остановилась. Риот качал крошку и тихонько что-то ей не то рассказывал, не то напевал.
- Ри, - выдохнула я, - зачем ты её вынес из комнаты?
- Мамочка пришла, - ласково сообщил дочке вновь поступившую информацию, а потом поднял на меня глаза, - мы собирались плакать, но не хотели тебя будить, поэтому решили немного прогуляться.
Я подошла к ним, наклонившись, осторожно кончиками пальцев погладила головушку доченьки.
- Спасибо. Я проснулась, оттого, что тихо, она обычно ночью плачет, а её нет, так испугалась.
- Отдать её тебе? - понял он.
Быстро-быстро закивала. Я доверяю Риоту, но мне спокойней, когда дочка со мной. Она уже засыпала, сладко причмокивая и мы отнесли её в кроватку.
- Извини, что напугал, - Ри нежно поцеловал меня и залез под одеяло.
- Я к тебе всего на неделю, - грустно сказал он мне утром.
- Почему?
- Не могу просить тебя переехать в Бриджпорт, потому что наш воздух совсем не полезен, особенно для Камиллы, а я не могу переехать сюда, прости. Я буду приезжать к тебе так часто, как смогу, но пока могу предложить только такие отношения.
- Хорошо, - улыбнулась и погладила его по груди.
Честно говоря, мне сейчас так классно, что впору замурлыкать. Потянуться ленивой расслабленной кошкой на солнце, выгнуть спинку и уютным бочком прижаться к его сердцу.
- Ох, мог бы я подумать, что вообще буду предлагать тебе хоть какие-то отношения, - он повернулся ко мне и, приподнявшись на локте, нежно посмотрел в глаза, - Поленька.
Лукаво улыбнулась и коснулась языком его нижней губы, он моментально привстал и поймал зубами мою губку. Мы оба засмеялись и продолжили целоваться уже без дурачеств.
В груди сладко щемило…
- Камилла, дядя Риот поживёт недельку с нами.
- Дядя Риот, а почему вы без Даники приехали?
- Она в школе, Камушка, - тепло улыбнулся Ри
- А когда мы к вам приезжали, я тоже должна была ходить в школу, но нам же это не помешало.
- Кам, то была другая ситуация, но через две недели у вас каникулы и мы поедем к Даниэльке в гости.
- Да? Уррра!!! - и Ками бросилась прыгать вокруг рассмеявшихся нас, - Дядя Риот, а вы теперь как дядя Мирослав будете?
- В смысле? - уточнил тот.
- Ну, с мамой целоваться. Вы меня не стесняйтесь, я в окошко вчера видела, как вы на улице обнимались под дождём, так от этого простудиться можно, целуйтесь дома.
- Пиривет!! - с радостным, но немного странным возгласом завалилась в дом Матильда, - Где мой счастливый братец? Подайте его сюда, я сейчас его сделаю ещё счастливее.
Я восторженно полезла обниматься, а Ри тем временем спустился с лестницы.
- Ещё счастливее? Ты выиграла в лотерею миллион?
Мотя фыркнула:
- Можно подумать тебе это нужно. Не-а, я придумала кое-что другое. Сейчас ты будешь мне благодарен ближайшие сто лет, готовься. Я купила домик напротив и мы туда вскоре переедем, после того как доделают ремонт, конечно.
Риот как-то недоверчиво на неё глянув, подозревая очередную авантюру, видимо.
- А ну с этого места поподробнее.
- Тогда идемте, сядем, а то долго рассказывать.
- Ну так вот, - начала она, когда мы уселись на диване, - поскольку моего мужа и твоего, Полька, брата по совместительству, дня четыре назад вызвал директор их рестораций и сказал вот что. Оказывается не просто так Аля так часто катали во Францию и обратно, на него имели большие виды. Учредитель хочет открыть сеть ресторанов по всей стране, которые естественно, кто-то должен возглавлять. Поэтому Алю предложили любой город на выбор, в котором построят ресторан, и он станет его шеф-поваром, Ну и понятно, что мы выбрали Лаки. Поэтому я вчера поглядела на предложения по недвижимости и, вот удача, дом напротив вашего как раз был выставлен на продажу, поэтому я быстренько его купила. Вот сегодня с утра подписала все документы, с ума сойти, как у вас в городе всё быстро можно сделать. Домишко, правда, маленький, но участок ничего так, приличный, можно достроиться. Ну так вот, поскольку мы с Алем переезжаем сюда, то тебе, Ри, совершенно незачем тащиться в Бриджпорт и торчать там самому.
Мотя оказалась права, но всё же немного недооценила степень свалившегося на нас счастья. Конечно же, я понимала, что Риоту было бы жутко сложно разрываться между мной, детьми и сестрой и так хорошо, что эта проблема ещё как следует не возникнув так удачно решилась.
Я чувствовала к нему нежность и заботу. Иногда, наверное, воспринимала его своим третьим ребёнком, скорее всего из-за болезни. Так и норовила проверить, выпил ли он таблетки, пыталась заранее подготовить к неизбежным уколам, он смеялся, говорил, что большой мальчик и совершенно не стоит поить его микстурой с ложечки, но у меня оказалась слишком прочная связка: болезнь-ребёнок-уход.
Он не обижался, нежно улыбаясь мягко, но настойчиво прекращал мои попытки отправить его в постель при малейшей бледности, положить ему в тарелку лучший кусочек, как и Камилле или отнять у него посуду, которую он собрался помыть. Я осекалась, неловко улыбалась, понимая, что могу сильно обидеть его этой иногда чрезмерной опекой, но бывало, что не так уж я была и права, когда он героически сражался со слетевшей резьбой на кране в ванной, едва держась на ногах.
Я пугалась каждого проявления болезни, сердце холодело, когда его лоб покрывался бисеринками пота или едва уловимая мучительная гримаса тенью пробегала по лицу, когда он на мгновение закрывал глаза и неуловимым жестом искал точку опоры, когда кружилась голова.
Замечала мельчайшие проявления возможного ухудшения и тут же бросалась к нему, стремясь тут же что-то сделать, моментально, истерически удостовериться, что можно исправить, вколоть какое-то лекарство, вызвать скорую, хоть что-нибудь. А он усилено играл в партизана, стараясь ни единым проявлениям не выказать ухудшившегося самочувствия.
Единственное, что стояло между нами это его лейкоз, он пытался убедить меня в том, что его нет, а я преувеличенно вглядывалась в его лицо, стремясь заранее увидеть предвестники возможной беды.
Хотя атмосфера в доме была вовсе не мрачной, отнюдь, да и как это было возможным в доме, в котором толклось от одного до пяти детей. Каруся была с нами всегда, а остальная шумная компания курсировала между нашими двумя домами то играя у нас, то уносясь к Мотьке. В ходе ежевечернего созвона мы решали, кто сегодня ночует у нас, а кто у них, бывало даже так, что в нашей детской сегодня оставались Рик и Рэй, а Камушка с Даникой были у Мотьки. Дети, конечно, были счастливы такому положению дел, позволявшему им ватагой носиться по округе то и дело окрикиваемые нами: «Через дорогу осторожно!», хотя машины у нас проезжали пару раз в день в лучшем случае.
Ри потихоньку писал музыку, чем буквально очаровал Камиллу, она могла часами заворожено наблюдать, как он перебирает клавиши или струны в поисках нужного звучания, или просто импровизируя.
Зато Дане нравилось смотреть, как я рисую, мы с Риотом даже шутили, что временно обменялись детьми. Рэй и Рик были неразлучны друг с другом и часто все, что от нас требовалось это только как следует их отмыть, обработать непроходящие ссадины и царапины на локтях и коленках и отстирать одежду, если её ещё возможно спасти.
Карина совершенно неожиданно перестала плакать ночами. Я по обыкновению проснулась, тревожно прислушиваясь, но Ри и Каруся мирно себе спали.
Она поначалу не шла к нему на руки, заливаясь плачем, но потом потихоньку привыкла и с удовольствием проводила с ним время, равно как и он с ней.
- Я какой-то неправильный мужчина, - сказал он мне однажды, - мне очень нравится возиться с маленькими детьми.
У нас по-прежнему ничего не было в постели, я видела, что его это беспокоит и ранит, поэтому всегда старалась как-нибудь обойти этот щекотливый момент, например, спать в как можно более асексуальной пижаме, стараться случайно не коснуться запретной зоны и запретной темы.
Мне нравились его губы, неторопливо путешествующие по моему телу, нравилось, как он меня касался. Иногда я буквально чувствовала себя музыкальным инструментом, из которого он извлекал мелодию, ласково проводя по коже пальцами.
Всё это делало наши отношения трепетными, слегка возвышенными, почти платоническими. Мне тоже доставляло удовольствие изучать его тело, жутко худое из-за болезни, без волос на голове по той же причине, с тонкой, полупрозрачной кожей, сквозь которую едва просвечивают синеватые вены. Я осторожно прижималась губами к его груди, плечам, чуть не плача от воспоминаний, какими сильными были эти руки. Устраивалась щекой на впалом животе, дурачась, щекотала волосами его лицо и иногда... когда забиралась ладонями под его одежду, у меня что-то переворачивалось внутри, крохотными искорками выстреливая кверху, и я сладко замирала в изнеможении.
Когда в очередной раз мой взгляд явственно затуманился поволокой, он смутился и, неловко улыбнувшись, вздохнул:
- Всё, что я могу тебе дать, это моя любовь. К сожалению, только на словах.
- Не надо мне ничего давать, - лукаво сверкнула глазами я и тесно прижалась к нему, зажмурившись от вдруг накрывшего острого ощущения.
- Полинушка, - он внезапно высвобождается из объятий, но только для того, чтобы нависнуть надо мной всем телом и горячо прошептав, - люблю, небеса, как же сильно я тебя люблю, - припасть губами к моему рту.
Он дурманит меня, совершенно сводит с ума. Это странно, несколько месяцев назад я даже представить бы не смогла, что может так быть, что Риот будет меня целовать, что он окажется мне безумно дорог и предстанет для меня таким...
- Ри-и... - стону, когда его губы собираются в уголке моего рта, позволяя хоть что-то произнести, а потом... на вдохе меня вдруг накрывает трепетной, горячей, беснующейся волной, до основания пронимая, просвечивая, окатывая водой, звенящей, ликующей, парящей, невероятно горячей, открывающей сердце до предела и я, забывшись, на пике ощущений, практически бессознательно выдыхаю, - люблю тебя...
Он не прекращает меня целовать, только руки становятся чуть тяжелее, чуть настойчивей, чуть неотвратимее губы, какое-то новое чувство заставляет меня тянуться вслед за ним, подчиняться его пальцам. Что-то неуловимо поменялось, происходящее совсем непохоже на обычную его трепетную нежность и спокойную тихую ласковость, совсем непохоже. Непохоже настолько, что я физически ощущая как сильно вздымается грудь от учащённого дыхания едва не разлетаюсь на куски от переполняющего меня желания.
Он всё напористей, всё настойчивей меня целует и... вдруг... бедром ощущаю...
- Ри? - изумлённо открываю глаза.
- Да, - твёрдо отвечает он, улыбаясь, - давай я накрою нас одеялом, вдруг Карина проснётся.
Утром Риот потянувшись, звонко чмокнул меня в щёчку и улыбнулся.
- Здравствуй солнышко, как тебе спалось?
- Замечательно, - я провела кончиками пальцев по его груди, на которой вчера заснула после того как мы обо всём наговорились, наласкались и наобнимались.
Я вчера сказала, что люблю его.
Не знаю, как так бывает, куда делись все те книжные примеры о том, что любовь единственная и неповторимая, что сердце отдано одному навеки, я не знаю, как может быть так, что у меня по-другому. Да, я готова принять, что чувства к Нику были не любовью, а скорее воспоминанием о любви, что нас многое связывало и когда он появился на пороге, меня накрыло прошлым настолько, что настоящее отошло на второй план. А как теперь?
Мне до сих пор больно от того, что рядом нет Мирослава, я до сих пор думаю о нём, вспоминаю, перебираю в памяти наши совместные моменты, исхожу слезами, когда никто не видит, но что это на самом деле? Любовь или сожаление?
И Риот... Руки сами тянутся обнять, улыбаюсь, когда он входит в комнату, хочется целовать его, заботится о нём, постоянно, ежеминутно следить, чтоб ему не стало хуже, я таю, когда он целует меня и мне невыносимо больно думать о том, что он может уйти... Что это на самом деле? Любовь или привязанность?
С другой стороны, я безумно люблю Мотеньку, души не чаю в Камушке, всем сердцем тянусь к Каринушке, а ещё есть мама, папа, братик, тётя Нафаня, Аль, Рик, Дана, Рэй, столько всех, так много тех, кого я люблю. Так почему же их я любить могу многих, а мужчину должна только одного?
Я люблю тебя, Мирушка. Пускай тебе это всё равно, пусть ты никогда меня не любил и не сможешь простить ту рану, которую я тебе нанесла, я всё равно буду тебя любить, пока у меня хватит на это сил, пока (если) годы окончательно не сотрут твой образ из моего сердца.
И я люблю тебя, Ри. Пусть ты можешь посчитать, что моя любовь лишь отражение твоих чувств ко мне, жалость из-за болезни плюс многолетняя привычка, это не так. Я люблю именно тебя. Просто раньше я никогда не смотрела на тебя как на мужчину, нерушимо позиционируя другом, но теперь всё по-другому, теперь я тебя люблю.
Мы поднимаемся с постели, я иду к Камилле и Данике, Ри занимается Карусей, потом мы завтракаем, делаем со старшей упражнения, развлекаем младшую, прибегают мальчишки, заходит Мотя с очередной гениальной и сумасбродной идеей, возвращается из ресторана Аль со всякой снедью наперевес, в общем, обычный выходной день, какой только у нас бывает, только я всё время нежно улыбаюсь, когда смотрю на Риота.
Вечером, когда дети разложены по постелям, а Ри пошёл в гости к сестричке, я решив поменять постель после вчерашнего (хихикаю), откидываю одеяло и вдруг вижу высовывающийся из-под подушки листок бумаги.
Выходи за меня замуж, Поль.
Прости, что не стою на одном колене с розой в зубах, я понимаю, что тебе нужно время подумать и если я буду прямо перед тобой, ты будешь бояться меня обидеть, а мне будет непросто увидеть в твоих глазах колебание.
Да, у нас непростая ситуация, нам не по восемнадцать и вряд ли мы решимся завести общих детей, ты можешь удивиться, зачем всё это нужно, можно ведь просто жить вместе столько времени, сколько получится, но... но я так не могу, Поль.
У меня идиотские принципы, согласен, но я хочу, очень хочу, чтобы ты была моей женой, хочу связать свою судьбу с твоей, хочу быть тебе законным мужем, а не просто сожителем.
Думай столько, сколько нужно и не переживай по этому поводу, я ни о чём тебя не спрошу. Если согласна, просто надень кольцо, а если нет, спрячь его подальше, вдруг однажды всё же захочешь его надеть...
Безумно люблю тебя Полинушка. Ты для меня единственная женщина на свете»
Заметила, что к листку привязана нитка и, потянув за нее, обнаружила колечко, засунутое под простынь. Положила его на ладонь.
Замуж.
За Риота.
Проснулась и заплакала Каруня, я, отложив золотой ободок, вскочила с кровати и бросилась к дочери. Она ведь уже давно не плакала ночами, что случилось? Может, заболела? Встревожено взяла её на руки, но она тут же притихла, лишь тихонько всхлипывая. Качая её, села обратно на кровать, уставившись на кольцо.
- Согласны ли вы, Риот Эдди, взять в жёны Полину Фирт
- Да, согласен.
- Согласны ли вы, Полина Фирт, взять в мужья Риота Эдди?
Дороги назад нет, отката к прошлому не будет. Готова ли ты, Полина Фирт, окончательно отпустить то, что и так никогда не произойдёт, согласна ли навсегда отправить былое в отставку?
Мой внутренний переводчик не добавляет решимости, физически ощущаю, как дрожат руки. Последняя развилка, после которой я бесповоротно устремлюсь по одной из дорог. Лишь по одной.
Почему-то чувствую себя жертвой. Добровольной, по собственному желанию склоняющей голову на некий невидимый алтарь, запечатывающей половину своего сердца, потому что нельзя иначе.
- Да.
Это произнесли мои губы. Пока мятущаяся душа устраивала светопреставление, мудрое тело сделало то, что от него требовалось.
- Не переживай так, - слегка сжимая мои пальцы, нежно, добро и очень тихо говорит мне Риот, - если не хочешь, просто не будем это делать и всё.
А я, глядя в его глаза, понимаю, что хочу.
- Я хочу, Ри, - шепчу ему на ухо не обращая внимания на всех этих людей вокруг, на регистратора, на гостей, большинство из которых пришло только потому что лакиевская художница переманила к ним в город известного столичного композитора и выходит за него замуж, - я безумно хочу всегда быть с тобой.
- Объявляю вас мужем и женой.
Под радостные возгласы и торжественную музыку мы припадаем наконец друг к другу губами уже в новом статусе.
Мой палец плотно охватывает золотой ободок, привычное, но такое давнее, полузабытое ощущение. Кто бы что ни говорил, а практически неощутимая тяжесть кольца всё же многое значит, теперь мы звенья одной цепочки, теперь у меня есть ещё один веский аргумент, чтобы держать его по эту сторону.
Мир за пределами свадебной арки вовсю бушует, но я этого практически не ощущаю, мне хочется добровольно покинуть его, не навсегда, на время, просто хочется побыть с ним.
Умница Матильдушка всё понимает и после максимально убыстрённых ею обязательных мероприятий типа «первый танец жениха и невесты», «разрезание торта» и иже с ними, она делает нам знак, показывая на увитую лозой скамейку на краю парка и, перетягивая на себя внимание, прикрывает наше стремительное бегство какими-то очередными конкурсами.
Когда мы остаёмся одни, на меня, наконец, снисходит осознание. За многодневными подготовками, за суетой последнего времени и всей кучей внешнего, я почему-то совсем перестала его чувствовать. Заигравшись важностью события под названием «свадьба», какими-то символами, размышлениями о неотвратности поступка, совершенно потеряла из виду его самого.
- Ри-и, - улыбнувшись, тянусь к нему губами, задерживая дыхание от переполняющих ощущений, - я всё-таки безумно люблю тебя, Ри.
Смотрю на него, такого родного, такого моего. Провожу пальцами по его щекам, лбу, затылку. Теперь он мой, он всегда будет рядом, не незримо и бесплотно, как раньше, а вполне ощутимо. Сердце начинает трепетать, будто на первом свидании, когда он в очередной раз раскрывает мои губы своими (прощай помада).
- А уж я как тебя люблю, Поленька.
Закат, расчертив небо ярким красноватым многоцветьем, с каждой секундой делает воздух всё более прохладным, а нас всё более счастливыми.
Свадьба была, естественно, весёлой. Если не считать всех трёхсот пятидесяти вылетов, конечно. Мне кажется, игра со мной сонастраивается и, зная мою нелюбовь к вечеринкам, пытается облегчить мне решение вообще не устраивать свадьбы, но в этот раз я была непоколебима)))
Предложение руки и сердца проходило у нас вот так эпично))))
На самом деле во время переименования через ратушу случались дикие глюки, включая потерю персонажей, поэтому я решила не рисковать, ведь фамилия после свадьбы молодожёнам достаётся того, кто делал предложение.
Потом, собственно, сама свадьба.
Из приглашённых половина не явилась (особенно я недоумевала по поводу того куда подевалась Мотька, хотя Аль пришёл)
Зато был совершенно левый товарищ, который осуществлял пробежку возле арки с совершенно умилительным выражением лица.
Когда чета Фирт наконец обменялась кольцами, туда к ним практически впёрся некий воняющий товарищ и стал изображать секьюрити. И тут, наконец, объявилась Матильда! (наверное, долго выбирала платье, в котором видны все её татуировки))))
- Боже, наконец-то вы поженились!! Я дожила до этого момента, надо же!!!
Ну и вы понимаете, если где-то появилась Мотька, она перетягивает всё внимание на себя)))
Помните, как Мирослав всё время пялился на грудь Полинки. Так вот сия часть тела других девушек не у всех вызывает подобные эмоции, некоторых, почему-то вовсю веселит.
После такого пассажа вышеозначенная дама решила найти подтверждение собственной привлекательности в обществе Аля, чем изрядно его переполошила.
- Э-э! Не-не-не, ты что, сейчас придёт моя жена и нам обоим мало не покажется!
Хотя Матильда в это время вовсю подвергалась весьма настойчивым поползновениями немытого товарища из-за чего другие девушки почему-то расстраивались.
Это вообще без комментариев.
Ну и Полина отнеслась к вышеозначенному событию в своём репертуаре:
- Боже, что я здесь делаю и кто все эти люди?
Поэтому они с Ри действительно сбежали в дальний угол целоваться)))
А по приезду домой нас ждал Ник, обидевшийся, что его не взяли на свадьбу и с вызовом терроризировавший синтезатор Риота. Кстати, играл он плохо, Ками всё время кривилась)))