[Begvnikuda]

Ответы, покаяния, пляски с бубном и немножко важного про этот отчет

Дорогие мои друзья и читатели!!! Форс-мажоры – это моя стихия, и, кажется, всё на свете мешает мне писать и выпускать отчеты. Но все-таки я пытаюсь. Правда. Пытаюсь)))

И, на самом деле, даже если кто-то забудет о Маргошке за сроком давности (ведь я пишу так редко), или обидится на меня за отсутствие моих комментариев, или перестанет ждать, или-или-или, то я все равно счастлива наконец-то выложить этот отчет. Мне не важно, сколько человек его прокомментирует, а важно, сколько прочтет и улыбнется и увидит что-то знакомое в своей жизни. Это и правда – главное для меня. Потому, что мне очень хочется донести это огромное счастье до вас. Остальное – не важно.

А теперь – немножко лично-авторского. Для меня это – один из самых желанных и ожидаемых отчетов. Да что уж там – ради того, чтобы написать этот отчет (нет, конечно, не только этот, но он – один из самых важных и открывает череду отчетов, которые для меня очень желанны))) – я и начала эту династию. Потому, что в нем есть то, чем я безмерно хочу поделиться с вами.

Это чувство безграничного счастья и дружбы, переполняющее этот отчет – это отчасти история и моей юности, мои сокровенные чувства и воспоминания далеких времен. Все это – искреннее, настоящее, и все это – на самом деле было.

Я посвящаю этот отчет друзьям своей юности, которые сделали ее такой счастливой. Все это никогда больше не повторится, но это не важно. Есть слова, есть картинки, есть Маргошка, и теперь все это останется не только в моей памяти.

Надеюсь, кусочек этого счастья получится передать и вам.

Спасибо всем, кто читает, кто здесь, и кому близка эта история.

Мы с Маргошкой вас любим!

Немножко ответов:

Для Сим Валя

Большое спасибо за такое мнение! На самом деле, это именно то, чего я и хочу добиться и к чему стремлюсь всей душой. Если еще осталось желание и настроение – буду рада видеть тебя в моих читателях!Спасибо!

Для Алиссы

Алисса, прежде всего, спасибо тебе огромное за твой комментарий! Мне очень приятно и радостно было его читать. Прости, пожалуйста, что сразу не ответила, вот исправляюсь, и надеюсь, что ты меня тоже не выгонишь. И сама не извиняйся, что поздно пришла, я тоже дохожу очень поздно до всего (если вообще дохожу), поэтому тебе уж точно извиняться не надо)))))

Вот такая она вся - если решать, то раз и навсегда. Если есть углеводы, то все сразу. Если решить, что тебя уволили, то даже на миг не усомниться в том, что ты всё правильно поняла, и лететь вперёд, не оглядываясь и оставаясь на все сто уверенной в своей правоте)))

Отличная характеристика!!! Спасибо)))) Действительно Маргошка, и абсолютно точно считанная))) А раз и навсегда – это наше все!!

Вообще, я сразу подумала о том, что никто и не думал увольнять Марго. Ну игнорируют её по телефону, ну тупит охранник, мало ли какие недоразумения могут случиться. Но Марго никто не остановит, если она что-то вбила в голову))) Ей-то может это и помешать, но нам зато читать интереснее)) (уклоняюсь на всякий пожарный, вдруг Маргоша в меня сейчас запустит коробкой из под печенья)))

Ну, мы же с тобой вообще любим «подслеповатых» персонажей, которые не сразу понимают, что с ними происходит и кто на самом деле рядом. Вообще, в твоей династии (и уже в 1й записи 3 поколения тоже, да-да, я ее читала и все жду момента, когда доберусь и уже все откомменчу))) – тема обмана и открытия правды проходит через жизнь каждого персонажа, и мне она тоже очень-очень близка. Коробкой от печенья Марго не запустит – как же, там же кроооошки, их надо скушать сначала))))

Действительно удивительное чувство - найти "своих" людей, с которыми бы связывало общее дело, общая страсть.

Сама каждому желаю испытать))) И как раз этот новый отчет – об этом чувстве… ну, и не только, естессно))))

очень подходит Марго, которая за всем этим своим бунтарским характером всё же остаётся где-то между строк склонной к романтизму, находящей в будничных и простых вещах нечто более глубокое и далёкое)) (не знаю, понятно ли говорю, но вот так мне кажется))

И снова в десяточку!))) Спасибо огромное, дико приятно, что ты все так понимаешь! Именно так, именно далекое, прекрасное и поэтичное – в каждом дне и моменте. Это и мой принцип тоже, если честно, а уж в Маргошке он доведен до своего логического максимума))))
Спасибо тебе огромное за твои добрые слова, за точные и мудрые мысли, за твою династию, которая меня вдохновляет и которую я очень люблю – пусть и не успеваю заходить и комментировать каждый отчет (да и вообще мало появляюсь)… Но очень здорово, что такое чудо есть, и что мы друг друга читаем и наслаждаемся))))

Для Smilik

Огромное спасибо тебе за комментарий, я рада, что тебе понравилось! Я действительно очень стараюсь, поэтому пишу очень медленно, много продумываю, переписываю, переснимаю, а уж особенно – меняю в последний момент)))) Спасибо за добрые слова и надеюсь, что тебе еще захочется почитать эту историю, несмотря на прошедшее время.

У меня сложилось впечатление, что мама Марго специально отправила ее на этот "курорт", она же видела брошюры, значит, знала, что есть халявные сцены по всему городу, поэтому девочке должно понравиться. Правда, такая интересная политика не рассказать об этом самой дочке)))

Ооооууу, какая отличная догадка)))) Только тссс! (надеюсь, сюда никто не заглядывает, кроме того, кому это предназначено?))) Ибо… ну, в общем, ты совершенно правильно поняла, что с мамой у Маргариты все не так уж просто)))

продюсер, которая вообще какая-то темная личность. Оно понятно, что она могла быть занята, когда Марго ей звонила, но перезвонить-то можно было бы, а вот когда речь о деньгах пойдет, так просто завалит Маргариту звонками, в общем, она мне не понравилась.

По поводу денег – опять же интересная догадка))) Астрид еще проявит себя, и по действую обязательно станет ясно, темная она личность или все-таки светлая))) Очень забавно, что кто-то ее подозревает, а кому-то она нравится))) Я правду знаю, и когда-нибудь она обязательно станет очевидной
Спасибо за отзыв!!!

Отчет 1.8. Мы вместе.

Мы вместе. Мы вместе! Мы – вместе?! Да, тысячу раз да – мы – вместе!!!!

От этого слова становится тепло внутри, я закидываю голову вверх, зажмуриваюсь от счастья – и визжу.

Никогда бы не подумала, что так привяжусь к этой компашке за такой короткий срок. Никогда бы не подумала, что кто-нибудь может стать мне нужен настолько, насколько сделались эти ребята. Никогда бы не подумала, что дружба – это такое счастье, легкость и бесконечное чувство правильности в душе. И никогда бы не подумала, что к хорошему так быстро привыкаешь…

Мы – вместе, и мне кажется, что так было всегда. Просто мы, дурачки, не встретились на дорогах жизни раньше – и не подозревали, сколько счастья упускали!

Мы репетируем почти каждый день. А когда не репетируем – просто собираемся и идем куда-нибудь или сидим у кого-нибудь дома, или отправляемся в кино, по дороге посыпая всех поп-корном, или вместе накушиваемся в «Бешеной сосиске» продуктами фаст-фуда (даже здравомыслящий Адам в последнее время стал подворовывать из моей пачки картошку фри с виновато-умильным выражением лица)…

Мы – вместе! Это так прекрасно и так просто. Я дышу этим счастьем, просыпаюсь с ним, оно льется на меня прохладной водой из душа, солнечными лучами, оно танцует в каждой травинке, качающейся на ветру – и подмигивает мне в каждом блике на стекле.

Нет, раньше у меня тоже были друзья. Мы общались, болтали, даже делились секретами. Но… уходя с дружеской встречи домой, я никогда не чувствовала, что от меня к ним протягиваются невидимые нити. Я не ощущала такого накрывающего с головой счастья просто от того, что три человека смеются вместе со мной. И… я еще никогда не знала такого единства – порывов, мыслей и душ.

Жизнь изменилась. С неба словно содрали защитную пленку – и мир стал таким ласковым и светлым, каким он никогда еще не был. И под этим безбашенным солнцем, по обалдевшим от его ликующего сияния улицам шли мы – рука об руку, плечом к плечу. Четверо таких разных – и таких похожих в нашем тяготении друг к другу и в любви к музыке!

В атмосфере всеобщего счастья музыка рождается сама собой. Всего за две недели мы записали половину дебютного альбома, отыграли четыре концерта, в бурных спорах и примирениях набросали несколько вариантов сюжета нашего первого клипа… Да-да, мы много спорим по этому поводу, ведь минуты всего 4, а упихнуть в них хочется так много. И пусть порой от воплей Курта закладывает уши, ехидство Стивена вызывает непреодолимое желание его пнуть, а разложенные по полочкам многочисленные аргументы Адама воскрешают в уме забытую было кличку «зануда»… но при всем этом мы никогда не ссоримся по-настоящему. Потому, что знаем, что дружба – дороже победы даже в самом азартном споре. Однако, в главном мы были единогласны: мы снимем клип на «Зов в небо» - трепет, волнение и задор этой песни лучше всего расскажет о нас тем, кто нас еще не видел!

Впрочем, не увидеть нас все сложнее! Газеты и телеканалы периодически упоминают наши имена – правда… никогда не угадаешь, по какому поводу! Забавно, например, узнавать, вылезая из студии, где мы просидели сутки напролет, что за это время мы успели профланировать по центру города с веслами наперевес и попутно огреть ими всех, кто, по нашему мнению, «загребает» деньги! Или перевернуть машину, цвет которой нам не понравился… Впрочем, нас нисколько не расстраивает, что большая часть новостей – полный бред, ведь мы смеемся над ними вместе, и ничто не может нас разлучить.

Слишком едины. Слишком неразлучны. Слишком счастливы.


…Мы затягивали соло, как могли, придумывая все новые и новые повороты мелодии – нам было интересно, сколько мы еще выдюжим?

Я стояла к ребятам спиной, но в точности знала, что происходит за ней. Я ощущала, как осторожно и точно бегают по струнам пальцы Адама, слышала, как внутреннее веселье Курта прорывается во всплесках клавиш, чувствовала, что Стивен отдается ритму – от него исходила такая энергетика, что это невозможно было не заметить (в музыке этот угрюмый парень совершенно терял голову).

Солнце согревало мое лицо, и прохладный ветер дарил еще немножечко сил… Мои пальцы безустанно путешествовали по струнам, взлетая по грифу все выше, выше и выше… Наконец, я поняла, что сейчас – самый красивый момент, чтобы остановиться. Взяв трепетно высокую ноту, я начала тянуть ее – Адам мгновенно понял мой маневр, и через долю секунды ответил парой густо звучащих басовых нот.

Курт начал слегка притормаживать пробежку пальцев по клавишам, а Стивен, наоборот, перешел в нарастание, чтобы оборвать грохочущий ритм именно тогда, когда я отпущу струну. Иии… обрыв! Отпущенная струна звенит, ей вторит гудение баса, последняя тоненькая нотка Курта и оглушительный удар Стивена по тарелкам. Звон стихает, словно нам на плечи скатилась парочка звездопадов – и, пораженные, мы смотрим друг на друга.

- Как мы все друг друга понимаем. – вдруг тихим голосом говорит Адам, и, не в силах сопротивляться восторгу, мы выскакиваем из-за своих инструментов, и несемся в центр сцены – визжать и обниматься!

Я закрываю глаза и с разбегу ныряю в это всеобщее объятие. Мы сплетаемся тесно – как деревья, которые, спасаясь от холодных северных ветров, греют друг друга, срастаясь раз – и навсегда...

Крепкие руки. Длинные пряди волос. Солнце и улыбки. Шепот и победные кличи… Мои ноздри щекочет тонкий, горько-сладкий аромат, и умом я понимаю, что это – духи кого-то из мальчиков, но моя зажмурившаяся от счастья душа признает только один ответ – даже воздух в такой прекрасный день благоуханен! Наконец, объятия размыкаются, и мы смотрим друг на друга и смеемся – от избытка радости, от того, что все у нас получается. От того, что впереди еще целый день, и мы намерены провести его вместе.

- А пойдемте купаться?! – вдруг предлагает Курт, и общий вопль согласия не заставляет себя ждать.

Холодные брызги прямо в нос – это очень, очень неприятно, но Курту этого не объяснишь! Он подплывает бесшумно, как качественная подводная лодка, а затем поднимает настоящий фонтан брызг.

Особенно тщательно он поливает Адама – нет-нет, их взаимные терки остались уже в прошлом, во многом благодаря спокойному нраву моего психологически подкованного друга, но буйный ирокезоносец по-прежнему обожает при каждом подходящем случае подчеркнуть свою «ненависть к занудам». И только Стив стоит на берегу – брезгливо, как кот, потрогав воду ногой, он отказался в нее залезать.

Ну и ладно – будет кому посторожить вещи! Вода, что бы там ни говорил мой мрачный друг, идеальная! Мы хохочем, резвимся и оглашаем округу блаженным визгом.

…И вдруг дно уходит из-под моих ног. Изумленно воплю – и натыкаюсь взглядом на каверзное лицо Адама.

Сделав подсечку, он подхватывает меня на руки и пытается поднять над водной гладью.

- Лучше не надо, - тихо говорю я. – Не надрывайся, не поднимешь.
- Дудки. Я спортивный, - и он, еще крепче прижав меня к себе, все-таки отрывает меня от воды.
- Ну вот видишь!

Почему-то мне очень не по себе. Словно впервые в жизни мне неудобно, что я… тяжелая.

И… еще почему-то. Рассеянно созерцаю колеблющуюся гладь, и чувствую его прикосновение его мокрой кожи к своей, силу рук, бережно поддерживающих меня, вижу его довольное лицо совсем близко от моего. Чувствую каждый его вдох… И почему-то к горлу подкатывает что-то сладкое, мучительное и… дико-дико пугающее.

- Поставь!

Адам смеется мне в лицо, но, видя мой строгий взгляд, безропотно опускает меня.
- Извини. Кажется, я наглею.

Наши взгляды встречаются – и я явственно вижу в глубине его темных глаз удивленно-виноватую искорку, и пожимаю плечами:
- Так и быть, оставлю тебя в живых.

Он кивает и ложится «звездочкой» на спину. А я с головой ныряю в холодную воду и открываю глаза. Мои волосы, как водоросли, плавно покачиваются в воде, в них запутались пузырьки воздуха – как маленькие звездочки, осколочки того самого звездопада, который сыпался нам на плечи во время соло. Это так красиво, что я бы могла вечно наблюдать за этим. Но природа сильнее меня – грудь спирает, и я выныриваю.

Аккурат под новый водопад брызг.

- Муа-ха-ха! – торжествующе ревет Курт и протягивает ко мне растопыренные руки:
- А ко мне на ручки пойдешь?

Чувствительно пинаю его в лодыжку.
- Иди нафиг!

- Могу его туда доставить! – стремительно выйдя из позы «звезды», услужливо предлагает Адам и мчится вперед – размачивать Курту ирокез. Я смотрю им вслед и почему-то мне хочется заплакать и засмеяться одновременно – и я сама не могу понять, почему.

…Может, это потому, что меня еще никогда в жизни не носили на руках? Впрочем, что за глупости, скажешь тоже – событие! Это же по-дружески, а не... а не… Боже, что за глупости лезут тебе в голову, Марго! Жара точно странно на тебя действует. Отставить такие мысли, ты ведь помнишь, чем все кончается, когда ты влюбляешься!

Со всей силы бью ладонями по воде, издаю ужасающий боевой клич и бросаюсь в самый центр заварушки.



Усталые и блаженные, мы сидим вокруг костра, и огонь отбрасывает на наши лица танцующие блики. После купания и подводных битв с элементами пинания болит все тело, но это даже приятно. И для меня, с детства освобожденной от физкультуры по зрению, очень непривычно – порой я почти засыпаю от усталости, но усилием воли продолжаю держаться в сознании, чтобы не упустить ни мига, ни блика, ни единого сказанного слова…

Идут минуты… или часы? Мы не знаем! Нам просто хорошо – хорошо вместе, и мы, сидя в тесном кругу и глядя на лица друг друга, разрумянившиеся от огня, чувствуем, как счастье циркулирует между нами потоком, который, кажется, вот-вот станет зримым – и вдруг мелькнет в очередном огненном проблеске полупрозрачная кровеносная система, связавшая наши души воедино. Я чувствую ее пульс, и все мы чувствуем. Это – больше, чем слова.

Курт задумчиво наигрывает что-то сложное на гитаре, и периодически хитро скашивается на окружающих – «слыхали, мол, как круто?». И тот, на кого он смотрит, одними глазами отвечает – «слышу».

Адам возится с костром – подкладывает в огонь дрова, подправляет их палкой, жарит на открытом огне картошку, а еще периодически потряхивает тазик с шашлыком, замаринованным им собственноручно – «чтобы лучше пропиталось», как он говорит.

Впрочем, по запаху специй, который заполняет поляну каждый раз, когда он приподнимает на тазике крышку, там уже все и так отлично пропиталось, и теперь мы просто ждем, когда «дозреют» угли. (Особенно жду я, ибо запах хорош невозможно!). И только Стивен умиротворенно дремлет в складном кресле по соседству со мной. Впрочем, парень заслужил отдых – ведь именно он привел нас на эту лесную поляну одному ему известными тропами.

- Так странно быть здесь не одному, - Стивен начинает говорить так внезапно, что я вздрагиваю от неожиданности.

- Я думала, ты спишь.
- Нет, просто думал, - продолжает он тихим голосом, не поворачиваясь ко мне. – Я еще никогда не пускал людей в «свои» места. А в этот раз – понял, что хочу привести вас сюда.

- Почему?
- Наверное… - он заминается, - потому, что вы сможете почувствовать здесь то же, что и я.

Ах, как же я люблю такие разговоры! Неторопливые, по душам, среди всеобщей отрешенности и тишины… когда можешь выразить все самое сокровенное и неуловимое, что в обычной жизни не всегда способно найти для себя слова. Как их мало, и как же я ценю – каждый! Перегнувшись через ручку кресла и заглядывая ему в лицо, спрашиваю:
- Что же ты здесь чувствуешь, Стивен?

Он по прежнему не поворачивается ко мне, но я вижу, как его губы трогает легкая улыбка:
- Здесь я чувствую себя свободным. Как будто… есть только я. Я – и этот мир. И тут… (его голос становится еле-еле слышным) – тут словно можно поговорить с ним. Почувствовать, что он хочет тебе сказать.

Спрашиваю так же тихо, ценя его тайну:
- И что же он говорит?

Стивен отводит от губ непокорную прядь, которую ветер снес ему на лицо, и криво улыбается:

- Сам не знаю. Может, о том, что все будет хорошо. А может, о том, что все на свете едино – и это озеро с высокими берегами и шумящими деревьями на нем – будто вынесенная наружу часть моей души. Да, если бы я был миром, – продолжает он с увлечением, - я бы таким и стал. Чтобы горы, озера, леса – и никого. Ну… или максимум, – он обводит пространство рукой, – такие, как вы. Такие, как ты. Те, кто понимают.

- Спасибо, что доверяешь, – легко касаюсь его руки, и встречаю ответное пожатие – крепкое и теплое.

- Думал, что уже разучился, - горько усмехается он. – Как-то я приводил сюда друзей… как я тогда думал – друзей. Они ржали в голос и забросали все банками от пива. Я выпер их с поляны и заставил самих искать дорогу обратно. Радовался, когда узнал, что по пути они заблудились и здорово струхнули. Наверное, я злой.

Качаю головой.

- Я бы, конечно, не мстила, но тоже бы очень обиделась.
- Я не могу представить тебя обиженной, - выпрямляется в своем кресле Стивен, - Мне кажется, ты вообще не умеешь – ни обижаться, ни грустить, ни унывать. Мне бы так.
- Почему… я умею, - на сей раз уже мой голос тих, - Просто… никому не показываю. И это – совсем ненадолго.
- День-два? – уточняет Стивен.
- Минут пять-десять,- поправляю я.
- Ну, - смеется он. – Это на моем языке означает «не умею».

- Марго! – раздается от костра веселый голос Адама. – Рекомендую тебе отойти за километр, зажать нос или попросить Стивена примотать себя к креслу! Я кидаю мясо на решетку и за тебя не ручаюсь!

- Я пока погрызу кресло! – отзываюсь я, и мы хором смеемся. С лица Стивена сбегает задумчивое и возвышенное выражение, теперь он тоже хохочет вместе со всеми, и я понимаю – минута откровения закончилась, естественным образом растворившись во всеобщем веселье – так постепенно исчезают круги, разбегаясь по прозрачной озерной воде. Мы не жалеем, что она закончилась – в дружбе, как и в музыке, всего должно быть в меру.

«Такой и должна быть дружба», – шепчет мой внутренний голос, - «От веселья к задумчивости, от откровения к шалости – и обратно, и все переходы – вместе. Заодно». Ведь дружба, как и музыка, рождается из мажорных и минорных нот – и в ней тоже нужно уметь импровизировать вместе.

- Вы делаете огромные успехи! – Астрид трясет мою руку и сама не замечает этого. Кажется, даже она заразилась моим счастьем последнего времени – если раньше я чувствовала, что она все-таки на добрый десяток лет старше меня, то сейчас передо мной стояла радостная девчонка и буйно трясла хвостиками.

- Вас любят – смотри, что я надыбала! – сев за компьютер, она быстро открывает тему хидденского молодежного форума, посвященную… нам! – а затем уступает место мне.

Пробегаю глазами по тексту:
«да они просто офигенские»;

«когда уже выйдет альбом?»;

«больше концертов богу концертов»;

«меня вштырило до мурашек, как еще никогда не вштыривало»;

«музыка у них – выше всяких похвал»;

«кто не был на «дождливом концерте» - где еще чувак на сцену выскакивал – прожил жизнь зря»

«по-моему, они гениальны!».

С каждым сообщением моя улыбка становится все шире, и, пробежав глазами пару страниц, я зажмуриваясь и хихикаю от счастья. Боже… как же это приятно! Нет, не потому, что меня похвалили – в университете я была второй на курсе по успеваемости, поэтому у меня уже есть «иммунитет» к похвалам и крыша от них в стратосферу не улетает. Но… это так удивительно, странно и прекрасно, что мы дарим кому-то радость… делаем чью-то жизнь хоть на несколько минут, но лучше… да и просто – что то, что мы делаем, кому-то нравится и нужно!!!

Мне так тепло в груди, что прямо сейчас хочется кого-то обнять, чтобы поделиться этим чувством. Осторожно кошусь на Астрид – можно ли? – и все-таки кидаюсь ей на шею!

Она смеется:
- Мне-то что на шею кидаться?! Это все ты сама сделала. Мы только немного помогли с площадками и репбазами… Только смотри, не опьяней от этого всего. Начнешь считать себя гением – пиши пропало.

Ее голос становится строгим и капельку грустным.
- Не опьянею. – уверенно возражаю я. – Для меня в жизни важны совсем другие вещи.

- Какие же? – встречаюсь с ее внимательным и вдумчивым взглядом.

- Дружба. Творчество. Радость жизни. Свобода. И… вкусняшки! – торжественно провозглашаю я.

Астрид смеется и хлопает меня по плечу:
- Разместим этот девиз в аннотации к вашему первому альбому. Жду вас завтра на репетиции, привет мальчикам! И, кстати, чуть не забыла - у меня для вас приятный сюрприз. Набежало за последние концерты.

Она достает из ящика стола четыре конверта и протягивает мне. На каждом из них – имя. Я замечаю, что «мой» конверт – почти в два раза толще остальных и поднимаю на продюсершу вопросительный взгляд.

- Ты – лидер и автор музыки - будто оправдываясь, произносит начальница. - К тому же, контракт мы заключали именно с тобой, это – твоя законная доля.

Молча пересчитываю деньги в каждом из конвертов и делю «свой» излишек между ними – так, чтобы у всех получилось поровну.

- Ты заслужила свои деньги, – с легким укором произносит Астрид. – Не нужно отказываться от того, что по праву принадлежит тебе.
- Не «ты», а «мы» - поправляю я ее. Мы – вместе, а значит, все будем делить поровну. И зарплату, и беды, и радости.

- Ну, надеюсь, первого и третьего будет больше! – подмигивает она и, на миг снова посерьезнев, добавляет:
- Хорошо. Может, ты и правильно поступаешь. Тогда я всегда буду считать вашу «зарплату» поровну. Но, если ты попросишь…

Я качаю головой и мою грудь снова переполняет ощущение единства, доверия и гармонии, греющие меня и заставляющие на мгновение взлетать при каждом шаге:
- Не попрошу.


…Ночь переползает уже за половину, и мы снова сидим у меня – кажется, еще чуть-чуть – и мы уже не будем расставаться вовсе. Все заставлено коробками от пиццы – ну, это надо сказать «спасибо» мне, не сумевшей выбрать из трех сортов и заказавшей в итоге все!

Музыка, принесенная кем-то из ребят, раздается из колонок старенького магнитофона – это песня о радости, жизни и умении решаться. Тусовка перешла в ту стадию, когда всем хорошо без слов – а кто-то на них уже и не способен.

Стивен с вдохновенным лицом убежал в мою комнату и заперся там – ему на ум пришла какая-то мелодия, и он обещал показать ее, когда закончит. Курт, обняв оттопырившийся живот, сладко посапывает на полу. А Адам, кивая в такт музыке, аккомпанирует ей на невидимой басухе. Песня заканчивается, и начинается следующая – медленная, вкрадчивая и радостно-нежная.

Адам поворачивается ко мне, пытается прочесть что-то в моих глазах, а потом вдруг спрашивает. Тихо-тихо.
- Потанцуешь со мной?

Я с удивлением смотрю на него, а затем – на комнату, заваленную коробками от пиццы и молодежными журналами, пустыми бутылками от колы и пачками от чипсов. Что… прямо здесь?!

Он перехватывает мой взгляд:
- Тогда там. Под звездами. Вытащим магнитофон на улицу, он же на батарейках.

Сердце ракетой устремляется куда-то в район ямочки под шеей и с шипением рассыпается звездочками салюта.
- Хорошо.

Он ловко подхватывает магнитофон под мышку, берет меня за руку, так бережно, как будто она хрустальная, и ведет за собой. Дверь тихо хлопает за нашими спинами.

Он ставит проигрыватель прямо на траву. Мы встаем друг напротив друга, и мой взгляд метается – то под ноги, то куда-то ему за плечо. Я совершенно не представляю, как себя вести – и что вообще происходит. Жест ли это друга, который просто любит потанцевать, или… или?!

Адам крепко сжимает мою ладонь, а другую руку – о боже, я этого не учла!! – кладет мне на талию. Зажмуриваюсь от страха и непроизвольно делаю шаг назад. Мне еще никогда не клали руку на что-то ниже плеча!

- Прости. – Ладонь с моей талии исчезает. – Теперь лучше?

Киваю, снова открываю глаза – и встречаюсь с ним взглядом. Боже, я даже не знаю, что смущает меня больше! Потенциальная рука на талии или его глаза– так близко от моих.

- Наверное, я странный, но почему-то когда я очень счастлив – я всегда танцую. – не отрывая взгляда от моего лица, шепчет Адам. – Прыгаю по своей комнате под музыку, как дурак. И жалею, что не с кем это разделить. Если честно, я очень мало с кем танцевал. Потому, что всегда танцевал только с теми, с кем хотелось и тогда, когда не мог иначе.

Мне захотелось спросить его, с кем же он еще танцевал в своей жизни, но… памятуя о его руке, сперва так уверенно легшей мне на талию, я не стала этого делать. Наверное, со многими девушками. Наверное, с теми, в кого он был влюблен. И… может, даже взаимно?

И мне опять стало не по себе. Танцевать медляк со своей девушкой – это вполне логично. Но вот мы же с ним друзья, разве нет?! И… что же тогда он делает здесь со мной? Почему так смотрит на меня? Почему его ладонь так сильно обжигает мою, что мне хочется убрать ее и спрятать в карман. Почему его дыхание так близко от моего? И… почему я веду себя так, как будто все это ему можно?!

Ведь я же – неприступная Марго, и несчастный, подступившийся ко мне, падет смертью храбрых – в этом я поклялась себе после того кошмарного «недосвидания» в музее. Но… я не могу понять, что у него на уме, подступился он или это мои фантазии, пора ли мне влепить ему смачную пощечину… или это я совсем испорченная и ничего не понимаю в непорочной дружбе?!

Словно прочтя мои мысли, он продолжил:
- Марго, ну не сжимайся ты так. Я не пытаюсь тебя смутить, очаровать… или еще что-нибудь. Просто безумно захотелось потанцевать с тобой. Обнять тебя. Сказать тебе спасибо за все то чудо, которое с нами всеми и со мной в частности происходит. За всю ту радость, которую ты даришь – безвозмездно, так легко и походя. Знаешь, мне кажется, я не встречал в своей жизни никого замечательней тебя. И мне очень хочется, чтобы у тебя все было хорошо… Всегда.

Я заглянула в его глаза – и увидела в них свое отражение, а за ним – бесконечно теплую карюю глубь. Такую чистую, добрую и открытую навстречу, что все сомнения и страхи улетучились куда подальше.

Мы танцевали, покачиваясь на невидимых волнах, и мои ноги невесомо ступали по земле. Адам вел меня очень бережно и почти незаметно – и я забыла, что не умею танцевать в паре… и даже никогда не пробовала. Мы смотрели друг другу в глаза – без улыбки, но мы оба знали, что наши души улыбались там, внутри – и этого было достаточно.

Летняя ночь стремительно превращалась в сумерки, от земли уже поднимался предрассветный влажный холодок, и трава сонно шелестела под нашими ногами.

А песня все длилась и длилась, и, наконец, плавно подтекла к последнему припеву – и своей кульминации. Адам усмехнулся и на последних нотах слегка завертел меня вокруг своей оси.

От неожиданности я пошатнулась – и его рука непроизвольно обвила мою талию. В этот момент – музыка кончилась.

А затем – мою талию обняла вторая рука. Крепко-крепко. Растерянная и снова смущенная, я стояла, притиснутая к нему, и через ткань чувствовала жар его ладоней, слышала его чуть сбившееся от танца дыхание – и ощущала, как совсем близко от моего бьется его сердце. Часто-часто.

Зарывшись лицом в мои волосы, Адам прошептал:
- Если бы я тебя сейчас не обнял– я бы себе этого никогда не простил.

Вместо ответа я высвободила свои руки, беспомощно висевшие вдоль тела – и обняла его сама. Сначала – легко и невесомо, а потом – все крепче.

Я прижимала его к себе, и чувствовала, что даже этого недостаточно, чтобы выразить всю силу моего стремления к этим ребятам. Не влечения – нет. Не этого. А именно стремления слиться и быть едиными. Стремления всегда чувствовать эту единую кровеносную систему душ, связывавшую нас. Обнять – и никогда не отпускать. Обнять – и передать свои силы и радость. Обнять – чтобы приблизить свое безумно бьющееся сердце к такому же, тянущемуся навстречу. Я обнимала больше, чем друга. Больше, чем брата. Больше, чем чудесного парня. Я обнимала душу, которая летела параллельно с моей – и мы отражались друг в друге, как зеркала, образуя бесконечный лабиринт.

Я не знаю, сколько длилось наше объятие, но, когда оно разомкнулось, мы поняли, что оба клацаем зубами от холода.

- Черт. – смущенно произнес Адам. – Я тебя совсем заморозил. С меня – горячий чай.
- У меня нет чая. – пожала я затекшими плечами. – Только кола.
- Тогда – горячая кола! – подмигнул мой друг, и открыл передо мной дверь.
- От осознания, какая это будет дрянь, я уже согрелась! – рассмеялась я и вбежала в дом.

И мы расхохотались в унисон, разбудив жалобно заскулившего Курта. Впрочем… ему в любом случае не суждено было спать долго. Из моей комнаты, потрясая листочком, вылетел всклокоченный Стивен и громогласно объявил:

- Готово!

Мы с Куртом взяли гитары и помчались глазами по нотам, а пальцами – по струнам. И – чем дальше мы бежали, тем больше понимали, что это – нечто гораздо более тяжелое, чем мы играем обычно. Нечто совершенно новое, но… от этого еще более крутое.

Мелодия птицей летела над высокими холмами и лавировала между кронами деревьев на крутом берегу безымянного озера. Она вспыхивала огнем на лесной поляне, кружилась звездами над нашими головами, звучала словами, полными доверия и понимания, соприкасалась горячими ладонями – и разлеталась врозь, ликующая и обновленная. Замедлялась на миг, осматривалась вокруг – и мчалась дальше, как человек, не разбирающий дороги от счастья. Веселая и романтичная, «тяжелая» - и полная легкости на душе, задорная и задумчивая, озорная и умиротворенная.

Доиграв и переведя дыхание, мы обессиленно показали взволнованно ждущему вердикта автору по два больших пальца на брата.

- Офигеннейше. Как назовем?

- Может, название слишком простое. – смутился Стивен, - но мне чем-то нравится.
- Ну? – рыкнул нетерпеливый Курт.

Вместо ответа Стивен крупно написал на верху листочка своим неаккуратным, но все же разборчивым почерком:
«Мы вместе».

Я счастливо выдохнула и отложила гитару.
- Спасибо, Стивен. Лучше названия ты и придумать не мог.

Поощренный моей похвалой, он смущенно и довольно улыбнулся.

В моем горле застыл растроганный комок, а пальцы заныли от того, что все, что я чувствовала, было слишком сильным. Перед моими глазами мелькали картинки последнего времени. Наши репетиции. Наши тусовки. Наши шалости. Наши разговоры. Наше понимание друг друга – без слов. Все, что так быстро и безраздельно стало «нашим» - и до отказа заполнило наши души этим всепобеждающим теплом и чувством принятия.

Это слишком трогательно. Слишком сильно. Слишком невероятно и полно…

Комок в моем горле задрожал, становясь все больше, и вдруг – разлетелся, горячей волной обжигая щеки и леденя пальцы. Все мои чувства – трепетные, тронутые, ликующие, стиснутые внутри меня под страшным давлением – вдруг устремились наружу. И я почувствовала, что… плачу.

- Маргарита, ты что? – встревоженно тронул меня за плечо Адам. - Что такое?
- Подруга, чё не так? – оттесняя его, подскочил ко мне Курт и, рывком отведя мои руки от лица, настойчиво заглянул мне в глаза.
- Это из-за музыки? – испуганно спросил Стивен. – Марго… прости, я все исправлю. Только не плачь…

Решительным шагом он направился к лежащему на столе листку, и я взяла себя в руки.

- Господи… - прошептала я сквозь всхлипы. – Какие же вы придурки… Я просто-напросто плачу от счастья.