- Доигрался хрен на скрипке… - спрятавшись за занавесками, мы с Моной наблюдали в окно за злобной соседкой, решительно направляющейся прямо к дому.
- … Очень музыку любил, - подхватила она. – И что делать теперь?
- Что-что.. – Я направился к входной двери, а Мона засеменила следом. – Попробую отмазать. Всё равно отношения со старой козой у меня так и не сложились.
Поясняю. Кот Секс, принесённый Моной ко мне домой на постоянное проживание, обживаться на новом месте начал сразу и с энтузиазмом. Оказавшись до ужаса колоритным и неожиданно умным, характер это чудовище имело, закономерно, чудовищный и бандитский. Даже со мной он пару раз пытался соревноваться на предмет, кто главнее – и это в моём-то собственном доме. Разумеется, за подлянки в виде попыток испортить обивку дивана, украденную с сэндвичей ветчину и громогласные концерты в 4 утра, кот потом имел бледный вид и форму чемодана. Фигурально выражаясь, конечно, зато с тех пор относиться ко мне стал, если не теплее, то, во всяком случае, уважительнее. Признал соперником, видать.
- Вот, то-то же! – Говорил я, когда поверженный криволапый противник, понимая, что долгие взгляды красивых и грустных зелёных глаз не действуют от слова «совершенно», а за попытку вцепиться когтями в ноги, можно нехило огрести пачку последствий, отправлялся в комнату и подолгу не вылезал из-под дивана. Мону кот, кстати, любил, но тоже по-своему. Примерно так сильные и самостоятельные мужчины любят своих женщин: относятся ласково и с понимаем («Она же баба, что с неё взять?»), но не слушают ни слова из того, что те верещат и поступают, в итоге, как считают нужным.
И когда мой дом кот посчитал уже завоёванной цитаделью и своими личными угодьями (хотя бы отчасти), то с не меньшим рвением и усердием кинулся покорять соседние территории. Во дворы к большим собакам, понятное дело, Секс соваться не думал, понимая, что получит по самое «небалуйся», но, что касалось мелких собачек и других котов – для них началась эпоха настоящего террора.
Одним из подвергнувшихся неожиданной атаке стал той-терьер Микки. Мелкое такое, тонконогое недоразумение, на пятьдесят процентов состоящее из ненависти, а на другие пятьдесят процентов - из дрожи. И это его хозяйка в данную минуту направлялась к нам. Мало того, что Микки был на редкость тупым созданием, которое, по словам Анны с Андреем, дожив до семи лет, так и не научилось ни одной команде, ко всему прочему, его хозяйка имела одно неприятное свойство. Как и большинство ничем не занятых пенсионерок, Аделина Крэнки, которой на редкость подходила её фамилия,(прим.авт. „Crancky” - капризный) вставала рано, часов, эдак, в семь-восемь утра, и примерно в это же время выпускала Микки побегать на лужайке перед домом. Придурочная шавка, в свою очередь, не находила ничего умнее, чем заходиться визгливым тявканьем, которое и лаем-то назвать было сложно, на каждый летящий мимо листок-лепесток. Словом, я даже не знал, кого из этой сладкой парочки ненавижу больше, и именно поэтому намеревался отмазывать кота, с поведением которого был глубоко солидарен, до последней капли крови.
- Марк, давай лучше я! Кот же мой, да и зачем тебе отношения с этой бабкой портить!
- Что мертво, умереть не может! – Патетично отозвался я, а Мона хихикнула.
- Мне казалось, ты, скорее, старообрядец. Утонувший Бог – это как-то совсем брутально. Ладно-ладно, хочешь - ругайся. – Порывшись в карманах, Мона достала конфетку и протянула мне с примирительной улыбкой. – Мм?
Без задней мысли развернув и закинув в рот ириску, я направился открывать дверь, в которую уже истерически стучали едва ли не ногой.
- Мистер Томпсон! – Очень гневно воскликнула Аделина Крэнки своим тоненьким голоском. Всё в её облике, начиная с цветочков на шляпке и заканчивая бантиками на туфлях, выражало крайнюю степень негодования. И только тогда мне стал понятен марш-бросок с ириской. Дьявольская конфета склеила челюсти с такой силой, что я не то, что ругаться в ответ – и говорить-то не мог. Оставалось только гневно таращить глаза и сопеть.
- Здравствуйте, миссис Крэнки! – Тут же радушно отозвалась Мона, выходя у меня из-за спины и обнимая за руку, как типичная жена из фильмов о 50-х. – Чем обязаны вашему визиту?
- Этот ваш кот! Он.. он..
- Ко-от? – Протянула Мона. Причем, сделала это настолько удивленно, что, не знай я истинного положения вещей, обязательно бы поверил как в то, что ни о каком коте девчонка слыхом не слыхивала, так и в то, что понятия не имеет о существовании этих животных на планете Земля в принципе. – А что наш мальчик сделал?
- Ваш «мальчик» - чудовище! – Кликушески возвестила Аделина Крэнки, заломив к небу руки, а я решил, что очень недооценивал драматический потенциал пенсионерки Цветущих Холмов. – Микки, мой той-терьерчик, спокойно бегал себе по лужайке, занимался своими делами, играл с другими собачками, как вдруг появился ваш кот и без причины напал на него! Безобразие!
- Понимаете, миссис Крэнки, Се.. наш кот очень активный, но добрый. Он всегда таким был, и он просто играет, без какого-либо злого умысла! – Врала и не краснела Мона, пока я с большим усилием пытался прожевать конфету. – Извините нас, пожалуйста.
- Мне мало одних только извинений!! – Ультразвуком взвизгнула экзальтированная бабка. – Кто будет оплачивать моральный ущерб Микки? Он же теперь боится даже на улицу выйти, бедненький! Сидит дома и трясётся!
- А это у него разве не нормальное состояние? – Мона распахнула глаза, круто повернувшись в мою сторону, когда я неожиданно подал голос. Да, освободиться от «сладкого плена» (отлично название для порнофильма, кстати) получилось гораздо быстрее. Ну а чего вы хотели? Артикуляцию-то никто не отменял. – Я думал, тремор для вашего Микки – явление нормальное.
- Да как вы смеете! Да я..
- Миссис Крэнки, - учтиво и ласково, но решительно прервал бесноватую я, и та, на удивление, осеклась на полуслове. – Ваша собака проявляет похвальное благоразумие, спрятавшись в доме. Похоже, что инстинкт самосохранения ей, всё-таки, не чужд. Я бы, на вашем месте, брал с неё пример, потому что не только моего кота раздражает, когда на него визгливо тявкают, у нас это семейное. Понимаете? – Проникновенно спросил я и широко улыбнулся на прощание. – Хорошего дня!
- Вы только посмотрите на него! – Улыбнулась Мона, уткнув руки в бока. – Марк Томпсон, вы что, только что угрожали пенсионерке, чтобы спасти моего кота от заслуженной расправы?
Вернувшись в дом, я закрыл входную дверь, и, притянув Мону к себе, коротко и звонко поцеловал в нос.
- Своих не бросаем. – А раздавшееся за дверью требовательное «мяяу!» заставило оторваться от Моны и впустить вернувшееся блудное животное. Подняв оное на руки, я прищурился, глядя в наглые зелёные глаза.
- Жирный, что за дела? Дал бы и бабке по щам заодно, раз уж псину ходил тиранить. Ну, или кентам своим сказал. Чего я тебя отмазывать-то должен? С тебя причитается!
Мона смотрела на нас и улыбалась, а потом зачем-то сфотографировала на планшет.
***
- Слушай, - я опустился на край компьютерного стола, как раз напротив Моны, что –то остервенело и очень стремительно печатающей.
- Мм? – Отозвалась та, не отрываясь от своего занятия и даже не поднимая головы. Заглянув в монитор, я обнаружил, что она быстро-быстро обновляет ценники на сайте магазина Анны. Сделать это нужно было ещё вчера, и то, что управляющая пока понятия не имела о такой оплошности, было чистым везением. – Чего такое? Я тебя слушаю, просто не смотрю.
- Я вот что подумал. – А выдержав театральную паузу, снова задал вопрос, который уже полгода как оставался предметом наших споров. - Может ты, всё-таки, уволишься отовсюду и найдешь себе нормальную работу?
- Мы это вроде уже обсуждали, не? – Всё так же глядя в монитор, ответила вопросом на вопрос Мона, а нахмурившись, тихо выругалась и принялась что-то исправлять. – Кому я нужна без опыта здесь? Да хоть где-то..
Я ждал этого вопроса заранее и улыбнулся.
- Ну, раз уж ты спрашиваешь, то слушай внимательно. – Мона даже оторвалась от своего занятия, с интересом посмотрев в мою сторону. – Я уже давно спрашивал по знакомым, какие могут быть варианты, но до недавнего времени все молчали, как рыба об лёд..
- Ну не томи, Марк!
- Да дай сказать! Короче, совсем скоро выборы нового мэра, который, судя по всему, вознамерился массово отстраивать город, чтобы превратить его из захолустья в областной центр. И, ходят слухи, что самое первое, что он собирается делать – это построить новый мост через Ист-Ривер. И как мне сказали, проблема заключается только в отсутствии толковых людей на месте. Какие здесь инженеры, сама подумай? Заключать контракт с людьми из других городов затратно, да и мало кто согласится мотаться сюда на работу каждый день. А у тебя образование, всё как надо. Верняк, я считаю.
Мона сидела, положив ладони на колени, как школьница, а выражение её лица я охарактеризовал как… нерешительное. Закатив глаза, я заломил руки к небу, совсем как наша соседка несколькими днями ранее.
- Ну что?!
- Ну… это классно, конечно, но… - пару секунд она молчала, а потом её прорвало, - а вдруг у меня ничего не выйдет? Мост – это очень сложно, там же столько работы! Да и не могу я так просто взять и уйти отовсюду и подставлять людей: они же на меня надеются! А перед Анной вообще очень неудобно, она и так пошла мне навстречу с графиком работы, и..
- Ша! Отставить истерику, тихо! – Я громко хлопнул в ладоши, и Мона замолчала. Чувствуя, что это ненадолго, я с пулемётной скоростью начал частить контраргументы. – Хорошо, допустим! Но ведь сложности – это то, что нужно. Ты сама говорила, что построить мост – твоя мечта. Невозможно достигнуть мечты, не прикладывая усилий. Насчет уйти – ещё как можешь! Ты что, хочешь сказать, что в Цветущих Холмах не найдется ни школяров, ни пенсионеров, готовых работать на полставки? Да только свистни – и налетят. Анну я беру на себя, но с ней вообще не должно возникнуть проблем, учитывая, как она к тебе относится, и насколько не до магазина ей станет в ближайшее время!
В итоге, я её, конечно, уговорил. Кто бы сомневался? А опасаясь, что до места собеседования Мона так и не дойдет, в последний момент всё переиграв, отвёз её сам.
Ну и, конечно же, её взяли. А глядя на счастливое лицо, на котором теперь не было и тени неуверенности, ещё раз убедился в правильности своего решения не говорить всей правды до конца. Дело в том, что, фактически, я договорился обо всём сам. Знакомые люди согласились принять Мону только потому что вот такой я отличный парень и поручился за неё. А всё, что требовалось конкретно от будущей мадам архитектор – просто приехать на собеседование. Чудесная вещь – связи.
- Госпожа архитектор.. – широко улыбнулся я, изображая швейцара и открывая ей дверь машины.
- Младший помощник архитектора, для начала!
- Родная, не нуди! Какая разница, это теперь только дело времени. И практики. – И совершенно не по теме добавил. - А я тебе рассказывал, что переспать с начальницей – одно из моих самых сокровенных желаний ещё со времен старшей школы? Но как-то не сложилось с «начальницами». Все они оказывались либо не того пола, либо страшными, как смертный грех..
- Этот факт твоей биографии я бы уж точно запомнила. – Мона скептически прищурилась, впрочем, не переставая улыбаться. - Томпсон, ты хочешь сказать, что будешь радоваться моим успехам на работе ещё из своих корыстных и извращённых побуждений?
- Да, мэм, так точно! - Обезоруживающе улыбнулся я, успев вовремя отпрыгнуть в сторону от ощутимого тычка в бок.
***
Время не просто шло, а бежало с какой-то совершенно нереальной скоростью олимпийского чемпиона-бегуна. Казалось, совсем недавно Анна, с присущей ей немногословностью, на вопрос, почему не пьет вместе со мной и Моной, сообщила, что ждет ребёнка, а почти восемь месяцев спустя нас пригласили на этих самых детей смотреть. Да, мелких оказалось двое, о чём сообщил одуревший от счастья Андрей.
Кстати о нём. С тех пор, как я окончательно определился в своем дружеском отношении к Анне, вся неприязнь к её мужу сошла на нет сама собой. Не могу сказать, что общаться мы начали сразу, это произошло постепенно – не без помощи Анны, кстати говоря. Почему-то ей это было важно. Беременный мозг – загадка, короче.
- А вот, значит, и счастливые родители! – Я пожал руку Андрею, а Мона обняла Анну, после чего мы почти синхронно расступились, демонстрируя подарок новорожденным. И судя по выражению лиц родителей, сюрприз удался прекрасно.
- Какая огромная коляска! – Воскликнула Анна, едва не всплеснув руками. Гормоны, судя по всему, всё ещё давали о себе знать, и мы все понимающе переглянулись.
- Двойная, - кивнула в ответ Мона. – Мы перерыли весь интернет вверх дном, чтобы была и приличного качества, и не вырвиглазного цвета, и доставлялась сюда.
- И мы назвали её Дволяска, - веско добавил я важным тоном, улыбнувшись, когда двое новоиспечённых родителей прыснули, засмеявшись.
Поймав себя на мысли, что за три года, всего лишь второй раз нахожусь дома у Анны и Андрея, я с интересом осматривал интерьер. Мона, судя по всему, была занята тем же, когда чета Фарберов отбыла наверх за младенцами.
- Неплохо военные хирурги получают, я тебе скажу, - высказала она вслух мои же мысли, и я согласно кивнул.
А когда внесли детей, одетых в одинаковые жёлтые ползунки с уточками, мы с Моной как-то неожиданно, меньше чем за секунду, оказались рядом, хотя стояли на другом конце комнаты.
- БОЖЕ МОЙ! Какие они маленькие! – Мона приложила ладонь к губами, всеми силами стараясь избегать восторженных визгов и умерить голос. Дети продолжали мирно спать. – А кто из них кто?
- Вот это – мальчик, а это – девочка. – Андрей кивнул сначала на руки Анне, а потом себе.
- Вы что, их ещё не назвали? – Удивленно спросил я, а Мона улыбнулась, подхватив:
– Мы вам, кстати, пару вариантов можем подкинуть. – Андрей с Анной почти синхронно обернулись на неё, а я с трудом подавил улыбку. - Как вам Изя и Циля? Изя Фарбер - звучит практически хрестоматийно.
- Как персонаж Ильфа и Петрова, - засмеялся Андрей, к счастью, слишком взрослый, чтобы принимать близко к сердцу шутки по поводу своего происхождения, а также, слишком умный, чтобы искать в них скрытый антисемизм. – А что, мне нравится. Изя Андреевич Фарбер – звучит гордо!
Я осторожно ткнул спящую девочку кончиком пальца в бок, едва не шарахнувшись, когда она моментально открыла от этого глаза и посмотрела со странным выражением недоумения и укоризны. Что ни говорите, но младенцы всё же немного жуткие.
– Как вы их различаете в одетом виде, кстати, без опознавательных знаков? Они же одинаково одеты.
По тому, как распахнулись глаза Андрея, и как он едва заметно провел ребром ладони по шее, я понял, что снова заговорился и сказал что-то совсем не то. Анна повернулась, словно на шарнирах, и, положив сына на диван, обманчиво-спокойным тоном поинтересовалась:
- А знаешь, почему они так одеты? – Андрей и Мона у неё за спиной синхронно помотали головами, так же как и я, поняв, что дело труба.
- Не имею ни малейшего представления…
- Потому что эти долбанные узкоглазые всё перепутали! Собаки сутулые, зла на них не хватает!
- Милая, давай я расскажу? – Мирно предложил Андрей, передавая дочь своей жене. Уже набравшей в лёгкие воздуха Анне ничего не оставалось, кроме как выдохнуть и махнуть свободной рукой. Кричать с младенцем на руках она пока была неспособна. Мона вызвалась помочь подержать её сына, а Андрей, тем временем, поведал удивительную историю о покупках через интернет.
- Произошло это месяц назад, как сейчас помню. Ходить по магазинам не было ни времени, ни желания, и мы решили заказать детям вагон одежды на e-sim-bay.
- И эти тупорые создания-таки прислали вагон одежды! – С дивана вклинилась в повествование Анна. Видимо, тема была слишком животрепещущей. К счастью, один из младенцев (понятия не имею, кто именно) неожиданно захныкал, требуя внимания.
- …А проблема заключалась, в том, что вся эта одежда, вплоть до последней пинетки, была жёлтого цвета.
Мы с Моной переглянулись и синхронно, по-гусарски, заржали.
- Всё-всё? И жёлтого?
- Долбанного цыпленочьи-жёлтого!
- Так младенцы всё равно толком ничего не видят, - отсмеявшись, сказала Мона, всё ещё слабо хихикая. – Да и кто знает, Анна, вдруг вашим детям понравится жёлтый цвет?
***
- Мона.. – Играть в Мортал Комбат на свежекупленной приставке оказалось неожиданно увлекательно. Купив с зарплаты это чудо корейской техники и несколько игр в придачу, мы не отлипали от телевизора часов двенадцать точно. За окнами уже начинало светать, когда моим воспалённым, практически по-вампирски красным глазам понадобился отдых.
- Мм? – Привычно отозвалась девчонка, напряженно и энергично нажимая на кнопки. – Ф-ф-фаталити, Томпсон!
Я отложил джойстик и с улыбкой потянулся. Последние несколько дней после визита к Анне с Андреем я провел в размышлениях, и сейчас намеревался поделиться ими с Моной, которая в данный момент тёрла глаза основаниями ладоней.
- Как ты смотришь на то, чтобы переехать ко мне насовсем? – Без обиняков спросил я, откинувшись на спинку дивана и вытянув вперед ноги. По факту, она ведь и так у меня жила. Я и не помнил уже, когда она в последний раз навещала свою квартиру над рестораном. Да и зачем? Кот здесь, я здесь, до работы ближе.
Мона внимательно посмотрела на меня, склонив голову на бок:
- Зависит от того, что тебя на эту мысль навело. Мне было хотелось, конечно, но только если ты не подумал об этом, столкнувшись с реальностью в виде двух младенцев в жёлтой одежде. Тогда – нет.
И в её словах был резон. Как правило, когда люди видят, как их друзья женятся и заводят детей, у них начинается резкий сдвиг по фазе на этой почве. Но мой-то сдвиг по фазе начался ещё раньше – и к младенцам не имел никакого отношения. Тогда-то в голову и пришла шальная мысль, от которой я прежде всегда открещивался: хватит тянуть резину, этот не тот случай.
А когда Мона всё-таки переехала, перевезя оставшиеся немногочисленные вещи, я поймал себя на мысли, что, по идее, никаких крутых перемен не произошло. Разве что, в ванной прибавилось всяких баночек-шампуней, в шкафу стало ещё больше её одежды, а на периодические вопли через весь дом: «Где мои шорты/лифчик/солнечные очки?!» теперь было резонно отвечать: «На мне, конечно! Где же ещё быть твоим вещам?!»
***
- Марк, что ты потерял, что ходишь туда-сюда?
Я был в процессе сборов на работу, которую постоянно просыпал в силу того, что ни я, ни Мона, ни наш бесноватый кот, никак не могли улечься спать раньше трёх часов ночи. Толком не выспавшись, я передвигался по квартире, как сомнамбула, и все никак не мог найти вчерашний день. Мона же, напротив, была полна сил.
– Скажи-ка мне вот что, радость моя.. как так выходит, что сексом мы, вроде как, занимаемся вдвоем, а проснуться с утра не могу я один? - Задумавшись на пару секунд, Мона расплылась в улыбке, и, сладко потянувшись, ответила:
- Так это..ты попробуй в процессе спать. Говорят, помогает, - я рассмеялся, бросив в неё подушкой, но Мона, поймав её, бросила обратно.
- Ну её в качель, эту работу… - будучи в меланхоличном настроении с самого утра, заявил я, снова заваливаясь ничком на застеленную постель. – Если будут звонить, скажи, что я сплю. Или нет, лучше – что меня убили, а останки депортировали на разные континенты
- Скажу, заездили до смерти, - согласилась Мона, понятливо кивнув. Занавесив окна в комнате и закрыв за собой дверь, она прозанималась своими делами почти до самого вечера. И это в свой-то выходной. А я, проснувшись под вечер, выполз из «пещеры», ожидая справедливых предъяв и скандала, то очень удивился, не наткнувшись ни на одно, ни на другое. Моны, кстати говоря, в доме тоже не было, зато к холодильнику была прилеплена записка:
«Уехала чертить на работу, потому что там стол, блэкджек и куртизанки >:3
Ужин на плите
М.»
Я ел приготовленное прямо со сковороды, не озаботившись тем, чтобы взять тарелки, и внезапно в голову одновременно пришли сразу две мысли. Во-первых, мясо Мона готовила всё же отменно, тут ни дать, ни взять. В жизни не ел ничего вкуснее. А во-вторых… никого из своих прошлых женщин я не мог представить в этот момент рядом с собой, точно так же поедающих ужин прямо из сковороды(«-Да не трогай ты эти тарелки, так же вкуснее!»), кутающихся в одеяло и отпихивающих ногами наглого рыжего кота(«-Ты всё равно не ешь это, Секс, отвали, моя черешня!»). Поразительное сходство не только во вкусах, но и мельчайших привычках больше не удивляло, а казалось чем-то абсолютно нормальным и естественным. Как так могло быть? Я, пожалуй, не сильно бы удивился, если бы мы оказались давно потерянными братом и сестрой, как в индийских фильмах. А ещё нужно было быть последним кретином, чтобы такую женщину упустить.
Третьей конструктивной мысли за тот вечер понадобилось оформиться несколько дольше. Примерно полгода, если вести счёт, но сегодня будто бы лампочка зажглась над головой.
Именно поэтому, когда я выходил из ювелирного магазина с небольшой коробочкой в кармане, ощущение правильности происходящего не просто не покинуло, а укрепилось в сознании ещё сильнее. Теперь я точно знал, что нужно делать.