[Jana Weber]

Ответы: 3

+04k@, спасибо!)) все еще никак не привыкну, что я во взрослом разделе
Хах, Мэри пусть и повзрослела, но осталась той же) неуемная деятельность никуда не делась, пусть и приняла несколько другую теперь форму.
Бгг, не только из женщин - но женщины в Симленде ого-го и еге-гей
Учитывая всеобщие матриархальные настроения, это вполне объяснимо)
Да, Юльхен на мать похожа - в дальнейшем эта схожесть еще проявится) она в детстве брала пример с мамы, а Дэнни - с виртуальных рыцарей в компьютерных играх))
Ох, а я как соскучилась!)) после Мэри очень хотелось перключиться на кого-то прямо противоположного. У нее, кстати, тоже бунтарские настроения были, но больше демонстративно-показательные. У Дэнни все это несколько в другой форме))
Спасибо большое а отзыв!))


Innominato, Привет, Софи!)) безумно рада снова видеть в теме!
Спасибо за поздравления, мне тоже окружение очень нравится

Касательно Мэри. Ты очень правильно заметила про зарождающиеся отношения) они именно такие. Все что было у них до - чистая формальность. На их примере прекрасно видно, что сам по себе штамп в паспорте еще не означает наличие семьи)
Мучилась жутко с этим фургоном, и рада что ты оценила!)

Касательно Люка. Опять-таки, Мэри повзрослела только со второй беременностью, Люк - гораздо раньше. Поэтому то что у нее можно было списать на юношескую влюбленность, у него было вполне серьезными чувствами, и именно поэтому ему было в разы тяжелее.
Мэри легко переключилась с игры "любить Люка" на игру "ненавидеть Мартина". Люку потребовалось несколько долгих лет, чтобы прийти в норму. Но да - он обязательно со всем справится, у него есть все для этого.
И отдельное спасибо за процитированные фразы!: 3

Касательно Дэнни. Знаешь, до сих пор мне не по себе от этого перехода, но думаю, тут я сделала все что могла)) рада, что так кажется не только мне!
Я уже не буду возмущаться насчет него - студентом он получше, а может, просто привыкла...)
И да, в нем меньше приземленности чем в Мэри и Нике (тех тоже периодически уносило в неведомые дали, но все же не настолько...). Но он еще только начал проявлять себя, у него будет еще возможность показать себя.
Как и у Мистера Майклза)
Спасибо огромное, очень не хватало твоих отзывов!

Вообще-то здесь должно было быть длинное бла-бла-бла-вступление, но я писала отчет всю ночь (и весь вечер его отыгрывала), поэтому просто не могу.
Комментарии всем, кому задолжала, обязательно оставлю, просто сейчас по той же причине нет сил.(
Собственно, второй отчет Даниеля, в котором много ссор, ненависти и размышлений.

III.2. Мать

Мне с детства часто снился один и тот же сон: я в тюремной камере и моя мать в качестве тюремщика. Краешком сознания я, пожалуй, понимал, что это происходит не на самом деле, но каждый раз погружался в ситуацию целиком – хватался руками за холодные прутья решетки, скулил, кричал до хрипоты, умоляя выпустить, в отчаянии соскальзывал на пол, царапая спину о жесткие стены. Должен сказать, я всегда старался относиться к этому легко – мало ли какие картины могло нарисовать моё воспалённое жестокой реальностью сознание?
И утром, глядя, как мама хлопочет на кухне, я всегда твердил про себя – она не желает мне зла. Она ведь моя мама, мамочка, мать. Она никогда не сделает мне ничего плохого.
Но порой ситуация складывалась таким образом, что грех было не провести проклятую параллель с надоевшим сном.
Взять хотя бы историю с нашим поступлением.
Я интересовался генной инженерией с пеленок, и медицина как призвание стала естественным продолжением моих юношеских увлечений. У меня никогда не хватало наглости просить мать профинансировать мне обучение в Академии Ля Тур, но всегда втайне надеялся, что она догадается сделать это сама.
Но как-то утром за завтраком выяснилось, что я весьма переоценил её догадливость.
- Мама, я решила поступать на факультет фармацевтики в Академии. Ты сможешь оплатить мне обучение? – между делом заявила Юльхен, когда мама на секунду перестала говорить о политике.
- Почему бы и нет, - пожала плечами та и встала, направляясь к холодильнику, - у нас есть около двадцати тысяч на общем счету. Думаю, папа не будет возражать.
Папа кивнул в знак согласия, продолжая ковырять вилкой омлет, а я буквально вспыхнул от возмущения. Я прожигал взглядом материнскую спину и радовался, что она так вовремя поднялась – моё пылающее лицо однозначно не осталось бы для неё незамеченным.

- Кай тоже собирается в Академию, но только на хирургический, - заметил я, - но ему совесть не позволила грабить родителей на двадцать тысяч симолеонов. Он заработал ровно половину суммы на обучение, ремонтируя машины.
Эти слова и стали моей фатальной ошибкой. Удержись я тогда от подколки в сторону Юльхен, возможно, всё сложилось бы иначе, но тогда, уязвлённый до глубины души, я и думать не мог о последствиях.
- Это здорово, Дэнни, - отозвалась мать, достав из холодильника бутылку молока, - если ты так ценишь самостоятельность, мы, пожалуй, не станем выделять деньги ещё и на твоё обучение.
Юльхен издала едкий смешок и легонько пнула меня под столом – мол, договорился, умник? Но я едва ли обратил на неё внимание – я был слишком увлечён планированием торжественной похоронной церемонии своим мечтам.
О нет, я вовсе не считал, что моя сестра не заслужила хотя бы части родительских денег – мои знания, хоть они и превосходят её во много десятков раз, вовсе не могли послужить причиной оставить сестру без родительского финансирования.
Но если уж говорить на прямоту, то она в этих деньгах совершенно не нуждалась. Она никогда не интересовалась медициной – я всегда был уверен, она окончит курсы тренеров по фитнесу или выберет какую-нибудь несложную техническую специальность в Ла Фиеста. Но Юльхен не была бы самой собой, если бы позволила своему эго удовлетвориться этим. Конечно, что как не Академия, привилегированнейшее из привилегированных учебных заведений Симленда, могло помочь ей поднять свою значимость в глазах окружающих?

Как смешно было наблюдать её показательное безразличие перед одноклассницами, когда те спрашивали её о поступлении.
- Я собираюсь в Академию Ля Тур, - небрежно отвечала она, продолжая равнодушно листать журнал, будто для неё это рядовое событие. И польщённо улыбалась в ответ на их восхищённые восклицания.
Позже я попытался вызвать маму на откровенный разговор, но та только вздохнула в ответ на мои робкие аргументы:
- Ты ведь знаешь, что ей ни за что не получить бюджетного места. Ты обязательно справишься сам. Во всяком случае, в ГСУ готовят вполне неплохих медиков.
Я кривился в ответ, но не возражал. Возразить, собственно, было нечего – ГСУ и правда был будто создан для меня: туда поступали те, кто привык сжимать зубы и пахать с первого класса, игнорируя приглашения друзей на вечеринки и проводя за учебниками все выходные.
Но Академия была другим, совершенно особым уровнем для тех, кто решил посвятить медицине жизнь. Пускай о ней и ходили шуточки, как об испорченном деньгами притоне для деток «элиты», но всякий понимал, что цена за обучение вполне оправдана.
Государственный экзамен, которому подвергались выпускники всех частных учебных заведений, благополучно отсеивал ту часть выпускников, кто держался в Академии исключительно за счёт родительского влияния. Те же, кто учился добросовестно, могли потом претендовать на место в любой симлендской клинике – диплом Ля Тур был достаточным основанием для принятия на работу куда угодно.
В общем-то, именно поэтому я так рвался в Академию – из-за её исключительности.
Мысль получить в Академии бюджетное место возникла после того разговора с матерью, когда рухнула моя последняя надежда на её финансовую поддержку.
- И думать об этом забудь, - посоветовал мне Кай, когда меня угораздило поделиться с ним соображениями, - это частное заведение. Те редкие гранты на обучение, которые якобы выдаются самым талантливым, делят между собой детки особо важных персон.
Забудь об этом сразу, иначе сам же распустишь нюни, я тебя знаю.
Я вздыхал, кивал в знак согласия, раз за разом стараясь убедить себя, что поступить в Академию Ля Тур без денег невозможно.

Однако, я всё же поступил.
Сейчас, возвращаясь мыслями назад в то время, я думаю, что просто не оставил им выбора – мой аттестат был безупречен, вступительные экзамены я сдал на высшие баллы, ну и мои статьи по микробиологии и генной инженерии послужили контрольным выстрелом в голову. Я не был слишком самонадеян и на всякий случай всё же подал документы в ГСУ тоже – но, к счастью, этот шаг был излишней осторожностью: в письме из Академии сообщалось, что они сочтут за честь предоставить мне право на обучение на любом факультете по выбору.
Выбор пал, конечно же, на факультет биоинженерии и биоинформатики, и уже в конце августа мы с Юльхен сели на поезд в Плезантвью, сопровождаемые мамиными растроганными всхлипываниями. Я не был в восторге от мысли, что мы будем учиться вместе, но сестра, похоже, вняв моему давнишнему упрёку, ровно год после школы проработала в книжном магазине, дополнив родительский счёт до вожделенных двадцати тысяч.
Кай к тому времени уже закончил первый семестр и дожидался, когда мы с сестрой сможем разделить с ним арендную плату.
Он полгода снимал коттедж на четверых в студенческом городке, но летом его друзья закончили обучение, и он жил там один.
- Может, стоит снять что-нибудь...поскромнее? – пробормотал я, когда мы с Юльхен выволокли чемоданы из багажного отделения такси.
- Это Академия, Дэн, - ухмылялся в ответ Кай, ловко выхватывая сумки из сестринских рук, - здесь не знают такого слова.

****

- «Андер»? Анти-дергийская организация? – переспросил я, стараясь, чтобы голос звучал не слишком издевательски. Горящие глаза Кая явно не располагали к дискуссии, и я по возможности старался не подвергать сомнению его идеи в такие моменты, - это вообще законно?
- Нет! – сияя, ответил тот, - в этом же и суть! Пойми, Академия поддерживает государство, а государство на стороне этих рыжих тварей! Полгода назад, когда я основал «Андер», я познакомился с Элисон Файт, главой Симлендской Национальной Партии. У нас в целом очень похожие идеи, и мы решили сотрудничать. В Академии нас уже одиннадцать человек. Если вы с Юльхен присоединитесь, нас будет целых тринадцать!

- Ну нет уж, это без меня, - подала голос сестра, - если вас поймают, я не хочу быть к этому причастна.
Тот перевёл горящий взгляд на меня, и я на всякий случай тут же задушил едва появившуюся в голове идею отказаться тоже.
- Так ты в деле, Дэн? – для верности спросил он, хотя мой ответ и так уже был для него очевиден.
Изначально я опасался, что деятельность организации будет заключаться в прилюдном избиении рыжеволосых и забрасывании их домов тухлыми яйцами, но всё оказалось гораздо более мирно. Я редко принимал участия в собраниях, ссылаясь на учёбу, но иногда Кай приглашал кого-то из членов организации к нам на ужин, за которым они увлечённо обсуждали будущие проекты. Я иногда подсаживался к ним, чтобы сказать несколько слов, Юльхен часто либо уходила к себе, либо просто молчала. Только однажды во время случайной паузы, она всё же решилась встрять:
- Разве это правильно – осуждать людей за цвет волос?

Я возмущённо фыркнул и Кай, воодушевившись, бросился доказывать ей, что навязывать свою власть и ценности Тотенбургу тоже не было правильным, то и дело поглядывая на меня. Я каждый раз одобрительно кивал, но почти сразу понял, что был возмущён вовсе не её несогласием с нашими идеями. Дело было в этой фразе, про цвет волос. Юльхен определённо не могла придумать такого сама – она вообще нечасто о чём-то задумывалась, тем более о политической ситуации в стране. Но так как мама поддерживала Дергию, Юльхен тоже её поддерживала – пусть не так явно, пусть плохо понимая, зачем – но поддерживала. Не действиями, но такими вот красивыми пафосными фразами, которые ничего по сути не выражали, но могли утереть нос не очень вдумчивому оппоненту. Вот и эту фразу про цвет волос Юльхен в точности переняла у матери, скопировав даже её манеру говорить – высокопарно, слегка растягивая слова.
Впрочем, как меня ни возмущало это её упорное нежелание расстаться с материнской юбкой, я и сам не могу утверждать, что быстро привык к её отсутствию. Как ни старался я выпорхнуть из-под душного родительского крыла, в самостоятельной жизни были свои подводные камни. Я имею в виду, пока живёшь с родителями, никогда не задумываешься, кто должен оплачивать счета, подстригать газоны, готовить или заниматься уборкой. Все эти ежедневные мелочи разбили не одну молодую семью, если верить статистике «Симлендской Правды» за 3050 год, и теперь принялись радостно портить и так не самую радужную картину наших отношений.
Камнем преткновения неожиданно стал нехитрый процесс приготовления пищи, изначально не предполагавший каких-либо проблем. Юльхен готовить не очень-то любила, я не очень-то умел, а Кая, пусть он и брался за это дело с завидным энтузиазмом, мы перестали допускать к плите после второго пожара. Таким образом, мы с сестрой разделили неприятную обязанность на двоих, сбросив на Кая влажную уборку в качестве моральной компенсации, и каждый раз отпуская друг другу сочащиеся ядом реплики:
«О, Юльхен, пирог просто великолепен! Но с твоей фигурой, пожалуй, не стоит так на него налегать. Сначала было бы целесообразно избавиться от складки, вызванной предыдущим...».
«О, Дэнни, ты, конечно, очень стараешься, но мне кажется, эту лазанью стоит отдать Каю в качестве биологического оружия против дергийцев».
«Я могу рассматривать кусочки скорлупы в яичнице как твоё желание восполнить недостаток кальция в моём организме?»
«О, прости, что добавила перец. Я совсем забыла о твоей дурацкой аллергии! О, Мортимер, не думала, что пятна будут так заметны!»

Ситуацию нагнетало отсутствие в душе горячей воды. Кай аргументировал сей неприятный факт недостатком наличных средств, и клятвенно обещал исправить это, едва мы найдём четвёртого соседа. Но ввиду дороговизны жилья в студгородке желающие делить с нами жилплощадь в очередь под дверью не выстраивались – к тому же, учитывая сложившийся в коттедже моральный климат, четвёртый сосед вполне мог потребовать оплачивать ему ряд успокоительных препаратов и еженедельные посещения психотерапевта.

Но с началом семестра подобные мелочи перестали так уж сильно отравлять мою жизнь. Я довольно быстро занял место любимчика среди профессоров и заработал авторитет среди одногруппников, и почти с самого начала семестра я мысленно обозначил аудитории и библиотеки новой для себя зоной комфорта, в которой можно было спрятаться от передряг в коттедже. Я с удовольствием отметил разницу со своими бывшими одноклассниками – здесь никому не приходило в голову презирать меня за то, что я отличаюсь от других. И очень скоро я заметил, что могу без опаски заговорить почти с каждым студентом студгородка, не опасаясь нарваться на насмешки или оскорбления.

Я не стал брать много дополнительных курсов в первом семестре, и вечера у меня почти всегда оставались свободными для любимых игр или телешоу.
- Это ты сейчас расслабляешься, - ухмылялся Кай, не отрываясь от учебника, - во втором семестре так загоняют, что забудешь, как мать родную зовут.
Я фыркал, продолжая бездумно переключать телеканалы. Уж это я точно не смог бы забыть никогда.
Единственным предметом, омрачавшим моё радужное расписание, оставался спорт. Верхом наивности с моей стороны было думать, что он исчезнет из моей жизни с получением школьного аттестата. В Академии на треклятое физическое воспитание еженедельно приходилось четыре – четыре, Лотарио! – часа, которые я, предусмотрительно избегая командных игр, проводил в бассейне или в тренажёрном зале.

Но, однако, это не всегда спасало меня от вынужденного контакта с местными именитыми спортсменами, единогласно выбравшими меня грушей для битья с начала семестра.
- О, посмотрите-ка - интеллигенция пожаловала, - этот голос я, пожалуй, не спутал бы ни с кем. Кай, только что увлечённо демонстрировавший какой-то девице технику выполнения становой тяги, с шумом бросил штангу на пол. Девица, взвизгнув, отскочила, но тот едва ли замечал её теперь, - что делают светила академической мудрости среди простых смертных? Хагенштрем, разве твои бицепсы не растут от одного только прочтения учебника по молекулярной биологии?

Симус Освальд, местная знаменитость со стоматологического факультета, растянул губы в улыбке. Глядя на белоснежный ряд его зубов, мне вдруг подумалось, что эта улыбка могла бы стать неплохой рекламой его деятельности, сумей он не вылететь до получения диплома. С таким количеством пропусков редко дотягивали даже до второго курса, но я слышал, его отец – известный хирург в Дергии, и это, пожалуй, всё объясняло.
- Отвали от него, дергийская нечисть, - Кай, бесцеремонно отпихнув меня плечом, стал между мной и ним, таким образом отгородив меня от него. Попытка защитить меня могла бы быть весьма трогательной, но его налившееся кровью лицо не предвещало ничего хорошего.
Симус, почуяв, что запахло жаренным, сделал осторожный шаг назад. Кая он побаивался - его, наверное, многие побаивались, особенно дергийцы, и особенно те, кто хоть раз видел его в гневе – и обычно он не цеплялся ко мне, если тот был рядом. Но сейчас то ли осмотрительность его подвела, то ли наличие в зале охраны развязало ему язык, и он застыл в нерешительности, очевидно раздумывая, насколько позорным было бы прямо сейчас ретироваться.
- Что происходит? – я вздрогнул, услышав голос Юльхен, а Симус, тут же ухватился за неё, как за спасительную соломинку:
- Эй, ты похоже здесь самая адекватная, успокой своего дружка, пока он ни на кого не набросился!

Юльхен почему-то раскраснелась и перевела взгляд на Кая, не зная, на чью сторону встать. Я усмехнулся, отметив про себя её неровный румянец – сомнительного комплимента от популярного парня было достаточно, чтобы парализовать её и так весьма сомнительные способности думать и рассуждать. Кай непонимающе зыркнул на неё и Симус, воспользовавшись моментом, испарился.
Я ожидал, Кай смертельно обидится на неё, как он обычно делал, заподозрив кого-либо из нас в «предательстве». Но он даже не вспоминал об этом, и несколько дней я с облегчением думал, что он стал добрее к людям, и это я так положительно на него влияю.
Вскоре, однако, выяснилось, что он просто сместил фокус своего внимания на другой объект – однажды вечером, когда я вернулся с семинара по молекулярной иммунологии, Кай окликнул меня:
- Дэн! Я хочу представить тебе тринадцатого почётного члена «Андер»!
Мне навстречу шагнула рыжеволосая девушка в смешной мешковатой одежде, и я хотел уже было спросить, не хочет ли он совершить с ней ритуальное жертвоприношение, как она вдруг подняла на меня взгляд:
- Я Мета. Мета Ханрахан.
Я застыл, чувствуя, как холодеют и немеют пальцы – на меня смотрели серые глаза моей матери.

Примечание

Ханрахан (др. исл.) - "солдат".

Скучные технические подробности

1. В первую очередь, прошу поздравить нас с первым заваленным ограничением. Банально забыла закупить Дэнни в младенчестве одежды для "Хорошо одетого сима". Жаль, ограничение нравилось=(
Но, во всяком случае, теперь не надо заморачиваться, куда поставить столько шкафов...)
2. Во вторую очередь: 30 лучших друзей Мэри (+1), её же доведённые до максимума интересы (фэшн можно было не цеплять, вообще, но пусть уж будет), и навыки хождения-говорения Дэнни, которые я забыла прицепить к прошлому отчету.

3. В третью очередь: второе стремление Даниеля, старение Мэри и Мартина, взросление кота и внушительная премия Мэри на работе (весьма кстати).

4. В четвертую очередь: первый семестр Кая (он был благополучно переделан в нпс и отправлен в универ на семестр раньше), выгоды Кая, факультеты.

5. Ну и в пятую очередь: выгоды Юльхен и мечты жизни всех троих.


Ах да, и четвертый сосед у них, конечно же, есть, но сюжет заставляет меня нагло лгать вам в лицо!