[Алисса]

Предисловие

А вот и мы пришли с новым отчётом. Надеюсь, что вы нас ждали
Заранее простите за первый скрин. Не вышел он должным образом, хоть я его мучила дольше, чем все остальные вместе взятые... Ну никак не подружусь с уличным освещением))
Зато мы с Вио почти подружились, хоть с её характером это бывает непросто))) Ну ладно, заканчиваю болтать, и оставляю вас наедине с Виолеттой...
Приятного прочтения!

В первый день весенних каникул я проснулась в хорошем настроении. Ещё бы. Целую неделю можно репетировать дома, не натыкаясь повсюду на вздёрнутый нос Лилы. Кроме того несколько дней назад папа мне сообщил, что если всё сложится удачно, то ремонт в моей комнате будет готов к началу каникул. Уже две недели как тема ремонта стала основной в нашем доме. Мы с папой продумывали дизайн, рабочие из Сантори трудились над его воплощением в жизнь, а домочадцы обсуждали ход работ за завтраком, обедом и ужином.
Я временно поселилась в гостевой комнате, окна которой выходят на дорогу. Наш дом расположен в конце длинной улицы, у самого моря. Поблизости нет других построек, мы живём на самой кромке города. Мимо нас не проезжают вереницы машин, не газуют прямо под окнами, не шумят. Особенно в девять утра в воскресенье. Потому, услышав незнакомый рёв мотора прямо под окнами, я чуть не подпрыгнула на кровати. "Гости? Так рано?" - удивилась, было, я.
Подгоняемая любопытством я спрыгнула с кровати и выглянула в окно. «Боже, что они творят?» Выглянув во двор, я не смогла сдержать улыбку.

Несмотря на ранний час, родители уже были на улице, одетые так, будто собрались сниматься в фильме какого-нибудь культового режиссёра. Кожаные куртки, стильные очки, рваные джинсы, перчатки с обрезанными пальцами... В таком виде они крутились вокруг раритетного мотоцикла, каким-то таинственным образом оказавшегося на нашей подъездной дорожке.
Я быстро натянула на себя первые попавшиеся шорты, влезла в безразмерную футболку и, прыгая через ступеньку, сбежала вниз. В гостиной я обнаружила Джея, прилипшего к окну.

- Клёво, да? – с придыханием спросил он, едва заметил моё присутствие.
- Ага.
- Обожаю чопперы, вот бы тоже покататься…
- Может быть, нам разрешат, - не очень-то уверенно ответила я.
- Ну да, - Джей скептически усмехнулся, - Только со взрослыми и только на пятьдесят метров от дома.

Я пропустила мимо ушей это замечание, меня больше волновал сам факт того, что родители, мои папа и мама, взрослые, серьезные, ответственные, сейчас вот так сядут на мотоцикл и помчатся куда-то с ветерком. Возможно, это глупый стереотип, но мне казалось, что они уже вышли из этого возраста. Сейчас же я всё видела своими глазами, и от этой картины мне становилось как-то... легко? В сознание прокралась расплывчатая, нечёткая мысль о том, что все барьеры и преграды между нами я создаю сама. Мы гораздо ближе, чем кажется.
- Джей, - заговорщически прошептала я, от чего он наклонил голову и с хитрой улыбкой устремил всё внимание ко мне, - Скажи, когда мы с тобой не находили способ обойти родительские запреты?

- Хм, - прищурил глаза он, - Ты права, как только выпадет шанс - сразу оседлаем этого скакуна.
- Как ты говоришь? Чоппер? Да запросто, - я подставила ладошку для нашего секретного рукопожатия, и мы отправились завтракать, под оглушающий рёв мотора, доносящийся с улицы.

В послеобеденное время Джей спустился ко мне в репетиционный зал и принёс благую весть о том, что я могу идти принимать комнату. Рабочие закончили ремонт даже раньше срока, и я мысленно визжала от восторга при виде результата, который превзошел мои ожидания. Спокойно, выдержанно, местами даже мрачновато.

Именно в такой атмосфере мне комфортно. Впрочем, и раньше моя комната не была выкрашена в гламурно-розовые оттенки - я бы оттуда сбежала секунд через девять. Но всё-таки она была слишком светленькой и милой. Теперь же это моя любимая норка, тёмная, уютная, в которую так и тянет спрятаться от посторонних глаз.
- Папа... Спасибо, - в восторге прошептала я. Мне хотелось повиснуть у него на шее, сказать ему много-много хороших слов, кроме этого одинокого "спасибо". Но не получалось. В душе у меня всё ликовало, но выпустить это пёстрое настроение наружу я не решалась. Так и стояла, словно воды в рот набрав, выражая свои чувства лишь многоговорящим взглядом.

- Пожалуйста, - пожал плечами он, - Но теперь ты как честная дочь не должна пропускать семейных походов в театр.
- Ну пап, вы теперь мне всю жизнь будете это вспоминать? - мгновенно завелась я, с каждым словом теряя драгоценные крупицы радостного настроения. Что они ко мне привязались? Всего-то два раза не сходила с ними.
- Вио, успокойся. Что я такого сказал? Ты же сама первая рвёшься на балет, зачем возмущаться, когда тебе предлагают то, что ты любишь?
- Люблю. Но не надо делать из театра обязаловку. Не хочу, чтобы меня принуждали, - я обернулась, в очередной раз обвела взглядом мою новую комнату и совесть острой иголочкой кольнула где-то внутри.
Папа ничего не ответил. Молчание затянулось на несколько минут. Мы просто стояли рядом, делая вид, что рассматриваем предметы интерьера. И почему я всегда всё порчу? Предпринимая отчаянную попытку всё исправить, я нарушила молчание первой:
- Папá, - я произнесла это слово с ударением на последний слог, стараясь загладить ёршистый тон юмором, - Я собираюсь в театр через две недели, вы обязаны меня сопровождать.
- Какая честь для нас, ваше высочество, мы вам премного благодарны, - ответил папа по-французски, раскланявшись при этом как заправский мушкетёр.

В его глазах заплясали хитрые огоньки, а в углах губ спрятались смешинки. Я засмеялась в ответ, и хрупкое перемирие было достигнуто.

Вечером, после насыщенного занятиями дня, я села за просмотр видео с последнего концерта. Я так часто делаю, чтобы обратить внимание на ошибки, сравнить себя с другими девочками, перенять опыт. Миссис Садлер всегда просила нас учиться друг у друга. Она старалась создать доверительные отношения в классе, сплотить нас, сделать одной командой, ансамблем, труппой.
Не скажу, что у неё получилось. Дух конкуренции остаётся слишком сильным. Но хоть битые стёкла никто друг другу в обувь не подсыпает, и не заливает краской концертные платья, как это любят показывать в фильмах про закулисную жизнь.

Я смотрела на танец Симоны. Немного ленивая от природы, она часто халтурила. У станка становилась с краю, а когда педагог отворачивался – использовала эти минуты для несанкционированного отдыха. Но у Симы был талант, врождённые балетные данные, изящность движений. Она была хорошей актрисой, умела сыграть яркую роль. И её танцем хотелось любоваться, даже если она не дотягивала колени.
«Это непрофессионально!» - кричал на неё мистер Вагнер. «Отдыхать будешь после звонка», - возмущалась миссис Садлер. Но когда Симона выходила на сцену, она зажигала публику, заряжала энергией весь зал.
И вот теперь её решили проучить, поставив меня на её место. Мы - зеркальные отражения друг друга. Я лучше выложусь на все сто, загоняю себя до седьмого пота, только бы не заставляли улыбаться, плакать, страдать, смеяться. Но деваться некуда, мне дали шанс, и я должна переступить через себя. Только знать бы ещё, как это сделать?

В правом углу монитора замигало непрочитанное сообщение. Я догадывалась, от кого оно. В моём списке контактов не так уж много народу, а если учесть, что братья захватили с собой Эмили и отправились в кино, а с Лилой мы не разговариваем, это может быть только…

Пересмешник: Какие люди сегодня в онлайне! Привет.
вилkа: Привет.
Пересмешник: Как дела? Где пропадала?
вилka: Все там же, репетиций много, к конкурсу очередному готовимся. А у тебя как дела?
Пересмешник: По-старому. С отцом снова поругались.
вилkа: Из-за учебы?
Пересмешник: Да. Похоже, что он не отступится, пока не загонит меня на юридический.
вилkа: А мама что говорит?
Пересмешник: Она на моей стороне, но кто бы её слушал…
вилkа: Сочувствую…
Пересмешник: Да ладно, как-нибудь выкрутимся. Попробую сразу на два факультета поступить. Буду юристом-программистом. Ха! Посмотрим, что он тогда скажет.
вилkа: Но Луис, юридический - это жесть!
Пересмешник: Да... Не волнуйся за меня. После совершеннолетия могу хоть из дома свалить, и фиг он мне что сделает. Пусть из Анжелики растит себе преемницу, я никогда не хотел наследовать его бизнес.

С Пересмешником мы познакомились прошлым летом, когда отдыхали с нашими семьями в Санлит Тайдс. Пока мои родители отправились учить Солу плавать, я валялась в шезлонге с депрессивной книжкой в руках. Честно говоря, она мне совсем не нравилась, хоть я и люблю подобные антиутопические настроения. Книга была вялой и несколько странной, будто автор писал её в наркотическом бреду. Но я героически читала её, так как не люблю бросать начатое.
Вдруг на песок возле моего шезлонга плюхнулся парень.

Он был примерно моего возраста, или чуть старше. Из-за высокого роста и худобы он казался немного нескладным, но это его не портило. Напротив, в том, как он сутулил плечи и размахивал руками, существовавшими будто отдельно от него, было что-то забавное. По отсутствию загара я поняла, что приехал он не ранее, чем вчера. А по выкрашенной в красный цвет шевелюре – что мы найдём общий язык.
«Привет, я Луис. Но друзья зовут меня Луи», - представился он, на что я тут же расхохоталась. В детстве у меня была большая тряпичная кукла с верёвочными руками и лампочкой на голове. Я к ней приляпывала на клей разноцветные заплатки и разнокалиберные пуговицы. К этому странному существу я питала самые нежные чувства и ласково звала его Луи, в честь короля Франции, о котором мне рассказывал сказки папа.
Красноволосый Луис с первых же минут стал у меня ассоциироваться с тряпичным Луи из детства. А ещё он меня покорил своей независимостью и жаждой справедливости.
- Отец сказал мне держаться от тебя подальше, потому я сразу пришёл знакомиться, - довольно улыбнулся он.
- Виолетта, - я охотно назвала своё имя, раздираемая любопытством, - Чем же я насолила твоему отцу?

- А не знаю, он вечно указывает мне, что делать и с кем говорить. Борется за репутацию нашей семьи. А я считаю, что надо бороться за честь и достоинство. Так что всегда делаю всё по-своему и общаюсь с теми, с кем нельзя. И ни разу не пожалел, - Луи говорил горячо, с жаром доказывая свою правоту. Он мне сразу понравился.

Весь отпуск мы тусовались вместе, ловили рыбу в океане, плавали на лодке по бухте, сопровождаемые сердитыми взглядами его отца, и ныряли за устрицами. Знаю, как это звучит. Детский сад, да и только. Но почему-то на летних каникулах от этой беззаботности я всегда будто становлюсь младше. И общительнее. Вот и с Луисом я не испытывала никакой скованности, не тяготилась неловким молчанием, не подбирала слова. Я была собой. Мне просто было легко и интересно, несмотря на то, что я тяжело схожусь с людьми, не умею раскрываться. Видимо тропическое солнце ударило мне в голову, и я вылезла ненадолго из своей раковины.


- Виолеттик, лапуля, я так за тебя рада!, - вздыхала в сентябре Лила, когда я ей нехотя рассказала о своих каникулах и случайно обмолвилась о знакомстве с Луисом, - Ну и как? Было у вас? Ну, ты понимаешь, - она многозначительно перешла на шёпот.

- Лил, ты чего, мы просто друзья. Я и не думала ни о чем другом, с чего ты решила?

Честно говоря, я опешила от таких вопросов, за всё время отпуска у меня и мысли не возникло о том, чтоб у нас с Луи завязались какие-то романтические отношения. Тьфу, это совсем другое. Он мне как брат, как Джей Франко или Джастин. И что только творится в голове у Лилы? Вечно она всё к одной теме сводит.
Даже когда папа решил, что ему следует охранять честь своей дочери, и вызвал Луиса на «серьёзный разговор», я только разозлилась, не понимая, к чему все эти глупые ненужные меры. Что они совсем мне не доверяют?

С того лета мы ни разу не виделись, так как Луи живёт в другом городе. Но весь год мы общаемся виртуально, в социальных сетях и в аське. Может быть, поэтому наше общение не закончилось вместе с тропическими каникулами, ведь в электронной переписке мне гораздо проще раскрывать свои мысли, эмоции. Пересмешник стал мне почти другом, далёким и близким одновременно.

- Виолеттик, я просто поражаюсь, как ты можешь жить без любви? – удивлённо тараща глаза и закусывая губы спрашивала меня Лила.

Когда мы ещё общались, она часто поднимала этот вопрос, минимум раз в неделю, чем меня изрядно бесила. Я, как правило, оставляла его без ответа, тем более что он её не сильно-то интересовал. Вопрос Лилы был скорее прелюдией к рассказу о собственной личной жизни и очередном охрененном парне, с которым она познакомилась на выходных.
Иногда я всё же отвечала ей и высказывала свою точку зрения:
- Лил, я не собираюсь бросаться на первого встречного только потому, что это как бы круто – встречаться с парнем.
- Но лапулечка, я же не для галочки с Пирсом встречаюсь, - мгновенно реагировала она, - Он мне правда очень нравится. Сердце замирает, когда он мне звонит. Ты бы слышала, как Пирс называет моё имя! «Лиллла», с каким-то восторгом. А как он смотрел на меня на концерте! Я даже в темноте зрительского зала видела его взгляд, чувствовала на себе. Ах, Виолеттик, мне так жалко, что ты такого не испытываешь! Ну неужели никто в тебе не вызывает таких чувств?

«Нет, не вызывает», - подумала я и внутренне содрогнулась. Чёрт, почему сейчас, когда мы с Лилой уже поругались, когда я её не хочу ни видеть, ни слышать, всё равно она поселилась в моей голове и не выходит оттуда? Никак не могу отогнать воспоминания. Перебираю их, смакую, открывая новые и новые негативные впечатления, которых раньше не замечала.
Эти её слова о «самом лучшем парне на свете»… Сколько в них фальши! Да я что угодно отдам, лишь бы не испытывать никогда таких вот сладко-розовых надуманных сопливых эмоций! «Масюсик подарил цветочки», «Зайчусик подмигнул», «Лапулёчик сказал, что я классно целуюсь»… Тьфу, мерзость какая!
Нет, я верю в любовь, в настоящие высокие чувства, пусть даже я их никогда не испытывала. И я знаю, что у влюблённых сносит крышу. Вон взять, к примеру, моих родителей, катающихся вечерами на мотоцикле с криками восторга, от которых содрогаются близлежащие дома. Не исключаю, что каждый проявляет эмоции по-разному, и некоторым обязательно надо называть свою половинку «масюсиком». Но это явно не тот случай.


Каникулы - странная штука. Кажется, что только вчера я проснулась в предвкушении недели свободы, как вдруг она подошла к концу. Время удивительным образом растягивается и сжимается независимо от нашего желания. Так же и с конкурсом. Мне дали сольную партию, а за многочисленными репетициями я даже прочувствовать толком не успела, какое счастье на меня свалилось. Эти дни пронеслись подобно быстрокрылым стрижам, стремительно разрезающим воздух, летящим вперёд с озорным свистом. И вот я уже закидываю на плечо сумку, собранную на конкурс, и бережно перегибаю через локоть вешалку с концертным платьем, стараясь не помять идеально разглаженные юбки.
Сегодняшний конкурс проходит в моей же школе. Так совпало, что именно нашему городу выпала честь принимать конкурсантов со всего юго-восточного побережья. Разумеется, вся семья приедет посмотреть на меня, поболеть, поддержать. Но они будут позже, а я приехала с самого утра, ещё ведь нужно размяться и немного порепетировать.

В гримёрках творится что-то невообразимое. Нам выделили три просторные комнаты - по пять человек в каждой, что само по себе очень даже круто. Но даже несмотря на такие относительно комфортные условия, мы чувствуем себя стеснёнными.

То и дело прибегает костюмер, суетится, проверяет присутствующих, сверяется со списками и вручает недостающий реквизит. Мы толкаемся, пытаемся протиснуться вперёд соседа к зеркалу, чтобы нанести грим. Конечно, миссис Садлер ещё успеет нас отчитать, ведь мы никак не хотим делать сценический макияж - яркий, насыщенный, такой, чтоб был виден с заднего ряда. Нам это кажется уродливым, и мы тайком подкрашиваем губы нежно-розовым блеском вместо ярко-алой помады. Но наши попытки бороться с этим "ужасным боевым раскрасом" всегда заканчиваются ничем. И уже через пятнадцать минут наши глаза "украшают" стрелки до самых ушей, а щёки горят таким румянцем, будто нас битый час кто-то хлестал по щекам.

- Так, девочки, внимание, - захлопала в ладоши миссис Садлер, когда с макияжем было покончено, - Нам дали десять минут, подумайте, что вам нужно пройти?

- Может быть "Адажио"? - подала голос Лила.
- Нет, не будем тратить время на тебя одну, - достаточно жестко осадила её педагог, - Можешь сама пройти в фойе, повторить. А на своей родной сцене уж сориентируешься как-нибудь. Надо что-то, что всем нужно.
Я мысленно усмехнулась лилиному эгоизму. Ну как можно просить потратить драгоценные десять минут на сольный танец? Это время дано не для неё одной...
- Давайте "Легенду", её всем повторить надо, - предложила Симона.
- Вот, отлично. Начнём с третьей части, а если время останется, то и вторую пройдём.
Все метнулись к выходу, а миссис Садлер остановила меня на полпути:
- Виолетта, можешь быстренько сгонять к звукорежиссеру? Надо вот эти диски отнести.
- Конечно, сейчас сбегаю.
- И не волнуйся, у тебя всё получится, - спокойно и уверенно сказала мне она, - Чуть больше огня добавишь, и будет всё о'кей. У тебя ведь родители придут? Вот представь, что тебе нужно им показать, какая ты хорошая актриса. Контакт с кем-то из родных поддерживать проще. Я в тебя верю, - улыбнулась она.

- Спасибо вам, я постараюсь, - пообещала я и помчалась в кабинку звукооператора. Нервы зашкаливали. Мэгги Садлер, конечно, постаралась успокоить, мне передалась частичка её веры в меня, но всё равно адреналин уже распространился по всему телу, и дух перехватывало, когда в поле зрения попадал столик жюри.


- Мистер Леггетт, вам просили передать! - выпалила я, едва влетела в звукорежиссерскую.
- Его здесь нет, - возле пульта стоял незнакомый парень и с интересом меня разглядывал.

"Чёрт. Надо было сначала осмотреться, а потом уже кричать", - пронеслось в мыслях, пока я судорожно пыталась натянуть трико повыше, чтобы не выглядеть совсем уж оголённой. Почему-то под взглядом этих чернющих глаз хотелось немедленно накинуть на себя что-нибудь.
- Привет, - замялась я, - Мне ему диски надо отдать.
- Можешь мне оставить, я передам, - охотно предложил он, делая несколько шагов навстречу.
- А тебе можно доверять? - нервный смешок сорвался с моих губ. Я огляделась по сторонам, стараясь найти какую-нибудь точку, на которой можно сфокусировать взгляд. Почему-то смотреть ему в глаза было непросто.

- Конечно, не бойся, ничего не случится с твоими дисками. Выступаешь? - кивнул он в сторону сцены.
- Да. А ты?
- Нет! Боже, упаси, - он рассмеялся моему предположению, - Я тут на практике, на музыкальном отделении учусь. А ты из этой школы?
- Да... Постой, то есть ты тоже?
- Ну да.
- Я тебя раньше не видела. Хотя, я не очень-то по сторонам смотрю.
- Я заметил, - мы оба рассмеялись, вспомнив моё внезапное появление в этой комнате, - Но на самом деле я только недавно к вам перевёлся. Кстати, я - Арчи.
- Виолетта, - улыбнулась я, диву даваясь, как это я вдруг стала такой общительной? Мне ему хотелось ещё что-нибудь сказать, но быстрый взгляд, брошенный в сторону сцены, заставил меня подскочить на месте.

- Вот блин! Я пропала! Меня сейчас четвертуют! Прости, но мне нужно бежать, - выкрикнула я уже практически за дверью и, что было сил, помчалась на сцену, на которую уже вышли мои одноклассники.
Если бы я не успела к своему выходу на репетиции, меня вполне могли бы снять с выступления. Миссис Садлер только с виду такая милая ласковая женщина с ангельскими крылышками за спиной. Когда надо, она может становиться по-настоящему суровой, и тогда уже никакими извинениями не поможешь.

Знаете, с чем может сравниться суета перед конкурсом? Только с суетой во время конкурса. Исполнив первый заявленный номер, мы побежали переодеваться. В ушах ещё звенели аплодисменты, в глазах светились яркие огни прожекторов, но эйфорией от выступления нам упиваться некогда. В мыслях уже прокручивается список следующих номеров, подсчитывается количество минут на переодевание, а руки уже срывают ленты с волос и расшитые пайетками имитированные колье с шеи.
Все на взводе, и хоть с самого утра тщательно развешивали костюмы, сейчас ничего не найти. Когда к нам забежала девочка из соседней гримёрки, ей прямо в лицо полетела чья-то юбка. Случайно, без злого умысла. Просто Джесс никак не могла найти свои балетки и расшвыривала вещи во все стороны.
- Джесси, ты с дуба рухнула? Нельзя поаккуратнее?
- Если я сейчас не найду кремовые балетки, то достанется всем! – огрызалась она в ответ.
- Девочки, у кого-нибудь есть ножницы? – завизжала Симона, которая никак не могла развязать узел на корсете, - У меня выход через один танец, я не успею!

- Садлер нам миллион раз говорила, чтобы у всех были свои ножницы, иголки, булавки! Неужели трудно как следует собраться? - ворчала Сара, передавая ножницы Симе, - Джесс, у меня есть запасные балетки, у тебя тридцать пятый размер?
Сара всегда отличалась собранностью и аккуратностью. В её необъятной сумке можно было найти что угодно, от ниток с иголками, до капроновых колготок любого оттенка.
- Аааа, Сара, я тебя обожаю! – вскрикнула Симона, высвободившись из злополучного корсета.

Девчонки шумели и визжали, а на второй половине комнаты, где расположились мы с Лилой, стояла тишина. Отвернувшись друг от друга, мы молча переодевались. Я уже была почти готова, мне не нужно было суетиться, как Джессике. Но в самый последний момент бегунок на молнии моего платья застрял, побуксовал немного, подгоняемый торопливыми пальцами, и окончательно сломался, не оставляя ни малейшего шанса застегнуть капризную молнию. Всё моё тело сжалось от ужаса. Что же делать? А вдруг я не успею? Руки уже копались в косметичке в поисках нитки с иголкой, но время утекало сквозь пальцы. По коридору проносились другие конкурсантки, уже исполнившие свой номер, и я от страха я не могла найти нужные предметы.
Внезапно ко мне подскочила Лила, со связкой булавок. Сквозь зубы она процедила: "Не шевелись", - и принялась закалывать разошедшееся платье.

Я дёрнулась не желая принимать от неё помощи, но Лила затараторила, стараясь успеть высказаться:
- Виола, не двигайся, потом будешь обижаться, сейчас твоя задача выйти на сцену одетой!!!
- Дай, я сама!
- Нет, ты помнёшь платье. Замри на десять секунд!
- Лила...
- Девять, восемь, семь... Виола, делай, что я говорю!
Где-то за стеной стихла музыка. Девочки с нашей гримёрки понеслись в сторону сцены. Вот-вот объявят наш номер, и мне нужно будет выбежать из кулис одной из первых... Я послушалась, замерла, позволяя Лиле спасти меня от позора. Через несколько секунд я уже летела к сцене. Но перед этим я повернулась к ней и сказала: "Спасибо".

- Прости меня... - прошептала в ответ Лила, и вытолкнула меня за дверь, чтобы я не опоздала к выходу.

Вы думаете, что это единственное переживание, которое могло пошатнуть мою уверенность перед выступлением? Всколыхнуть запрятанные эмоции, заставив забыть о тщательно выученных движениях, отрепетированных прыжках? О, нет. Было ещё кое-что.
Зазвучали первые аккорды "Легенды", я выбежала из-за кулис вместе с другими девочками. Мы прошли первый переход, закружились в сложных, но эффектных поворотах. С каждым движениям приближалась моя сольная партия, обстановка нагнеталась, и мои зубы сами собой отбивали беспокойную дробь. И когда, наконец, скрипки взяли самую высокую ноту, партнёры по танцу расступились, освобождая мне путь, а я осталась один на один со зрительным залом, мой взгляд упал на окошко звукорежиссёрской комнаты. А там, в тусклом желтоватом свете виднелся силуэт Арчи.

Напряжение, и до этого витавшее в воздухе, вдруг резко усилилось. Оно достигло верхней своей точки, воздух будто стал наэлектризован. И тут случилось самое страшное - я замерла, не в силах пошевелиться. Все движения вылетели из головы, я не знала, что мне делать дальше. Музыка для меня смолкла, а в ушах слышался лишь ритм, который отбивало моё испуганное сердце.

Бонус

Луис Кросс (если кто ещё не догадался и не подглядел в древе)


Ришельку такое соседство что-то не радует))


Ну и наша танцулька

Техническое

Вот даже не знаю... Мы с Тольдиками не гонимся за деньгами, ни по сюжету, ни вообще. Так всё равно нет нет, да и свалится что-то на голову. То Эрика фонтаны дорогущие дарит, то ещё что. Вот и теперь мы с Ришелькой купили лотерейный билет - чисто для статуи Филантропа в будущем. Не надо нам было миллионов... Так нет же! Выиграли кучу денег и теперь не знаем, что с ней делать(((