До чего приятно открывать утром глаза, когда совершенно точно знаешь, что наступивший день будет хорошим, солнце ярким, а события приятными.
Теперь меня будят не резкие звуки чего-то упавшего, не вопли не вовремя проснувшегося ребёнка, а мягко пробежавшаяся по плечу ладонь.
- Сонька, поднимайся, на работу опоздаешь.
Боже, как приятно возвращаться в этот мир из царства сновидений, кто бы мог подумать, что так будет. Особенно, когда первое что вижу, поднимая ресницы к бровям это её прекрасное, хоть и немного заспанное лицо.
Элюська чему-то радуется, сидя в кроватке. Да, мы уже сидим и даже пытаемся издавать членораздельные звуки, но пока получается, прямо скажем, слабо. Поднимаюсь с постели, отряхивая последние капли утреннего сна, улыбаюсь Мелодии, подхожу к постельке и задорно подмигиваю Эле, она ещё больше восторженно гукает. Как ни странно, после того как Ойди перестала катить на меня бочку, её дочь стала вести себя гораздо тише. Протягиваю к ней ладонь и ласково поглаживаю крошечную головушку, обильно покрытую мягкими волосиками.
- Трин, я не ради красного словца сказала об опоздании, времени у тебя в обрез, завтрак на столе, дуй в кухню.
Киваю. Ох, прям таки проблема, если я не вовремя появлюсь на работе. Лучший сотрудник имеет право задержаться, между прочим. Начальство на меня чуть ли не молится, конечно, ведь я все кармические завязки вижу с первого раза, а не с третьего-пятого, как остальные. Но всё-таки послушно спускаюсь вниз, если Мелоди решила меня покормить, это дорогого стоит, обычно я готовлю на себя и неё, она только для малышки куховарит.
Внизу меня ожидает тарелка с политыми сиропом оладьями. Ох, это жест, моя сожительница не просто залила хлопья молоком или наболтала какой-то растворимой ерунды, а приготовила полноценное блюдо.
- Соскучилась по нормальной готовке, не только для неё, - кивает на дочь, спустившаяся вниз ко мне Ойди.
- Спасибо, - с чувством говорю ей я.
- Это тебе спасибо, - вздыхает Мелодия, - Элира, не ёрзай. Ладно, ты ешь и выдвигайся, мы пошли, у нас малоаппетитная, но вполне ожидаемая проблема.
В очередной раз за утро улыбаюсь и, проводив их взглядом, приступаю к трапезе.
Стало ли мне легче жить? С одной стороны, конечно. Я теперь полноценный человек, а не изгой, чьё место где-то между половой тряпкой и мусорным ведром, теперь по приходу домой меня ожидает нормальная женщина и более-менее спокойный ребёнок. Понятное дело, она временами кричит, плачет и всячески выражает недовольство, но теперь это меня абсолютно не раздражает, сейчас гораздо проще относиться к ней как крошечному человечку, а не как к оккупанту, выжившему меня из дома.
Мы с ней знакомились. Под чутким руководством Ойди я брал малышку на руки, пытался развлечь, агукал как придурок (судя по её недоумённому выражению лица, так и было), а потом мне даже доверили сменить ей подгузник (хотя не могу сказать, что был этому сильно рад). Боже, как я вначале её боялся. Крошечные ручки, несколькосантиметровые пальчики, ненадёжно прикреплённая головушка. Мне было жутко страшно до неё дотрагиваться, казалось, что небольшое нажатие способно продавить ей грудную клетку или оторвать конечность. Но день за днём я привыкал, даже преисполнялся гордости, когда получалось самому её переодеть или укачать. Кстати, оказалось, что Элю дико впечатляет моя шевелюра, стоит ей слишком уж разораться, нужно просто приблизить к ней свою рыжую голову поближе и чаще всего, она удивлённо замолкает. Правда тут же принимается тянуться к волосам ручками. В первый раз я подумал, что это нестрашно, но довольно болезненно лишившись части волос, теперь соблюдаю дистанцию.
Мелодия стала ко мне добрее, теперь по приходу домой мы болтали, она рассказывала о своих событиях, я о своих. Помирилась с Эстиланой и поближе познакомилась с Дижоном. Рассказывала мне о своём мире, а я, затаив дыхания пытался сосредоточиться на её словах. Чрезвычайно сложно было не подчиняться мерному течению её нежного голоска, а вникать в то, что конкретно она говорит.
В этом и состояла сложность. Давнишнее твёрдое "нет", её резкое отторжение давало довольно чётко понять, что ничего не будет, не получится, можно засунуть свои чувства поглубже, и припечатать свинцовой плитой за ненадобностью. Теперь же... Невероятно сложно не видеть в её доброжелательном ко мне отношении чего-то большего, тяжело не искать второго смысла в каждом её нечаянном касании, просто невыносимо удерживать себя в руках после каждого брошенного на меня взгляда. Днём как-то проще, много отвлекающих факторов, есть куда переключить мысли, упорно представляющие её, прижимающейся к моей груди. Но стоит только выключить свет и смежить веки, как меня начинают терзать навязчивые идеи того, что сегодня она как-то по-другому на меня посмотрела, что когда случайно толкнула, проходя мимо с малышкой, это что-то значило, любое внимание ко мне, по ночам представлялось чем-то жутко значительным, невероятно увеличивалось в масштабах и становилось чуть ли не скрытым признанием в любви. Вдруг она отказалась от своего обета и только ждёт от меня первого шага, а я, полудурок, вовсю проявляю тактичность.
Кто бы знал, чего мне стоит каждый раз удерживать себя в рамках собственной постели, не броситься к ней, исступлённо целуя каждую подвернувшуюся часть её тела. Я изнывал от желания и в то же время боялся нарушить хрупкое равновесие между нами.
"Друг, всего лишь друг. Трин, ты для неё не мужчина, даже не думай" каждый день пытался увещевать себя я.
Чёрт возьми, Мелодия, когда ты кричала на меня, всё-таки было проще.
- Ойди, я хотел у тебя спросить одну вещь. Если у вас здесь так сложно с зачатием и вынашиванием, то почему к младенцам так по-свински относятся? Даже на примере Элиры, просто обернули полем и отдали тебе, никакого наблюдения. Логично было бы стараться спасти ребёнка во чтобы то ни стало, раз он уже родился, разве нет?
- Трин, - она грустно улыбнулась, опустила голову и задумчиво провела ладонью по затылку, - в твоём мире так возможно и было. Как я поняла, у вас там неограниченные ресурсы, поэтому есть смысл выхаживать вообще всех, места и еды хватит. Понимаешь, если честно, с точки зрения мироздания наш оставшийся в живых город всего лишь агония некогда процветающего мира. Назидание остальным, наглядное пособие по тому, что бывает если вовремя не остановиться. Я тебе говорила про третью магическую. Долго рассказывать из-за чего всё началось, и почему она вообще случилась, просто две сверхдержавы решили уничтожить соперника подчистую. В ход шло всё: климатическое оружие, химическое, бактериологическое. Лучшие маги с той и другой стороны насылали такие волны, меняющие генотип, что тебе и в страшном сне не приснится. Про "синдром камикадзе" ты знаешь, - она нервно дёрнула головой в сторону, - есть ещё "синдром постепенной смерти", название говорит само за себя, летальный исход в течение двух дней, когда орган за органом перестаёт работать. Я уже молчу про детей, рождающихся с неправильным сердцем, не так функционирующей печенью, искорёженной нервной системой или психическими отклонениями. На каждого такого ребёнка требуются гигантские магические затраты, кучи заклинаний, которые более-менее приведут сбой к норме, а чаще всего он в организме не единственный. Ребёнок выживет, вырастет, передаст гены дальше и его отпрыску будет в разы хуже, ведь он ещё и от второго родителя получит генный "букет". В итоге мы просто-напросто выродимся, ибо природа мудра, критично отличающиеся от эталонной особи, бесплодны. Выродимся не сразу, аналитики прикинули, что будет это на протяжении пяти-шести поколений, но к тому времени мутации достигнут просто жутких размеров. А мы находимся в месте с чётко очерченными границами. Нам нельзя разрастаться, просто некуда, нет ресурсов, поэтому сохраняя место для генетически дефективных особей, мы забираем его у нормальных, тех, у кого есть шанс возродить более-менее нормальный генофонд. Если родители родят двух больных детей, они просто не рискнут делать третьего, хотя он может быть более удачным. Это жутко звучит с гуманистической точки зрения, но мы находимся на уровне выживания, нам не до роскоши в виде гуманизма.
- Но у вас же есть выходы на другие миры? - особо в эту тему не лез, боясь выдать собственное незнание, но данный вопрос меня всё-таки беспокоил, - Если есть доступ к другим мирам, почему же зацикливаться на этом закуполизированном городе и не эвакуировать жителей в место получше?
- Нам нельзя там жить, - глухо ответила она, - согласно межмировой конвенции, мы имеем право использовать для хозяйственных нужд части смежных миров, но колонизировать их запрещено.
- И кто-то за этим следит? - нахмурился я, вспоминая какие-то древние, прочитанные ещё в глубоком детстве фантастические романы.
- Представь себе, да. Миры левого толка часто населены неразумными, но довольно агрессивными существами или имеют неприемлемые для нас физические и магические законы. В мирах правого толка порядка больше, но нас туда не пускают. Ладно, Трин, это долгая и малоприятная тема, давай такие разговоры вести дозированно, когда просто живёшь, всё гораздо проще переносить, а как начинаешь задумываться, то хоть в петлю лезь. Расскажи лучше, как у тебя в мире?
Мы валялись на её кровати, вполголоса болтали, чтобы не разбудить Элю, вокруг сгущались сумерки, делая тени длинными и отблески уличных фонарей причудливо ложились на пол.
- Да как-то по-другому у меня в мире, - усмехнулся я, - магии как таковой у нас нет, точнее может быть и есть, но это что-то навроде ненаучных, непроверенных фактов. Шарлатанство и очковтирательство. С ресурсами вроде бы всё пока хорошо, по крайней мере там, где я жил, но с каждым годом экологи всё сильнее бьют тревогу, что скоро чего-то там не станет. Да не знаю, что рассказывать, - пожал плечами, - сложно вот так взять и описать целый мир.
- Тогда расскажи про себя, - она потянулась и, приняв более удобную позу, с интересом на меня уставилась, - у меня сложилось впечатление, что ты не слишком-то тоскуешь по своей родине. Ни разу не слышала из твоих уст "а вот у нас", "у меня дома", "а мы это делаем иначе", ты с таким упоением ринулся тут осваиваться, что сложилось впечатление, что терять тебе, собственно, нечего.
- В общем-то так и было, - кивнул я, - меня сюда перебросили в момент острого кризиса, когда я в очередной раз понял, что мне страшно не нравится собственная жизнь и неизвестно как её сменить. Вот и помогли, - криво улыбнулся уголком рта.
- А семья? Друзья? Любимая?
- Отец умер, мама быстренько устроила себе личную жизнь, пока не стала стареть, и обо мне забыла, я был уже совершеннолетним. Друзья... были друзья, но как-то под гнётом времени и забот практически все порастерялись, а на работе все слишком были сами за себя, чтобы с кем-нибудь можно было сблизиться. Девушка у меня была, это правда. Ли... - вдруг растеряно захлопал глазами, понимая, что напрочь запамятовал её имя, - Линдсей. Или Лесли. Или Лейси. Забыл, - развёл руками я.
- Значит, о любви речь не шла, а то бы не забыл, - улыбнулась Мелодия,
- А ты? - парировал я, - Где твоя семья? Ну, родители, родственники. Или это некорректный вопрос?
- Семья... - она замешкалась, опустив глаза, - мне неизвестна. Когда я родилась, был самый разгар магической войны и то ли мои родители не могли меня кормить, то ли их и вовсе убили, то ли ещё по каким причинам, но расти мне пришлось без них. Только не надо говорить «извини, я не знал», меня тошнит от этой фразы.
Пожал плечами.
- Не буду. Просто жаль, что их с тобой не было, но с другой стороны, они дали тебе жизнь, это уже хорошо.
- Ага. Теперь Элира разделит мою участь, надеюсь, что только наполовину. Трин, - вдруг зажмурилась она, - у меня много разных пригрешений, поэтому совершенно непонятно, что со мной будет. Я не могу тебя об этом даже просить, но... но другого выхода у меня просто нет. Если вдруг я умру, пожалуйста, не сдавай Элиру в детдом.
- Хорошо, - быстро ответил я, быть может слишком горячо, но совершенно не испытывая колебаний по этому поводу. Я, конечно, не ахти какой спец по детям, и боюсь ребёнка больше атомного взрыва, но не смогу же я добровольно пихнуть маленького человечка в государственный дом, навряд ли отличающийся особой приветливостью, судя по тому, как здесь относятся к детям. - Только лучше ты не умирай, ладно?
- Будто это особо от меня зависит.
- Иногда и от нас, - пожал плечами я, - видишь, я же хотел всё поменять, вот так и получилось, правда очень уж радикально, но в принципе, жаловаться не на что.
- Ага. Если честно, я рада, что тебя занесло именно сюда, - она улыбнулась, взяла меня за руку, как-то совершенно пристально глянула в глаза и придвинулась.
Я был совершенно обездвижен, лишь осторожно впуская и выпуская воздух из лёгких. Места, где её кожа касалась моей, пульсировала обжигающей лавиной, заполняя моё сердце. Ойди, что же ты делаешь, Ойди? Ты хоть понимаешь, отдаёшь себе отчёт, что я не железный?
Придя в движение, совершенно невежливо вытащил конечность из её ладоней и решительно встал с кровати.
- Извини, я спать.
Будто дезертир сбежал к своему лежбищу, накрылся с головой одеялом и ещё минимум четверть часа пытался унять сошедшие с ума лёгкие, своим шумом заглушавшие даже стучащую в висках кровь. Она сама меня коснулась, наверняка как друг, мы же периодически дотрагивались друг до друга, когда она опираясь на мою руку поднималась по лестнице, когда забирала сидящую у меня на коленях Элю, когда наши пальцы случайно пересекались на розовой коляске. Это ничего не значит, просто мы слишком долго живём вместе, сроднились, был такой момент, она чувствовала себя подавленной, ей захотелось тепла, и она просто взяла меня за руку, а я всполошился будто девственница в притоне.
Чёрт… как выдержать всё это и не свихнуться?
- Не притворяйся, ты же не спишь, - по её тонкому мелодичному голосу понимаю, что стоит рядом, а высунутый из-под одеяла нос только подтверждает эту гипотезу, - вставай.
Непонятно почему дрожат ноги, неизвестно по какой причине вылетает сердце, хотя вообще-то понятно и известно, просто я чувствую. Неизвестно какими органами чувств ощущаю, что вот-вот произойдёт нечто значительное. Нечто такое, что полностью перевернёт мою жизнь, нарушит устоявшееся положение вещей и выльется в то, что пока неведомо никому из нас.
Когда её губы ложатся на мои, я забываю что людям положено дышать и совершенно неожиданно для нас обоих делаю шаг назад. Но она не даёт мне отступить, перехватывая моё почти сопротивляющееся тело, стреноживая вторым поцелуем.
Перед третьим, еле слышно выдыхает:
- Я всё-таки люблю тебя, Трин.
Почти стону от рвущегося наружу чувства, практически причиняющего боль. Перехватывая инициативу, прижимаю к себе, зарываясь лицом в скользкие нити волос, струящиеся между пальцев. Впиваюсь в её губы, совсем не осознавая задурманенную голову, просто пью шелест её дыхания. Моя…
Её глаза закрыты, ладони жадно сжимают мою спину, выгибается, ходуном ходит под моими руками, непокорной стихией накрывает мою исстрадавшуюся сущность. Целует со странной смесью отчаяния и неистовства, иногда почти кусает, почти сбивает меня с ног, почти злясь, почти борясь, а не отдаваясь моим губам. Спустя несколько вдохов перехватываю инициативу и, на миг сведя ладони куполом над её потемневшими в отсутствии света волосами, обнимаю её дрожащую плоть так нежно, как только могу. Скользнув к её уху вспухшими, практически разбитыми губами, тихим, прерывающимся дыханием шепчу:
- Всё будет хорошо.
Едва заметно расслабляется, отпустив контроль над всегда настороженным телом и я, распахнув сердце на максимум, просто накрываю её собой.
Я закрою тебя от неистовых бурь
Заверну в разноцветные складки души,
Я разрушу оковы всех древних табу
Только новых страданий себе не ищи
Отстранившись, несмело и почему-то робко улыбается, доверчиво прикрывая глаза. Нежно обнимая, ласкаю её тело влюблённым и оберегающим взглядом. Припадая губами к её открытому плечу, на секунду замираю от эйфории вдруг сбывающейся мечты.
Я раскрою тебе тайны тысячи звёзд
Изнутри все просторы открою тебе
Я так долго люблю, я всё это пронёс
Сквозь препоны нарытые в нашей судьбе.
Ладонями черчу на ней замысловатые иероглифы, губами, раскрывающегося в немом крике рта, исследую рисунок её тонкой нежной кожи, учащённым дыханием опаляю каждую клеточку её трепещущего тела.
Я люблю тебя, моя Мелодия.