Перед тем как заснуть, сжимая в объятьях любимую, утомлённую взаимными ласками, тихими разговорами и нежными поцелуями, блаженно улыбаясь, я подумал, что начинается самая лучшая эра моей жизни. Впереди только бездна залитого ярким солнечным светом времени, неторопливое общение, совместное воспитание ребёнка и громадное, всепоглощающее счастье, которое отныне ничто не способно омрачить. Мы, обрели друг друга, мои так тщательно сдерживаемые чувства, наконец, нашли взаимность, у нас всё здорово, чего ещё желать.
Утреннее пробуждение, которое должно было стать безмятежным продолжением нашей совместной жизни, началось от загадочного запаха, который встревожил мои ноздри, выдёргивая из сладостного сонного небытия. Запах был странным и совершенно не согласовывался с обычными ароматами, населявшими в нашу спальню.
Пахло лекарствами.
Нет, когда Эля болела, у нас появлялись баночки с препаратами и всё такое прочее, но, во-первых, они были немногочисленными (каких-то мелких способностей Ойди в целительстве хватало), во-вторых, запаха почти не имели, а вот эта мощная, забивающая всё струя очень сильно напомнила о моём родном мире.
Поэтому я раскрывал глаза с невообразимым удивлением, уже ощущая пляшущий на языке вопрос к Мелодии: «Что такое?»
Правда, когда обрёл возможность обозреть пространство, вопросов появилось гораздо больше. Да только задавать их было некому.
***************************************
Мелодия, постепенно просыпаясь, не могла сдержать улыбки и, окончательно вернувшись в этот мир, потянулась с блаженным умиротворённым стоном. Ласково покосилась на спящего ничком Трина, который во время сна перевернулся на бок и зачем-то подогнул колени к подбородку. Странно, но не суть. Девушка прижалась к нему сзади и чмокнула в любимый рыжий затылок. Теперь у них всё будет хорошо. Особенно если загнать внутрь червячок сомнения в правильности принятого решения. Она долго колебалась, взвешивала все за и против, не желая обрушить на Трина тяжесть собственного кармического груза, ведь всем известно, что созданная пара имеет шикарную возможность сполна хлебнуть наследия друг друга. И если он относительно чист, то что касается её... лучше промолчать.
Но вчера вопреки всем собственным выкладкам, настойчивому голосу разума, внутренним предостережениям, не выдержала и обрушила на него всю силу так некогда не к месту возникших чувств.
Остаётся только надеяться, что всё и впрямь будет хорошо.
Её мужчина пробормотал что-то неразборчивое, протянул руку назад, нащупывая девушку (наверное, спросонку ещё не вспомнил о событиях, предваряющих это утро), а потом резко развернулся к Мелодии лицом.
Они оба, расширив глаза от ужаса, уставились друг на друга.
- Три-ин? - голосом полным отчаяния выдохнула Мелодия.
- Мила? - недоумевающе, но радостно спросил обладатель рыжей шевелюры и, как первый справившийся с ситуацией, продолжил, - Что всё это значит? Почему ты меня обнимала и что делала в моей постели? Ладно, потом разберёмся, главное, что я вернулся.
Та, которую донедавна любимый называл Ойди села на кровати, прижав ладони к щекам, а через несколько секунд закрыла рукой рот в надежде, что это поможет сдержать слёзы, готовые тут же хлынуть от осознания безнадёжности.
Её сосед по кровати, не обращая никакого внимания на состояние девушки, вскочил и принялся оглядывать пространство, то и дело восклицая. И если поначалу возгласы были восторженными, то потом становились гневными и даже обиженными.
- Я дома, наконец-то весь этот ад закончен. Эй, а куда делся бар? Мы так не договаривались, я его любил и это, чёрт возьми, эксклюзивная вещь. А камера? Фух, на месте, хвала небесам. Ой, блииин, на что это я наступил? – парень, удивлённо подняв брови уставился на пластмассового розового зайца, так некстати подвернувшегося под ногу, а испуганный взгляд, брошенный на окно вдруг встретился с круглыми синими детскими глазами.
- Маааааа! - испугано завопила Элира.
- Мила, что это такое?! - не уступал девочке по громкости мужчина.
Мелодия с убитым выражением лица, уже не сдерживая слез, бросилась к дочери, подхватывая её на руки и пытаясь успокоить, а настоящий Трин Лиллин, не в силах переносить ультразвук издаваемый визжащим ребёнком, выскочил из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.
- Тихо-тихо, моя крошка, тихо-тихо, - проговаривала девушка, но как Эли могла бы успокоиться, если маме самой совершенно не становилось легче, потому что в сердце потихоньку змеёй вползала безнадёжность.
***************************************
Мизансцена очень долго не меняется, в помещении никого, двери заперты, высокие окна, сквозь которые можно рассмотреть разве что кусочек неба, забраны решётками. Я настолько пришиблен увиденным, что даже не могу нормально думать, хотя возможно этому есть и другое объяснение.
Я просто не хочу верить в то, что это правда,
На самом деле даже надежды нет, что я ошибаюсь, слишком много деталей, свидетельствующих о том, что дело безнадёжно.
Внутренняя уверенность подкрепляется внешними аргументами.
Безликая серая дверь открывается и безразличный мужской голос возвещает:
- Джон Сторм, на выход.
Да, я каким-то образом вернулся в свой бывший мир. Вопреки предположениям, моё сердце заполняет не отчаяние, а какая-то вязкая, тягучая апатия. Медленно слезаю с кровати, пытаясь не слишком шататься и почти что волоча ноги, неуклонно устремляюсь к открытой двери.
***************************************
- Мила, я не понял! - почти сорвался на фальцет, вернувшийся после обхода настоящий Трин Лиллин, - Почему в моём магическом кабинете живёт какой-то старикашка, где мои книга и шар? Ты же знаешь, сколько бабла я в них угрохал, что, не могла сохранить? Так, ладно, теперь садись и рассказывай, что ты тут в моё отсутствие наворотила. Особенно меня интересует, почему спала в моей постели. Ты с ним того, что ли? Блин, Мила, я же так гордился тем, что у меня есть самая настоящая подруга, с которой я не спал, а ты взяла и всё насмарку. Мику, значит, изменила, да? Как со мной так ни в какую, а как...
- Заткнись! - гневно выпалила Мелодия и даже почти замахнулась ладонью, но вовремя заплакавшая дочка не дала ей довести это жест до конца. - Заткнись и слушай сюда, - сказала она уже более тихим тоном.
***************************************
- Джон, вы меня слышите? - перед моими глазами настойчиво машут ладонью, правда, без особого толку, потому что с трудом могу даже отслеживать происходящее, а не то, что думать. - Я всё равно не верю в твоё сумасшествие, так что закругляйся со своими пародиями на немощь, Хватило духу на убийство, должно хватить и на признание.
Мозги почему-то будто обёрнутый ватой, или скорее, войлоком. Плотным, сбитым, серым безликим, пропахшим мышами войлоком, который изнутри тесно прижат к черепной коробке. Во рту так сухо, что при всём желании не смог бы издать и звука, да только желания не возникает.
Как сквозь многослойный ворох тяжёлой ткани доносится:
- Что ты с ним разговариваешь, его же лекарствами накачали.
Будто в подтверждение этих слов, будучи не в силах сохранять вертикальное положение, сидя на стуле, падаю на пол и почти захлёбываюсь собственной рвотой.
***************************************
- А теперь твоя очередь рассказывать, что это было, - через губу цедит Мелодия, с трудом сдерживая боль, готовую выплеснуться яростью, гневом, чем угодно, только бы не ощущать эту безысходность, способную в считаные секунды поглотить душу.
- Да что рассказывать, - недовольно кривится её собеседник, - я же хотел свалить отсюда в другой мир, ну да ты помнишь, ещё ведь потешалась надо мной, дескать, ничего у меня не выйдет. У меня и не вышло, да только в баре подсел ко мне некий субъект и поменял меня с другим субчиком. Кстати, преотвратнейший товарищ на поверку. Мышцы, что кисель, пузо, перхоть, фу. А причёска это было вообще что-то с чем-то. Зато деньжищ у него было ты даже себе не представляешь. Правда, мне там принялись звонить какие-то люди, требовать, чтобы я на работу вышел, контракты какие-то якобы горят, подвожу кого-то там, но я на всё забил, телефон выбросил, а квартирку сменил – ищи, свищи меня. Несколько месяцев убил, чтобы хоть немного сексуально выглядеть, умаялся по самое не балуйся. Зато какой там порядок с тёлками… Ми-и-ила, это тебе не наши, прямо сами подсаживаются. Денег правда потом требовали, ну так у меня их была куча, почему бы и не поделиться халявным добром. Потом оказалось маманька моя, то бишь его преставилась и бабла стало ещё больше, хоть лопатой греби. В общем, было здорово, я даже женился, - это воспоминание почему-то омрачило доселе жизнерадостную Тринову физиономию, но он быстро от него отмахнулся, - впрочем, неважно. Хорошо, в общем, мне жилось, пока всё не начало портиться, тогда тот самый мужичок пришёл ко мне сам, и вот, как видишь, теперь я здесь.
- Трин, - глядя исподлобья глухо проговорила Ойди, - ты должен вернуть всё назад. Проси, умоляй, ищи того мужчину, который занимается перебросками, но нужно сделать как было. Понимаешь? Тебе же там нравилось, а тут нет, зачем тебе тут оставаться, погостишь и всё тут.
- Мила-Мила, - покачал головой парень, - ты как маленькая девочка, честное слово. Ну, съездил я в отпуск, но на переезд-то не согласен. Я понимаю, конечно, что вы там с ним того-этого, но прости, ничем помочь не могу. Хотя если он тебе так нравился, то я уж тем более понравлюсь, - и Трин, улыбнувшись, как можно более соблазнительно пододвинулся к девушке поближе, одновременно окидывая оценивающим взглядом её фигуру.
- Даже не вздумай, - зло бросает Мелоди.
***************************************
Лежу навзничь, сквозь полуприкрытые веки проникает смутный свет, да только мне почти нет до него никакого дела. Не вижу ничего кроме расплывчатых, не обременённых цветами переплывающих одно в другое пятен. А все звуки, долетающие до моих ушей с таким трудом продираются в сознание, что меня можно счесть практически глухим. С какой-то периодичностью к моему телу, безучастно глядящему в никуда, подходят какие-то пятна, ворочают его, передвигая с места на место, с тонким, почти мгновенно затухающим болевым всплеском вонзают в мою плоть что-то острое. Должно быть, иглы – мелкое трепыхание безмятежного мозга выуживает из памяти почти бесполезную информацию.
Я просто лежу.
Мне не плохо.
Мне никак.
Ибо меня нет.
***************************************
- Ещё пара недель такой терапии и он станет овощем.
- Да ладно тебе, может так надо. Что мы в этом понимаем, он же преступник.
- Лучше сидеть в тюрьме, чем так. Мне кажется, его не лечат, а убивают, может он и невиновен вовсе.
- Не наше это дело, пойдём отсюда.
***************************************
- Так, Мила, я всё прекрасно понимаю, но два дня прошло, а мы договаривались…
- Мы не договаривались!
- Слушай, мне надоели эти препирательства, это мой дом, моя комната, которая теперь не без твоего попустительства у меня одна…
- Я не нанималась следить за твоим добром, ты сам всё заварил.
- Да ладно, если бы ты проследила за ним, то ничего бы этого не было. А сейчас прости, Мил, понимаю, что поступаю как сволочь, но ты справишься, а мне нужно всё восстанавливать. Просто ты и ребёнок… ну какая у меня будет личная жизнь, сама подумай? Всё, давай, позвони, как устроишься.
Трин мягко, но уверено выпроводил под ручку Мелодию с дочкой и закрыл входные двери. Ойди вздохнула, растеряно посмотрела по сторонам и, опустив голову, побрела в какую-то сторону, толкая перед собой коляску, к которой была привязана сумка с её и девочкиными вещами.
Когда девушка поняла, что дело запахло жареным, без малейшего зазрения совести украла все деньги из сбережений лже-Трина, знала ведь, где они хранятся. Правда было там не так уж много, всего лишь на пару месяцев чрезвычайно экономной жизни, при условии того, что подвернётся недорогое жильё, а что делать потом, она не знала.
Не знала также о том, что носит под сердцем ещё одного ребёнка…