Prosims: новости, обзоры, дополнения, файлы, коды, объекты, скины и скриншоты The Sims 3 и The Sims 2 — Симы форева ;) - Показать сообщение отдельно

Алисса · 01.08.2014, 13:01

Лето пронеслось сумбурно и бессмысленно. Я маялась как неприкаянная, не знала, куда себя деть.
Жюли уехала поступать в Сорбонну, звонки от неё стали редкими, но я всё понимала - экзамены не оставляют свободного времени. Джей Франко каждый день проводил с Эмили, и даже когда они меня вдруг звали с собой, я чувствовала себя лишней и старалась избегать их компании.
Лила уехала на Средиземное море, с Арчи мы так и не успели подружиться или даже обменяться телефонами. В ту пару недель, что оставалась до лета, мы сумели только ещё несколько раз перекинуться дежурными фразами на переменах.
Луис стал всё реже появляться в соцсетях. То у него были одни экзамены, то другие. А если нам всё же удавалось пересечься, он был слишком холоден и отстранён.
Я не чувствовала себя одинокой, нет. Напротив, обычно я получаю удовольствие от уединения. Но когда из моего окружения пропали даже самые близкие люди, а лучшей подругой оказалась мама, стало как-то тоскливо. Неужели всё дело во мне? Быть может, я отталкиваю людей?

Я проводила свой досуг за репетициями и прогулками с Солей. Освободив родителей на несколько часов, я сажала сестрёнку в коляску, и мы отправлялись на пляж или в парк с каруселями. Сола обожает качаться на качелях, и тогда на её заливистые крики "Я лечу-у-у-у!" оборачивались многие прохожие.

"Надо же, какая молодая мама!" - шептались они, недовольно поглядывая на меня, - "Какой ужас! В такие годы и уже залететь! Куда катится мир?!" - ворчали охочие до сплетен женщины.
Иногда меня так и распирало ответить колкостью на их перешёптывания, но чаще было плевать, и я не обращала внимания на заядлых сплетниц.

Я была погружена в себя, и раз за разом ловила себя на мысли, что думаю об Арчи. Непозволительно часто мне вспоминался его чуть охрипший от курения голос и пронизывающий взгляд тёмно-карих, почти чёрных глаз.
На протяжении всего лета его образ был моей манией, навязчивой идеей, прочно овладевшей моим сознанием и даже сумевшей поколебать вполне себе устоявшиеся взгляды на жизнь.
Я старалась измениться, стать мягче, женственнее. Раньше меня это не волновало, я нравилась парням такой, какая есть. Но тогда было всё иначе, их симпатии мне были до лампочки. Я была сама по себе, мне никто не был нужен. А теперь...

Теперь я репетировала самые нежные партии, пыталась повторить изящную пластику Лилы, желая избавиться от своих "футбольных" движений. Хотела научиться краситься, носить каблуки. Примеряла в магазинах платья, украдкой прятала их между мешковатыми кофтами и потёртыми джинсами, идя в примерочную. Мне хотелось явиться в сентябре новой, заставить его заинтересоваться мной. Но чем больше я пробовала, тем меньше получалось. Все платья мне были как корове седло, помада на пухлых губах слишком бросалась в глаза и раздражала, а каблуки казались высшей степенью идиотизма.

Но самое главное, всеми этими действиями я будто высекала из острых камней моего характера уязвимость. Я унижалась перед самой собой, прикрывала под оборками платьев своё "я", которым до сих пор гордилась. Мне стало стыдно за всю эту чепуху! В конце концов, разозлившись на свою глупость, я сделала всё наоборот.
В топку женственность! Пусть всё катится лесом! Ни ради Арчи, ни ради кого другого я не буду изменять самой себе!
Подгоняемая этими лозунгами, я обзавелась серьгой в левой брови и покрасила волосы, высветлив до белизны несколько прядей, рискуя получить неодобрение, как родителей, так и учителей.

Первого сентября я была одета нарочито небрежно, почти по-мужски. Огрызалась на приторные приветствия одноклассниц, вместо речи директора слушала симфо-рок, который гремел в моих наушниках. И, как ни странно, я таки получила своё.

В самый разгар торжественной речи директора кто-то сзади вдруг резко схватил меня за талию. От внезапного приступа щекотки я издала пронзительный крик, который, эхом прокатившись вдоль школьного двора, заставил на несколько мгновений замолчать директора.
- С ума сошла??? - кипя от возмущения развернулась я, выдёргивая из ушей наушники и находясь в полной уверенности, что сейчас увижу кривую ухмылку Джессики, но я ошиблась, передо мной был сам...
- Арчи???
Он стоял напротив меня, виновато спрятав руки за спину. На его лице смешались эйфория от удачного розыгрыша и беспокойство за то, что шутка всё же окажется неудачной. Выискивая в моих глазах ответ на эту дилемму, он, видимо что-то понял и заговорил вполголоса:
- Прости, я не думал, что ты будешь так кричать. Хотел поздороваться, а ты не отвечала. Я звал, звал, а потом решил пойти на крайние меры.

- Я боюсь щекотки, - зачем-то сообщила я такую интимную деталь, - И у меня в ушах наушники.
- Я заметил. Что слушаешь? - он в мгновение ока оттеснил Сару, стоявшую рядом со мной, придвинулся ко мне ближе и бесцеремонно выхватил у меня один наушник, - Вау! Клёвая тема! Обожаю эту песню! - восторженно сообщил он.
Всё это произошло так резко, так внезапно, что я просто не успевала анализировать происходящее. Может быть, у меня должны были подгибаться коленки, колотиться сердце и всё тому подобное, но этого не случилось. Ничего общего с книжными романами, никаких кульбитов в животе или падений в обморок.

Когда ты идёшь по длинному-длинному коридору, в конце которого видишь его знакомый силуэт, в твоём распоряжении имеется несколько долгих минут и пара десятков метров, чтобы испытать тысячу оттенков волнения. Если коридор достаточно длинный, вполне можно успеть влюбиться с первого взгляда. Ведь пока ты дойдёшь до объекта, успеешь нафантазировать море иллюзий.
Но если между вами уже всего пара сантиметров, он уже с тобой разговаривает и даже щекочет - у тебя не остаётся тех долгих минут, предназначенных для фантазий. У меня не подгибались коленки. Я просто сразу поняла, что мне страшно приятно находиться рядом с ним. И что в его отсутствие у меня тупо закончится кислород.

вилkа: Прости, что долго не писала. То на репетициях пропадаю, то на муз.отделении.
Пересмешник: Могла бы и написать хоть пару слов. Ни за что не поверю, что в твоём смартфоне нет интернета. Да и телефон у тебя мой имеется, не запрещается кидать на него смс.
вилkа: Я же извинилась! Знаешь, бывают такие дни, когда я поесть не успеваю, не то что в интернет выйти!
Пересмешник: Ладно, не заводись. А что за муз.отделение? Новые предметы?
вилkа: А вот не скажу.
Пересмешник: А вот скажи.
вилkа: Ты же мне не говоришь, что у тебя случилось?
Пересмешник: Ничего не случилось.
вилkа: Я же вижу. То пропадаешь внезапно, то молчишь, обижаешься на что-то...
Пересмешник: Не обижаюсь.
вилkа: А что же тогда выходишь из сети без предупреждения? И цепляешься к моим словам. С предками я, видите ли, неправильно себя веду, универ не тот выбираю. Это же мой выбор. Почему надо меня бойкотировать, выключать скайп и всё такое?
Пересмешник: Вио. Я всего лишь говорю своё мнение. Давай лучше колись, что за муз.отделение?

Я запнулась. Вот что за вредное существо? Прямо-таки мастер переводить тему! Требует от меня откровенности, а взамен ничего не даёт! Ещё ведь недавно делились друг с другом всеми секретами, потаёнными мыслями, не желая, не умея останавливаться. Скучаю по тому времени. Теперь он многое умалчивает, а я не знаю, как к этому относиться.
При мысли о том, что всё поменялось, в моей груди начинает разжигаться иссушающее пламя. Хочется его проучить, показать, что мне не нравится его новое поведение. И я знаю, что ему ответить.
Утаиваешь от меня что-то? Не хочешь делиться, но требуешь откровенности взамен? Что ж. Получай.

вилkа: На музыкальном отделении учится мой хороший друг, Арчи Грин. Он готовится к одному очень важному выступлению, и я присутствую на его репетициях, когда есть время.

Пауза тянется долго. Я жду, что Луис по своему обыкновению уйдёт по-английски, но через несколько бесконечных минут он всё же отвечает:
Пересмешник: О, надо же. Виолетта Тольди влюбилась.
вилkа: Тьфу на тебя! Мы просто друзья.
Пересмешник: Ну-ну.
вилkа: Тьфу на тебя ещё раз. Ничего ты не понимаешь.
Пересмешник: Понимаю.

Пересмешник вышел из сети...

Положа руку на ногу, мне всё же следует признать, что Пересмешник прав. Я влюбилась. И дело не только в химии и тех флюидах, которыми Арчи приковал меня к себе. Мы с ним всегда будто на одной волне. Для меня очень удивительно встретить человека, так похожего на меня. Нам нравится одна и та же музыка, нас вдохновляют одни фильмы. Мы можем сказать что-то одновременно, а потом смеяться над тем, как схожи наши мысли. И с каждым новым совпадением, мне всё больше и больше кажется, что мы с Арчи - как два фрагмента паззла, которые идеально сочетаются друг с другом.

Особенно это ярко чувствуется в схожести наших музыкальных предпочтений. Можно даже сказать, что именно музыка объединила нас, притянула магнитом друг к другу. Я никогда не могла найти себе товарища по интересам. Все вечно удивлялись странным смешениям моих вкусов.
Я могу с упоением слушать классическую музыку, от которой моя душа будто начинает парить в нескольких метрах над землёй. Или же я врубаю тяжёлый рок на всю катушку, с бешеным блеском в глазах я наполняюсь бурлящей энергией, разрываюсь на клочки и срастаюсь вновь лишь для того, чтобы пережить это снова. Я никогда не могу однозначно ответить, какой музыкальный жанр я предпочитаю остальным. Для меня музыка - это энергия, искусство, божественный дар. Мне нравится то, что исходит от души. Что является искренним и настоящим. И жанр для меня не всегда имеет значение. Гораздо важнее, зайдётся ли моё сердце в бешеном восторге, захочется ли мне упиваться каждым звуком, заслушивая одно и то же произведение "до дыр".
Я думала, что это только моя проблема. Девочка-панк в душе, я стала заниматься классическим танцем, и вкусы изменились. Перемешались словно карты в колоде, и рассыпались в новом хаотичном порядке, отличном от тех ровных логичных пасьянсов, которые можно увидеть у моих знакомых. Классика и рок, лирика и металл, вода и огонь. Слишком много противоречий, слишком нестандартно. Потому я была страшно удивлена, узнав, что Арчи чувствует то же, что и я.

- Ты слышишь? - вдруг восклицает он, когда в длинную вереницу резких, почти первобытных звуков ударных врезаются дрожащие стоны скрипки.
- Да, обалденно, - шепотом отвечаю я, и наши полные удивления взгляды натыкаются друг на друга.
Такие столкновения случаются всё чаще. И я с упоением раз за разом замечаю эти удивление и восторг, смешавшиеся в наших глазах.

***

"Раз, два, три, четыре. Резче, резче, попадайте в музыку!
Раз, два, три... Симона! Спину выпрямить! Сколько можно?
Раз, два, три, четыре. Тур, прыжок, тур, прыжок.
Раз, два, три, четыре. Сара! Куриные лапки - спрячь!"

Миссис Садлер чеканит слова в такт музыке, будто декламирует странное стихотворение. Она старается зарядить нас энергией, усиливая чувство ритма и делая замечания по ходу счёта.
Сил не хватает, мы бьёмся со своим телом, доказывая учителю, а в первую очередь самим себе, что можем больше, чем кажется. Но с каждой новой волной усталости, мы рискуем выпасть из ритма, не успеть выполнить движения синхронно. И миссис Садлер хлопает в ладоши, энергично щёлкает пальцами, чтобы хоть как-то призвать нас к порядку.

"Раз, два, три, четыре. Мэри, вынь из ушей бананы!
Раз, два, три, четыре. Музыку слушаем или как???
Раз, два, ассамбле, заноска. Джесси, ноги трясутся как студень!
Колени выпрямить! Что за сосиски?
Виола, голову будешь включать? Раз, два, три, четыре..."

Голову включить совершенно невозможно. Сквозь приоткрытую дверь за нашим уроком наблюдает Арчи. Я то и дело сбиваюсь. А ещё волнуюсь, как бы миссис Садлер не унизила меня перед ним своими фирменными словечками. Одно дело, перед девочками называть ноги сосисками, а плохую осанку - отсутствием груди. Кричать, что мы скучные и вялые, как пирожки без начинки, и что если так дальше пойдёт, то на итоговом экзамене в конце года мы будем с позором водить наипростейший хоровод, с которым справятся даже хордовые. Это рабочие моменты, и иногда нам даже смешно становится от метких сравнений учительницы. Но совсем другое - озвучить такое перед Арчи. Только бы она ничего про меня не сказала! Только бы он не услышал!

- Девочки, вы видели, кто за нами подглядывал в щёлку? - восторженно защебетала Джессика после урока в раздевалке.

- Не за нами, а за Виолеттиком, - тоном авторитетной всезнайки ответила Лила, от чего мои щёки мгновенно вспыхнули.
Лила видела, что мы с ним много общаемся последнее время. Она часто приставала ко мне с расспросами, желая выведать пикантные подробности, но всегда оставалась ни с чем. Во-первых, мне нечего было ей сказать, ведь мы просто дружили. А во-вторых, я больше не стану посвящать Лилу в свои личные переживания. Увольте. Доверие потеряно, и она больше не услышит ни одного моего секрета. Возможно, её задевает моя скрытность. Но я никак не могу переступить через себя. Даже в те редкие минуты, когда мне хочется с кем-то поделиться, выплеснуть наружу томящие чувства, изводящие меня всё больше и больше, даже тогда во мне срабатывает какой-то предохранитель. Воображение в красках рисует Лилу, с огнём в глазах разносящую великую сплетню по всей школе, и я ещё больше замыкаюсь в себе.
- Виола, а вы с ним встречаетесь? - с сахарной поволокой в глазах и кривой усмешкой на губах спрашивает Джесси, вся обращаясь в слух.

Она никогда не скрывала, что Арчи Грин - предмет её мечтаний. Девочки часто обсуждали с Джесс её неразделённые чувства, утешали её в печали, заверяли, что когда-нибудь он обратит на неё внимание.
Больше всех, разумеется, старалась Лила. Какое-то время она ещё колебалась между мной и Джессикой, будто выбирая меж нас ту, кому она сочувствует больше. Но так как из нас двоих громче и артистичнее страдала Джесс, а я отказывалась одаривать Лилу подробностями своих душевных волнений, то она выбрала, конечно, не меня. Подобно птице, летящей к своим птенцам с зажатой в клюве лакомой добычей, она "кормила" то своё чадо, у которого клюв был открыт шире.
А Джесси умела раскрывать клюв. Она кричала о своих горестях так громко, что даже сам Арчи был в курсе её треволнений. Он как-то обмолвился мне, что не выносит игру на публику, подобную той, что устроила Джессика. И эти слова драгоценным бальзамом пролились на моё растревоженное сердце.

- Нет, Джесс, мы просто друзья, - неохотно ответила я на вопрос, стараясь произнести это как можно спокойнее.

- Да ладно! То есть вы даже не целовались? - нарочито удивлённо произнесла она, и несколько пар глаз в ожидании сенсации уставились на меня.
- Это моё личное дело, я не собираюсь отчитываться перед тобой, - как можно жёстче ответила я, что есть сил подавляя кипящий поток негодования, подступающий к горлу.
- Ах, вот так?! - Джесс вдруг зашлась в истерике, возмущённая, видимо, моим холодным тоном. Весь этот спектакль был высосан из пальца, я ничего такого не сказала, - Ты нарочно, да? - продолжала она, - Знаешь, что он мне небезразличен, и намеренно мучаешь меня?
- Джесси, солнышко, успокойся, - подлетела к ней Лила, - Вио не хотела тебя обидеть, не переживай. Она ведь сказала - они просто друзья.
Я только фыркнула на это, отвернулась и стала собирать вещи. Прочь, прочь из этого рассадника лицемерия и дурных спектаклей.

- Ага, друзья, - язвительно передразнила Джесс, громко шмыгая носом. Увидев, что я направляюсь к выходу, она вдруг набралась смелости и заговорила уже совсем другим тоном, - Ну, ничего. Мы ещё посмотрим, кого он выберет. Вот услышит разок, как Садлер тебя называет, и сможешь распрощаться со своими мечтами. Какому парню захочется встречаться с "макакой" или "футболистом в юбке"?!

Очень странно, что школа не рухнула после того, как я с силой хлопнула дверью. Вот ведь дрянь! Садлер меня уже с зимы так не называет! Я столько трудилась, столько сил отдала на то, чтобы избавиться от грубой пластики. Репетировала, бесконечно много тренировалась перед зеркалом, записалась на кружок актёрского мастерства, надеясь, что там мне помогут высечь из каменной глыбы гибкого лебедя. И ведь получается! Ещё после того конкурса Садлер хвалила меня при всех. Да и теперь она всё чаще повторяет, что я наконец поняла, что это такое - быть девушкой.
Как же мне надоело крутиться в этой банке с пауками! Каждый день несёт в себе новые сплетни и гадости, яд и клевету. Да, мне хватает сил противостоять этому. Я не из тех, кто будет молча глотать оскорбления, а потом послушной собачонкой увиваться следом, делая вид, что это было вовсе не обидно. Я знаю цену каждой из них, предпочитаю жить своей жизнью. И, как правило, они быстро отступают, чувствуя, что так просто меня не сломить. Выбирают себе жертв послабее. Отравлять им жизнь куда приятнее, если конечно на пути вдруг не встанут Виолетта с Симоной, как обычно жаждущие справедливости. Ну, или если звезда всея школы, Лила Краун, не возьмет под своё крылышко очередную страдалицу.

Злая на всех и вся я выскакиваю из школы. Рассеянным взглядом осматриваю крыльцо и школьный двор, надеясь увидеть там Арчи. Но его нигде нет. Я злюсь ещё больше, ведь если он ждал меня, то почему не дождался?
В голове назойливыми молоточками звенят слова Джессики. "Не целовались?" Тебе-то какое дело? Что-то не верится мне, что твои симпатии к Арчи несут в себе хоть грамм искренности. Я с силой пинаю камешек, лежащий на дорожке. Поднимается облако пыли, покрывая серым налётом носок ботинка.
Я привыкла жить своей жизнью и не обращать внимания на чужое мнение. Эта свора одноклассниц вечно придумывает какие-то свои законы, оценивает и судит. Их жалкие потуги высмеять любое отступление от правил вызывают только сочувствие. Ну, вот какое им дело, есть ли у меня парень, и как далеко зашли наши отношения? Если учесть, что это единственный аспект моей жизни, который им интересен, то можно сделать вывод, что их цель - горячие сплетни, а не знакомство с моим внутренним миром.
Да, я не такая. Мне не нужно прыгать в постель ради галочки, ни в пятнадцать, ни в семнадцать, ни после. И дело не в отсутствии внимания, за мной часто пытались приударить друзья Джея, с которыми мы играли в футбол. И даже приятели Джастина, несмотря на то, что для них я в принципе была малолеткой. Нет, всё дело в другом.
Мне хватило одного поцелуя с Алланом пару лет назад, чтобы понять - без чувств это всё лишено смысла.

Алу в тот момент, как и мне, было тринадцать. Он учился в школе Джея, увлекался историей и покорил меня своими увлекательными рассказами о войнах и сражениях. Когда мне задавали какой-нибудь доклад по истории, мы с Алланом ходили вместе в библиотеку. Он всегда мне помогал найти нужные книги, а ещё так классно рассказывал об интересующем меня историческом периоде, что в итоге за эти доклады я всегда получала высший балл. Учтивый, спокойный, доброжелательный, он носил прямые рубашки, аккуратно застёгнутые на все пуговицы, и брюки с тщательно отглаженными стрелками. Мне тошно становилось от его идеальности, но в то же время я жалела его. Особенно, когда он смотрел на меня печальным взглядом сквозь стёкла очков в тонкой оправе.

Именно в тот момент, когда он неловко приткнулся своими тонкими губами к моим, я поняла, что никогда не буду встречаться с кем бы то ни было из жалости. И вообще из любых побуждений, кроме любви.

Правда, после я ещё несколько раз повторила эксперимент с поцелуем. Разумеется, не с Алланом. Пару раз мне казалось, что чувство симпатии и уважения почти переросло в нечто большее, и я сдавалась на волю судьбы. Но в результате всё равно получала чувство раздражения и лёгкой досады от содеянного.
Теперь, когда в моей груди всё сильнее распаляются чувства к Арчи, я понимаю, что со мной это впервые. А те жалкие попытки были лишь иллюзией. И даже смешно становится от того, что я принимала их за нечто серьёзное.
Вот, что творится у меня на душе. Все мои решения и желания идут от сердца и имеют под собой веские причины. И потому пустой звон Джессики и наигранная заинтересованность Лилы меня дико раздражают.
Быстрым шагом я удаляюсь прочь от школьных дверей. Продолжаю пинать камешки и поднимать в воздух столбы пыли, как вдруг слышу звук входящей смс, свалившейся на мой телефон. На ходу включаю экран и чуть не спотыкаюсь, увидев, от кого пришло сообщение.

"Не дождался тебя. Хотел пригласить на репетицию. Завтра в 17:00 у меня дома. Приходи, буду ждать".

Арчи. Приглашает. Меня. К себе. Домой.

Невошедшее