- Истар, может хватит уже?
- Ты о чем?
- О тебе и тете Жанне, разумеется.
- «Меня и тети Жанны» не существует в природе.
- Я знаю. Судя по всему, это и бесит тебя с такой силой последние семь лет.
- У меня нервная работа, адова загрузка – и никакой личной жизни. Разумеется, это не идет на пользу моему характеру. При чем тут тетя Жанна?
- А у меня, полагаю, на лбу написано «набитая идиотка».
- Ислин…
- Скоро тридцать лет как Ислин – и у меня, в отличие от прочих, отвлекающих факторов не наблюдается. Это для мамы и тети Жанны ты в какой-то мере остался ребенком, а я росла с тобой вместе. А еще на меня не свалились все обязанности наследницы с заботами о нежданном ребенке
в придачу, как на Савири. И мне, в отличие от Ристы, нельзя, да и пока не хочется, если честно, уходить в холмы.
- И от вынужденного безделья ты начинаешь придумывать всякую ересь.
- Ну да, три трупа за последние несколько лет тоже, видимо, я придумала.
- Это были несчастные случаи!
- Разумеется, несчастные случаи. При чем даже не вызванные проклятьем – иначе дотошные маги из нашей полиции непременно нашли бы виновного.
- Ну и почему ты тогда до меня докапываешься?
- Потому что причина у этих «несчастных случаев», как и у до сих пор не устроенной личной жизни тети Жанны, все-таки есть.
- Причина, которую не нашли все дотошные следователи местного управления?
- Они все еще слишком люди. Догадаться мог бы разве что Прохор О’Тул, если бы не отрицал так упорно собственные способности и родословную А вот Ирина ан Грай догадалась бы наверняка.
- Ирина ушла в холмы.
- Твое счастье, братик. Уж она-то наверняка узнала бы проявление ярости фэйри.
- Ты хочешь сказать, что в этом виноват кто-то из нас?
- Кто-то? Нет, братик, я хочу сказать, что виноват лично ты.
- Я? Думаешь, я за что-то обижен на тетю Жанну? Бред.
- Конечно бред. Тетю Жанну ты любишь. Вот только любишь ее далеко не как родственницу, а потому появление в ее жизни очередного кандидата в женихи неизменно вызывает у тебя массу отрицательных эмоций.
- Женихов было пять, а трупа только три. При чем один из них женский.
- Пять – это считая Льва? Того самого, с кем тетя поддерживала нежные отношения пол жизни, но насмерть разругалась за неделю до свадьбы?
Разругалась на столько, что они оба за месяц нашли друг другу замену – и были так показательно счастливы на публику.
- Но Лев-то остался жив.
- И продолжает изображать счастье. Может даже привыкнет со временем. Если раньше этот спектакль не надоест его жене. А вот замена, которую подускада Жанна,
не продержалась так долго.
- Ты хочешь, чтобы я его пожалел? Не дождешься. Этот памятник морали и научного интереса и без того получил больше, чем заслуживал.
Ислин только вздохнула. Если честно, Парамон Стокемп, профессор местного университета, ей и самой никогда не нравился ни как профессор, ни как человек, но родственницы оказались на него до странности падки: сначала роман с ним случился у Ристы (впрочем, с ее стороны это было скорее любопытство), а потом его же присмотрела тетя Жанна на роль «человека, который покажет Льву, что на нем свет клином не сошелся». Сама Ислин считала его невероятно нудным, самовлюбленным (он читал короткий курс лекций по истории, состоящий скорее из зыбких гипотез, чем из фактов, но требовал, чтобы рассказанное студенты учили чуть не наизусть) и была уверена, что в браке его интересует не столько молодая супруга, сколько возможности для научной работы
(если бы тетя Жанна попросила, Савитри наверняка допустила бы нового «родственника» и в библиотеку, и в лабораторию – и еще бы материалы из семейного хранилища вынесла). Впрочем, это все теперь так и останется домыслами: несчастный пригласил тетю Жанну на медовый месяц в доставшийся ему от родичей домик в горах. Они провели там несколько счастливых дней, а потом Парамону что-то потребовалось в городе. Стационарного телефона в доме не было, сотовый не ловил, а машину завести не удалось. Жанна предлагала подождать окончания снегопада, но Парамон всегда был уверен, что все знает лучше. Он заблудился. Проплутал несколько часов, в конце концов выйдя к совершенно другой, полузаброшенной дороге,
да еще и пошел вдоль нее не в ту сторону. Машины там проезжают редко, так что нашли его лишь через три дня, когда «ничего не понимающая в жизни» супруга дождалась окончания снегопада в тепле и относительной безопасности,
вполне благополучно добралась до основной трассы и, на попутках доехав до города, подняла тревогу.
- А тетя Жанна? Ее тебе не жаль?
- Да брось, ты и сама не веришь, что она его любила. И о смерти его жалела не больше, чем о смерти любого знакомого человека.
На самом деле, у них обоих просилось на язык уточнение «к которому не испытывала неприязни», но тетя Жанна ко всем относилась если не сердечно, то хотя бы доброжелательно, простив даже Нейла Ройса (которого в доме ан Граев вообще предпочитали не упоминать).
Она даже траура не выдержала – через месяц уже крутила роман с тем туристом, как там его…
- Себестьян Сартор. И с ним она, к слову, тоже разругалась насмерть. За три дня до свадьбы.
Собственно после той ссоры Ислин и стала подозревать, что что-то тут не чисто: роман с Себастьяном у Жанны был куда более страстный, чем те отношения со Львом, которые Ислин успела увидеть (впрочем, вероятно, дело было в том, что с Себастьяном Жанна познакомилась недавно, а Льва любила более тридцати лет). Они безумно тосковали друг по другу, при первой возможности мчались или к телефону, или в аэропорт и, казалось, были не способны не видеть друг друга дольше трех дней.
И вдруг – ссора практически на пустом месте, а потом скандал – и тетя Жанна уже слышать ничего не хочет о бывшем женихе. Уверяет, что все было ошибкой. Может быть, только вот на мужчин тетя снова начала смотреть только через месяц, а родившегося через пол года после расставания первенца назвала Себастьяном.
- Не поверишь, но такое и правда случается. И даже без постороннего вмешательства.
- Два раза подряд?
- Ну с Иосифом я точно ни при чем! Он сам ушел.
- Ну ладно, допустим. Иосиф и правда сам виноват. Все-таки скрывать судимость, да еще по такому обвинению – не лучший способ укрепить отношения. Она вполне логично решила, что и в ней его интересуют только деньги.
- А ты уверена, что нет?
- Ну он же остался жив. В отличие от ее последнего мужа, разбившегося в лифте вместе с одной хорошенькой молодой особой.
- Туда и дорога. Обоим. Они там, знаешь ли, не о поэзии разговаривали. Хотя ты-то видела…
- Да, я видела, но супружеская измена – тоже не оправдание для убийства. Даже регулярные измены.
- Я его не убивал. И того замороженного тоже! Ну да, я на них злился. Может даже хотел их смерти, но я ничего не делал! В конце концов, сам по себе ненависть – не преступление.
- Только поэтому да потому что ты – мой брат, с тобой говорю я, а не следователь. Но я тебя как сестра прошу – либо выясни наконец отношения с Жанной, либо носи ограничители. Никому из нас не нужно повторения истории Леи Тротье.
В альбом (Жанна)
Жанна с первым мужем.
Заголовочный скрин
И еще Жанна в свадебном платье. В кои то веки по лицу у нее видно, что она не совсем ангел.
Техническое
1. Упомянутые в тексте Прохор и Ирина – приемные дети Аррэна, старшего сына Ланы.
Их родословная Ислин не известна, но они совершенно точно ближе к фэйри, чем к людям. Во всяком случае, среди их способностей совершенно точно присутствует что-то, напоминающее ослабленную «ярость фэйри»: у существа, вызвавшего у них сильные негативные эмоции, в скором времени случается крупная неудача. В случае с Ириной и Прохором дело, как правило, заканчивалось сломанной рукой, невовремя случившейся забывчивостью, внеочередной проверкой и прочими неприятными, но как правило, не фатальными моментами. Да и подолгу на одного человека они злились редко.
Истар, злившийся на очередного жениха Жанны постоянно, успевал либо расстроить свадьбу, любо угробить несчастного. При чем что интересно, делал это действительно неосознанно.
К слову, если это не очень понятно из текста, «оберегом» от смертельного исхода служила искренняя любовь к Жанне: те трое, с кем она просто рассталась, ее любили, а двое погибших – нет.
2. Нейл – сын Нараяна (официального мужа Ланики) и Трейси Ройс (его второй жены).
Является одним из совладельцев (двое других – его родная сестра Сидни и вдовец Яриэллу Джулиан) всей, принадлежавшей Яриэлле агн Грай недвижимости – и уже до получения официальных бумаг заявил Кайнорис, что ноги ее в жоме не будет. Кая, для которой возможность жить в родном доме тогда значила ОЧЕНЬ много, бывшего сводного брата ненавидит до сих пор, да и ее дети теплых чувств к нему не испытывают.
3. Не помню, упоминала ли я это в отчетах, но история с поместьем разрешилась в пользу Каи совершенно законно: дело в том, что ни поместье, ни прочие семейные богатства ан Граев, Яриэлле никогда не принадлежали. Они были завещаны Антее, а та всегда считала Яриэллу слишком слабой для роли наследницы – и завещала все не дочери (Яриэлле), а внучке (Ланике), которая, в свою очередь, составила завещание на имя единственной дочери (Кайнорис). О завещании Ланики все в доме знали, а вот завещанием Антеи никто никогда не интересовался, так что помнили о нем только те, кто на его оглашении присутствовал: Ланика да сама Яриэлла. Так что завещанная «все недвижимость», доставшаяся Нейлу. Сидни и Джулиану ограничивалась небольшим домиком да машиной (которую когда-то Джулиан же супруге и дарил).
Накоплений, к слову, тоже было сравнительно немного: Элла увлекалась благотворительностью, на которую тратила свои, а не семейные финансы.
4. Про мужей.
Подселение первого.
И да, технически он действительно замерз (правда. на участке с дачей).
Во всяком случае, умереть от голода вроде бы не мог: я специально холодильник выставила на улицу.
Вообще-то планировалась смерть от мешка денег, но ни красный уровень стремления, ни сильно сниженные потребности не привели к трагедии.
Подселение второго, который технически мужем не был (и нормальных фотографий которого у меня не нашлось).
Погиб в лифте (не знаю, у кого это самый простой вид смерти. Моя игра явно за безопасность лифтов).
К слову, отпуск Жанне мы немного выправили. До поощряемого не дотянули, но и про плохой нам ничего не рассказали (и отрицательной «способности» не выдали).
5. Отношения с Себастьяном Сартором (собственно, встреча была только одна, во время той же поездки, которую не пережил первый муж, но ребенок Жанны действительно от него).
6. Еще один странный момент.
После свадьбы с профессором у Жанны появилась куча воспоминаний о новых членах семьи, словно это муж был родичем детям Кайнорис, а она так, мимо проходила. Возможно, дело в том. что переехать его приглашала Риста (а роман с Жанной начался уже после ее отъезда).
7. Про Истара и Жанну.
Жанна приходится Истару сестрой бабушки (бабушка Ланика плохо укладывается у меня в голове, но так оно и есть). Приемной сестрой, так что это ни фига не инцест (биологически, по крайней мере).