Вот уже целый месяц мужчина искал свою сестру. Он ожидал, что придется постараться, что за пять лет она могла переехать куда угодно, но все равно был готов выть волком раз за разом теряя ее след и искренне радовался, снова находя его. Он не задумывался о своем пропитании, отдыхе – лишь бы узнать, что его сестра жива и здорова, что у нее все хорошо, хотя бы увидеть ее. Брина бросало в дрожь при одной мысли о том, что его малышка могла погибнуть под натиском большого мира, и он упорно пытался гнать от себя эти мысли. Получалось не всегда – долгими ночами, устроившись на ночлег под сенью деревьев на холодных и твердых камнях, он смотрел на звездное небо, и его сердце сжималось в груди от подступавших мыслей. Тогда мужчина закрывал глаза ладонями и предавался отчаянию, позволяя себе минутную слабость – в остальное время он должен был быть сильным.
Он верил и надеялся. И он не хотел думать о том, в каком состоянии может обнаружить сестру, которую не видел целых пять лет.
***
Яркая вспышка света разрезала пасмурную тьму улицы на секунду, и затем ужасающий рокот прокатился по земле, подобно зову разбуженного дракона. Брина невольно вздрогнула, искренне жалея, что не может задернуть занавески, которых просто не было. Глупо пугаться непогоды, но девушка ничего не могла с собой поделать. Раскаты грома внушали ей какой-то животный страх на уровне подсознания. Темные тучи сгущались над совершенно сухой землей, и было что-то неправильное в том, что небо не скупилось на гнев, но не слезы. Девушка покачала головой, отгоняя дурные мысли, и вернулась к уборке. Она знала – работа убивает дурные и откровенно глупые мысли как ничто иное.
От дурной погоды слегка клонило в сон, и скамья, на которой лежала стопка свежих одеял, манила к себе. Брина была почти готова поддаться, когда раздался стук в дверь. Настолько тихий, робкий, что девушка сначала приняла его за стук дождя, наконец-то пролившегося на землю, и только после того, как он замолк и затем повторился более настойчиво, осознала свою ошибку и подошла к двери.
Прошло две секунды между тем, как Брина открыла дверь и тем, как она прислонилась к ней же в немом непонимании. Она даже не удивилась. Сначала не узнала, потом просто не поверила. Ей было одиннадцать лет, когда пропал Брин. Образ почти стерся из памяти, оставив лишь разводы рыжей шевелюры и зеленых – как у нее – глаз, но стоило девушке увидеть гостя, как в сверкнувшей в тот момент молнии она тотчас узнала лицо брата. Только волосы стали подлиннее. И кожа огрубела. И вообще, выглядел он не ахти. Но, тем не менее, живой и здоровый, стоял перед ней.
«Как?» - одними губами шепнула Брина, скользя взглядом по внушительной фигуре брата.
«Не узнала?» - на мгновение испугался Брин, и кровь прилила к его лицу. Он-то сразу узнал этот задорные нос и веснушки, которых, почему-то, стало меньше. Однако стоило признаться – растрепанная одиннадцатилетняя девочка угадывалась в стоящей перед ним девушке только благодаря братскому чутью и неизменному цвету волос и глаз.
После растянувшейся на непозволительно долго секунды, Брина вздрогнула и кинулась к Брину на шею, зарываясь лицом в потертую ткань рубахи.
- Где ты был? – спросила девушка дрожащим голосом, зависнув на брате мертвым грузом.
- Ну, тише-тише… - парень осторожно отнял сестру от себя и заглянул в ее блестящие глаза. Порыв ледяного ветра растрепал его и без того небрежно собранные волосы, и глаза ослепила очередная молния.
- Пойдем, пойдем в дом, - пискнула Брина, увлекая брата в теплоту и уют дома, к запаху свежеиспеченных булочек, от которого рот Брина сразу заполнился слюной. Но какая еда, когда столько слов не сказано и столько вопросов не задано!
- Так где ты был? - повторила свой вопрос девушка, снова прижимаясь в отчаянном объятии к парню, словно до сих пор не веря, что он состоит из плоти и крови.
- Я попал в неприятности, малышка. В очень большие неприятности. Я бы никогда не бросил тебя по своей воле, - Брина почувствовала укол совести – года два назад, когда рана еще была достаточно свежа, она эгоистично винила его за то, что он так поступил. – Помнишь, я работал в библиотеке одного мужчины, месье Понда? Ты видела его пару раз, по-моему. Его убили, меня обвинили в соучастии убийце. Благо что рекомендации у меня были идеальны, и меня не повесили без разбирательства.
Юноша грустно улыбнулся, когда сестра отстранилась от него, заглядывая в лицо глазами, в которых сияла заглушаемая легкой грустью радость. На лбу его стали заметны слишком глубокие для его возраста морщины, кожа казалась земляной в обрамлении ярко-огненных волос.
- Как это произошло?
- Да обычно, я отлучился из библиотеки за шваброй, услышал крик, вбежал обратно в библиотеку, а там стоит он… сущий демон. Чуть постарше меня, с темными, как сама ночь, волосами и глазами. Пока я стоял в ступоре, он положил окровавленный кинжал на лежащую рядом на столе книгу и был таков. Стражу я привел сам. Они искали убийцу по моему описанию, потом решили, что я соучастник и бросили в темницу. Хорошо, хоть не повесили на меня чужое преступление, а то я бы здесь не стоял. Ох, малыш, - Брин коснулся лба сестры потрескавшимися губами. – А чем ты живешь? Чем занимаешься?
Брина замялась, не зная, что ответить. Ее брат всегда был человеком, тщательно придерживающимся общественных правил, и на воров у него была одна управа – руку долой и все дела. А если она еще скажет, что сейчас предоставляет кров наемному убийце…
- Я… - начала девушка неуверенно.
И тут дверь отворилась.
- Ты представляешь, я не смог найти точильный камень! Нет, это не потому что я плохо искал и вообще, хозяйка должна иметь… - и тут Данте замер. – О, прости, не знал, что у тебя гости.
Брина обрадовалась возможности (увы, зная Данте – недолгой) перевести тему и заговорила с облегчением в голосе, не обратив внимания на резко поменявшееся лицо брата.
- Данте, это Брин, мой брат; Брин, это Данте, мой хороший друг.
- Ты… - произнес парень, видимо, обращаясь к Данте, потом перевел изумленный взгляд на сестру, - друг… Как?
- Что тут вообще происходит? – поинтересовался все еще стоявший в дверях мужчина, удивленно приподняв бровь и усмехнувшись. «Тот самый, о котором ты мне рассказывала? Долго же ты возвращался к сестре, парень».
Эту усмешку Брин помнил, он видел ее в кошмарах на протяжении всего своего заточения в темнице, и теперь сомнений не оставалось. Этот человек, конечно, очень сильно изменился, как и все вокруг, но его черты лица были вырезаны в памяти парня.
- Чертов убийца, - прошипел сквозь зубы Брин, хмуро глядя на Данте и еще не зная, что собирается предпринимать. Как он лелеял мечту о мести тому, кто отобрал у него почти все, и вот до осуществления оставался лишь шаг, но неожиданность встречи не давала сосредоточиться.
- О, я смотрю, Брина уже рассказала обо мне, - мужчина широко улыбнулся, не останавливаемый даже тем, что его поведение, присутствие да и сам факт существования явно выводили из себя брата Брины.
- Я не… - начала девушка, но потом ее осенила догадка и она резко осеклась. Старше Брина, с темными волосами и глазами... Тихонечко чертыхнувшись про себя, она попыталась исправить ситуацию: - Брин, он всего лишь мой друг, он мне очень сильно помог…
Парень отвел взгляд от лица соперника и стал скользить им по уютной обстановке маленького домика.
- Что значит «всего лишь друг»? – обиженно протянул Данте глядя на Брину. – Значит, как спать со мной, так это мы сразу, а как лучшим другом называть, так это нет.
- О-ох, заткнись ради всех святых, пока не поздно, - посоветовала Брина, но было уже поздно.
- Спать?! – взревел Брин, снова переводя разъяренный взгляд на лицо мужчины.
- Да ну не в том смысле! Что ж люди такие нынче испорченные пошли? – притворно удивился Данте и слегка напрягся – почуял неладное. И правильно сделал, потому что в следующую секунду Брин схватил топор, прислоненный до этого к ножке стола.
- Брин! – окрикнула брата девушка, не рискнув пытаться отобрать у него оружие.
- Эй, парень, он тупой, шрамы от него останутся и не заживут, - Дате стал боком продвигаться к выходу, абсолютно без страха играя с огнем. Ну, не совсем без страха – все-таки получить топором в лоб не хотелось.
- А ну стой, чертов убийца! – Брин замахнулся. Его сестра пискнула и повисла у него на руке, не давая завершить бросок, Данте невольно замер, прижавшись к двери.
- Ты еще громче проори, чтобы это все слышали! – возмутился он и продолжил, уже тише, но более возмущенно: – Да и вообще, что я тебе такого сделал, я тебя уж точно не убивал! Я вообще тебя впервые вижу!
- А ты вспомни пять лет назад… Старик, живущий в двухэтажном выбеленном доме, я, на которого чуть не повесили твою вину. Я был наказан за твою провинность, - парень опустил топор, но все еще держал его наготове. Брина стала за его спиной, готовая в любой удобный момент обезоружить брата.
Данте непритворно нахмурился, вспоминая то, о чем говорил парень. Его немного удивило это заявление, но покопавшись в памяти, он вспомнил и эту рыжую шевелюру, и мутно-зеленые глаза. В глубине души что-то скрипнуло, когда пришло осознание, что это из-за него Брин попал в темницу…
- Из-за тебя я был разлучен с Бриной!
… и из-за него Брина была низвергнута в самую грязную пучину улиц – чистый, невинный ребенок. Но ни одна из этих мыслей не отобразилась на лице мужчины, он лишь сдержанно и очень натянуто улыбнулся.
- Ну, прости, запамятовал.
- Мерзавец, - выплюнул оскорбление парень.
- Что есть, то есть. Хотя мог бы поблагодарить, что не дал твоей сестре помереть с голоду или на плахе, пока ты прохлаждался в каменных стенах подземелья.
- Да как ты вообще смеешь! А кто виноват в том, что ей грозила такая участь?
- Эй, я просто делал свою работу! Или мы теперь будет обругивать лесоруба за то, что он уничтожает деревья, или скотовода за то, что его свиньи поедают траву и пачкают все вокруг? Да я Брину даже не знал тогда, я не знал последствий своих действий, и ты не имеешь права винить меня за это.
Брина слушала эти препирательства, закрыв лицо руками, и чувствовала, как в ней начинает закипать злоба. Она струилась чувствительными ниточками огня по кончикам пальцев и щекам. Мужчины явно противостояли друг другу, прикрываясь девушкой, как священным щитом, на за всем этим таилась не любовь к подруге и сестре, а эгоизм и мелочность. Для каждого главное было переспорить другого и в своей слепой вражде они забыли, что она тоже человек, она чувствует. И в то же время Брине было нестерпимо смотреть на ссору двух самых близких ей мужчин. Она чувствовала, что ей предстоит выбор – но они используют его как последнее средство для победы.
Она не допустит этого.
Когда струящаяся под кожей ярость начала обжигать, девушка резко отняла руки от лица и встала между ссорящимися. Те сразу замолчали – искаженное лицо не могло принадлежать милой и доброй Брине, которую оба знали.
- Вы оба прекратите сейчас же, - срывающимся голосом начала девушка. – Успокоитесь, выйдете за дверь и вернетесь уже помирившись, разобравшись друг с другом и оба живые и здоровые.
Данте тихо кашлянул.
- Я живым и здоровым точно не вернусь, если он не бросит топор, - кивнул он в сторону Брина и тут же уточнил, прищурив глаза. – Не в меня, конечно.
Девушка бросила суровый взгляд на брата и тот, выругавшись сквозь зубы, положил злосчастное оружие на его законное место.
-Теперь идите! – Брина для пущей убедительности топнула ногой, но этого можно было и не делать - ее голос не сулил ничего хорошего ослушавшемуся ее человеку. Данте и Брин переглянулись и вышли. На улице по-прежнему стояла отвратная, тревожная, не предвещавшая ничего хорошего погода. Мужчины некоторое время шли в молчании. Первым его нарушил Данте:
- Брина и Брин? Звучит как чья-то дурная шутка.
- Наша мать умерла при родах, это было ее желание – так нас назвать. Отец спорил, но после смерти не посмел ослушаться воли покойной. А сам он умер спустя три года, - парень поморщился и продолжил: - Знаешь, я не смогу тебя терпеть, даже ради нее.
- Жаль, Брина расстроится, - Данте наигранно равнодушно пожал плечами.
- Радуйся, что я тебя не убил при первой возможности.
- А по-моему это твоя сестра удерживала твою руку от того греха, в котором ты так усердно меня винишь. Не то, чтобы ты был неправ… Но знаешь, ты слишком вспыльчив и энергичен для человека, последние пять лет питавшегося помоями и спавшего на циновке на ледяном полу.
- Меня это не сломило.
- Тюрьма не может не сломить человека. Правда, у всех это проявляется по разному, - отметил Данте, потерев переносицу.
-Действительно, кому как не тебе это знать, - усмехнулся Брин и остановился: - Уходи, пожалуйста, добровольно.
- Ты не думал о Брине? Она ко мне привязана…
- Но не ты к ней. Ты вообще хоть раз был привязан к кому-нибудь действительно сильно? Ты вообще умеешь любить по-настоящему, убийца?
Данте оглянулся. Дом Брины остался далеко позади - они долго шли от него вниз по улице молча, каждый думая о своем. Мужчина помнил это место. Именно здесь неделю назад на них напал тот сумасшедший. Он даже смог отыскать глазами место, где он сорвал травинку, когда они в шутку ссорились, и стену, в которую вонзился метательный нож. Трава пожухла, стена потемнела.
- Знаешь, возможно, ты прав, - Данте смело встретился взглядом с Брином. – Я ухожу. Счастливо вам оставаться.
Мужчина развернулся и ушел, его примеру последовал Брин. И они двинулись – каждый в свою сторону. Но Данте не знал, почему так легко отступил.
«Надеюсь, ты сможешь взять ее под свое крыло, как это в свое время сделал я…»
***
Таверна «Полуночное солнце» была идеальным прибежищем для таких, как он: ежедневно здесь собирались опытные воры, элитные наемники и дорогие проститутки. Дела здесь можно было смело обсуждать во весь голос, и это не обеспокоило бы ни прислуживающих тут девушек, ни окружающих. Стража благоразумно обходило это место стороной, и не только потому, что оно было расположено не в самом благоприятном районе города и здесь легко можно было получить удар ножом в незащищенную кольчугой шею. В этом месте всегда сохранялся тревожный порядок – дебоширов не любили и вышвыривали их отсюда навсегда. Странно для таверны, не правда ли?
В этот вечер здесь было малолюдно, но тем отчетливее были различимы шепотки. Люди судачили о появившейся недавно группировке обученных убийц, чей мозг дурманят (черной магией – говорили некоторые) и уже в таком состоянии посылают на дело. Если их ловили, то, очнувшись от дурмана, они испытывали сильнейшую боль, бормотали несуразности и абсолютно не управляли своим организмом. Многие не выдерживали и погибали в ужасных условиях темницы, те, что были посильнее, ничего не помнили и не вспоминали даже под самыми изощренными пытками. В любом случае, что те, что те жизнь заканчивали в качестве корма для червей.
Данте слушал эти разговоры, перемешивающиеся с окриками на нерадивых служанок и женским смехом. Мужчина нервно чесал подбородок, глядя в никуда. Ему не нравилось то, что он слышал. Во-первых, это значило, что та встреча недельной давности не была случайностью. Во-вторых, у него появились конкуренты.
В такой задумчивости его и застал опустившийся рядом Батист.
- Ты задержался, - отметил Данте, возвращаясь реальности и глядя на мужчину. Он не ожидал объяснений, сказав эту фразу как дань вежливости, заместо не принятого у них приветствия. Батист был намного старше его самого, но заметно это было только по залегшим на лбу и у рта морщинам: в легких светлых волосах нельзя было найти седого волоса, а глаза блестели даже сквозь толстые стекла. А еще он был истинным гением своего дела, иначе не дожил бы до такого возраста. Сейчас, кинув взгляд на мужчину, Данте впервые за долгое время работы вместе задумался, сколько же лет его напарнику. Многих из них жизнь вовсе не молодит…
- Я отказываюсь работать с тобой, - прямо начал Батист, в упор глядя на сидящего напротив. Данте резко выдохнул.
- И какого дьявола ты принял такое решение? – твердо спросил он, не ожидая услышать такую фразу. За неделю он вволю отдохнул и теперь мог с чистой душой и огромным удовольствием уехать далеко от этого города. Тем более после истории с Брином.
- Ты слышишь, о чем судачат люди? – мужчина кивнул на зал, в котором последние десять минут, что Данте тут сидел, говорили только об одном. О том, что вспоминать вовсе не хотелось. – Большинство слухов близко к реальности.
- Откуда тебе это знать?
- Я говорил с представителем этих... наемников. Они желают распространить свое влияние, им не нужна конкуренция. Пытались вербовать меня – я отказался. Сегодня же ночью уеду, потому что желаю умереть в старости и сытости, а не от несчастного случая, - Батист на секунду замолчал, а затем снова заговорил, приглушив голос: - А еще они ищут некоего Дантилиана по прозвищу Демон.
Данте недоверчиво прищурил глаза.
- Никогда не называл себя «Демон». Это просто не могу быть я.
- Ты думаешь, где-то недалеко может расхаживать еще один Дантилиан? Лично я сомневаюсь, - скептически отметил мужчина.
И действительно, вряд ли какой-то человек в здравом уме и памяти, да еще и с благословения церкви, назовет свое дитя именем демона, что добрые мысли у людей подменяет дурными. Демона… Данте нахмурился. Это прозвище ему не нравилось почти так же, как и свое имя – излишне пафосное. Он находился в растерянности. Вроде и его имя, а вроде и нет.
Все-таки второго Дантилиана вряд ли можно сыскать.
- Ты уверен, что не ослышался?
- Проблемы у меня с этой… шайкой, группировкой – называй, как хочешь, - но не со слухом.
- Зачем им меня искать? Для вербовки? – раздраженно спросил Данте, не представляя, какое он может иметь отношение к тем полубезумным людям, о которых шла речь. Он в одиночку абсолютно не представлял особой конкуренции. Для этого ему нужен был посредник... которого у него больше нет.
- О нет, дорогой, вербуют они исключительно посредников. Знаешь, какие у них методы получения исполнителей? - Батист начал легко стучать указательным пальцем об стол, словно задавая ритм своей речи. На его запястье были четки – талисман, который должен приносить удачу. – Они находят воина, смелого, хорошо себя показавшего в боях, дают ему какую-то привезенную с Востока дрянь и он идет выполнять данное указание, как послушный мул. Если выживает – возвращается за новой дозой, если нет… - мужчина сделал характерный жест ладонью, – долго они не живут. Некоторых прирезают в темнице, не дождавшись от них трезвости ума, другие настолько страдают, что не могут сказать ни слова. Все, как говорит молва. – Батист на секунду замолк. – Тебе знакомо понятие «ассасин», Данте?
Убийца потер лоб ладонью, вспоминая, где он читал об этом. Помнится, был он еще юношей вхож в дом одного человека с на удивление обширной библиотекой. В книгах многое говорилось про Восток.
- Гашиш, - вспомнил Данте. – На востоке его использовали люди называющие себя «ассасинами». Дурман… Те, о ком ты говоришь, принимают его?
- Они называют себя так, так что вероятнее всего.
- Гашиш использовался для массовых убийств, а не единичных, - Данте отметил неточность в складывающейся картине.
- Так и мы не на Востоке. Жалкая пародия, вероятнее всего, - Батист пожал плечами.
За столом повисла тишина. На соседнем плясала явно нетрезвая девица, а вновь входящие в помещение люди несли с собой уже ночной холод. Данте тяжело вздохнул.
- Ты говорил с главным?
- Нет, со слугой. Я даже не знаю, кто у них главный.
- Но и кроме этого ты знаешь очень много. Я бы даже сказал, что слишком много.
- Теперь и ты тоже, - Батист посмотрел на напряженно сидящего Данте, придерживающего голову рукой, и перевел взгляд на ноги девушки, что танцевала рядом.
- За нами следили, - наконец, констатировал Батист.
- Ты уверен?
- Да, меня бы просто так не отпустили после всего, что я узнал. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе не пытаться разобраться во всей этой грязи, а взять себе какое-то менее созвучное с настоящим имя и уехать ближе к побережью. Можешь назваться Люсьеном и продолжить заниматься своим делом: они нескоро распространят влияние до юга. А имечко тебе подойдет.
Данте знал, что мужчина говорит искренне: тандем посредника и исполнителя требовал от обоих абсолютного доверия друг к другу, и оно входило в привычку. С Батистом убийца работал уже более пяти лет, с тех самых пор, когда осознал, что быть одновременно карающей дланью нечестивого правосудия и его ушами и глазами очень и очень сложно. Данте не представлял на месте напарника кого-то другого и абсолютно не любил перемены. После этого разговора он чувствовал себя как в воду опущенным. Поиск нового посредника займет много времени, потому что искать придется через знакомых, и еще дольше времени займет привыкание. Если его самого не найдут раньше, конечно.
- Знаешь, Данте, - Батист встал и размял шею. – Если ты действительно перешел дорогу целой организации настолько, что они готовы тебя вырыть из-под земли, я тебе искренне сочувствую. Дожить тебе до старости, приятель, и пожелай мне того же.
Мужчина откланялся и вышел вон, оставив Данте наедине со своими мыслями. Сначала они упорно не желали приходить, потом навалились все сразу: и незаданные вопросы, и невысказанные предположения. То, что рассказал Батист, было не из приятных, но посредника за это можно было только благодарить: врагов следует знать в лицо, и это, пусть и немного искаженное лицо, Дантилиан теперь видел: оно нависло над ним с немой угрозой. Бежать, как ему посоветовали? Это будет проявлением слабости. Или, все-таки, благоразумия? Не страшно иметь во врагах подневольного человека, страшно иметь обладающего властью. Ведь вряд ли он не угодил кому-то из шестерок этой… шайки.
Или его ищут вовсе не поэтому?
На столе остались лежать четки Батиста. Убийца взял их в руки и покатал их в ладонях, задумчиво глядя на потемневшее от времени распятие. Дерево потрескалось, нитка прохудилась и, казалось, вот-вот порвется. Мужчина усмехнулся и положил вещь обратно на стол. Если Батисту она еще нужна – он вернется. Если нет… то он наверняка уже знает свой конец.
- Худые сообщества развращают добрые нравы, - Данте услышал голос над собой и поднял глаза к источнику звука.
- Люди с истинно добрыми нравами не станут частью худого сообщества.
Его собеседник ухмыльнулся и сел напротив. Туда, где недавно сидел Батист.
- Вам есть, что ответить Библии.
- С ней-то мне как раз не о чем разговаривать, - Данте скрестил руки на груди и поглядел на собеседника. Моложе его, светловолосый и абсолютно не похожий на местного.
- Данте, верно? Меня зовут Франциск, - убийца кивнул и поднял бровь. Ему вовсе не нравилось, что его знали в таком месте по имени. – Меня к вам послали.
- И кто же так безошибочно описал вам мою внешность и предсказал, что я буду именно здесь этим вечером?
- Никто ничего не предсказывал, увы. Можно сказать, мне просто повезло. Возможно, это судьба.
Данте рассмеялся:
- Да вы фаталист.
- Не без этого, - и Франциск вмиг стал серьезнее. – Пославший меня наслышан о ваших… успехах и хотел бы поручить вам одного человека.
Мужчина посмотрел на блондина. Насколько он может доверять ему после услышанного сегодня? Не ловушка ли это? Батист смог бы во всем этом разобраться и проверить достоверность заказа, но он ушел в аккурат перед разговором – эка незадача!
- Я вас слушаю, - спросил Данте и посмотрел на то, как и без того тонкие губы Франциска растянулись в самодовольной улыбке. Было что-то в этом человеке, что убийце абсолютно не нравилось, что-то в его жестах и мимике, но приятный голос и хорошо поставленная речь располагали к себе.
- Женщина. Мадам Далия Лерой. Черные волосы…
Далия. Данте не мгновение закрыл глаза, и лицо этой женщины предстало перед ним. Он поймал себя на мысли, что она уже не сводила его с ума, а просто являлась окутанная легким флером приятных воспоминаний. Далия… после той ночи, когда она чуть ли не убежала от него, он пытался поговорить с ней раз, пытался просто увидеть – но слуга сказал ему, что мадам не желает его видеть и закрыл дверь перед носом. Когда Данте попробовал забраться в комнату женщины через окно, он не обнаружил там вообще ничего: ни мебели, ни хозяйки, словно их там никогда и не было. Он мог бы попытаться ее найти, но стоит ли? Нет. В его жизни появились вещи поважнее и проблемы посущественнее.
Он мог попробовать найти ее снова, уже не для простой светской беседы, но все-таки это Далия…
- Передайте своему хозяину, что я отказываюсь, - перебил Франциска Данте.
- У меня нет хозяина, - коротко отрезал тот и продолжил уже более мягко: - Дело в цене, месье?
- Дело не в цене. Я не буду выполнять этот контракт, - мужчина поймал себя на мысли, что при отказе вспомнил не о романе с Далией, а о настойчивом совете Батиста переехать куда-то на юг, где его не достанут.
- Понимаю, - блондин неопределенно пожал плечами и жестом подозвал к себе смазливую служанку. Данте подождал, пока он отошлет ее обратно, повелев принести вина, и встал, держа руку на рукояти меча.
- Полагаю, на этом разговор окончен? Тогда спешу откланяться.
- Месье, - окликнул уже повернувшегося спиной убийцу Франциск. Данте остановился и слегка повернул голову, отмечая, как его раздражает то, что блондин вальяжно положил ноги на стол, за которым он только что сидел. – Когда передумаете – возвращайтесь.
«Если передумаю», - мысленно поправил Франциска Данте и твердым шагом двинулся к выходу. За спиной раздался стук падающих четок Батиста.
Его напарник за ними уже не вернется…
День выдался на удивление отвратным и полным дурных вестей. Над городом стояла глубокая ночь, а возле таверны слышался звон стаканов и грубый хохот, утопающий в гуле толпы. Хоть ночная прохлада и взбодрила Данте, но он все равно чувствовал себя уставшим и разбитым. «Подумаю надо всем завтра», - решил он.
Успокоение в конце дня ему принесло блестящее в свете фонаря тело какой-то девицы из таверны, где он хотел перекусить и отдохнуть. Ну, на соломе хоть спать удобно.
***
Брина металась по комнате.
Еще утром она выставила из дома двоих мужчин, из них не вернулся ни один. Девушка сначала занималась своими делами, но когда солнце стало клониться к закату, серьезно обеспокоилась. Как она корила себя, когда обегала дом, потом площадь, на которой он расположен. «Может, договорились до того, что засели где-то в таверне?» - подумала Брина и уселась на скамью, пряча лицо в ладонях. Она чувствовала себя плохо, щемило где-то в области сердца. «Не нагнетай», - велела она сама себе, но что-то это не очень помогло. Начинало темнеть. Ни Данте, ни Брин не появились.
И тут в дверь постучали.
Девушка кинулась к двери, и уже придумала слова, чтобы начать отчитывать непутевых мужчин, но они так и застыли на ее губах – там никого не было, и лишь бумажный конверт в странных пятнах лежал на земле. Брина уже подняла его и занесла в дом, когда поняла, что эти пятна – ничто иное, как кровь. Глаза девушки расширились, и дрожащими руками он порвала бумагу.
На пол упало две вещи – еще один конверт, в этот раз более тонкий, но все равно перепачканный кровью, и что-то синеватое и слизкое. Брина нагнулась и осторожно тронула это кончиками пальцев. Когда к ней пришло осознание, она вскрикнула и, дрожа, села на пол рядом с содержимым злосчастного конверта.
«Господи, нет…»
Это был человеческий язык.
«Господи, нет...»
Ее пальцы окрасились кровью. Алые следы от нее были везде – на полу, на стенах, на ее теле, они мелькали перед глазами.
Язык уже начал синеть, но все равно кровоточил. Или это была не кровь?
«Господи, нет…»
А на грубом, не открытом ей конверте виднелась надпись «Для…»
***
- Вот же черт... – тихо ругался Данте, отряхивая одежду от прилипшей к ней шелухи. Не то, чтобы он настолько трепетно к ней относился, но если бы он этого не сделал, то выглядел бы, по меньшей мере, глупо. Было раннее утро, только-только начало светать и еще не пропели третьи петухи; у мужчины слипались глаза, но пора было выдвигаться в путь. Кое-как натянув на еще не гнущиеся ноги штаны, Данте встал. Тело слегка побаливало, а ночь не принесла успокоения и отдыха.
Дощатый пол скрипнул, когда мужчина прошелся по нему. Он остановился у окна и размял шею. Оно давало слишком тусклый свет, и поэтому комната находилась в полумраке. Ночью было свежо – понял мужчина, проводя ладонью по холодной коже руки. Но утренние тучи так и не пролились дождем... От мысли о влаге Данте жутко захотелось пить.
Застегнув куртку, мужчина зевнул и посмотрел на девушку, которая скрасила его ночь: она еще спала. На мгновение его охватило какое-то наваждение, ведь он видел только ее длинные рыжеватые волосы и обнаженную, слегка смуглую кожу... на которой не было веснушек. Данте покачал головой и натянул перчатки. Эта мысль сразу же бесследно вылетела из его головы.
Мужчина прикрепил к поясу меч и собрался было выйти, когда дверь тихо скрипнула и открылась.
Вошедший мужчина был высок, и казался еще более внушительным из-за рыжей бороды. «Данте, тебе нужно отпустить бороду!» - вспомнилась убийце фраза Брины и он очень некстати улыбнулся, ибо вошедший принял улыбку на свой счет. Ну, сначала он ее вообще не воспринял, глядя то на Данте, то на протирающую глаза девушку.
- Папа? – тихо спросила она вскакивая и накидывая на тело первую попавшуюся тряпку. Кажется, это было ее платье.
- Антуанетта? – спросил мужчина, разглядывая дочь.
Данте наконец-то проникся ситуацией и уже не просто улыбался, а тихонечко посмеивался. Смехом он и привлек к себе внимание.
- Ты... ты... – повернулся к нему мужчина и покраснел от злости. «Похоже, дочка умело туманила папаше мозги», - усмехнулся Данте и решил подлить масла в огонь.
- Это не то, о чем вы подумали, мы просто... изучали строение человеческого тела, - убийца пытался не рассмеяться в голос, но выставил свои жалкие потуги сдержать хохот напоказ.
- Нет, ты переспал с моей дочерью!
- Да ладно! – воскликнул Данте и не сдержался, позволив смеху вырваться наружу.
- Ты должен на ней жениться!
- Да вы представляете, на какую жизнь вы ее обрекаете этой фразой? Не завидую своей жене. А вообще, я не собираюсь брать попорченный товар!
- Попорченный? – взревел мужчина и обратил мечущий молнии взор на девушку.
- Папа...
Но Данте уже выскользнул из помещения на свежий воздух и громко рассмеялся, закрыв глаза. Впрочем, долго тут оставаться было опасно для свободы, и мужчина двинулся к конюшне, где его уже ждал оседланный (полезно иногда бывает припугнуть конюха на ночь) конь. Ловко вскочив на него, Данте прокашлялся и пустил лошадь шагом.
Ярко-рыжий мужчина, слегка рыжеватая девушка... Невольно напрашивались сравнения. А что если бы эту фразу сказал Брин? Что, если бы он потребовал брака Данте и Брины?
«Ты вообще хоть раз был привязан к кому-нибудь действительно сильно?»
Данте бы согласился. В конце концов, общие интересы, близкое знакомство... Да ему просто было с ней хорошо. И даже факт брака не кажется нелепым: они оба ходят по нити над обрывом.
«Ты вообще умеешь любить по-настоящему, убийца?»
А что, если умеет? Человек, убивая, меняется, но не становится же абсолютно каменным. Данте снова вспомнил о Брине и пожалел, что отступился и уезжает только потому что так захотел ее брат. Но, возможно, ему виднее.
Но тут голову стали одолевать тяжелые, темные мысли. Данте не мог понять, в чем дело и пытался поймать хоть одну из них. Чувство, будто он что-то забыл...
« А еще они ищут некоего Дантилиана по прозвищу Демон.»
А его с легкостью можно найти благодаря Батисту и...
- Брина, - выдохнул мужчина. Они приходили к его напарнику, но тот молчал. Они могут прийти к его подруге. Она тоже не скажет им ничего про него, но что, если дело дойдет до пыток? Это значит, что девушка в опасности!
Данте пришпорил коня и пустил его галопом. А потом все словно замедлилось: громкий крик «Стой!», появившаяся впереди маленькая фигура в темно-зеленом платье, тревожное конское ржание, и невыносимо режущие руку даже сквозь перчатку поводья.
Он сумел ее не убить и вовремя остановить лошадь. Сердце колотилось, а ладони под кожей перчаток вспотели. Спешившись, Данте подошел к Брине и отвел от ее лица руку, которой она до сих пор прикрывалась от несущегося прямо на нее животного.
- Тебе жить надоело? – крикнул он и только потом вгляделся в лицо девушки. То, что он увидел, его поразило. Глаза ее покраснели, словно она не спала всю ночь, сутки назад собранные в косу волосы растрепались и выглядели неряшливо, платье смялось, лицо было бледно.
- Ох, Данте, - вопреки ожиданиям, Брина не стала вырывать руку, а прижалась к груди Данте и всхлипнула. Тот недоуменно положил ей руки на плечи, неловко прижимая к себе. – Я боялась, что не успею тебя найти.
- Тише, тише, - попытался успокоить девушку мужчина, услышав, что слова переходит во всхлипы, и почувствовав, как затряслись тонкие плечи под его руками. Брина отстранилась от него и отвернулась, пытаясь удержать слезы; лицо ее пылало, а глаза болели. Как бы она себя тревожно не чувствовала, она до этого момента не позволяла себе подобной слабости. Еще рано рыдать, думала она. Или уже поздно...
- Брина, что случилось? - Данте схватил девушку за плечо и резко развернул к себе. Возможно, схватил слишком крепко – та скривилась от боли.
- Где Брин? Когда ты с ним расстался?
- Еще вчера утром, - мужчина был удивлен такому вопросу и озвучил свои мысли: – Неужели он не вернулся к тебе?
Брина молчала и только смотрела на него своими большими зелеными глазами, блестящими от слез. Данте начинало раздражать то, что она не отвечает на его вопросы.
- Что случилось? – уже требовательнее и тверже повторил он, еще сильнее сжимая хрупкие плечи.
- Я... мне кто-то подкинул отрезанный человеческий язык. Совсем... свежий, - на удивление спокойно ответила Брина. Данте затаил дыхание.
- Это может...
- Как тебя зовут, Данте? – прямо спросила девушка, перебивая убийцу. – Это ведь не твое полное имя, верно?
Мужчина на секунду замолчал, серьезно глядя в еще детское личико. Таким же взглядом, каким он смотрел на нее неделю назад.
- Меня зовут Дантилиан, - честно ответил он, не интересуясь, к чему этот вопрос. Его начало терзать дурное предчувствие.
Брина сняла с плеч до этого больно сжимавшие их руки и отошла на шаг назад. Возле выреза платья, там, где пальцы касались обнаженной кожи, остались розовые следы.
- Дантилиан ДеСота?
- Дантилиан... – эхом повторил Данте за девушкой. – Откуда? Как ты узнала мою фамилию? – ошарашено спросил он, удерживая себя от того, чтобы снова схватить Брину за плечи в настойчивом жесте.
- К языку прилагался конверт, - девушка достала испачканную бумагу из-за пояса. Мужчина взял ее, невольно отмечая, как на ней много было крови. Красивая ровная надпись, слегка размытая, гласила «Для Дантилиана ДеСота». – Я не открывала его. Сразу подумала о тебе – ты единственный, кто мог бы знать... этого человека. Себя, - Брина снова спрятала руки в ладонях. – Я подозревала, что это ты, и боялась ошибиться. Данте, а что, если это язык Брина?
Дантилиан ДеСота разорвал конверт. «Он отказался говорить. Приходите за вашим другом на закате к таверне «Осиное жало»». Совсем недалеко от дома Брины, в получасе ходьбы, отметил Данте.
- Когда ты все это получила?
- Вчера, еще до заката, - как-то хрипло ответила девушка.
Значит, это не Батист попадает под определение «ваш друг». Остается только Брин. Данте с жалостью посмотрел на отвернувшуюся девушку, которая боялась увидеть его реакцию на прочитанное, подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в макушку.
- Не плачь, все хорошо. Я разберусь со всем этим и верну тебе твоего Брина. Хоть из-под земли достану!
Они добрались до него через Брину, как он и опасался. Только по-своему. Сам он ни за что не пошел бы никуда, но ради этой рыжей малявки был готов на многое. Он чувствовал себя виноватым. Он опоздал...
Только почему они взяли Брина, а не его? Они оба были легкой добычей. Зачем весь этот спектакль?
Ему еще предстояло это узнать. А пока он стоял посреди узкой, безлюдной улицы, смотрел на рассвет над крышами домов и шепотом успокаивал Брину, чуть ли не засыпающую от усталости на его плече.
- Дантилиан ДеСота... – почти неслышно повторила девушка его имя, словно пробуя его на вкус.
Мужчина вздрогнул. Это имя доныне знал только один человек, но тот был слишком далеко. Так откуда же?...
