Рано утром перед занятиями я, как всегда опаздываю, потому что, естественно, вчера вернулась поздно, рухнула в постель и благополучно вырубилась, а утром, как водится, пронажимала пиликающую будильником мобилку, покуда не пришла мама. Теперь вот ношусь по дому, пытаясь сообразить, всё ли собрала.
Ну и понятное дело, всё не могло быть так просто и передо мной возникает отец, которому вот прямщас потребовалось учинить мне допрос.
- Карина, надеюсь, ты пропустишь сегодняшнее бдение над объектом обожания в угоду исправления оценок по алгебре? - невозмутимо интересуется он, не обращая ровным счётом никакого внимания на моё взмыленное состояние.
- Чёрт, я призналась не для того, чтобы мне этим попрекали, - цежу сквозь зубы, надо во что бы то ни стало разыграть оскорбленную невинность, потому что вечер, увы, папа, у меня занят. И совсем не любовными делами.
- И, тем не менее, - склоняет голову он, но через секунду добавляет, - прости. Как-то привык, что ты единственная с кем можно язвить, не задумываясь о последствиях.
Собственно, так оно и есть. Что, папочка, тоже скучаешь жить в сиропе? Но у тебя хотя бы дядя Лоренцо есть, ух как мы сцепились с ним на мамином дне рождения.
- Попрошу его друга помочь мне с логарифмами, - компромиссно улыбаюсь я, - и ревность вызову и в учёбе подтянусь.
- Заметано, - кивает он, и я бегу на школьный автобус.
Далась им эта алгебра. Да, мне приписывали блестящие математические способности, на которые я с успехом забила, так что теперь. Дело в том, что всякие там литературы с языками и прочие биологии с географиями легко вытянуть на общей эрудиции, подвешенном языке и заглядывании в книжку за десять минут до начала урока. Понятия не имею, почему у остальные так не могут. Чего не скажешь о математике, которая вот так с разбегу не покоряется. И вот даже не тройбан по возлюбленной родителями алгебре - четыре. Но их это в корне не устраивает, видите ли. Ну смирились бы, что в нашем доме золотая медаль у Камиллы и стопроцентно будет у Рината, а я – паршивая овца и в семье не без урода, так нет же. Ещё задалбывают вопросом, куда я буду поступать после окончания школы, дескать, готовиться надо заранее, выпускной класс на носу. Да понятия не имею, куда, честно говоря, мне как-то всё равно. Придет время, ткну пальцем и поступлю, всего делов-то
"Сегодня в три сама знаешь где" - приходит мне на электронку письмо от Монса-старшего. М-да, папочка, прости, но алгебра снова в пролёте.
В школе всё-таки пытаюсь во время перебежек между кабинетами сократить время настолько, чтобы за сэкономленные несколько минут попытаться вникнуть в эти чертовы логарифмы. Затея, естественно, удаётся плохо, зато привлекает внимание моего "парня".
- Карина, что ты делаешь? - интересуется он, заглядывая мне через плечо.
- Пишу тебе любовное письмо, - огрызаюсь я, нервно дергая локтем.
- Неправда, - блин, ну когда он начнёт различать сарказм? Видимо, когда меня хватит кондратий, не раньше, - ты же ничего не пишешь, а смотришь в учебник.
Закатываю глаза к небу, то бишь к потрескавшемуся потолку.
"Джеееееей, мне сейчас грозит верная смерть от занудства, сделай же что-нибудь"
Молчит. Обижается, наверное, ну или просто юмора не понимает, чёрт его знает, как там у них, ангелов, принято.
- Хочу зашифровать послание в пределах интегралов, понял? - терпеливо объясняю я, всё-таки к своему парню нужно быть помягче.
Брюс недоуменно открывает рот, но я уже срываюсь с места, в два шага пересекаю класс и быстро прекращаю разгорающееся издевательство над Хайнцем, который отчаянно пытается парировать насмешливые реплики.
- Так, а ну отстали от Джефри и быстро по местам.
- Чииииво? - тянет через губу один из них, но Монс, схватив его за плечо, тянет в сторону.
- С бешеными лучше не связываться.
Да не вопрос, бешеная так бешеная, могу и укусить для подтверждения. Разворачиваюсь и иду на место, за мной тащится благодарный спасённый. Вообще непонятно почему на Хайнца, вполне симпатичного и успешного так взьелись, но это не моя проблема, главное, чтобы при мне никто никого не трогал, остальное меня не волнует.
- Спасибо, Карин, - улыбаясь, благодарит перед самой партой, чем вызывает вящее неудовольствие моего романтического партнёра.
- Не за что, - безразлично бросаю я, - сам бы мог уйти, тебе с ними детей не крестить.
- Да... не сообразил, за живое задели, - пожимает плечами он, - могу я как-то тебя отблагодарить? Домашку, например, дать списать.
О, а это мысль. Скатаю домашку, не нужно будет трястись завтра, опасаясь проверки, а если соберут тетради, вообще удача, пятерка гарантирована.
- Окей, - киваю я, - по алгебре. А ещё лучше, - вдруг посещает меня интересная мысль, - плюс к этому завтра после уроков помоги мне понять, как её делать. Очень обяжешь.
- Согласен, - кивает он, возвращается к своему столу и, достав из сумки тетрадь, подает мне, - держи.
- Вау, ты уже на завтра всё сделал? Головаааа. Уважаю, - радуюсь я и, посчитав беседу оконченной, раскрываю предпоследнюю страницу тетрадки по химии, чтобы переписать туда решенные уравнения. Ну, задание-то ему лучше вернуть пораньше, вдруг пригодится, а дома я перекатаю начисто к себе. Ну, или завтра перед школой.
- Карина, - возмущенно бубнит над ухом "вторая половинка", - что всё это значит?
- Утихни, - пока училка задерживается, надо провести время с пользой, а не успокаивать этого малахольного.
- Карина, так не делается, почему ты меня не попросила тебе помочь? – канючит моё наказание.
Ох, ради такого дела я даже оторвалась от списывания.
- Серьёзно? Да у тебя по алгебре еле тройка выходит, а у него твёрдая пять. Ещё нужны пояснения? - возвращаюсь к прерванному занятию, пока Брюс усиленно пыхтит от ревности.
Кстати, я ж вам не рассказала, что некоторый интерес женской половины нашего класса он вызвал, но весьма недолговечный, потому что хоть внешне и стал выглядеть поприличней, но как только открывал рот, то сразу становилось ясно, что старый добрый Брюс по-прежнему с нами. Поэтому снова вцепился в меня как клещ, хоть я подспудно и надеялась, что окрыленный уверенностью он найдёт себе другую жертву.
По завершению урока я вернула тетрадь её законному владельцу, проигнорировала соседа по парте, схватила сумку и была такова.
Примчалась на всех парах в явочное помещение, назвать квартирой этот барак язык бы не повернулся, и разложила на столе свой нехитрый обед, купленный по дороге, неизвестно ведь, когда попаду домой.
Попутно изучила, чего там от меня сегодня хочет Монс, он передавал мне задание очень просто – печатал его на бумажке, а мне присылал смс-ку, в какую папку эта бумажка сунута. Кстати, всё содержимое здешних папок я выяснила ещё в самый первый раз, когда меня оставили тут одну. К вящему моему неудовольствию, там не было ровным счётом ничего интересного. Я тогда так раскатала губу, что вызнаю какие-нибудь тайны и сама прижму Монса, да не тут-то было, во-первых, меня быстро засекли, а во-вторых, любезно пояснили, что все документы там - мусор, достойный шредера, который до сих пор не в уничтожителе исключительно потому, что при его помощи создаётся нужный антураж. Естественно, я тогда не поверила и в следующий раз пристальней поизучала приказы об отпусках десятилетней давности, акты о списании обмундирования и другую никому не интересную ерунду. Я не понимала, с какого вдруг перепугу мне оказали столь высокое доверие, что сообщили где ключи и допустили пребывание в этом помещении в одиночестве, но вместо того, чтобы заняться выяснением этого вопроса у меня возникало только одно желание - нагадить обидчику. Правда, на этот раз фантазия меня подвела и я не смогла придумать ничего лучше подпиленной ножки стула, а подобная банальность бросила бы тень на мой имидж. Кстати, после первого задания я наврала Монсу исключительно из-за упрямства, потому что настроилась, ну и чтоб позлорадствовать потом, конечно. Но эта криво ухмыляющаяся скотина сказала, что именно этого от меня ожидали, поэтому и не доверили ничего настоящего. Блин, я натурально рассвирепела от такого заявления. Это я значит обычный подросток с типичными реакциями? Ну вообще заявленьице. Следующее задание тоже было мной провалено, потому что он наверняка же рассчитывал, что манипуляция удалась, ведь так? Хотя, если честно самой себе признаться, мне было интересно, поэтому на третий раз я сдалась и стала работать честно. Мне нравилось всех дурить. Бродить так, будто бы между прочим, подслушивать, невинно хлопая глазками. Меня воспринимали тупой разряженной девицей, прожектор внимания которой прочно замкнут на парнях, шмотках и котиках с собачками, поэтому в присутствии такой присутствии можно обсуждать всё на свете, не заботясь ни о чём, потому что её копеечный мозг вряд ли способен вместить в себя больше одной мысли. Я как могла, дополняла образ малолетней дурочки.
Иногда переодевалась в парня, успешно пряча волосы под кепкой и теряя грудь в дебрях мешковатой одежды. Иногда играла роль смущенной испуганной девицы, которая сама не ведает, куда попала и озабочена только собственным испуганно колотящимся сердцем.
Сходив на вылазку, я возвращалась сюда, мыла голову, пропахшую сигаретным дымом (а то доказала бы я папашке, что не курю), переодевалась в свою одежду и пока досыхали обработанные феном волосы, пересказывала Монсу кто приходил, что говорил, с кем встречался и прочие, чем-то ценные для него сведения.
Иногда я в выходной бродила по базару, иногда, посещала какие-то магазины, даже в холле отеля сиживала, изображая страстно возжелавшую халявного интернета. В общем, всё это, естественно, гораздо интереснее захудалого дискуссионного кружка.
Сегодня я вовсю эксплуатировала образ девочки-конфетки, по совместительству глупой пробки за каким-то фигом перепутавшей бар с ночным клубом, потому что некий хромой товарищ с перевязанной рукой вдруг вознамерился повстречаться с очередным своим подельником.
Зайдя в нужное заведение, я обычно обшариваю зал взглядом и усаживаюсь на подсказанное внутренним чутьём место. Если выясняется, что чутье ошиблось, принимаюсь капризничать, находить сто тысяч подтверждений тому, что этот столик ужасен и переселяюсь поближе к искомому субъекту. Но вообще-то стараюсь просто прийти попозже, чтобы всё-таки не привлекая ненужного внимания включить жертву в поле слышимости.
Вот как и сегодня.
Традиционно заказываю безалкогольный коктейль, который, кстати, не всегда допиваю до конца, если честно, меня уже тошнит от этой сладкой общепитовской дряни, но хлобыснуть томатного сока, например, не могу, дабы не выпадать из образа. Принимаюсь возить пальчиком по экрану планшета, не забывая периодически то хмуриться, то радоваться, то умиляться, прижимая многострадальный телефон к сердцу.
- Бастаментл нашёл выходы, - негромко произносит объект наблюдения.
- Куда? - резко оживляется его собеседник до этого лениво потягивающий своё пойло и отпускавший ничего не значащие реплики по поводу каких-то баб.
- На юго-восток, - спустя паузу продолжает перевязанный.
Я, затаив дыхание, превращаюсь в одно гигантское ухо...
- Крошка, ты сегодня работаешь?
Тьфу ты блин, как не вовремя. Ага, периодически кто-нибудь из отбросов общества промаринованных в алкоголе задается вопросом, а что делает здесь эта цыпочка в гордом одиночестве? Мужика, должно быть ищет, ну так может радоваться - нашла. Ну или сразу начинает подозревать во мне девицу низкого пошиба. Обычно только-только начинается такая заварушка, как я сразу ретируюсь, нет, я могу, конечно, двинуть, но привлекать внимание не стоит. И вот же чёрт, принесла его нелегкая именно сейчас, казанова недорезанный. По канону я должна насмерть перепугаться и убежать, стеная и заламывая руки, но что мне, свалить, принеся в клювике лишь жалкие крохи по поводу таинственного юго-востока?
Лихорадочно рыскаю по сторонам глазами, даже не знаю, что хочу найти, ну не биту же под столом в самом-то деле.
- Ты. Ну так что? - упорствует лишенец.
Не придумав ничего лучше древней сказочки из руководства по лингвистической самообороне (ага, какой только хрени я не читала в Каминых психокнижках) опускаю голову и, растянув рот в недружелюбном оскале, глядя на мужика исподлобья низким угрожающим голосом тяну:
- Ы-ы-ы-ыыыы!
Срабатывает. В его изрядно замутненном алкалоидными веществами мозгу видимо что-то щелкает и базовая комплектация инстинктов самосохранения заставляет хозяина резко передумать иметь со мной дело. Испуганно бросив: "Больная", он убирается от моего столика.
Если вы не поняли с чего это он, попробуйте повторить то же самое перед зеркалом и постарайтесь при этом не наложить в штаны. Такое поведение якобы очень смахивает на сумасшедшего, которых априори все боятся, потому что неясно, чего от них ждать.
Откидываюсь на спинку и прикрываю глаза.
Нет, вроде бы небольшой акт отшивания прошёл незамеченным наблюдаемыми мной особами.
- Переброска на Чире, - продолжают обсуждать что-то таинственное они.
- Потянет? – скептически интересуется оппонент.
- Кто как не она, эта телка всех заткнет. Не чета нашим, - почему-то опечалился перевязанный.
- Да нашим такое-то и не надо, пусть дома сидят, мозги куриные не напрягают.
После этого разговор вильнул в сторону обсуждения каких-то там «наших телок» и плавно перешёл в бахвальство собственными достижениями на этой ниве. Даже я с моим нулевым опытом прекрасно понимаю всю несостоятельность называемых ими цифр. Тем временем оставленный мной без внимания недополучивший этого дела вдруг активизировался, у его столика нарисовался такой же ханыга и они жарко разговаривая то и дело бросали на меня гневно-плотоядные взгляды.
Я, нервно облизав губы и приготовив купюру с лихвой покрывающую наполовину выдудленный мной коктейль, подхватываюсь с места и спокойно направляюсь в сторону бармена, провожаемая внимательными взглядами алкаша и его подкрепления. Дойдя до места назначения, не дожидаясь, пока сообразят выписать счёт, резко разворачиваюсь и, бросив деньги на стойку, мигом выношусь из заведения.
Бегу так, что пятки сверкают, не замечая каблуков и безуспешно пытаясь остановиться, чтобы привести мысли, дыхание и походку в порядок. Сволочь Монс-младший породил во мне один пунктик - я совершенно не могу оставаться невозмутимой в обществе группы мужчин, которые имеют на меня виды. Одного я могу обламывать сколько угодно, но стоит компании расшириться минимум до двух, как я тут же теряю здравость суждений и могу совершить только одно действие.
Убежать.
Меня страшит не угроза надругательства, не испытываю к сей сфере жизни ровным счётом никакого пиетета. Бессилие, острое воспоминание удерживаемой множеством рук и просто неспособной ничего предпринять меня - вот что вызывает во мне адреналиновую бурю. Утрата контроля, потеря воли, тотальное подчинение обстоятельствам, что может быть хуже, чем всё понимать и ничего не мочь сделать.
Прилетаю к нужному месту, судорожно карабкаюсь по лестнице наверх, один раз нога соскальзывает, и металлическая перекладина больно впитается в лодыжку. Впрочем, ладно, полёт окончен, теперь я в безопасности.
Очень плохо иметь такой пунктик, у меня не должно быть слабостей.
Камилла
Сегодня у меня было целых два клиента, Шон и его знакомый Марк. Естественно по очереди и в разное время, чтобы соблюсти конфиденциальность. Небеса, неужели я близка к тому, чтобы стать настоящим психологом? Неужели-неужели-неужелииии! Ещё мне позвонила девушка, которая ходит ко мне на занятия, скромная, милая, хорошая и, робея, записалась на послезавтра ко мне на приём. Ух, может быть в дальнейшем имеет смысл снять какую-нибудь отдельную квартирку и устроить там психологический кабинет, потому что Шон, например, не обращает внимания на такие вещи, а вот Марку похоже было неловко проходить через зал, когда там на диване мама и Мирослав смотрели телевизор, при этом мамина голова покоилась на коленях мужа. А когда бедный мой клиент выходил, то случайно столкнулся с Ринатом. Тот, конечно, извинился в своей весьма учтивой манере, но всё равно проводить подобные вещи дома не слишком-то удобно. Это ещё Карины не было дома, она бы тоже как-нибудь поспособствовала.
Под вечер, когда все разошлись по комнатам, а я лениво сидела в кресле размышляя о возможности съёма помещения и стиля в котором его можно бы обставить, в двери позвонили. Вообще-то, случайный гость, который забредёт к нам за какой-нибудь надобностью рискует проторчать под дверьми, досадуя на горящие окна и подозревая хозяев в игнорировании. Всё потому что у нас довольно большой дом, а если делать звонок аки трубу иерихонскую никто особо не хочет. Можно было бы, правда, сделать так, чтобы звонило в нескольких местах, но дядя Мирослав решил, что если мы кого-то ждём, то и так будем торчать поблизости, встречая, либо у гостя всегда есть номер мобильного (плюс тётя Матильда и дядя Аль оснащены ключами), а незваные гости нам не слишком-то и нужны.
Но поскольку я была рядом, то вскочила с кресла и помчалась открывать, сгорая от любопытства по поводу того, кто же пришёл, да ещё и в такое время.
Ноги совершенно перестали держать, когда я увидела, что за дверьми стоит Рик.
- При-ивет, - еле-еле проблеяла я, сердце ходило ходуном, голова наполнилась горячим, а желудок, наоборот, чем-то холодным.
- Здравствуй, - как-то хмуро буркнул он и вошёл, не дожидась пока я его приглашу. Правильно, между прочим, сделал, я, похоже окончательно потеряла дар речи. Он пришёл ко мне? Или к кому? Или может быть, что-то случилось, а он пришёл это сказать?
- Красивое платье, - совершенно огорошил меня таким заявлением, - на свидание ходила?
О. Ничего не понимаю и как-то даже сжимаюсь, какие свидания, о чём это он?
- Нет, у меня был приём, - вполне спокойно отвечаю, справившись с собой в рекордно короткие сроки. Как полезно всё-таки быть психологом. Только при чём тут свидания? Он шутит, или, - тут меня резко обдаёт жаром, - думает, что приходящие ко мне мужчины находятся здесь с другими целями?
- А, тогда понятно, - ещё похоже, что он нервничает. Почему? Что случилось? – Камил, я к тебе с той же целью.
- В смысле?
- Ты нужна мне, - ааааааа, сердце так отчётливо бухает, взмывая к горлу, что я просто сейчас разлечусь на миллион кусочков, - как психолог, - возвращает с небес на землю он.
Понятно.
Смыкаю губы и сглатываю, очень надеюсь, что на лице у меня было написано всё-таки меньше, чем творилось внутри.
- Тогда пошли, - разворачиваюсь и веду его в свой кабинет. По дороге истерика утихает, уступая место любопытству. Что же такое стряслось? Ему понадобился психолог… может быть дело сложное и потребуется несколько занятий.
В продолжение которых я смогу смотреть на него сколько влезет.
Когда заходим в кабинет, он плюхается в указанное мной кресло и как-то совсем вжимается в него, будто защищаясь.
Ничего не могу понять, опускаюсь на своё сидение и пытаюсь приветливо улыбаться.
- Каков же твой вопрос, с чем бы ты хотел поработать.
Он будто расслабляется, подаётся вперёд и смотрит прямо мне в глаза. Чёёёёёрт, как бы мне хотелось ощутить его губы на своих, как тогда. Почувствовать себя безумно счастливой, заключённой в кольцо его сильных рук. Может быть… возможно, это когда-нибудь повторится?
- Мой вопрос это ты, Камилла, - начинает говорить он, - я совершенно не могу отделаться от мыслей о тебе, понимаешь? Я хочу тебя, - слишком резко вдыхаю, - я постоянно тебя хочу, а ещё ревную, когда к тебе ходят эти. Но в то же время я не хочу с тобой быть, у меня есть девушка и я не думаю, что вместе нам было бы хорошо. Я не знаю, что с этим делать. Ты сама-то как ко мне относишься?
- Я тебя люблю, - зачем-то вырывается из моего рта.