Она скрылась от него! Улизнула!
Подумать только, как сопливого мальчишку обвела вокруг пальца и исчезла!
Впервые в жизни у Хинкара приключился подобный конфуз.
Впрочем, "конфуз" ещё очень мягко сказано - это позор.
Позор для того, кто, рискуя жизнью, смог распутать клубок заговора против Великой царицы сульми. Позор для того, кто благодаря своей хитрости и изворотливости смог внедриться в самое сердце тайного общества и стать одним из участников заговора, что дало ему возможность не только выявить всех изменников, но и выяснить, откуда тянулись нити этого заговора.
А что сейчас?
А сейчас какая-то рыжеволосая прохвостка, к тому же всего три месяца назад перешедшая незримую грань между мирами и абсолютно не знакомая с миром Сидонии, практически мимоходом одурачивает Хинкара, скрывшись от его слежки. И где? В его родном городе, в котором ему с детства ведомы все переулки и подворотни!
Мало того, что он не смог выполнить поручение, данное ему мейстером Ангримом, так ещё и было задето его самолюбие, он стал посмешищем.
Хитрая бестия без труда облапошила его.
Не надо обладать семи пядями во лбу, чтобы догадаться, что рыжая обнаружила слежку, и именно это заставило её скрыться.
Обнаружила, но когда?!
Хинкар ломал голову, пытаясь припомнить момент, когда и где он допустил ошибку.
Может, тогда, на рыночной площади, во время выступления странствующих лицедеев? Возможно, в тот день он неосмотрительно слишком приблизился к ней? Или она заметила его в таверне, куда пришла в сопровождении этого юного щёголя, сына госпожи Анфрид?
Может, именно мальчишка заметил что-то? Ведь на протяжении двух прошедших недель он как хвост всюду следовал за этой женщиной, потому и обратил внимание на Хинкара?
Впрочем, Тирин не до такой степени огромен, порою одного и того же горожанина можно встретить и дважды, и трижды в день, и это ни у кого не вызовет каких-то дурных мыслей, а тем более подозрений.
Но рыжая исчезла - и исчезла так ловко, что он до сих пор не мог понять, как это могло произойти.
В какой-то степени ответ на этот вопрос Хинкар только что получил в городских конюшнях, откуда, собственно, сейчас и возвращался: после полуночи она заявилась туда, оседлала коня и уехала. По словам конюхов, уехала не налегке - принесла с собой седельные сумки, и они явно не были пустыми.
Теперь ему оставалось лишь спрятать свою гордость куда подальше и стоически признать факт поражения.
Хинкар осознавал, что для того чтобы понять, где он допустил ошибку, следовало вспомнить каждый день слежки, вспомнить даже самую малозначительную деталь и собрать все факты в единую цепочку.
- Вот ведь прохвостка! - тихо выругался он, сворачивая на нужную улицу.
Прохвостка? Э, нет! Эта особа - "зверёк" иной породы! Она оказалась не так проста, если ухитрилась обыграть его.
Прав тот, кто утверждает, что первое впечатление по большей степени правильное.
Хинкар должен был довериться своей интуиции, а не полагаться на разум, в этом кроется его роковая ошибка.
Глаза! Конечно же, её глаза! Внимательный, холодный взгляд уверенной в себе хищницы. Как говорят на юге, волчьи глаза!
Ведь однажды он уже видел подобное выражение глаз.
Зара!
Роскошная любовница, госпожа и покорная рабыня, неистощимая в ласках, алчная до любви и знойная, как сама восточная ночь.
Зара, одна из саяддин Великой царицы сульми.
У неё было точно такое же выражение глаз, когда она убивала детей Гаруна. Убивала на глазах отца, профессионально и хладнокровно.
Одно молниеносное движение - и детское горло вскрыто от уха до уха.
Чудовищная жестокость, но таковы уж суровые законы сульми. Дети изменника вырастут и будут мстить, а значит, они должны умереть, и в этом вина их отца, возглавившего заговор.
А перед тем как лезвие ножа убийцы коснётся и его горла, он должен сполна вкусить горечь последствий своего вероломства - собственными глазами увидеть смерть всех детей.
Взмах кинжала, хрип, и алая лужа растекается по мраморному полу. Взмах кинжала, и новая жертва в агонии бьётся на набрякшем от крови ковре.
А потом, когда от руки Зары пал и сам изменник, она взглянула на присутствовавшего при этом Хинкара.
Глядя в её глаза, он в тот момент с кристальной ясностью осознал, что и его жизнь сейчас висит на волоске.
Романтическая пелена восточных ночей, наполненных поцелуями, жарким шепотом и сладостными вздохами, развеялась. Образ страстной любовницы Зары растаял подобно миражу, перед Хинкаром стояла совсем иная Зара, бескомпромиссная и хладнокровная убийца.
"Держи нож у горла того, кого ты сегодня отправил следить за врагом, ибо он опасен вдвойне" - роскошная красавица Зара и была тем самым ножом у горла Хинкара.
Если бы в ту минуту он проявил хоть каплю сочувствия к их общим жертвам, то его бездыханное тело выволокли бы за ноги во двор и вместе с трупами всех прочих скинули в бассейн с крокодилами. Но судьба благотворила ему.
Алые губы восточной красавицы лишь тронуло некое подобие снисходительной ухмылки. Небрежно отбросив в сторону окровавленный нож, она молча отвернулась и вышла, не оглядываясь.
После той ночи он больше не видел Зары. Её облик в памяти стал расплывчат, но тот взгляд он запомнил на всю жизнь - взгляд волчицы.
Рыжая. Она ведь тоже красавица, явно полукровка, в её жилах течёт кровь сидов и таутта.
Среднего роста, крепка в кости и при этом отменно сложена. В плавной походке, в неторопливых движениях ощущается скрытая физическая сила. И этот взгляд! Вылитая саяддина.
Но слишком ещё свежи в памяти Хинкара воспоминания о Заре и той ужасной ночи в доме Гаруна, рафара* великой царицы Саа-Мохан.
Именно из-за этих воспоминаний он и совершил свою первую и, в общем-то, роковую ошибку. Он как наваждение отогнал от себя мысль о странном сходстве, посчитав, что ему не следует идти на поводу у эмоций.
Примерно за неделю до того, как рыжая исчезла, в дом госпожи Анфрид наведался квартальный Будгар. Он пришёл, чтобы лично вручить кое-что госпоже Миле* (у неё к тому же оказалось странное и довольно забавное имя).
Итак, выполняя просьбу уважаемой госпожи Анфрид, квартальный вручил рыжей её личный аркодус* и грамоту, выписанную в городском совете. С этого дня госпожа Мила стала полноправной горожанкой Тирина.
А на следующий день она отправилась на конный рынок, где приобрела себе молодого, уже объезженного жеребчика по кличке Нордик. Надо сказать, что жеребчик оказался весьма норовистым, но женщина на удивление быстро нашла к нему подход.
Теперь, задним числом, Хинкар понимал, что не увидел в этом, казалось бы, незначительном факте очевидного.
Мало того, что рыжая отменно разбиралась в лошадях, она к тому же оказалась замечательной наездницей.
Проведя много лет в землях сульми, где всадник и конь почитаются за единое существо, Хинкар мог оценить её мастерство верховой езды.
Заимев своего собственного коня, эта бестия все дни напролёт только тем и занималась, что совершала конные прогулки по окрестностям Тирина.
Одевалась она обычно в дорожный костюм и подобно всем женщинам Сидонии носила на поясе "кинжал чести". Но в один из дней Мила до глубины души поразила Хинкара - на очередную конную прогулку отправилась вооруженной, подобно заправскому приключенцу.
В этот раз при ней были меч и кинжал, судя по внешнему виду, составляющие единый комплект - оба несколько необычной для Сидонии формы, они отдалённо напоминали сабли сульми, но не обладали таким ярко выраженным изгибом.
Хинкар заметил, что их ножны, обтянутые чёрной кожей, имели потёртости – значит, женщина носила оружие не просто как украшение и, скорее всего, умела обращаться с ним.
Вот тогда-то он и прозрел: понял, что имеет дело с очень непростой особой, и задание, данное ему Ангримом, куда сложнее, чем показалось вначале.
Но было уже поздно, рыжая улизнула.
Неожиданная догадка заставила Хинкара остановиться.
Он поднял руку и тронул висевший у него на шее кожаный мешочек, в котором находился дар мейстера Ангрима, прядь шерсти Ипинского гуля.
Вспомнились и слова учителя: "Пусть истина станет для тебя материальной и поможет в час сомнения принять верное решение".
- Ну конечно же! Ведь всё так просто! - возглас Хинкара спугнул трёх проходивших мимо юных особ.
Взвизгнув, девушки метнулись в сторону от странного мужчины, одна из них показала Хинкару язык, и все трое рассмеялись.
"Дурочка, если бы ты знала, что означает этот знак у сульми, то не показывала бы свой язычок незнакомому мужчине", - с усмешкой подумал он и продолжил свой путь.
"Мила тут, она в городе! Уверен, если осмотреть ближайшие загородные постоялые дворы или фермы, то её Нордик вскоре обнаружится. Она сделала всё возможное, чтобы направить того, кто следит за ней, по ложному следу. Рыжая не зря попросила одного из конюхов, чтобы он помог ей приторочить к седлу тяжелые сумки, это была простая уловка, призванная убедить в том, что она отправилась в дальнее путешествие. Выехав из города, она прямиком отправилась на ферму или постоялый двор, где заранее, во время своих предыдущих поездок, успела договориться, что пристроит там своего Нордика, а потом, уже под утро, вернулась в Тирин. Сейчас она тут, и наши роли поменялись. Она хочет понять, кто наблюдает за ней и, скорее всего, подозревает, что я подослан Лигой. Сейчас она охотница, а я... жертва! "
В памяти отчётливо всплыло воспоминание о страшной ночи в доме Гаруна и... Заре.
Под ложечкой неприятно засосало. Хинкар неожиданно понял, в какой опасности находится. Ведь если рыжая твёрдо решит, что он подослан врагами, то это может означать лишь одно: ему следует быть куда осторожнее, чем в Сульмитане.
Женщина со странным и даже забавным именем Мила - охранница предвестниц, и кто-то, находящийся за незримым порогом, разделяющим миры, отправляя её сюда, был уверен, что она в силах лучше любого другого справиться со своей миссией.
Выходит, что эта особа куда опаснее саяддин царицы Саа-Мохан.
Свернув с шумной улицы под арку с броской вывеской «Гостиница "Алая роза", Хинкар быстро прошел через маленький дворик и уверенно взялся за бронзовую ручку дери.
Здесь он жил всё время, пока следил за рыжей, выполняя распоряжение Ангрима.
Его маленький, не особо уютный номер находился под самой крышей, но у этого скромного жилища было одно огромнейшее преимущество перед всеми прочими гостиницами - "Алая роза" находилась в том же квартале, что и дом госпожи Анфрид.
Сейчас, когда по землям Поднебесного мира разнёсся слух о грядущем Исходе и в Тирин хлынули толпы паломников и просто любопытных, все гостиницы города разом оказались переполненными, и лишь благодаря влиянию своего учителя Хинкар смог устроиться в "Алой розе".
Хозяин мог бы предоставить ему и более удобный номер, но Хинкар выбрал именно тот, из окна которого мог видеть дом госпожи Анфрид и расположенный перед ним небольшой уютный садик.
К тому же отсюда отлично просматривалась каменная лестница, ведущая к дому, и часть прилегающей улицы.
- Господин Хинкар! Наконец-то вы пришли, - расплылся в улыбке приказчик и как-то странно прищурил глаз. - А у вас гостья, - елейным тоном добавил он.
Сердце в груди забилось чаще.
- Гостья?!
- Да, сударь. Она уже давно вас дожидается. Премиленькая особа, я вам доложу.
- Рыжеволосая женщина?
- Что вы, сударь! - многозначительно приподнял брови приказчик. - Весьма юная особа, да и не рыжая она вовсе, а блондинка.
"Не рыжая, но, слава богам, и не Трудд. Мне только её для полного счастья не хватало! Так кто же это может быть?" - пронеслось в голове Хинкара.
Единственные, кто мог знать, где сейчас находится его временное пристанище, - это верные слуги Ангрима, Мила и...
Заинтригованный словами приказчика, он быстро поднялся в свой номер и распахнул дверь.
Когда он вошел в узкую, как пенал, комнату, со стоящего возле окна стула ему навстречу поднялась юная белокурая особа в дорожном костюме.
Судя по потрёпанному одеянию, запачканному высохшей грязью, девушке пришлось совершить весьма неблизкое и явно нелёгкое путешествие, прежде чем очутиться в этом номере.
Для Хинкара её неожиданное появление не предвещало ничего хорошего.
- Севилла! Что случилось?
- Беда! - голос гостьи дрогнул. - Большая беда! - взволнованно произнесла она.
- Ты одна? - спросил Хинкар, понимая, что задаёт бессмысленный вопрос.
Девушка отрицательно качнула головой.
- Я знаю, что в Тирине полно соглядатаев Лиги и ищеек Боккажа. Со мной Ульфрик и Триор. Они оба остались на улице.
- Ты выглядишь взволнованной. Что произошло?
- Я встречалась с Тидором-мельником. У меня дурные вести из Андалана, - совладав с волнением, произнесла Севилла. - Ужасные события. Не в силах справиться с нами, Боккаж изменил тактику. Он издал указ о создании так называемой Лиги общественной чистоты и порядка, - нервным движением Севилла распустила шнуровку на вороте куртки, достала из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги и протянула Хинкару.
Её руки заметно дрожали.
- Этот указ расклеили по всем городам и деревням Андалана, - пояснила гостья.
Нахмурившись, Хинкар развернул лист.
- «Заботясь о спокойствии и процветании моего народа, а так же проявляя к нему свою великую любовь и благорасположение, я, волей богов государь Андалана, высочайше повелеваю, - вслух прочёл он. - Отныне создаём мы Лигу общественной чистоты и порядка. В заботе о благе своих подданных и облегчении их скорбного положения из-за смуты, творящейся по всему королевству, призываю всех верных подданных вне всякой зависимости от их положения и состояния ко вступлению в Лигу.
В трудный для Андалана час, когда земли наши стали наводнены ворами, преступниками и убийцами, подосланными при всяческой поддержке так называемого Имперского Союза и Ордена Праматери с целью повсеместного нашего разорения и приведения народа нашего в отчаянное состояние, я волей своей призываю народ Андалана тщательно искать таковых подсылов и предателей. От нежнейшей любви и сострадания к народу своему даю ему право не токмо находить и выявлять, но и безжалостно истреблять злодеев, а имущество оных брать себе и делить между честными подданными для всяческого пользования во благо и во укрепление государства нашего. Для сего даю и повеление, и благословение своё на создании Лиги. Боккаж, король Андалана».
Окончив читать, Хинкар нервным движением руки пригладил волосы.
- Вот это да... - подавленно произнёс он.
- Главой Лиги назначен этот мясник, Ордис, - с отвращением произнесла Севилла.
Хинкар изумлённо взглянул на гостью.
- Этот дырозадый, подстилка Боккажа?! - сжав губы, он яростно ударил кулаком по своей ладони и, подойдя к распахнутому настежь окну, сделал глубокий вздох.
- Не зря эта тварь исполняла соло на кожаной дудке его величества. Вот Боккаж и поощрил его за доставленные удовольствия, - сквозь зубы процедил он.
- Это не всё, - упавшим голосом произнесла Севилла. - Я ещё не сказала тебе, о чём сообщил Тидор-мельник.
Хинкар обернулся.
- В Мелиолане... - она запнулась. - Ордис назвал эту лигу "Шершнями". Их пока не так много, но после того, что они устроили в Мелиолане, туда с каждым днём стекается всё больше и больше всякого отребья. Ведь сам король наделил их властью грабить и убивать. Первой жертвой «Шершней» стала столица. Ордис собрал на городской площади своих выродков и призвал их очистить Мелиолан. Тидор самолично видел, как, украсив себя желтыми повязками с намалёванным изображением шершня, они, словно обезумевшие, толпами носились по улицам города и, срывая глотки, орали: "Андалан для истинных сидов! Идиши, таутты, дагды - захватчики! Врагов народа на кинжал!" Они врывались в дома, где жили таутты или идиши, и вышвыривали хозяев на улицу. Зверски избивали и издевались над всеми, кто, по их мнению, недостаточно чист по происхождению. Многих убили... Жена главы гильдии негоциантов пыталась укрыть в своём доме соседских детей. Толпа выволокла её на улицу, сорвала одежду и, привязав за ноги к лошадям, таскала её тело по городским улицам. Самого мартера* распяли на дверях его же собственного дома. А детей... Их просто выбрасывали из окон прямо на мостовую... - подбородок девушки мелко задрожал, и она вынуждена была замолчать, чтобы хоть немного успокоиться.
Сжав кулаки, Хинкар молча ждал.
- Это было днём. А потом... - едва сдерживаясь, продолжила Севилла. - А потом, ночью... Они будто обезумели... Ночью началась охота за женщинами таутта...
Силы оставили её, девушка умолкла и безвольно опустилась на стул, обхватив голову руками.
"Боккаж, Боккаж, король Андаланский, что же ты, гадина, творишь со своим народом? Одних делаешь опьяневшими от своей безнаказанности скотами, а других хочешь превратить в запуганное, отчаявшееся стадо. Не в силах справиться с "Теням леса", ты решил нанести по ним сокрушительный удар, разделавшись с их близкими. Ничего, за это тебе ещё воздастся. Ох как воздастся!" - глядя на убитую горем Севиллу, подумал Хинкар.
- Мне страшно! - едва слышно прошептала девушка, подняв на Хинкара полный отчаяния взгляд бирюзовых глаз. - Ведь это только начало. Что будет с моим народом дальше? Чем мы, таутты, провинились перед богами? За какие грехи страдает мой народ? В чём наша вина? Я очень боюсь за своих! Мама, отец… А сестрёнки? Они ведь растут настоящими красавицами... Неужели и их... Так же, как было в Мелиолане... Бросят в клетку и отвезут на потеху озверевшим ублюдкам?
Хинкар опустился перед Севиллой на корточки.
- На вас нет никакой вины. Это всё зависть, скверна человеческая. Вы таутта-ди даннан! Дети Дану. В вас чистая кровь самой Праматери. Во всей Сидонии не сыскать женщин краше, чем женщины таутта, ваши мужчины благородны и отважны. Вы не идёте на компромиссы ради собственной выгоды, в вас живёт чистый дух Поднебесного мира, - обняв её вздрагивающие плечи, произнёс он.
- Да что нам проку от этой проклятой красоты, если в Андалане наши девушки стали желанной добычей?! За нами охотятся, как за снорками!
Крепко обнимая Севиллу, Хинкар чувствовал исходящий от неё свежий аромат лесных цветов*.
- Порою мне становится стыдно за то, что я сид, - хмуря брови, произнёс он.
Моментально напрягшись, девушка с силой отстранилась от Хинкара.
- Никогда больше не говори этих слов! Слышишь? - гневно сверкнув глазами, прошипела она. - Ты сам знаешь, что многие сиды помогают нам, и в ту страшную ночь пострадал не только мой народ. Несчастный мартер и его жена приняли смерть, защищая детей таутта. Тебе стыдно за то, что и они сиды?! Многих тауттов и идишей, рискуя своими жизнями, укрывали в своих домах соседи, они тоже сиды. А те стражи, что, вопреки чудовищному приказу не вмешиваться, не щадя своих жизней защищали городские кварталы от беснующихся "шершней" и почти все полегли, сдерживая их, пока другие помогали тауттам и идишам бежать из города? Не говори, что ты жалеешь, что сид. Ты мне брат, - яростно прошептала Севилла. - Во многих ещё жив дух Праматери и все, все, кто не убил в себе искру памяти прошлых жизней, знают, что мы один народ.
Хинкар поднялся.
- Сегодня же отведу тебя к мейстеру Ангриму.
Девушка грустно усмехнулась.
- Отведёшь меня к сенатору Ангриму? - она не скрывала горькой иронии. - И чем это нам поможет? На ближайшем заседании Сената он насмерть заговорит Боккажа?
- Ангрим очень влиятелен, и я уверен, что он сможет помочь, - возразил Хинкар.
Севилла пристально взглянула ему в глаза.
- И ты всерьёз убеждён в этом?
- Это единственное, чем я могу помочь вам.
- Единственное? - не отводя взгляда, спросила она. - А твои связи с сульми?
Не понимая, к чему она клонит, Хинкар смутился.
- При чём тут сульми?
- А ты не понимаешь? Что в Андалане, что в землях Лиги мой народ попросту истребляют! "Тени леса" не в силах противостоять этому безумию. Мы разрозненны, и нас ничтожно мало. Спасти нас от полного истребления может лишь восстание! Но чтобы его начать, нам нужна пусть и небольшая, но армия! Сульми нам братья по крови, а благодаря своему умению вести маневренную войну, они известны как одни из самых лучших воинов во всей Сидонии. Хватит нам, подобно робким сноркам, прятаться по лесным чащам! Перед ликом Праматери и перед памятью предков мы все будем прокляты, если не сможем защитить свою кровь! Если ты откажешься свести меня с сульми, то я отправлюсь в Сульмитан сама, если не получится найти помощи там, я пойду в Авелорн к дагдам.
Хинкар изумлённо присвистнул.
- Так вот чего ты удумала!
Севилла отрицательно мотнула головой.
- Не я одна! Я исполняю решение тинга.
- Ладно. Я попробую придумать что-нибудь, но обещай, что сегодня ночью ты пойдёшь со мной к мейстеру Анриму и перескажешь ему всё, что рассказала мне. Но прошу тебя, ни слова о твоей идее с сульми.
Севилла молча кивнула.
- Вот и славно. А что с твоей семьёй? Перед тем как отправиться сюда ты наверняка предприняла какие-нибудь меры?
- Это касается не только моей семьи. У меня в отряде есть один парень, Розигор, ты его знаешь. Он имеет связи с андаланскими браконьерами и встречался с ними. Они сказали, что смогут переправить в лес семьи хускарлов*.
- Ты уверена, что ему можно доверять?
Девушка лишь качнула белокурой головой.
- В нём я уверена. А браконьеры... У меня нет иного выбора. Я слышала о Тарисе-охотнике, говорят, что он хитёр и изворотлив.
- Хитёр и изворотлив…- в раздумье повторил Хинкар. - Не верю ни приключенцам, ни тем более всяким жуликам, - с сомнением произнёс он.
- Я понимаю, что они все по большей части подлецы, но это единственная надежда. Не я одна, все наши волнуются. Ты же сам знаешь, почти у всех в Андалане, как и у меня самой, остались семьи. Тидор сказал, что приказом Боккажа стражам велено не препятствовать действиям этих «шершней», к тому же многие из стражей сами к ним примкнули и лично принимали участие в том ужасе. Сейчас по доргам Андалана расставлены дозоры, которым приказано вылавливать всех беженцев. Если браконьеры действительно решили нам помочь, то у наших близких появится хотя бы ничтожный шанс бежать от всего этого ужаса.
- Всех не спасёшь, - мрачно отозвался Хинкар.
- Хотя бы кого-то можно будет спасти, - ответила Севилла, но Хинкар почувствовал, что в её голосе не было надежды.
- Боккаж чудовище, но он по-своему мудр, - подойдя к окну, в раздумье произнёс Хинкар. - Не исключаю, что восстание тауттов как раз и есть то, чего он добивается. Таким способом Боккаж пытается выманить вас из лесов, чтобы разом покончить и с "Тенями леса", и вообще с тауттами. Восстание лишь развяжет ему руки...
Он замолчал, предоставив своей гостье самой домыслить, и понурил голову, опершись на подоконник.
Внизу, прямо под окном гостиницы, многоголосо шумела оживлённая улица. Горожане занимались своими ежедневными делами. Их жизнь текла спокойно и буднично, а в это же самое время в Андалане и землях Сумбарского союза проливалась кровь точно таких же мирных жителей, ещё вчера обременённых самыми обыкновенными житейскими заботами.
Хинкар обернулся.
- Вот что! Мне нужно отлучиться, вернусь ближе к вечеру. Скажу приказчику, чтобы он предоставил тебе всё, что потребуется, приведи себя в порядок и отдохни. Как-никак, мы идём к сенатору.
- Хорошо, что мы одни, - тихо произнесла девушка. - Хочу тебя попросить... Не рассказывай никому о том, какой ты меня видел.
Хинкар остановился уже в дверях.
- Неужели ты допускаешь, что я настолько изменился?
Девушка ответила ему слабой улыбкой.
- Не допускаю.
- Вот и славно. Сегодня после полуночи мы отправимся к Ангриму, и ты расскажешь ему всё, что рассказала мне.
Севилла ошибалась.
У них был третий, очень заинтересованный слушатель.
Прямо над комнатой Хинкара, отделённая от собеседников лишь щербатыми, покрытыми толстым слоем голубиного помёта и пыли досками, на горизонтальной балке чердачного перекрытия расположилась рыжеволосая женщина.
С жадностью ловя каждое произнесённое слово, она крайне внимательно слушала их разговор, и как только Хинкар вышел из номера, она бесшумно поднялась и неслышно, подобно тени, метнулась к слуховому окну.
С крыши Мила спустилась по надёжно прикреплённой к стене дома лестнице, предназначенной для кровельщиков и трубочистов.
Тщательно отряхнув с одежды грязь, она присела возле штабеля дров и, сунув руку между чурбаками, извлекла заранее припрятанный там свёрток.
Это была самая обыкновенная фермерская накидка.
Уже через минуту из проходного двора на улицу вышла ничем не примечательная фермерша.
На голове простенький платок, на плечах светло-серая накидка с откинутым на спину капюшоном. Лишь на мгновение остановившись, женщина кокетливо поправила выбившийся рыжий локон и уверенной походкой направилась в сторону рыночной площади.
* * * * * *
Саяддина* - приближенная телохранительница царицы сульми. Фанатичная преданность саяддин не имеет пределов, ради своей царицы любая не задумываясь готова пожертвовать собственной жизнью.
Саяддины известны своей ослепительной красотой и великолепной образованностью, кроме того, они славятся как непревзойдённые обольстительницы и страстные любовницы. При этом саяддины виртуозно владеют всеми видами холодного оружия, обладают молниеносной реакцией и более всего известны как беспощадные и хладнокровные убийцы. О боевом мастерстве саяддин гласит известная в Сидонии поговорка: "Ты мёртв уже с того момента, как только в твоей голове возникла идея сразиться с саяддиной".
Искусству саады девочек начинают обучать с раннего детства. В процессе обучения происходит постепенное отсеивание, в результате которого к моменту совершеннолетия настоящей саяддиной становится лишь одна из сотни воспитанниц.
В истории Поднебесного мира известны документально подтверждённые случаи, когда, желая прославиться своим мастерством в бою, самые опытные воины отправлялись в Сульмитан, чтобы сойтись в схватке с любой из саяддин. Абсолютно все зафиксированные поединки неизменно заканчивались победой саяддины и гибелью соискателя.
Рафара* царицы - сульмитский эквивалет визиря.
Мила* - овсяная каша. Мил - овёс.
Аркодус* (арк) - нематериальная единица взаиморасчёта. Аркодус - своего рода сидонийский аналог пластиковой карты. Внешне представляет собой золотой жетон, покрытый уникальным орнаментом. В жетон вмонтирован кристалл сурия, имеющий свойство накапливать и передавать энергию на расстоянии.
Мартер* - старшина. Общепринятое название глав лиг негоциантов.
Исходящий от девушки свежий аромат лесных цветов* - уникальнейшая черта народа тауттов. Предания объясняют её даром богини Дану. Согласно легенде, этот аромат является своеобразным напоминанием о том, откуда пошло то или иное племя тауттов. Всего различается три основных аромата: лесных, луговых цветов и хвойный. В древнейшие времена, когда грань между миром людей и Поднебесным миром была ещё проницаема и контакты происходили довольно часто, люди наградили народ таутта своим, человеческим названием - эльфы или элвы.
Хускарлов* - избираемые вожди "Теней леса".
Портрет Зары.
Фото делалось к этой главе.
* * * *